Цветок с шипами

Pov Россия

С Рейхом? А разве такое возможно? Ну, раз он это сделал, то значит возможно. Он сел в кресло напротив. И начал что-то писать в блокноте, и также что-то рассказывать, но я его не слушала. Я разглядывала его черты лица. Его угольно-чёрные волосы, уложенные на одну сторону с большой чёлкой. Его мягкие, и в тоже время чёткие черты лица. А его бездонные глаза, цвета морской волны, в которых можно утонуть... Так, стоп! О чём это я думаю? С каких это пор я так описываю США? Неужели... Нет! Я не могу быть влюбленна в Америку! Или же... Если честно, за эти два дня я заметила, что стала чаще думать о нём. Но не так, как я обычно о нём думаю, а как о предмете воздыхания. — Russia, are you okay? — Да, да, — ответила я на автомате. — Ты меня вообще слушаешь или тебе плевать на свою болезнь и на мой труд? — Эм... Я просто устала. Сколько времени? — Около десяти. Тебе стоит остаться у меня. Уже поздно. — Нет! Я пойду домой! — я встала на ноги, но поняла, что всё тело болит и рухнула на пол. — Ты истощена. Тебе стоит принять лекарство. И до дома ты не сможешь дойти. — Ох... что ты со мной делал всё это время? — Рейх был не в духе. — он поднял в воздух забинтованную руку. — Он пытался вернуть свой нож. Ему это почти удалось, но я был сильнее. Есть плюсы в том, что он именно в твоём теле. — Я правильно поняла, что ты меня побил? — Ну... это была вынужденная мера. — Зачем ты оскорбил моего отца? — Чтобы пробудить личность, необходимо дать мощный импульс. То, что для личности важно. Тебя заводит, когда кто-то оскорбляет отца. Сильнее, чем когда оскорбляют тебя. — М... ладно — ноги подкашивались, я не могла встать. — Давай я помогу. — он подошёл ко мне. — Нет! Я сама — Америка взял меня на руки. Боже, как неловко. Последний раз, когда меня так поднимали, был примерно десять лет назад. — Поставь меня! — Нет. Ты не дойдёшь. — Пендос несчастный! — Злой мишка. — он хихикнул. — Не называй меня так! — Я думал, у нас обоих есть прозвища. Он отнёс девушку в одну из комнат.