Часть 1, в которой пока ещё непонятно, при чём здесь Рованиеми
Сколько живут эльфы? Лука сказал, что до тех пор, пока хоть один человек верит в них. Иван вспомнил сонный восхищённый взгляд малышки — племянницы его бывшей начальницы госпожи Оливари, и подумал, что у них есть ещё много времени впереди…***
За год до этого…
Всё началось со снегопада… Да-да, именно так, как начинались почти все рождественские истории. Заканчивался понедельник — обычный, ничем не примечательный день. Ещё одно собеседование оказалось провалено. Очередной потенциальный работодатель осмотрел Ивана с ног до головы высокомерным взглядом и со скукой в голосе сказал, что место уже занято. Иван вежливо кивнул в ответ, стараясь держать себя в руках, и вышел за дверь. Мимоходом встретился глазами с собственным отражением в зеркале и уныло признал, что если бы он был начальником, то никогда бы не принял такого, как он, в свой штат. Кто, будучи в здравом уме, мог доверить что-нибудь серьёзное такому, как он? Осунувшееся лицо, голодный блеск глаз, костюм, правда, чистый, но порядком поношенный. Голодранец, бедняк, а никак не бывший выпускник факультета иностранных языков и дипломированный переводчик. Иван медленно поплёлся по улице, чувствуя себя усталым и очень несчастным. В кармане у него бренчала небольшая горстка монет. Всё, что осталось от предыдущей подработки. Этих денег хватило бы ровно на два перекуса в грошовой забегаловке, но, несомненно, было недостаточно, чтобы заплатить за маленькую каморку, в которой он ютился последние два года — с тех самых пор, как из-за кризиса потерял работу. И хозяин квартиры вчера сухо предупредил его, что если Иван не рассчитается с ним до сочельника, то в рождественскую ночь его выкинут на улицу без сожаления. До праздника оставалось ещё три недели. Но где найти денег на оплату, он решительно не представлял. Правда, на сегодня оставалось ещё одно собеседование — ещё одна, весьма призрачная надежда. И хотя в глубине души он надеялся, что уж там-то ему точно повезёт, однако умом понимал, что шансы на удачу были ничтожно малы. А город вокруг жил предвкушением праздника. По улицам растекались голубые сумерки. То здесь, то там вспыхивали цветные гирлянды в окнах домов. Сверкали украшениями пышные ели. То и дело распахивались двери магазинов, впуская и выпуская покупателей с яркими увесистыми пакетами в руках, и тогда до его ушей долетали веселые рождественские мелодии. С неба медленно падали редкие снежинки, таяли на щеках, заставляя ёжиться. Холод проникал под одежду и пробирал до самых костей. Отчаянно хотелось разрыдаться от собственной беспомощности, но он лишь поднял лицо к тёмному небу и поморгал, смахивая солёные капли с глаз. Никакого смысла в слезах не было. Как не было и ощущения от надвигающегося торжества. Однако возвращение в квартиру не привлекало тоже: холод и тишина безликого съёмного жилья расстраивали ещё сильнее. К тому же, до встречи оставалась буквально пара часов, и он уже собрался заглянуть в какую-нибудь дешёвую забегаловку, как вдруг его внимание приковал шум на городской площади. Иван замедлил шаг. Возле огромной, нарядно украшенной ёлки толпился народ. Шло очередное рождественское представление. Всё сияло, мерцало, переливалось многоцветьем огней. Расслышать голоса артистов в многолюдной толпе не представлялось возможным. Но даже без слов было понятно: на сцене шла сказка о волшебстве. Ведьмы творили положенное им зло, добрые феи с прозрачными крылышками размахивали палочками, магические существа всех мастей распевали весёлые песни. А потом что-то бабахнуло, и в небо взвились один за другим разноцветные — красные, синие, зелёные — букеты фейерверков. Зрелище казалось настолько великолепным, что Иван на несколько долгих мгновений