Мир, где ты не будешь один

Сборы заняли минимум времени. Казалось, вот только что взбудораженный Том с телефоном в руках нервно постукивал ногой по полу, ожидая ответа абонента. Только что он, напряженно покосившись на гостей, для разговора все же сбежал в другую комнату, от чего Тони и Питер обменялись понимающими взглядами. Только что он, вернувшись, суетливо начал кидать в потрепанную разъездной жизнью сумку самое необходимое. И вот Питер уже восседает на пассажирском сиденье его открытого автомобиля и вдыхает знойный и пыльный запах этого мира. После сумбурного общения у Тома, когда все собеседники от наплыва впечатлений то говорили хором, то перебивали друг друга, то так же враз замолкали, сейчас разговоры стихли. Самое основное уже было сказано, а прочим, не столь важным, разговорам, немало препятствовало настроение Тома. Питер никогда не считал себя великим психологом, да что там — он вообще ни в чем себя великим не считал, но вот психологом — как-то особенно. Но даже ему было понятно, что Том нервничает и дергается от предстоящей встречи. И Питер бы нагло соврал, если бы вздумал утверждать, что не понимает причину этого. Повисшее молчание было не то чтобы неловким, но неприятно царапало скрюченными пальцами где-то в затылке. Поэтому когда с заднего сиденья, где вальяжно расположился Тони, раздался его непринужденный голос, Питер был готов его расцеловать. Не то чтобы ему вообще требовалась для этого причина… — О, ребенок, смотри, что я нашел, — веселье переливалось в голосе Тони так задорно, что это почти настораживало. — Что? — раздалось почти в унисон. Питер еле подавил довольную ухмылку, отметив, что на привычное для него обращение Том отреагировал абсолютно идентично. И если по самому Питеру в этом смысле вопросов не возникало — с прежде ненавистным «ребенком» он смирился давно и даже начал получать от этого извращенное удовольствие, — то в отношении Тома (ну и Роберта, да) все становилось прозрачнее с каждой секундой. — Так что? — отложив пока все вопросы на потом, с нажимом повторил Питер и обернулся назад всем телом, пытаясь заглянуть в его навороченный планшет. Вместо ответа Тони слегка повернул экран так, чтобы Питеру стало видно. Тому, сидящему за рулем, повезло меньше. Но отразившиеся в зеркале заднего вида изумленно округлившиеся глаза Питера и резко поползшие вверх уголки его губ определенно не успокаивали. — Ну?! — нервно бросил он. — Уверен, что хочешь это знать, ребенок? — насмешливо прищурился Тони, ехидно выделив голосом последнее слово. Том раздраженно мотнул головой, на что Тони, больше ничего не спрашивая, проскользил пальцами над планшетом, и по салону разлились звуки хорошо знакомого всем присутствующим хита Рианны. Некоторым присутствующим знакомого куда лучше, чем хотелось бы. От неожиданного удара в спину Том так резко ударил по тормозам, что Питер по инерции непременно впилился бы носом в стекло, если бы не ремень. — Да ладно?! — неверящим голосом простонал Том. — Я давно понял, что меня этой гребаной Рианной будут в аду пытать. Но вот от вас такой подлянки точно не ожидал! Спасибо, я запомню! — Да брось, — рассмеялся Питер, не отрываясь от увлекательного зрелища, — это же так круто! Блин, мне в жизнь так не суметь. Да какое там — «так не суметь», вообще никак не суметь. Меня Мэй, конечно, пыталась поднатаскать перед балом, но не сказать, что я был хорошим учеником. А ты вон как… Ох ты ж! Питер так искренне и восхищенно выдохнул на финальный прыжок Тома, что тот не смог не рассмеяться в ответ, вопреки всему чувствуя себя польщенным. — Ты сейчас шутишь, Пит?! Ты — настоящий, живой Человек-Паук! Господи, я все-таки сплю, ну не может же быть, чтобы я говорил это всерьез… Ты ползаешь по стенам, летаешь на паутине, ловишь преступников и спасаешь мир. И ты завидуешь какому-то дурацкому танцу?! Черт, Роберт бы на это сказал, что в твоей шкале жизненных ценностей случился непонятный разумному человеку сдвиг. — Кстати, о Роберте, — незамедлительно донеслось с заднего сиденья таким елейным тоном, что Питер очень порадовался, что это обращено не к нему. — Может быть, есть что-то, что нам стоит знать перед знакомством с твоим коллегой? Например, что он ест котят на завтрак. Питер тогда будет ужасно расстроен. Или является убежденным трезвенником, тогда буду расстроен и разочарован уже я. При первых же словах Том словно забрался в невидимую, но ничем не пробиваемую скорлупу. Он уставился в стекло перед собой, изучая совершенно пустую дорогу так тщательно, словно та представляла собой как минимум пояс астероидов. Исподлобья косясь на него, Питер был уверен, что тот с радостью и под сиденье бы сполз, если бы не проклятый руль. Впрочем, Тони, по-видимому, сегодня решил быть милосердным, разнообразия ради. — Колись уже, пацан, вы тоже вместе? — вполне добродушно спросил он. — Ого, а я был убежден, что только Питер умеет так великолепно смущаться! Хотя я и не вижу достойной причины для тебя реагировать подобным образом. Мне все про вас стало кристально ясно примерно через десять минут нашего знакомства. У вас с Питером много общего и много разного, но вот скрывать чувства вы оба умеете очень плохо. Ты — получше, но тебе по роду деятельности положено. Так что ничем меня ты не удивил. А если тебя смущает сам характер ваших отношений, то значит, у тебя краткосрочная амнезия, Том. Напомню, что не более чем пару часов назад мы тебе рассказали про