Мир, где ты не будешь один

Стоит признать, что хоть Питер никогда не был склонен к бессмысленному экстриму, но он все-таки далеко не забитый и тихий ботаник в огромных очках. Полеты по ночам посреди небоскребов Нью-Йорка на высоте тысячи футов этому ну вот ни разу не способствуют. Так что, как ни крути, любознательная жилка в нем всегда была очень сильна. А вкупе с его возможностями Человека-паука, помноженными на почти безграничные возможности Тони, это открывало бесконечные горизонты. Что далеко не всегда было плюсом. Итак, все (в очередной раз) началось с того, что Тони был безумно занят на очередном совещании, а у Питера внезапно нарисовалось много свободного времени. Он давным-давно выполнил все домашние задания, которыми их щедро пичкали университетские профессора, довел до конца муторный процесс наблюдения за поведением инертных газов в агрессивной среде, поболтал с Мэй, которая укатила в гости к подруге на пару дней, поколотил грушу в спортзале. И уныло понял, что делать больше совершенно нечего, а душа просит подвигов. Прикинув время до возвращения Тони, он окончательно упал духом. По всему выходило, что скряги — директора «Старк Индастриз» не отстанут от его ненаглядного еще как минимум часа три, а после за него с таким же рвением примется Пеппер. Так что дома Тони — совершенно изможденный и посеревший от усталости — появится не раньше вечера. Конечно, был вариант встретиться с Нэдом и Мишель, но Нэд еще пару дней назад укатил со своей группой на уик-энд в условиях дикой природы, а Мишель гостила у бабушки в Нью-Джерси. И вот именно тогда Питеру пришла та самая мысль. На самом деле в ней не было ничего такого уж крамольного. После их первого совместного путешествия в мир Тома и Роберта они с Тони уже не раз проворачивали аналогичные вылазки. Тони наконец сподобился откалибровать свою машинку таким образом, чтобы выставлять точные координаты того места, куда хочешь попасть. Теперь при желании можно было указать исходные данные и не опасаться возможного попадания в мир, к примеру, населенный одними инфузориями и вирусами. Не то чтобы Пит всерьез верил в существование подобного мира, но вся его жизнь приучила к тому, что ничего невозможного нет. Кроме того, почти случайно обнаружился еще один забавный эффект. Путем некоторых усилий стало возможно слегка поиграть не только с пространством, но и временем. Разумеется, полноценной машиной времени их агрегат сложно было назвать. И слава богу, потому что Питер сильно подозревал, что в таком случае он бы больше не вытащил Тони в их мир. Тот бы обязательно пожелал навестить Архимеда, поболтать с Ньютоном, прикинуть методы спасения Атлантиды (и хорошо еще, если не динозавров). Нет, все временные особенности их машины заключались в том, что при фиксации определенных переменных можно было гулять в чужом мире сколько угодно, но при этом отсутствовать в своём лишь секунду. Это было безумно удобно, поскольку решало махом кучу проблем. В общей сложности они успели посетить миров шесть — семь. Пару раз их заносило в места, где их аналогов не существовало вообще. После этого, поразмыслив, оба дружно пришли к выводу, что вселенная за что-то на эти миры сильно осерчала. В четырех других Питеры и Тони были… разные. В одном они были почти идентичны первоисточнику: геройствовали, любили, ругались, мирились. В общем, заслужили от путешественников исключительно огромный мысленный лайк. Во втором местный Тони оказался президентом Америки, а Питер — одним из бесчисленных сотрудников его пресс-службы, и на данный момент они даже не были знакомы. Тони-путешественнику стоило огромного труда удержать своего Питера, рвавшегося немедленно исправить эту несуразицу. Третий мир был весьма нестандартным. Тони там оказался свихнувшимся на власти и накачавшимся экстремисом маньяком, который поставил Нью-Йорк на колени. Питер же был его правой рукой и психопатом, который обожал заниматься сексом после очередной свернутой шеи повстанца. Питера, который наконец смог осознать услышанное и прочитанное в сети, потом долго рвало в кустах. А в четвертом Тони был счастливо женат на Пеппер, а Питер — на Мишель. Именно последний мир оба, не сговариваясь, признали самым печальным наравне с миром кровавых маньяков (конечно, при условии, что маньяков еще можно образумить, вылечить и как-то исправить все причиненное ими зло). И вот сейчас Питер стоял и смотрел на уже включенную и готовую к работе машину. Конечно, они договорились не гулять по одному, но… Ничего же страшного не случится, правда? Питер будет очень осторожен, никуда не полезет, просто немножко осмотрится в новом, еще неизведанном мире. Тем более, в костюм теперь встроена функция автоматического возвращения домой под управлением Карен в случае форс-мажора. Что может пойти не так?

