***
— Алло? — в трубке послышался хриплый от недавнего пробуждения голос Сайто. — Привет-привет, Аой! Ты не занят? — Я только проснулся. Сон можно считать важным делом? Если да, то, прости, я очень занят сейчас, — Сайто протяжно зевнул, похоже, прикрыв рот ладонью, — позвони мне часика через три… Или нет, тогда я собирался позвонить Лансе… Ага, тогда через четыре. — Извини, Сайто, но я спросила это просто из вежливости. Построю фразу по другому: встречаемся у твоего дома через полчаса. Нужно прогуляться, — из трубки послышалось кряхтение и шуршание простыней. Сайто что-то невнятно промычал и вновь тихо закряхтел. Как старый дедушка, ей богу. — Ух-х… Ладно. Через полчаса, да? Я подумаю, смогу ли выспаться за это время. — Увидимся. Выходи вовремя, Аой, — грозно протянула она, — ты знаешь, я владею главным рычагом давления на тебя. — Да? И каким же? — Знаешь, у меня есть очень красивая и умная младшая сестра… — Понял. Уже встаю, — Сайто вновь запыхтел, — увидимся через полчаса. Акари довольно хмыкнула и отключилась. Пора как следует привести себя в порядок…***
Аой ждал ее прямо на перекрестке, что пролегал совсем близко к его дому. Его иссиня черные волосы чуть шевелились, обдуваемые ветром, а из-под широкого черного шарфа, закрывшего половину его лица, выглядывала лишь пара ярко-синих глаз, все еще казавшихся сонными. Верно, Сайто никогда за все время их знакомства не вставал раньше двенадцати часов дня, и даже тогда он казался невыспавшимся. Похоже, его энергия всегда держится где-то на уровне трех процентов. Ничего не говоря, Кага подошла к нему, приподняв руку в приветственном жесте и кивком головы приглашая следовать за ней. Сайто послушно присоединился к прогулке, старательно подавляя зевки. Какое-то время они шли молча. Сайто никогда не был особенно разговорчив, вероятно, потому что никогда не чувствовал себя неловко в тишине, поэтому первой заговорила Акари: — Как продвигаются отношения с Лансой? — Какие еще отношения? — торопливо начал опровергать ее слова парень, — мы друзья, не более того! Акари поперхнулась, затем рассмеялась, а затем мягко взглянула на него: — И то верно, вы и виделись всего-то один раз. Ланс говорит, что Ланса в последнее время в очень хорошем настроении. Она серьезная, по ее лицу редко что-то можно понять, но, видимо, ей доставляет удовольствие твоя компания. — Да? — смущённо пробормотал Аой, — что же… Я, эм, рад… Вернее, мне тоже нравится разговаривать с ней. — Она приедет сегодня, — коротко заметила Кага, не глядя на друга, а уставившись куда-то себе под ноги. — А? Серьёзно?! — Сайто мгновенно ожил, — снова приезжают навестить тебя? — М? Нет, — девушка тихо рассмеялась, — нужно увести кое-что обратно в Токио. Сайто замолчал на мгновение, а затем глухо пробормотал, опустив глаза: — О, ясно… Тогда можно мне прийти к вам? Увидеться с Лансой и, эм, провести с тобой время? Акари приподняла уголки губ, кивая: — Конечно. Ты же знаешь, можешь открывать мою дверь с ноги, и я даже слова не скажу. Аой скептично хмыкнул, приблизившись к подруге. На некоторое время вновь воцарилось молчание. — Ты знаешь, — заговорил, наконец, он, — ты не такая плохая, как о себе думаешь. Ты немного странная, иногда совсем не женственная, даже несмотря на свою внешность, но совсем не плохая. Даже добрая и веселая. Хотя я бы ни за что не пригласил бы тебя на свидание. Вместо того, чтобы держаться за руки или спокойно проводить время вместе, ты бы поспорила с кем-нибудь на деньги или пошла стрелять из винтовки и дарить выигранные тобой игрушки своему парню. Кага рассмеялась, прикрыв рот рукой: — В отношениях не должно быть никакой банальщины! — она