нас примерно то же самое. Так что твое смущение выглядит по меньшей мере забавным. — Все намного сложнее, — пробормотал, кое-как справившись с волнением, Том и слишком сильно дернул за рычаг, так что машину вновь ощутимо тряхануло. — Ты в своем мире практически царь и бог. Можешь творить, что хочешь. Хоть с Питером жить, хоть с гаремом арабских красоток по Пятой авеню дефилировать, хоть вообще завести зоопарк и заниматься зоофилией в формате реалити-шоу. — Холланд, ты ужасен! До глубины души возмущенный Питер всем телом развернулся в кресле лицом к Тому и брезгливо скривился. Очень хотелось надеяться, что его глаза сверкают достаточно грозно и выражают всю степень его праведного негодования. — Эй, малыш, — расхохотался Тони, похлопывая его по плечу, — тебя что больше возмутило: арабские цыпочки или зоопарк. Потому что лично мне обе идеи представляются потенциально весьма любопытными. — За цыпочек я тебе руки поотрываю, — предельно ласково пообещал Питер, даже не глядя в его сторону, — а за невинно пострадавших собачек и козочек — все остальное. И собачкам же и скормлю. На твоих глазах. Без соли. — И он говорит, что я ужасен, — сообщил в пустоту Том. — За столь интересной дискуссией мы отошли от темы, — не позволил воспользоваться ситуацией Тони. — Том, так что там с Дауни? — А что с ним? — нехотя фыркнул Том, со вздохом поняв, что отвертеться не удастся. — Он примерный семьянин, с чудесной женой и детьми, у него шикарная карьера и жизнь под прицелом камер. И я — вот такой, в эту вылощенную идеальную жизнь вляпавшийся с головой. Питер нервно покусывал губу, с трудом, по кирпичику, укладывая в голове все это. Хочешь — не хочешь, но никак не получалось абстрагироваться и не прикинуть эту однозначно дерьмовую ситуацию на себя. И от одной мысли, каково бы ему было на месте Тома, становилось жутковато, а где-то в районе позвоночника мерзко продирало колючим ознобом. — И давно это у вас? — само собой сорвалось с его губ. — Третий год, — вздохнул Том. — С момента окончания съемок «Возвращения домой». — Немалый срок, — уважительно отозвался Тони, и в его голосе явно прорезались воодушевленные нотки, — это, знаешь ли, очень о многом говорит… А этот фильм про что? — Про Стервятника и отобранный костюм, — Том немного оживился, очевидно радуясь возможности улизнуть от явно больной для него темы. — А это все тоже было на самом деле? Только что сочувствующий взгляд Питера мгновенно сменился разозленным. Он откинулся на спинку, нахохлился и для большего эффекта еще и руками себя обнял. Если и было что-то в его отношениях с Тони, что он не любил вспоминать, то вот именно этот эпизод. С другой стороны Тому тоже были неприятны их расспросы, так что можно считать, что он просто нанес ответный удар. Один — один. Джентльменская ничья. — Сразу говорю: это не то, чем я горжусь, понятно, мелюзга? — сухо сообщил Тони. — Но да, это было. С другой стороны, разве это не повлияло на Питера наилучшим образом? — Ага, — иронично кивнул тот, — валяясь под теми гребаными развалинами, я был страшно тебе благодарен за то, что ты забрал костюм. — Ооох, — в голосе Тома прозвучало столько благоговейного восхищения, что Тони не смог не улыбнуться, — до сих пор не могу поверить. Вот смотрю на тебя, Пит — мелкий, тощий, прямо как я, а сам из-под разрушившегося здания вылез, как ни в чем не бывало. Машину эту можешь на руках до дома Роберта донести. И нам даже не придется из нее выходить. Как же ты крут!!! Вмиг рухнувший в бездну смущения Питер вновь собрался неуклюже доказывать, что его заслуги в этом, увы, кот наплакал. Тот паук мог любого укусить, Питеру просто повезло, чем тут восхищаться?! Но тут неожиданно на помощь ему пришел Тони. — И от обсуждения несомненных достоинств нашего Паучка мы вновь возвращаемся к многострадальному Роберту, который, я уверен, уже перебудил своей икотой все ближайшие кварталы. Том вновь помрачнел так быстро, что вопреки серьезности разговора Питер чуть не улыбнулся. Выразительности его мимики можно было только позавидовать. Что Питер, собственно, и делал. — Вы вместе с 2017 года, это мы поняли, — аккуратно подтолкнул Тони, — а дальше? — А что дальше? Встречаемся иногда. Пока шли съемки Мстителей, было проще, а сейчас… — А сейчас вы меня убили, — ехидный голос с заднего сиденья прямо-таки заискрился раздражением за этот сюжетный поворот, — и тем самым уничтожили еще и вашу возможность встречаться. Замечательно! — Что-то типа того, да, — после недолгой паузы тихо ответил Том, судорожно сжатые пальцы которого на руле казались белее снега. — Боишься, что он тебя разлюбит? — негромко спросил Питер, не отрывая взгляд от лобового стекла. Не иначе как там раскрывались все тайны мироздания. Том слегка раздраженно передернул плечами. Даже все еще не великому психологу Питеру был ясен смысл этого инстинктивного движения. — Не бойся, не разлюбит, — вдруг с удивительной твердостью припечатал он. — Я точно знаю. Ты сам сказал, что они с Тони очень похожи, не только внешне, но и внутренне. И если это хотя бы вполовину правда, то никогда не разлюбит. На это по меньшей мере самоуверенное заявление Тони мог рассмеяться. Тони мог начать протестовать. Тони мог так подколоть, что от стыда проще было бы броситься под колеса этого самого авто. Но вместо этого Тони нашел взглядом глаза Питера в зеркале и скупо, коротко улыбнулся в ответ. Потому что они оба знали: это правда. Не разлюбит.