***

Что смогло пойти не так, Питер точно знал, когда секунду спустя после своего исчезновения вновь возник на постаменте аппарата.  — Питер, ты плачешь? — с подозрением осведомилась Пятница. — Что с тобой? Я не вижу отклонений в физическом состоянии твоего организма, но мне не нравится уровень гормонов, отвечающих за настроение. Он явно свидетельствует о крайне высокой степени огорчения. Мне сообщить мистеру Старку? — Нет! — резко вскрикнул он и ожесточенно вытер хлюпающий нос красным рукавом из мягкого металла, — не смей! Тони сейчас не до этого, я сам… потом… Он почти бегом бросился вниз с железного круга, скинул костюм и плюхнулся на диван, обнимая себя руками так крепко, что стало больно. Боже, два дня — целых два невыносимых дня! — он провел в том мире, куда его забросил дьявольски извращенный рандом. И нет, он никогда не хотел бы видеть то, что увидеть пришлось. Он даже не верил, что такое возможно. Но по крайней мере он в любой момент мог оттуда сбежать. В отличие от. На самом деле желание увидеть Тони сейчас было просто нестерпимым, Пятница слишком хорошо его знала. Но он вновь и вновь внушал себе, что это глупо, что он давно не мелкий карапуз, которого то и дело приходится вытаскивать из передряги и вытирать сопли, что он сможет справиться с этим сам. Самовнушение действовало не в полную меру, но во всяком случае удавалось хотя бы удержаться от отдачи приказа ИскИну все-таки связаться с Тони. Вот только Пятнице было на его мнение в данном случае откровенно наплевать. Как только она отсканировала его состояние и идентифицировала его как «сильное нервное возбуждение отрицательного характера», сразу же включились в дело защитные протоколы, которыми Тони обмотал Питера не хуже, чем тот — преступников паутиной. И все они в качестве пункта номер один содержали команду: «Сообщить Энтони Эдварду Старку немедленно». Именно поэтому, когда Питер уже был готов окончательно расклеиться, массивные стеклянные двери плавно разъехались, и в помещение влетел не на шутку встревоженный Тони. — Малыш, ты где? — позвал он с порога, шаря глазами по комнате и натыкаясь на скрюченную фигурку в углу дивана. — Эй, Пит, что случилось?! Питеру очень хотелось высказать предательнице всё, что он о ней думает, но моментальное желание обнять и почувствовать под руками живого Тони оказалось в разы сильнее. Его смело с дивана так, что Тони даже не успел отследить это движение. Питер тут же подлетел к нему и так вцепился руками, что тот только крякнул от неожиданности. — Тони… Ох, Тони! И наконец-то громко, навзрыд, с наслаждением разрыдался. Уже совершенно сбитый с толку Тони лишь подхватил его крепче и доволок до того же многострадального дивана. Сгрузив на него обмякшую тушку, он впихнул в дрожащие руки Питера стакан воды и, еле сдерживая нетерпение, почти рявкнул: — Ну?! Питер залпом проглотил воду, сжал пустой стакан так, что он, кажется, хрустнул, и, уставившись куда-то в стол, тоскливо протянул: — Он умер.  — Кто?! — Тони. Приехали.