воинственно подняла зажатый кулак над головой, — движение — главный спонсор всех свиданий со мной, — а затем она вновь посерьезнела, — но ты не знаешь причин, почему я считаю себя плохим человеком… Вернее, ты не видел, как я вела себя в школе. — Люди не ходят по дороге лицом назад, — кратко отозвался Сайто, — и не идут вперед, все время оглядываясь в прошлое. На это ответа не последовало. Аой остановился и, дождавшись, когда остановится и его спутница, подошел к ней и ободряюще положил руку ей на плечо: — Ты не плохой человек. Прямо сейчас — не плохой. И не имеет никакого значения, что ты делала раньше: бросала кошек в вольер с собаками или била людей бутылкой из-под пива, — Кага на это смешливо фыркнула, на что Аой лишь улыбнулся, заправив за ухо неровно остриженную прядь черных волос. И опешил, когда Кага обвила его шею руками. Лишь спустя мгновение он неловко приобнял девушку в ответ, кладя подбородок ей на плечо. Его ухо защекотало ее дыхание и легкая, словно выдох, фраза: — Спасибо. «Ты действительно укрепил мою уверенность в себе. Спасибо.» «Ты стал моим первым, спустя множество лет, другом. Спасибо.» «Ты помог мне стать человеком, которого можно перестать стыдиться. Спасибо» «Спасибо тебе, Аой.» «Спасибо за то, что ты есть.»***
Придя домой, Кага бросила короткий взгляд на часы: двенадцать. До встречи с Ойкавой осталось еще три часа, которые, к счастью или к несчастью, нужно было чем-то занять. Вздохнув, Акари умиротворенным, чуть сонным взглдом смерила пространство комнаты, медленно подошла к столу и, вытащив из разъемов ноутбука все провода, убрала его в сумку. Затем аккуратно, стараясь делать все как можно медленней, заправила кровать, и с вниманием настоящего перфекциониста разгладила все складки на постельном белье, убрала раскиданную по стульям одежду, пропылесосила ковры во всех комнатах второго этажа, перемыла посуду, протерла столы и вымыла пол на первом этаже, перебрала книги и вытерла пыль с книжных полок. И лишь потом осторожно отперла затейливо расписанную дверь в самом конце коридора. — Эй, привет, пап, — тихо позвала она, — или мне стоит сходить на кладбище, чтобы поговорить с тобой? Прости, но постарайся услышать меня отсюда, хорошо? До кладбища идти все же слишком долго. Боюсь, у меня может не хватить времени. Кага по-турецки уселась на пол в самом центре комнаты, уставившись на поблекший от времени портрет мужчины с золотыми волосами и синими, словно сапфиры, глазами. Его тонкие губы в момент, запечатленный на картине, тронула легкая, очаровательная улыбка, а глаза смотрели куда-то вдаль, прищуренные от яркого полуденного солнца, бьющего ему прямо в лицо. Он всегда был невероятно далеко. Но сейчас казался ближе, чем когда бы то ни было после своей смерти. — Хорошо тебе там? Наверное, скучаешь по маме, ты же всегда любил ее даже сильнее, чем нас с Кагами. О, нет, не подумай, я совсем не жалуюсь! Напротив, ты и без того нас слишком сильно избаловал одним своим существованием. Так, что мы, противные избалованные дети, долго еще не могли смириться с твоим уходом и с тем, что таких, как ты, в этом мире людей больше не осталось, — Кага задумчиво рассмеялась, обхватив колени руками, — я думаю, это последний раз, когда я так с тобой разговариваю. Вцепилась в тебя своими длинными наманикюренными когтями и не отпускаю, куда надо, так ведь? Ха-ха, прости меня, знаю, что глупая. Еще прости, что твоим именем прикрывала банальное нежелание принимать реальность такой, какая она есть. И еще, что обижала маму, ты, наверное, ужасно недоволен тем, какой она стала из-за всей этой ерунды. Помнишь, я говорила, что хочу стать хирургом, чтобы