***

После пятнадцати минут общения с Робертом Питер устало понял, как им повезло, что они начали с Тома. Завались они сначала к Дауни, все их мероприятие закончилось бы, не успев начаться. Том, то ли в силу юношески легкого восприятия мира, то ли в силу личных черт характера, поверил в — что скрывать — их невероятный рассказ куда быстрее. Роберта пришлось убеждать, приложив кучу времени, нервов, заряда Марка и целостности кожи Питера. Полеты костюма на высоте десяти сантиметров от пола Роберт пренебрежительно объявил неудачной подделкой разработок Илона Маска. На вмиг заросшую царапину на Питере лишь фыркнул и сообщил, что он и не такие чудеса медицинской промышленности наблюдал. При этом он еще и умудрялся укорять Тома за легковерие, за то, что тот приволок в его дом каких-то проходимцев, и грозился вызвать полицию. Растерявшийся Питер чувствовал, что Дауни, фигурально выражаясь, уже держит палец на кнопке телефона, и лишь умоляющие глаза Тома пока останавливают его от радикальных мер. Выход нашел, как ни странно, опять же Том. Хотя, если подумать, как раз не странно. Подловив момент, он впихнул не ожидавшего такого подвоха Роберта в приветливо распахнувшиеся недра Марка, и под вал проклятий посоветовал новоявленному обитателю брони самому пообщаться с Пятницей. Злорадно ухмыльнувшийся Тони в придачу к этому попросил Пятницу, пока та будет отвечать на вопросы их неверующего гостя, немного прокатить его, желательно вниз головой. А, как всем известно, Пятница слушается своего хозяина беспрекословно. Когда через десять минут они, слегка в напряжении от своей выходки, вынимали потрясенно молчащего Роберта из костюма, то уже были готовы раскаяться. Слишком ошалело выглядел тот и слишком нехорошо молчал. Том сокрушенно вздохнул и уже открыл рот, чтобы начать просить прощения, как пострадавший сам же и спас ситуацию. — Так, — потрясенно выдохнул он, и все присутствующие вслед за ним тоже. — Мне нужен виски. Много-много виски. — Эй, Дауни, притормози, — предупреждающе поднял руку Тони, — я понимаю, что за столько лет у тебя не было шансов не проникнуться моими пристрастиями, но лучше бы ты выбрал что-то более полезное. — Не у всех мозги состоят из гениальности пополам с нарциссизмом, — огрызнулся Роберт и сделал огромный глоток прямо из горла бутылки, с готовностью протянутой Томом. — Кто-то увлекается и более примитивными хобби. Не косит злодеев пачками. И по чужим мирам, куда вообще-то никто не звал, не шляется, смущая мирных граждан. Все облегченно выдохнули. Знакомство можно было считать состоявшимся.