***

— Сначала все было нормально, — укутанный в одеяло Питер уже не трясся, как от озноба, и глаза высохли, но от отчаяния в его голосе Тони дико хотелось лезть на стенку. — Обычный мир, Нью-Йорк, башня наша издалека видна, всё, как у нас. Я сперва даже расстроился, что не угодил в более экзотичное место. А потом полез в сеть… И чуть не упал там же, где стоял… Помнишь, что придумали в тех комиксах, в которых снимались Том и Роберт? Вот в их мире именно так дела и обстоят. Всё именно так, как они нам говорили. Он замолк, снова неловко вытирая свой давно покрасневший нос, и Тони его ни о чем больше не спрашивал и не подгонял. Да, речь шла не о нем, а всего лишь о его двойнике, коих они видели уже не один и не два раза. Но вот так запросто слушать о смерти человека, именуемого Тони Старком, было жутковато. Хотя чему удивляться? По теории вероятности такое неминуемо рано или поздно должно было случиться. И нет, Тони не будет допускать даже отголосок мысли, что где-то должен существовать мир, где погиб не Тони, а Питер. — Щелчок? — то ли спросил, то ли сам себе сказал Тони. — Щелчок, — кивнул Питер. — Не знаю, почему так вышло, почему ни Брюс, ни Хелен, ни Стрэндж даже палец о палец не ударили, чтобы спасти. Против воли Тони прикинул, что его сейчас тоже могло бы не быть в живых. Если бы их Брюс, Хелен и Стивен оказались такими же малодушными, как в том мире, то лежать бы ему в эту самую минуту под полутора метрами земли и кормить червей на кладбище. Тони всегда умел с юмором воспринимать самые неприятные известия, но что-то даже ему шутить расхотелось. В конце концов, тот Тони уже умер и не испытывал никаких страданий, а вот кое-кто был вполне себе жив. И совершенно неясно, кому из них хуже. — А Питер? — спросил он то главное, что сейчас имело хоть какое-то значение. — Ты же его точно видел. Питер вновь кивнул, на сей раз молча. — Как он? Собственно, ответ был ему не особо нужен. Как будто Тони и сам не понимал — «как». — Ужасно, — тихо прошептал Питер, мусоля в руках несчастный стакан. — Как только я в голове всё более-менее уложил, сразу к нему домой кинулся. Следил за ним издалека весь день, мне же, с твоими новыми камерами, всё отлично было видно. Ох, Тони… Нет, это не ужасно. Это просто я даже не знаю, как назвать. Сначала он был дома, просто лежал на кровати, просто смотрел в потолок. Знаешь, сколько времени? Почти три часа, Тони! И ни разу не шелохнулся при этом. Мэй несколько раз окликала его из-за двери, а он отвечал, что уроки делает. И он это говорил таким голосом, что… черт, и сейчас в ушах звучит, веришь? Словно льдом всё тело скребёт. А потом он встал, натянул костюм и вылез в окно. Я глазам своим от радости не поверил, думал, что он на патруль собрался, что всё же не всё так безнадежно, если он хоть чем-то может себя отвлечь. Проследил за ним дальше, сам знаешь, в стелс-режиме костюма меня практически невозможно засечь. Тем более, в том состоянии, в котором он был. А он даже и не думал патрулировать, забрался на высотку напротив дома с огромным граффити Железного человека. И сидел там на крыше всю ночь, смотрел на рисунок. Не плакал, ничего не говорил, вообще не шевелился, просто сидел и смотрел. А я смотрел в его глаза. И ничего страшнее я никогда не видел, Тони. Они… они пустые, в них жизни нет, вообще ничего нет. — Хватит, малыш… Тони больше просто не мог слышать этот торопливый, сбивчивый рассказ. Он рывком сгреб Питера в охапку и стиснул его в объятиях так, чтобы спрятать от всего мира, чтобы горе никогда не коснулось этого мальчишки, чтобы всегда ощущать его трепетное тепло. И понимать, что точно такого же мальчишку где-то там, в глубинах мироздания, уже никто никогда не обнимет вот так, и именно поэтому вот в таких же шоколадных глазах больше нет жизни. — Ты раскрылся перед ним, правда? — Прости, — поворошившись, Питер хлюпнул носом где-то на его груди, — наверно, не стоило, но да, я не смог… Он там сидел, как статуя, и я просто сорвался, не выдержал. Показался ему, всё рассказал. Он не сразу поверил, конечно, но я смог его убедить. В конце концов, всё ещё есть куча секретов, которые не знает никто, кроме меня. И тогда впервые за весь