спасать жизни людей, попавших в те же ситуации, что и ты? Прости, но я, кажется, передумала. Я хочу стать журналистом. Знаешь, спортивным журналистом. Я ужасно привязалась к одному парню, увлекающемуся волейболом и, посмотрев в его сверкающие глаза, подумала, что хочу стать ближе к нему. Понять, что он имел в виду под «волейбол это весело». И да, я постараюсь не закончить свою жизнь так же печально, как и ты. Пожалуй, не буду торопиться приехать домой поздней ночью. Ах, и еще: я обещаю почаще звонить Кагами и приехать к нему на свадьбу в следующем месяце. Я как следует поздравлю его и за тебя тоже. Поднявшись с пола, Кага аккуратно сняла портрет со стены и улыбнулась, вытянув руки с зажатой в них картиной прямо перед собой: — Мама в порядке, Кагами, наконец, поставил мозги на отведенное для них место, а я обещаю стать человеком, который точно будет продолжать работать над собой изо всех сил. Клянусь, мама и отчим не будут стыдиться того, что у них есть такая дочь, как я. Теперь ты можешь уходить спокойно. Больше я не держу тебя, ты ведь и так задержался в этом мире достаточно. Спасибо за все.***
Наконец, стрелка часов нехотя приблизилась к трем. Кага неторопливо вышла из дома, прихватив с собой пакет с заранее купленными грецкими орехами, двумя молочными булочками и яблочным соком. Ойкава вышел в ту же минуту, что и она, словно заранее поминутно знал время ее выхода из дома. Замысловатыми движениями разминая пальцы, он смотрел куда-то в стену соседнего дома, не улыбаясь своей давно заученной улыбкой давно заученного амплуа. — На, лови! — Кага без ненужных предисловий протянула ему пакет, непринуждённо улыбаясь, — ты мне тогда очень помог, большое спасибо, Ойкава. Тоору обернулся к ней и улыбнулся в ответ: тепло, как-то по-дружески, и забрал пакет, коснувшись своими горячими пальцами пальцев Каги, холодных, как падающие с небес снежные хлопья. — Неужели замерзла? Акари мотнула головой, усмехнувшись: его давняя шалость. Он спрашивал, не замерзла ли она, и, слыша положительный ответ и видя ожидающий чего-то взгляд, приподнимал брови в удивлении: «Чего ты ждешь от меня? Я не могу остановить снег. Нужно было брать из дома перчатки». Наигранно разочарованно хмыкнув, Тоору с любопытством заглянул в пакет. На его лице отразилась глубокая задумчивость, он пожевал губами, нахмурил брови, вздохнул и вытащил из пакета одну молочную булочку, протягивая ее Каге: — Бери, пока я не передумал, Акари. Считаю до одного: один… Ой, не успела, мне так жаль, повезет в следующий раз, — он игриво высунул язык, опуская руку, но все еще не засовывая булочку в пакет. Не дождавшись желанного возмущения и увидев на лице девушки лишь несвойственную ей всепрощающую улыбку, он вновь протянул ей лакомство, в этот раз не говоря ни слова. Кага усмехнулась, принимая подарок: — Так щедро с твоей стороны дарить мне мою же покупку. Спасибо. — Это единичная акция, так что больше не обращайся ко мне с такими просьбами, Акари, — явно провоцируя, самодовольно заявил Ойкава, продолжая улыбаться и скрестив руки на груди. Как ему не мешали плотные рукава куртки, оставалось загадкой. — Заметано, не буду, — послушно согласилась Акари. Тоору прикрыл один глаз, недовольно глядя на нее сверху вниз: — Так не интересно, Ака-а-ари… — Не хочу пока ругаться с тобой, — мирно отозвалась она, опустив ресницы. — Хм… Тогда хорошо, — голос Тоору сменил интонацию и стал казаться чуть взрослее, — о чем-то хотела поговорить? — Нет, — беспечно послышалось в ответ, — хотела просто прогуляться в твоей компании. — М? Не похоже на тебя, — Тоору уже начинал смутно понимать, в чем дело. — Я уезжаю сегодня. Так