Latte freddo

Феличиано зажмурился, инертно вцепившись в пытающегося заставить его подняться с колен Людвига. Он задрожал, и сердце его сжалось так, что в груди закололо и он подавился собственным дыханием. Фели не мог подняться. Он не чувствовал ног — лишь яростное покалывание в висках и крепко стискивающий его за поясницу напарник напоминали ему о том, что он всё ещё жив. — Отойди-ка от этого итальянского отродья подальше, — послышался натянуто любезный и вместе с тем зловеще наигранный голос пока ещё не приближающегося к ним Франциска. Он целился издалека, однако Варгас и не сомневался в точности предстоящего выстрела, ведь даже сейчас дуло наставленного в их сторону пистолета словно заочно прожигало его лоб насквозь прямо посередине. — Я не очень-то хочу случайно зацепить тебя пулей, Людвиг, ведь твой братишка сильно расстроится, если за компанию с обреченным на гибель мальчишкой сегодня ночью пострадаешь и ты. Немец все-таки поднял едва соображающего происходящее и слегка шатающегося итальянца на ноги, крепко прижав его к своей груди и решительно нахмурившись, смотря французу прямо в глаза. Он не боялся ни Бонфуа, ни его шайки головорезов — да, безрассудно, ведь для них он лишь один из тысячи безымянных крыс, бегающих по кругу внутри крохотных шестерёнок огромной машины алчного беззакония, что слепо косит всех, кто по случайности оказался меж её ржавых движков и в спешке бросается на поиски выхода. — Мне повторить? — Бонфуа невозмутимо повел бровью. Людвиг не шевелился. Его голова гудела, и он чувствовал, как жгучий гнев запекает его внутренности. Нервное, предыстеричное дыхание итальянца обжигало его грудь прямо сквозь одежду. Они не смеют прикасаться к его Фели. — За что?.. В чем я провинился?.. — Феличиано отрешенно уставился прямо в дуло пистолета. Его голос дрожал и ломался. И на глазах его навернулись слезы. Он трясся и, стиснув зубы, попытался отстраниться от с силой прижимающего его к себе напарника. — Людвиг! — Он вдруг поднял свои мокрые, полные разочарования и бесконечно болезненного отчаяния глаза на блондина, что с сожалением смотрел на него снизу-вверх и не мог выдавить и слова. — За что?! За что ты так со мной?! — Он начал вырываться, срываясь на крик. — Почему ты продал меня им?! — Ох… — Франциск усмехнулся. — Смотрю, у вас здесь собственная драма разворачивается. Эй, Феличиано! — Бонфуа издевательски присвистнул. — Отойди от своего приятеля на пару шагов. Давай уже, наконец, покончим с этим, как взрослые люди, ты всё равно уже покойник. И скажи спасибо своему дедуле, если вы встретитесь на том свете. Феличиано выскользнул из захвата Людвига, что уже даже не пытался его останавливать или хоть как-нибудь вразумлять. В грудной клетке итальянца будто не хватало воздуха: он задыхался, жадно втягивая кислород губами. По его лицу текли слезы, но он не издавал и звука. Лишь молча ловил на себе взгляды, пытаясь удержаться на ватных ногах. За что? И он вдруг зажмурился, опустив голову. И дрожь прошла. И все вокруг будто перестало существовать. — Нет! — Немец вновь загородил его собой. И Фели, словно очухавшись от кошмара, поднял голову, распахнув заплаканные глаза и в ужасе уставившись напарнику в спину. — Ты не можешь тронуть любовника члена твоего клана! — И чей же это он любовник? — Бонфуа лукаво хмыкнул, всё еще целясь, однако теперь уже в Людвига. — Может, мой? — За его спиной синхронно прокатились смешки французов — их было около пяти, и вид ни одного из них не внушал ничего хорошего. — Может, твой, Дюран? — Он обернулся к кому-то из стоящих рядом, и тот с оскалом ухмыльнулся в ответ. — Он мой, — сухо процедил немец, скрестив руки. — Феличиано — мой любовник, — грозно, с поразительной чёткостью повторил он. Гогот французов стих. Повисло напряженное молчание. Оглядев немецкого парня с головы до ног, Франциск слегка нахмурился. — Что-то не припомню, чтобы ты был частью моего клана. — Тогда я и ваши вшивые поручения выполнять не обязан. — Не отводя взгляда от враждебно настроенного Бонфуа, Людвиг как бы невзначай вызывающе пожал плечами. — Пойди вон, — тон Франциска