забыл обо всём на свете. Но огоньки в небе вскоре погасли, и он вернулся в суровую реальность, в которой ботинки были мокрыми, желудок сводило от голода, а на сердце скребли кошки. Иван до боли прикусил губу: за короткую жизнь на него свалилось немало трудностей, и он давно привык справляться с ними самостоятельно, однако сейчас бы он не отказался от помощи какого-нибудь могущественного волшебника. И вот тут-то и начался снегопад. Мириады крупных хлопьев повалили с неба, на глазах превращая людей в снеговиков, назойливо лезли в носы и рты, царапали щёки, оседали на плечах. Яркие пятна окон тонули в белой круговерти. Машины, скамейки, урны, кустарники бесшумно исчезали под пушистым белоснежным покровом. Снег падал и падал, и ему не было видно конца. Пора было бы поторопиться под крышу, но Ивана заинтересовало какое-то движение в неприметном переулке. Он прищурился, вглядываясь в полумрак: двое громил нависли над невысоким тощим пареньком явно не с самыми дружелюбными намерениями. — Вот только этого мне ещё и не хватало для полного счастья, — негромко пробормотал Иван, и решил пройти мимо. Но, тут же устыдившись минутной слабости, отчаянно выдохнул и направился к стоявшей троице. — Эй, ребята, оставьте его в покое! — голос его всё-таки дрогнул и сорвался на противный фальцет. Драться Иван не умел, конфликтов всегда избегал, поэтому запаниковал, когда те двое обернулись и медленно пошли на него. — Глянь-ка, ещё один самоубийца выискался! — злобно ощерился один из громил. Бежать было поздно. Иван тоскливо подумал, что в детстве вместо шахматного кружка надо было ходить на бокс, сжал руки в кулаки, тщетно пытаясь припомнить всё, что он знал про драки… Он не успел ничего предпринять. Налетевший порыв ветра бросил обезьяноподобным верзилам в лицо горсть снега. Они разом вскрикнули и тяжело рухнули на спины. Это неожиданное падение поразило Ивана. Но ещё более удивительным оказалось то, что они, поднявшись на ноги, даже не взглянули в его сторону, а, испуганно переглянувшись, просто рванули прочь. Иван недоумённо посмотрел им вслед — что это с ними? — а потом перевёл взгляд на парня. Рассмотреть его толком не удалось, лишь лицо его смутно белело в густеющей темноте. Парень стрельнул в сторону Ивана чёрными провалами глаз, зябко повёл плечами, спрятал руки в рукава и нахохлился, сразу став так похож на замёрзшую птицу, что Иван выпалил первое, что пришло ему в голову: — Хочешь кофе? И лишь потом прикусил язык. Вот глупец! Вздумал изображать богача с парой сотен в кармане. Но, как известно, слово — не воробей… Парень уже успел буркнуть что-то согласное. И Иван, в душе проклиная себя за приступ невиданной щедрости, кивком указал на близлежащую дверь. Кофейня встретила их уютным полумраком, дрожавшими от сквозняка свечами на столиках, множеством золотистых лент и огромных стеклянных шаров, блестящей мишурой и маленькой ёлкой в углу. В будний день посетителей было немного, занятыми оставались всего лишь три-четыре столика у барной стойки. Парень сдёрнул с головы нелепый колпачок, неловко замялся на пороге, не решаясь войти. Однако Иван, шедший следом, решительно (чего уж, кутить так кутить!) подтолкнул его под локоть в сторону небольшого диванчика, стоявшего в уютной нише. Парень обернулся — его глаза холодно блеснули исподлобья, — потёр то место, до которого дотронулся Иван, но промолчал. Иван фыркнул про себя, правильно растолковав этот взгляд: — Тоже мне, недотрога выискался! Официантка аккуратно поставила подсвечник с горящей свечой на середину стола, с сомнением оглядела Ивана. И он тотчас почувствовал, что краснеет. С некоторых пор ему стало слишком знакомо это выражение на лицах, которое, казалось, говорило: «А есть ли у тебя деньги?». Потом девица вопросительно