***

Сюрреализм всей ситуации было решено довести до абсурда, и, если уж довелось познакомиться вот такой невообразимой компанией, то и отметить эту встречу подобающе. Поскольку на улице стояла просто чудесная погода, младшее поколение вдруг заголосило о пикнике и тут же с энтузиазмом взялось за его организацию. Тот малозначимый факт, что вроде как они находятся в доме Роберта, все благополучно забыли. Пока мелкие с шумом и гоготом копошились у жаровни во дворе, Тони с Робертом внезапно остались одни. — Будешь еще? — Тони протянул прохладную бутылку, уже порядком опустевшую. — Нет, — Роберт даже руками замахал. — Это ты у нас специалист и в этом, а мне нельзя. У меня работа, и вообще… Он неловко запнулся и в неуклюжей попытке скрыть стеснение, начал старательно ковыряться в ящике рядом стоящего стола. Медленно потягивая виски, Тони внимательно его разглядывал и прикидывал шансы получить по физиономии, если высказать крутившееся на языке. По всему выходило, что шансы были весьма приличными. Но желание высказаться — тоже. — Ты же понимаешь, что я все о тебе знаю, да? — чуть склонив голову на бок и буравя непроницаемым взглядом бокал, начал он. — Пятница мне выдала всю информацию о вас обоих, в том числе, и о твоих проблемах, которые остались в прошлом… Ведь остались?! — Остались, — Роберт решительно выдохнул, захлопнул ящик и прямо — чуть ли не впервые за вечер — посмотрел ему в глаза. — Но все равно это не то, чем бы стоило гордиться. — Твои проблемы — да. А вот то, что ты из них смог выбраться и подняться на самый верх, — это достойно самого глубокого уважения. — Да брось! — гримаса, исказившая лицо Роберта, явно свидетельствовала, сколько раз он слышал нечто подобное и что думает обо всем этом. — Сотворить херню, а потом героически ее исправить — не самое лучшее, что можно придумать. Тони с внезапной усталостью вдруг подумал, что только действительно хорошие люди вечно сомневаются и считают себя недостойными. Лишь уроды и мерзавцы всех мастей почему-то всегда уверены в себе и не мучаются угрызениями совести. Но, возможно, именно это и отличает одних от других? — Хм-м-м… — словно раздумывая, протянул он, медленно покачивая высоким бокалом. — Дай подумать… Я делал оружие, которое до сих пор вылавливают то там, то сям в разных точках земного шара в руках террористов. Я придумал робота, который съехал с катушек, решил очистить землю от надоедливых двуногих букашек и в процессе очистки разнес небольшую страну в клочья. Я проморгал гребаного фиолетового ублюдка и позволил уничтожить половину Вселенной… Так что да, не мне спорить с тобой о том, что исправление херни — не самая крутая вещь в мире. — Черт… — опешивший Роберт явно не знал, что на это ответить. — Я, наверно, кажусь тебе идиотом со своими проблемами, которые на фоне всего этого такие смехотворные. — Нет, — Тони улыбнулся настолько искренне, насколько вообще был способен, — я действительно восхищаюсь твоей силой воли. Я вот так и не смог бросить пить, как бы меня ни уламывало все мое окружение, — он вновь коротко улыбнулся. — Правда, Питер очень близок к этому эпохальному свершению. — Питер… — задумчиво протянул Роберт. — Господи, до сих пор поверить не могу. Завтра открою глаза и пойму, что это все же мне приснилось… Ну и пусть, мне охренеть, как нравится этот сон. А эти мальчишки? Удивительно просто! Они так похожи и в то же время такие разные. — Это точно, — со смешком подтвердил Тони, — танцевать в черном латексе Питеру бы и в голову не пришло… Раньше, по крайней мере. А то что-то слишком заинтересованно глядел он на то видео с Рианной. — Да брось, — легкомысленно отмахнулся тот. — Латекс Тома в подметки не годится тем костюмчикам, в которых твой пацан светит своими прелестями перед всем миром. И заметь, ни разу не парится. — Еще бы, это же я те костюмчики мастерю. Питеру этого достаточно. — Любишь его? — вдруг резко, без всякого перехода спросил Роберт. Он так внимательно смотрел на Тони, и в беспокойной глубине его глаз плескалось столько всего — тоски, неуверенности, надежды, смятения, — что Тони понял: от его ответа зависит слишком, слишком многое. И он мысленно поблагодарил сам не зная кого, что ответить на этот вопрос было очень просто. — Конечно, — легко и невесомо слетело с губ, — а разве может быть иначе?.. Ты ведь тоже? — Черт… — пробормотал Роберт, вновь отводя глаза. — Все так сложно… Тебе везет — ты