искрился. — Не зли меня, приятель, у меня не железное терпение. — Нет. — Напарник итальянца встретился с каждым из смотрящих на него в упор французов глазами. — Феличиано мой. И я часть вашего клана. И вы не тронете его. Бонфуа стиснул зубы, сжав свободную руку в кулак. — С чего ты вообще взял, что имеешь право пользовался нашими привилегиями? — Вот только кубометры незыблемого превосходства наравне с показательной непоколебимостью пока ещё не дрогнули в его голосе. — Он прав. Ты не можешь тронуть любовника кого-то из вашего клана. — Послышался чей-то вальяжно спокойный голос где-то совсем неподалеку. И кто-то, от одного вида которого босс французов вытянулся в лице, от неожиданности даже опустив пистолет, словно тень возник вблизи загнанных в угол к калитке парковки напарников, по-собственнически невозмутимо окидывая взглядом каждого из присутствующих французов и с поразительным удовлетворением впитывая в себя их ошеломленные взгляды и тихие перешёптывания. — Он выполнял ваши поручения. Он — часть вашей системы, так что вы, месьё, обязаны обеспечить его партнеру неприкосновенность. — Кёркленд? — Бонфуа чертыхнулся, оскалив взгляд. — Совсем бесстрашным стал? Где твои люди? Артур неторопливо приблизился, закрыв собой Людвига и Феличиано и на безопасном от Бонфуа расстоянии ещё раз показательно смерив взглядом каждого из его приближенных. — Мои люди здесь. Прямо за тобой. Всё стихло точно за секунду до взрыва. Ладонь Франциска, крепко сжимающая рукоятку пистолета, задрожала, и он побледнел до неузнаваемости. Никто не осмелился издать и звука, и лишь только Дюран — высокий мужчина средних лет, стоявший ближе всего к своему боссу, — деликатно выронил: — Мистер Кёркленд, вам не стоит здесь… — Заткнись! — прошипел Бонфуа в его сторону, и стоящие позади них приспешники клана от неожиданности даже попятились. Он вдруг на мгновение прикрыл глаза и попытался вернуть уже отчасти затухающую лукавость своему делано насмешливому тону: — Что, Артур, плохие воспоминания? Кёркленд помрачнел. — Ты же знаешь, что я прав, Франциск. — Но всё же сдержался. — Уверен, твои ребята уже не поддерживают твоё решение. И они выбрали тебя на место Лантье, чтобы ты чтил их порядки, а не становился таким же кровожадным мерзавцем. — Да что ты себе… — Лицо французского босса затянуло гневом, и он уже даже не пытался это скрывать. Он закусил себе губу и, какую-то секунду выравнивая дыхание, метнул в своих подчиненных выжидающе угрожающий взгляд. Те в ответ лишь переглянулись между собой и в каком-то растерянном недоумении уставились на своего босса. Франциск хмыкнул, прикрыв глаза. — Где доказательства? — неожиданно ровно обратился он к Кёркленду. — Где доказательства, что они вместе? Дон Варгас одобрил их союз? Артур обернулся к стоящему у него за спиной Людвигу, что крепко стискивал запястье побледневшего и смотревшего на происходящее во все глаза итальянца. Его голос был мягче пуха: — Людвиг, Феличиано… У вас есть доказательства, что вы вместе? Дон Варгас смог бы это подтвердить? Фели сглотнул, на каком-то инстинктивном уровне поближе прижавшись к стойко выносящему нависший над ними гнёт предстоящей гибели напарнику. — Но… Но… — Голос итальянца ломался, словно тоненькие веточки ивы в морозную стужу. — Но дедушка никогда не требовал спрашивать его благословения… Людвиг инертно сжал его запястье покрепче, и Варгас болезненно выдохнул, однако не поспешил отдергивать руку. Кёркленд обреченно зажмурился. Дыхание липким комом встало посреди гортани. — Вот видишь, Арти, они лгут. — Послышался победный смешок Франциска. — А теперь уйти с дороги и не мешайся, пока мне не захотелось убрать тебя силой. — У меня есть фотографии… — неожиданно даже для самого себя отозвался немец, и англичанин почувствовал, как его уже почти сдавшее сердце возобновило свой стук. — Я их распечатал… — Что?! — Феличиано в ужасе уставился на Людвига. — Какие еще фотографии?! — Ну-ка дайка взглянуть. — Бонфуа уже откровенно развеселился: лицо брата его друга выглядело так, словно они собрались на похороны его близкого родственника. И он уже предвкушал надвигающийся