перевела глаза на его спутника, её нарисованные брови поползли вверх, однако она не сказала ни слова и отошла, дав возможность выбрать блюда. Иван наконец тоже взглянул на него внимательнее и удивлённо разинул рот. Уж насколько он ощущал себя бедняком без гроша в кармане, но незнакомец с лёгкостью мог дать фору любому оборванцу. Тощий, бледное лицо, тёмные круги под глазами, нос клювом, взъерошенные космы. Висевшая мешком одежда, которую и одеждой-то язык не повернулся бы назвать, подозрительно напоминала костюм эльфа: не по погоде тонкий зелёный сюртучок, штанишки чуть ниже колен, и — О, Господи, мать вашу! — красно-белые полосатые чулочки не первой свежести и остроносые ботиночки с меховыми помпонами. «Наверное, он один из тех, кто участвовал в представлении на площади. С такой внешностью ему только эльфов и играть. Роль Ромео тут точно не светит», — подумал Иван и вежливо поинтересовался, желая завязать беседу: — Ты актёр? Парень несколько мгновений задумчиво рассматривал его лицо, а потом задал встречный вопрос: — Я? С чего ты взял? Иван смерил выразительным взглядом диковинную одежду собеседника, но ответа не дождался. Тогда он решил закинуть удочку во второй раз и небрежно сказал: — В наше время надо вести себя осторожнее. Они могли покалечить, или даже убить… — Кто? — удивление в голосе парня было совершенно искренним. — Те бугаи… Они… — …ничего бы мне не сделали, — парень хохотнул, потом поинтересовался. — А вот ты чего к ним сунулся? — Ну, вообще-то, тебе на помощь, — немного обиженно ответил Иван. — Я думал, ты в опасности! Парень с интересом воззрился на Ивана и чуть поморщился, когда у него громко заурчало в животе. «Пожалуй, тут одним кофе не обойтись», — с внезапной жалостью понял Иван, вывалил из кармана на стол сиротливо гремящие остатки мелочи и поднял руку, привлекая внимание официантки. Услышав сделанный заказ, та пренебрежительно скривила губы, однако через некоторое время принесла на подносе тарелку куриного супа, несколько кусочков хлеба, пару имбирных булочек, чашку кофе и большой стакан глинтвейна, из которого валил густой аромат корицы, гвоздики, мёда и цитрусовых. В воздухе сразу запахло Рождеством. — А ты? — парень при виде еды сглотнул голодную слюну и покосился на Ивана. Есть, конечно же, хотелось невыносимо, но денег больше не было. Поэтому пришлось как можно беспечнее пожать плечами, мол, я не голоден, и протянуть руку лишь к булочке и кофе. Парень удовлетворённо кивнул, подтянул к себе суп и проглотил его, почти не жуя. Удивлённый такой прытью, Иван прищурил глаза: — Когда ты по-настоящему ел в последний раз? — Некоторое время назад, — уклончиво ответил парень и потянулся к глинтвейну. После пары глотков лицо его разрумянилось. А когда он улыбнулся, поймав губами кусочек цедры, Иван отметил про себя, что у него на редкость симпатичная улыбка. Эта ненужная мысль пришла на ум совершенно неожиданно, и он, смущённо откашлявшись, торопливо выпалил: — Как тебя зовут? Впрочем, осознав свою бестактность, Иван тут же сам представился. Но парень в ответ не поторопился назвать своё имя. Вместо этого он скрестил руки на груди и вопросительно изогнул бровь: — Меня? Пока никак… Увидев написанное на его лице изумление, Иван в недоумении хлопнул ресницами: — Эмм… Разве у тебя нет имени? — Нет, ну… вообще-то, должно быть, — с видимой неохотой пробормотал парень, потом уставился на Ивана круглыми карими глазищами. — А как ты хочешь, чтобы меня звали? Скрипнула и приотворилась дверь, ведущая на кухню. Откуда-то из её недр донеслось позвякивание посуды, энергичный перестук ножей, громкий смех и шутливое переругивание, а потом возглас: — Лука! Просто захлопни рот и начни работать! Парень хмыкнул и повернул к Ивану голову: — Лука?! По мне, так