свободен и никому не причиняешь вреда. А моя жена — лучшая женщина на свете. Вот ты удивлялся, как я смог выбраться из той пучины. Так вот: это ее и только ее заслуга. Она меня за волосы из дерьма вытащила. Вопреки всему и мне, придурку, в первую очередь. А сейчас она меня даже не держит, ты можешь это представить? Думаешь, она не знает про Тома? Ха! Она, по-моему, все поняла про мои чувства к нему даже раньше, чем я сам. И сразу сказала, что не собирается на меня давить, манипулировать детьми, взывать к совести или что-то типа. Она уверена, что счастье возможно тогда, когда оба хотят этого. Он резко замолчал, поднялся и торопливым шагом отошел к окну, прислонившись лбом к стеклу. Со своего места Тони хорошо видел, что оно выходит в тот самый двор, где сейчас резвились парни. И он очень хорошо представлял себе выражение лица Роберта. — Сьюзан — очень, очень мудрая женщина, — прерывая вязкую тишину, негромко проговорил он, — тебе повезло, что ты ее встретил. — Да я молиться на нее должен! — почти выкрикнул Роберт и едко выплюнул: — а я вместо этого почти каждую минуту о мальчишке думаю. Вспоминаю, как он подо мной выгибался и просил не останавливаться. Как будто я вообще могу с ним остановиться!.. Чувствую себя полной сволочью из-за этого. Хотя не только в этом же дело. В самом Томе тоже. Сколько ему лет, а сколько мне?! Понимаешь, он же сопляк совсем, он сам признавался, что с малолетства мной восхищался, и вон он я, нарисовался на горизонте, весь из себя прекрасный. Конечно, у парня голова кругом поехала… Наверно, можно было бы удивиться его неожиданной откровенности с человеком, с которым он познакомился пару часов назад, тем более при столь фантастических обстоятельствах. Но Тони было яснее ясного, как сильно нужен был Роберту этот разговор. Как тяготило его все это, грязной пеной оседавшее на дне души и не имевшее выхода. И как иронично, что по странному капризу судьбы Тони — тот самый вымышленный герой комиксов, жизнью которого он жил столько лет, — оказался единственным человеком, кому он мог все это высказать. — Так, стоп! — Тони резко поднял руку и замахал ею, призывая остановиться. — Давай дальше я. Поправь, если что. Хотя уверен, не придется. Так. На чем ты остановился… У парня голова кругом поехала. Он не понимает, что творит. Путает восхищение кумиром с любовью. Гормоны, юношеский максимализм, неопытность и так далее. А ты умный, ты взрослый, ты не имеешь права портить ему жизнь. В вашем случае — еще и карьеру, ибо вряд ли ошибусь, если предположу, что если о вашей связи станет известно, обоим не поздоровится. А он повзрослеет, его детское увлечение пройдет, он встретит настоящую любовь и тогда пожалеет и раскается во всем. А ты не хочешь стать причиной его разочарования, не хочешь, чтобы через много лет он упрекнул тебя, что ты его не остановил… Так? Ничего не забыл? Внимательно ловивший каждое его слово Роберт не смог не усмехнуться. Пусть кривой, пусть желчной, но все же настоящей улыбкой. — Ничего. Я такой предсказуемый? Или мы, старые мудаки, глупо влюбившиеся в малолеток, все мыслим одинаково? — Если мыслим именно так, то рискну предположить, что не такие уж мудаки, — отпарировал Тони. — Только знаешь что, Дауни? Я себе это твердил много лет. Мне было еще хреновее, Питер же младше Тома. А потом он умер. На моих глазах. На пять лет. — Ох, Тони… — Не перебивай, а то собьюсь, а на второй раз меня может и не хватить… Так вот, когда он ко мне вернулся, я раз и навсегда понял одну вещь. Все то, что мешает нам быть счастливыми, — это полная херня, Роб. Жизнь свою мы строим сами, и решения принимаем тоже сами. Никому, ни одной суке не позволяй лишать себя счастья, пока оно возможно, и пока оно рядом. Где-то за ребрами натужно и заунывно закололо, а в горле неприятно пересохло. Он искоса глянул на замеревшего Роберта и невольно почувствовал, что смущается своего внезапного порыва. Тот смотрел на него, не шевелясь, широко распахнутыми глазами. И конечно же, Тони просто померещилось, что они подозрительно влажно поблескивают. — Черт… — с фальшивым смешком пробормотал он, — вот это я речь выдал. Может, попробовать освоить новые горизонты и податься в психоаналитики? У меня выйдет, как думаешь? Роберт еще пару мгновений буравил его пронзительным взглядом, словно выискивая в его душе ответы на все вопросы, а потом медленно расплылся в широкой улыбке. — Однозначно выйдет!