день он стал похож на человека. Стоял передо мной, совершенно потрясенный, глазами хлопал, рот то открывал, то закрывал. И я знал, точно знал, что он хочет спросить, но никак не решается. Как же я боялся этого, ты не представляешь! И он все-таки спросил: «А… мистер Старк… там, у тебя…». Я несколько раз пытался ответить, что ты жив, но вышло только с третьего, слова словно сами не выходили изо рта. И когда он это услышал, у него словно ноги подкосились, он на крышу шлепнулся, скорчился и зарыдал. И я тоже. Бросился к нему, обнял, и вот сидим мы, вдвоем, рыдаем наперебой, как два идиота. Господи, я сто лет столько не ревел, как за эти два дня! — приподняв голову, пожаловался он, и снова спрятался. — Надеюсь, никто не увидел, а то же в сети просто взрыв будет: «Два Человека-Паука дружно рыдают на крыше посреди ночи. Что это — обман зрения, или Паук обзавелся клоном?». Тони не мог не представлять эту картину. Два маленьких, таких бесстрашных, но, увы, не всесильных мальчишки плачут вместе, ища помощи друг в друге, зная, что одному из них больше ее искать негде. — Знаешь что?! Питер вдруг отодвинулся, решительно вздернул нос и твердо посмотрел на Тони. Того слегка передернуло: слишком хорошо он знал это выражение любимых бархатных глаз. Как правило, ничего хорошего это не сулило. — Мы не можем это так оставить! Ну вот, пожалуйста. Что и требовалось доказать. — Поясни, — ровным голосом ответил Тони, внутренне мобилизуя все свои порядком растраченные запасы спокойствия. — Мы должны что-то придумать, чтобы он больше не остался один. Нужно вернуть ему Тони! — Это каким образом? — сухо ответил Тони и даже отодвинулся на диване. — Я пока не могу соорудить свой клон, к сожалению. И у меня нигде не завалялся лишний двойник, чтобы преподнести его пацану на блюдечке. Питер вдруг замер, так уставившись на Тони, что тот невольно окинул себя беглым взглядом. Вдруг и правда откуда-то из кармана пиджака выскочил мини-Тони, так завороживший Питера? — Конечно, — протянул Питер так вдохновенно, словно открывал заново теорию относительности. — Ну конечно же! Как же я сразу не догадался?! Ты гений!!! — Я в курсе, — осторожно ответил тот, гадая, откуда ожидать беды, — и почему на сей раз? — Лишний двойник! Ну конечно! Помнишь, про того Тони, которого ты встретил, когда впервые удрал в параллель без меня? Тони потребовалась пара мгновений, чтобы вспомнить, о чем речь, и извлечь из памяти наконец вспыхнувшие воспоминания. Ах да! Тот Тони, которого в свое время предал его Питер и перешел на сторону Кэпа в Гражданской войне. Впрочем, как он понял, того Питера никак нельзя было назвать «его». Вроде как там Питером Паркером был взрослый мужик, которого со Старком не связывало ничего, кроме делового сотрудничества. И то, это сотрудничество оказалось таким неудачным, что тот Тони даже спустя немало времени всё еще продолжал испытывать к нему явную неприязнь. И вот с этим типом Питер предлагает познакомить того разбитого на осколки пацана?! Так себе идея, мягко говоря. Все сомнения он тут же озвучил вслух, но Питера, увидевшего цель, было не под силу остановить никому. Не в состоянии спокойно стоять на месте, он метался туда-сюда по комнате и отвергал все возражения, почти их не слушая. — Как ты не понимаешь?! — с жаром уверял он, обвиняюще тыча пальцем. — Это всё потому, что он просто не знает настоящего Питера! А как только увидит, узнает и поймёт, что мы из себя представляем, сразу изменит своё отношение к нему на 180 градусов! Нет-нет-нет, даже не спорь! Я, может быть, тоже не в восторге от его кандидатуры, но другая есть? Другой нет! А значит, соединяем их — и всё тут! Тони хотел сказать, что никому от этого хорошо не будет, что они не могут вмешиваться в жизнь разных миров, что двойник никогда не заменит оригинал, но тут Питер наконец остановился перед ним, умоляюще глядя, схватил за руки и выложил последний аргумент: — А если бы это случилось со мной, Тони… Что бы ты тогда сказал? Крыть было нечем, всего одним удачным ходом Питер уложил его на лопатки без права на реванш. Тони со вздохом привлек его к себе, взлохматил волосы и, хмыкнув, приподнял подбородок: — Когда пойдем к Питеру?