отличное имя. А как тебе? При мысли о том, что его собеседник мог оказаться самым настоящим сумасшедшим, улыбка сама собой сползла с губ Ивана. Но, чуть помедлив, — по правде говоря, разговаривать с психом показалось ему опасным, — он всё-таки ответил: — Как хочешь, так и называйся… Парень усмехнулся, пощёлкал языком и внезапно спросил: — То есть, ты хочешь сказать, что пришёл на помощь мне совершенно бескорыстно? Или тебе чего-то от меня надо? Иван растерянно моргнул: — Ничего… — Да ты не тушуйся! Это нормально — помогать в расчёте на ответную услугу… Сейчас все преследуют свои интересы… — Да не должен ты мне ничего, — возмутился Иван, мельком решив, что оборванец — ещё и нахал. Он украдкой взглянул на висевшие в проёме между окнами настенные часы. До собеседования оставался почти час ожидания, и болтаться по улицам ему не хотелось. Сама мысль выйти из тепла в снегопад напугала его. Тогда он сделал глубокий вдох и про себя досчитал до десяти в попытке успокоиться: здесь, в кафе он точно был в безопасности. К тому же, Иван неожиданно понял, что его просто распирало от почти детского любопытства. — Чистая душа, — парень как-то озадаченно покосился на Ивана, перехватил его взгляд. — Ты куда-то спешишь? — Да так, надо заскочить в одно место, — фальшиво улыбнулся Иван. — По делам. Он вовсе не собирался откровенничать перед первым встречным. Более того, ему чаще всего были неприятны люди, которые отвечали вопросом на вопрос. Поэтому Иван попытался притвориться, что рассматривает висевшую на стене картину, чтобы не встречаться взглядом с парнем. Загадочный тип, вон, даже своё настоящее имя не назвал. Лука! Нате вам, получите и распишитесь! Хотя стоило признать, оно (это имя) ему очень шло. И глаза Ивана против воли то и дело блуждали по лицу напротив, останавливались на высоких, чётко очерченных скулах, давно небритом подбородке, цеплялись то за длинный крючковатый нос, то — что ещё хуже — за чуть капризный изгиб приоткрытых губ… — Хватит, Иван, остановись, — строго сказал он сам себе. — Совершенно незачем увлекаться незнакомым человеком с первого взгляда. Парень как-то странно кашлянул, как будто прочитал его мысли, едва заметно провёл языком по губам и что-то спросил. Иван растерянно моргнул: глупо таращась, он не сразу расслышал вопрос. Тёмные глаза, словно две льдинки, впились в него, и стало не по себе от брошенного вскользь непонятного взгляда: — Извини? — Деньги, говорю, были последними? — парень отхлебнул глинтвейн, со стуком поставил стакан на стол и откинулся на диванчике. — Не твоё дело, — тут же вспыхнул Иван. Но парень удивил его: неловко похлопал по руке и, как-то застенчиво улыбнувшись, попросил рассказать обо всём, что с ним случилось. И вот тут-то Иван, сам не ожидавший от себя такой откровенности, поведал впервые встреченному незнакомцу все свои тридцать три несчастья. И хорошо ещё, что при этом не расплакался. Ведь, как правило, чужие проблемы редко кому казались интересны. — Значит, ты ищешь работу, — подытожил Лука. — Да, хотел бы найти, — Иван согласно кивнул. Впервые за долгое время на душе стало легче, будто с неё свалился тяжёлый камень. А всего-то надо было, чтобы его выслушали, терпеливо и не перебивая. Лука помолчал, побарабанил пальцами по щеке, что-то обдумывая, а потом тепло улыбнулся: — Иди, иначе опоздаешь. У тебя всё получится. Иван перевёл взгляд на часы, ахнул — времени действительно оставалось ровно столько, чтобы добежать до места, — вскочил из-за стола и бросился к двери, махнув Луке рукой на прощание. При этом он умудрился с грохотом опрокинуть стул, наткнуться на парочку посетителей и… не услышать еле уловимого, тончайшего мелодичного звона, словно кто-то рассыпал по хрустальной поверхности пригоршню маленьких серебряных