***

Они с аппетитом уплетали жареное мясо с хрустящей корочкой и запивали холодным красным вином. Утомленно валялись на беспощадном солнце и с визгами плескались в божественно прохладном бассейне. Ржали над байками со съемок и восхищенно ахали над рассказами о битвах с Таносом и Альтроном. Фотографировались на память и вспоминали студенческие годы. Наперебой аплодировали акробатическим экзерсисам Питера и соревновались в выразительности чтения монолога Гамлета. И когда неумолимое время дало о себе знать, пожимая на прощание друг другу руки, они точно знали: это не последняя их встреча.

***

— Тони, ты видел снимки, которые принес твой дрон из мира Тома и Роберта?! Взбудораженный Питер чуть не подпрыгивал от нетерпения. Впрочем, для него это было настолько обычное состояние, что с головой ушедший в расчеты Тони даже не пошевелился, лишь промычав безразличное: — М-м-м? — Тони, да отвлекись же ты! — кажется, пацан не на шутку рассердился. — Твой дурацкий нанопроектор никуда не денется, черт возьми! — За «дурацкого» накажу! — Тони бросил на него неожиданно острый взгляд поверх больших рабочих очков. — И не улыбайся с таким пошлым предвкушением, карапуз. А то не буду наказывать! Давай быстро, что у тебя там? — Смотри! Это — страничка Тома в Инстаграме, он выложил вчера. Полюбуйся! Это действительно была сохраненная страничка аккаунта Тома. С фотографиями, на которых были запечатлены вместе счастливые, смеющиеся, вдохновенные Том и Тони, Питер и Роберт, Тони и Питер… — Вот нахал! — не смог не рассмеяться Тони на эту сумасбродную выходку Холланда. — Это ж надо додуматься! И ведь никаких подозрений ни у кого не возникнет… — Ты самое интересное не заметил, — широко ухмыльнулся Питер, — надпись посмотри! «Мы сделали это, мистер Старк» Замерший Тони словно наяву видел, как взволнованный Том Холланд тараторит ему это. И он точно знал: это — не про фотки.

***

Примерно через месяц появится такая долгожданная и от того такая невероятная новость, что Человек-Паук возвращается в Киновселенную Марвел. Спустя еще некоторое время будет объявлено, что главную роль в разрешении конфликта сыграл лично Том Холланд. Питер узнает об этом во время перерыва между парами в университете от Тони, скинувшего ему информацию на телефон. Мишель будет долго и подозрительно изучать его вспыхнувшее от радости лицо и задрожавшие губы, но так ничего и не спросит. Он будет ей безумно благодарен за это. А еще дико счастлив. Они действительно это сделали.