спектакль драму. Людвиг механически сунул руку в куртку и вытащил небольшую стопочку фотографий, сразу же вручив ее приблизившемуся к ним англичанину — так, чтобы Феличиано не успел рассмотреть их содержимое. Артур вручил Бонфуа фотографии. Какую-то минуту француз с подначивающей ухмылкой медленно посматривал их прямо перед стоящим напротив него англичанином. Кёркленд прикрыл глаза и сглотнул. Франциск поднял на него глаза и тихо хмыкнул. — Какая прелесть… Надо было сделать такие же для твоего папаши, Артур, а то он не верил в серьезность моих намерений. Англичанин стиснул зубы. Его сомкнутые за спиной ладони задрожали от одного только вида будто специально протянутой ему французом фотографии с повернутым к стене и лежащим на кровати Феличиано — накрытым явно великоватой для него рубашкой с рабочим бейджиком Людвига (и на нем было не только имя хозяина, но и его фотография). Итальянец был без одежды, так что рубашка напарника скрывала только его поясницу, бедра и ноги до колен. И его плечи, и шея, и даже лопатки были усеяны ярко-алыми засосами и укусами, старательно оставленными любовником в не самых заметных для глаз местах. И судя по возмущенным возгласам Феличиано у них за спиной — он явно не знал о том, что партнёр фотографировал его после секса. Кёркленд тяжело выдохнул, как только Бонфуа протянул ему другую похожую фотографию. Мысль о том, что на месте итальянца когда-то мог оказаться и он, пронзила его сознание насквозь. Его отца бы хватил удар, если бы ему прислали такие фотографии ещё до того, как он дал свое согласие на их с Францисков союз. Интересно, как бы отреагировал Дон Варгас, если бы увидел, что кто-то, кто изначально должен был навредить их семье, по-собственнически метит его внука? — Нравится, Арти? — Босс французов ликовал от одного только вида побледневшего и затихшего от раздирающих его изнутри болезненных воспоминаний бывшего любовника. Он, казалось, уже и позабыл, зачем вообще держит эти фотографии в руках. Всё его внимание переключилось на Кёркленда, что сейчас гневно прожигал его взглядом своих ядовито-зелёных глаз и еле удерживался, чтобы не накинуться на ухмыляющегося француза с кулаками. — Да что там такое?! — Феличиано даже чуть приблизился к англичанину, хотя Людвиг и пытался всеми силами его удержать. — Что на этих фотографиях?.. — Ах, Феличиано. Ты, видно, даже не в курсе. — Франциск переключился на итальянца и сделал шаг чуть в сторону — так, чтобы будто вросший в землю от эмоционального удара Кёркленд оказался сбоку от него и больше не пересекался с ним взглядом. — Подойди сюда. — Нет! — Немецкий юноша в очередной раз уцепился за запястье удаляющегося в сторону французов Варгаса. — Фели, прошу, не подходи к ним! Но Феличиано тянуло туда словно под каким-то гипнозом. Его глаза были широко распахнуты. Сердце вот-вот норовило рухнуть под ребра. Он будто заранее готовился к тому, что будет разбит. — Вот так, хороший мальчик. — Губы Бонфуа искривились в очередной ухмылке. Артур развернулся и, поджав губы, наблюдал, как внук Варгаса медленно приближается к ним и протягивает ладонь, осторожно беря фотографии из рук француза. Руки рыжего парнишки дрожали. Он перелистывал фотографии одну за другой и расширенные глаза его увлажнялись. Губы дрожали, ноги подкашивались. И в какой-то момент всё посыпалось у него из рук, и он в ужасе обернулся к напарнику. — Фели… — Людвиг не мог выносить конец света в слезящихся глазах любимого итальянца. Его голос хрипел: — Фели, я знал, что они попросят доказательств… Прости, у меня не было выбора… — Ты всё знал с самого начала?.. Даже в наш первый?.. — Варгас крепко зажмурился, прикрыв себе рот ладонью. Немая истерика душила его изнутри. Он вдруг почувствовал, как кто-то тянет его за ворот плаща и грубо швыряет о капот стоявшей около французов машины. Под полуприказные мольбы Кёркленда остановиться, Дюран стащил с итальянца плащ и оттянул ворот его рубашки так, чтобы всё ещё присутствующие на его шеи и лопатках следы, оставленные Людвигом, обнажились перед всеми. Немец сжал кулаки, и его затрясло от одного только вида, как