колокольчиков. Окончательно стемнело. Улица окутала Ивана в густую снежную пелену, сквозь которую едва пробивались огоньки фонарей. За время, проведённое в им кофейне, сугробы успели подрасти. Ноги утопали в снегу выше колена, их приходилось извлекать с большим трудом. Он раскраснелся, взмок, но упорно брёл в нужную сторону, хотя уже на полдороге понял, что опоздал. Офисное здание (Maksimirska cesta, дом 10 — именно этот адрес был указан в одной из загребских газет в рубрике «Работа») располагалось в квартале от кофейни в современном здании из стекла, стали и бетона, зеркальный фасад которого оказался сейчас почти весь предсказуемо тёмен. И лишь в нескольких окнах на первом этаже светились яркие гирлянды. Сердце радостно дрогнуло: «Успел! Ждут!» Чтобы убедиться, что он пришёл по адресу, Иван решил заглянуть в газету, которая второй день лежала у него в кармане. Но там было пусто. Он лихорадочно похлопал себя по бокам — ничего! Он даже не представлял себе, где он мог её потерять, и очень бы удивился, если бы узнал, что её давно уже замело снегом в том самом переулке, где он встретился с Лукой. Ни номера конторы (то ли четыре, то ли семь), ни фамилии управляющего Иван не помнил. Однако разноцветные огоньки в окне мигали так приветливо, что он всё же решился зайти. В огромном вестибюле никого не было. Он немного постоял, напрасно ожидая охранника. Потом бесстрашно двинулся на звук весёлых голосов, гулким эхом разносившихся по пустынному коридору из-за полуоткрытой двери с причудливо нарисованной цифрой «7». — Надо же! Значит, не ошибся, — негромко бормотнул Иван и только собрался потянуть ручку на себя, как дверь резко открылась — он едва успел отпрыгнуть, чтобы не получить удар — и перед ним появился кудрявый молодой человек в шапке Санты. — О, привет, — спокойно произнёс он. — Чего надо? — Я пришёл по поводу работы, — выпалил Иван. — Прочитал ваше объявление в газете и…вот. Недоумённая морщинка прорезала лоб Санты, и он с лёгкой растерянностью повторил: — Объявления? — Шиме-солнышко! Кто там? — раздался приятный женский голос с чётко звучавшими в нём командными нотками. — Ива, это, наверное, к тебе. Какой-то парень по поводу какого-то объявления… Из-за спины Санты выглянула светловолосая женщина средних лет в строгом костюме и обвела Ивана доброжелательно-удивлённым взглядом. По спине холодной волной прокатился страх. Удивление в глазах напротив слишком много значило для него, и пустой желудок не замедлил напомнить об этом. Чёрт возьми! Неужели он всё перепутал и заявился не туда? Неужели он так и не найдёт работу? — Эээ… Вы писали, что организации требовался переводчик, — промямлил он, и голос его упал до шёпота. — Или это были не вы? Против ожидания, их лица посветлели. Санта и женщина радостно переглянулись, схватили его за рукав и втащили в комнату, украшенную рождественскими гирляндами и огромными зелёными и красными шарами. — Это ли не чудо?! — провозгласила женщина. — Кто-то там наверху услышал наши молитвы! Так сколько языков ты знаешь, юноша? Несколько человек, наряжавших пушистую ель, повернули головы в ободках с оленьими рожками и с ожиданием уставились на него. — Немецкий, испанский, английский и французский, — немного смущённо перечислил Иван, загибая пальцы. Каждое слово звучало тише предыдущего, потому что тонуло в восторженных воплях. Наконец он затоптался на месте, не зная, куда деть руки, покраснел и умолк. Парень с длинными белыми волосами ляпнул что-то насмешливое. Иван, сначала принявший его со спины за девушку, если честно, от волнения даже не разобрал слов. — Домо, заткнись! — бросила Ива, и тут же повернулась к Ивану с улыбкой. — Добро пожаловать в команду, юноша! То, что он перепутал кабинеты, Иван понял буквально через неделю. Оказывается, его