и оказалось. — Я отправила готовую статью своему начальнику, и он одобрил ее, так что моя подработка с сегодняшнего дня закончена. Вечером приедут мои родители и я уеду обратно в Токио, — Акари со вздохом задрала голову кверху, разглядывая сине-серое зимнее небо, — до Токио ехать четыре часа, поэтому вряд ли я смогу по первой своей прихоти приезжать видеться с вами. Так что… наверное, пора прощаться. — О, — как-то неопределенно протянул Тоору, пряча руки в карманах куртки, — как быстро… — Два месяца прошло, — девушка коротко рассмеялась, — я здесь достаточно долго, если подумать. — Когда приедут твои родители? — Через час. — Вот как, — отвечал Ойкава непривычно кратко, продолжая при этом медленно перебирать ногами, подстраиваясь под скорость шагов Акари, идущей совсем рядом, — как часто ты сможешь приезжать? — Не знаю, — честно ответила Кага, — как получится у мамы, смогу ли я уговорить ее ездить сюда на автобусе, да и на третьем году одни дополнительные занятия и подготовка к экзаменам, так что вряд ли я смогу приезжать так часто, как мне того хотелось бы. В ответ послышался лишь задумчивый вздох. — Какая жалость, — сказал, наконец, Тоору, тоже подняв глаза к облакам, — проводить с тобой свободное время было и правда весело. Даже не думал, что ты можешь стать такой важной частью моей обычной жизни. — Взаимно, — Кага взглянула на идущего рядом парня, прикрыла глаза, обреченно вздохнула и признала: — Я буду скучать по тебе. — Я тоже. Они усмехнулись почти синхронно, почти синхронно остановились и почти синхронно развернулись, намереваясь вернуться обратно, — Уже собрала вещи? — Не все. Осталась одежда. — Ничего не забудь. Уверен, масштабы твоего шкафа просто ужасают. — Ничего подобного! Почти все осталось в Токио, не клевещи на меня, ты! Тон голоса Ойкавы вновь вернулся к прежнему: несерьезному и шутливому: — Ага-да, врешь ты все! Каждый день одеваешься по разному, кто тут еще клевещет, интересно! — Ты! — Ну, конечно! Обманщица! Уверен, у тебя в шкафу даже коллекцию свадебных платьев и кимоно можно найти. — Нет же! — Акари-обманщица! — Ойкава-балбес! — Повторяешься, Акари, фантазия закончилась? — Помолчи уж… Эм… — И правда закончилась! — Балбес!***
Сборы и переезд обратно в Токио не были обозначены чем-то особенно инетерсным. Сайто поначалу не мог определиться, с кем ему проводить больше времени, но с подачи Каги все же ушел разговаривать с Лансой, ужасно волнуясь и смущаясь в ответ на ее волнения и смущения. Затем сумки были погружены в машину, а уставшая и сонная Кага уснула, едва-едва забравшись в салон, и оставшиеся четыре часа пути безмятежно проспала, краем сознания улавливая тихие разговоры Лансы с мамой и приглушенную музыку из автомобильных динамиков.***
Открыв глаза, едва услышав мелодию будильника, Кага мгновенно проснулась, застав вместо стены пространство комнаты и стоявшую рядом с кроватью тумбочку с неистово вибрирующим телефоном. Осознав, что находится в Токио, Акари потянулась, наконец, к телефону, выключая будильник, Не испытывая ни малейшего желания лежать в кровати без дела, она встала, с тоской отметив темноту комнаты, не освещаемой каждое утро солнечными лучами и мгновенно заметив отсутствие привычного и милого сердцу балкона, откуда она каждое утро смотрела на улицу, вдыхая запах утреннего воздуха. А, и еще… Телефон вновь включился, заиграла совсем другая мелодия. Кага, не глядя, взяла трубку и почувствовала, как замерло её сердце, как только услышала знакомый голос: — Доброе утро, ненормальная Акари! Губы растянулись в счастливой улыбке. — Доброе утро, балбес Ойкава. В конце концов, этим утром мало что изменилось…