этот огромный бугай обращался с его Фели. Но он знал, что они уже ничего не смогут ему сделать. — Ох, ну надо же… Весь помеченный. — Франциск вскинул брови. Артур оттолкнул Дюрана от Варгаса и, позволив парню на себя облокотится, снова отошел от французов на безопасное расстояние. Впрочем, никто уже и не пытался его останавливать. — Они вместе, — спокойно заключил Дюран. — Мы не можем убивать любимых кого-то из наших людей. — Я и без тебя это знаю, — сквозь зубы процедил Франциск, не отводя гневного взгляда от Кёркленда, закрывающего собой Феличиано. — Брось, Франциск, — всё ещё пытался наладить контакт со своим бывшим любовником англичанин. — Отпусти парня — он вам не нужен. Не губи мальчонке жизнь. — Я это тебе так не оставлю, Кёркленд. — Француз усмехнулся, прикрыв глаза. И он вдруг помрачнел, уже было наставив пистолет на оторопевшего от неожиданности Артура, в то время как сразу двое из его приспешников набрались смелости и перехватили своего босса за руки. Они всё ещё считали Кёркленда своим. — Бегите отсюда, — шепнул англичанин и, воспользовавшись моментом, подтолкнул Феличиано к Людвигу, кивком указав направление, где они будут в безопасности, если поторопятся. Немец схватил напарника за руку и, не дав ему оклематься, ринулся в противоположную от дома Фели сторону вместе с ним. — Но мистер Кёркленд все ещё там! — Протестовал Варгас, оборачиваясь. — Он знает, что делает, Фели! — Терпение и нервы его напарника плавились. — Прошу тебя, шевелись! Раздался выстрел. И они оба обернулись, замерев на месте. — Дедушка! — выкрикнул Фели, завидев стоящего около внезапно возникшей из-за угла машины и сжимающего рукоятку пистолета деда. Пистолета, из дула которого легонько выходил дымок. — Франциск! — Очередной вопль. И паника. И несколько выстрелов теперь уже в сторону скрывшегося за зданием вместе со своими подчиненными Дона Варгаса.  — Франциск! — снова завопил — теперь уже точно — Кёркленд, опустившись на колени перед упавшим около его ног французом. Сквозь карман его плаща струилась кровь, но он ещё дышал. — Остановите стрельбу! — Заорал он на французов, и те мигом замерли, в ужасе уставившись на истекающего кровью босса и растерянного англичанина, пытающегося расстегнуть его плащ и понять, куда именно попала пуля. — Франциск, ты жив? — У Артура затряслись руки. Паника французов позволила итальянцам легко исчезнуть из поля их видимости. Людвиг и Фели оставались за углом противоположного здания, не решаясь оторвать взгляд от происходящего. — Феличиано! Варгас-младший обернулся. Его брат показался из-за другой подъехавшей машины и нервно замахал рукой. — Фели, садишь в машину! Немедленно! Людвиг выпустил напарника из захвата, и тот без раздумий бросился к брату в машину. — Ты тоже! — рявкнул Ловино на совершенно сбитого с толку блондина. — Я отвезу тебя в аэропорт к брату — он уже купил тебе билет домой. И если после этого ты ещё раз посмеешь приблизиться к Фели, ты труп, понял меня, белобрысый?!

***

— Какие будут указания, мистер Кёркленд? Французы окружили всё ещё стоящего на коленях перед истекающим кровью Бонфуа Артура. Один из подчиненных держал окровавленный плащ босса. — Вызовем скорую?.. Кёркленд прикрыл глаза. Какое-то время он лишь молчал, слушая собственные мысли и держа уцепившегося за его запястье Франциска за руку. Послышался хриплый кашель. Франциск трясся, смотря англичанину в глаза. Он ухмыльнулся сквозь боль, и кровь выступила по уголкам его рта. — Арти, скажи им… Скажи… Франция… — Блондин зажмурился и снова закашлялся. И больше не проронил и звука. Артур поджал губы. Всё ещё держа француза за руку, он собрался с силами и едва слышно отдал приказ: — Берите машины. Едем во Францию — в ближайшую больницу. Французы переглянулись. Они не были уверены, как поступить. — Живо! — Артура уже колотило. И все теперь уже без колебаний бросились выполнять его поручение. Луна спряталась за тучи, и небольшой тупиковый квартальчик итальянского города мгновенно поглотила тьма. Тишина начала давить на слух. И лишь тихое «Спасибо, Арти…» Бесшумно растворилось в прохладе осенних сумерек.