всё-таки ждали в конторе №4 — фирме, специализирующейся на интернет-безопасности. Ноги же умудрились завести Ивана в крупную частную телекомпанию, которая довольно твёрдо стояла на ногах за счёт личных связей генерального директора господина Шукера и непререкаемого авторитета среди подчинённых его помощницы и, по совместительству, телеведущей Ивы Оливари — с виду хрупкой и миниатюрной, но внутри настоящей (и сие гордое прозвище она носила с высоко поднятой головой) Железной Леди. Но никаких сожалений по поводу своей ошибки он не испытал. На новой работе его устроило всё: и удобный график, позволявший высыпаться по утрам, и дружный коллектив, и приличная заработная плата. Получив первый аванс, он сразу же сумел рассчитаться с долгами и даже купил новые зимние ботинки. Всё постепенно налаживалось. Беспокоило Ивана только одно. Он не мог отделаться от странного ощущения, что каждое утро, когда он шёл на работу, Лука — тот незнакомец из бара — играл с ним в прятки. Иначе как ещё можно было объяснить то, что, всякий раз показываясь не более, чем на несколько мгновений, он неясной тенью следовал за Иваном по пятам, сопровождал каждый шаг, следил за каждым движением, напоминая о себе постукиванием башмачков или негромким смехом, появлялся ниоткуда в самых неожиданных местах и исчезал в никуда. И совершенно невозможно было угадать, где и когда он мог возникнуть в следующий раз. Иван останавливался, звал его по имени, не замечая удивлённых переглядываний прохожих, но всё было бесполезно — Лука не откликался. За это время Иван успел разглядеть, что он был в том же самом костюме эльфа, что и в их первую встречу. Мало ли чокнутых ходит по городским улицам. Кто знает, может этот парень — маньяк, псих или убийца, который окончательно спятил? И по-хорошему, надо было бы обратиться в полицию. Но что-то удерживало Ивана от этого шага, и, в первую очередь, нелепое воспоминание о чуть виноватой улыбке на красиво изогнутых губах. В этой улыбке хотелось утонуть. И ощущение разочарования всё чаще и чаще охватывало его. А снег сыпал и сыпал густыми, похожими на пух диковинной птицы, хлопьями, заваливая Загреб мягким пушистым одеялом. Такой снежной зимы не помнили даже старожилы. Ежедневно над городом проплывали тяжёлые седые тучи, спотыкаясь об острые готические шпили соборов на Каптоле. Снежинки лениво кружили в воздухе, лохматыми шапками ложились на черепичные крыши Градеца, чуть ли не полностью занося его крохотные улочки. Праздничная суета воцарилась в хорватской столице, в стылом воздухе витало ощущение волшебства. Что ни день, Рождество подходило всё ближе и ближе, и горожане делали последние приготовления к нему: повинуясь мимолётному порыву, скупали множество миленьких бессмысленных сувениров, волоком тащили домой новогодние ёлки, набивали едой холодильники. По тротуарам бодрой походкой шагали Санта-Клаусы в ярко-красных костюмах, время от времени издавая знаменитое: «Ho-ho-ho!», а дети весело улюлюкали им вслед. За два дня до сочельника ему приснился сон. Один из тех, что проснувшись, не сразу можно отличить от яви. Сон, который застал его врасплох. Ему снилось, что он лежал на диване у пушистой ели. В комнате медленно кружили снежинки, застилая всё вокруг искрящимся покрывалом. Внезапно раздалось мелодичное позвякивание колокольчиков. Комната замерцала огоньками. И посреди неё появился Лука. — Мне очень тоскливо и одиноко, — тихо сообщил он. — Могу я немного посидеть с тобой? Иван подвинулся, давая ему место. — Прошу прощения, — продолжил странный гость. — Я вломился без предупреждения. — Ничего страшного, — вежливо ответил Иван. — Чай или кофе? — Нет, не надо, спасибо. Давай просто посидим… Иван кивнул. Некоторое время они молчали, улыбаясь друг другу. Потом Лука вздохнул: — Мне пора. Ты приедешь ко мне в гости? — Да… — не задумываясь, выпалил Иван. — Обещаешь? — Лука потянулся к нему. Их носы, стукнувшись, встретились. И у Ивана замерло сердце… А потом он проснулся — из открытой форточки тянуло холодом — полежал немного, обдумывая сон, и решил, что во всём виновато одиночество и небывалый снегопад. Чудного типа из кафе сегодня нигде не было видно, хотя обычно Иван натыкался на него в первом же проулке. Ближе к обеду, когда Иван ворвался в офис, вертя в руках уже остывающий стаканчик кофе, Ива окликнула его вопросом, а не любит ли он путешествовать. За её спиной активно жестикулировала сладкая парочка телеоператоров — Деян и Шиме, — что-то упорно пытаясь втолковать Ивану. Эта небольшая пантомима, очевидно, должна была означать, что ему надо быть более внимательным при ответе. Он чуть наморщил лоб, пытаясь их понять и найти подвох в словах Ивы. Потом махнул рукой. К тому же, его начальница, услышав шум позади себя, разъярённой фурией рявкнула привычное: «Домо, заткнись!», заставив всех присутствующих вытянуться по стойке «смирно», а музыкального редактора обиженно отозваться из своего угла: — А я-то здесь причём? — Люблю… Я очень люблю путешествовать, — торопливо ответил Иван, принимая огонь на себя. — Наверное… — Почему «наверное»? Ответ на этот вопрос был прост. Несколько лет назад его родители эмигрировали в Швейцарию. Жизнь там особо не задалась, но возвращаться назад они не стали, как-то приспособились, пустили корни, родили ему сестрёнку. Иван несколько раз в год — по праздникам и дням рождениям — с ними перезванивался. Но о каких путешествиях могла идти речь, если денег не хватало даже на личные встречи с семьёй? Впрочем, он уже привык жить один. Однако, вспомнив про семью, Иван упавшим голосом пробормотал: — Потому что я никогда в жизни вообще никуда не ездил. Но всегда мечтал… Дзинь! Дзин-нь! Чистый хрустальный звон, напоминающий перезвон колокольчиков, неожиданно пронёсся по офису и заставил всех на мгновение удивлённо замереть. — Что это? — Ива резко обернулась. — Домо! Это снова ты? — Ой! — недовольно закатил глаза Домагой. — Да сколько можно?! Но начальница вздёрнула подбородок, продолжая буравить его подозрительным взглядом до тех пор, пока Вида не покраснел и не заерзал на стуле. Иван за это время успел шепотом поинтересоваться у их монтажёра Даниела, в чём несчастный успел провиниться перед Ивой, а тот также тихо ответить, что сегодня, кажется, ни в чём, а ругается она скорее по привычке, сугубо в профилактических целях. Наконец Ива смилостивилась над Домагоем, обернулась к Ивану и поставила его перед фактом, что билеты уже заказаны, и завтра самым ранним рейсом они летят в Финляндию, чтобы сделать рождественский сюжет из официальной резиденции Санта-Клауса: оттуда каждый год двадцать третьего декабря Санта отправлялся дарить подарки детям. — Ты же знаешь, — добавила она. — Дела сейчас идут через задницу. Конкуренция растет пугающими темпами. Нам надо подумать о рейтинге. И поэтому отказ не принимается. На самом деле, Ива, говоря о тяжёлом положении дел, очень сильно лукавила. Поэтому увидев недоверчивые улыбки на лицах, она поправила очки, сердито пробурчала, что если все решат стать бездельниками, как Домагой, так оно и будет, напоследок сердито скомандовала приниматься за работу и вышла за дверь. Коллеги безмолвно выразили Ивану свои соболезнования, а Шиме даже попытался наиграть на губах похоронный марш. Иван же в ответ пожал плечами. Делать ему в Загребе на праздниках было совершенно нечего. И он только обрадовался возможности немного развеяться и сменить обстановку. Уж лучше съездить в другую страну, чем встречать очередное одинокое Рождество в компании старенького телевизора.окончание следует…