***
Два звонка — сначала Марио, потом Даниел — с интервалом в несколько минут. Извини, к сожалению, прилететь не сможем, появились неотложные дела. Сначала Лука собрался их уговаривать, но, поразмыслив, пожал плечами. Зачем?! Если бы хотели, то давно были здесь. Потом он решил было позвать сюда семью, но тотчас отбросил и эту мысль. Дело за малым: теперь ещё осталось убедить себя не сорваться и не начать названивать так и не приехавшему Ивану. И вот тогда можно будет спокойно отдохнуть. Уютная двухэтажная старинная вилла в мавританском стиле — цветные изразцы на стенах, стрельчатые подковообразные арки, расписные деревянные потолки, — прячется за высокой каменной оградой, сплошь увитой душистыми зарослями чайных роз. И, хотя Ваня считает, что мужчины, и он в том числе, различают меньше цветов, чем женщины, в силу каких-то там особенностей сетчатки глаза, Лука видит, что Мальорка окрашена в яркие сочные краски. Бескрайнее небо здесь ярко-голубое, пальмы, сосны и апельсиновые деревья — тёмно-зеленые, песок на собственном пляже — ослепительно белый, а чистая прозрачная вода издали отдаёт бирюзой. По деревянной лестнице можно дойти до берега, и вернуться обратно. Он и слоняется по ней целый день, бесцельно убивая время, туда-сюда, туда-сюда. С одной стороны скалы, с другой — живая изгородь из кустарника. Он уже не помнит, когда в последний раз отдыхал в одиночестве, так что очень быстро решает, что заслужил это ничегонеделанье, и что небольшой перерыв окажется весьма кстати. Не надо никуда спешить, можно остаться наедине с природой, и проснуться утром от пения птиц, а не от звонка будильника. Ему думается, что здесь совсем неплохо. Иван, пусть через день, но всё-таки заявляется. У Луки вырывается вздох облегчения, когда он видит входящий звонок и слышит в трубке знакомый голос. С пляжа он несётся вверх по лестнице (кажется, он за прошедшие здесь сутки так торопится впервые!), распахивает неприметную калитку в стене и застывает в проёме, не желая отказать себе в удовольствии полюбоваться на своего любовника. Иван в синих шортах, в белой рубашке, на ухе болтается — Вот уж горе-конспиратор! — фирменная маска «Барселоны», и во всём этом он — О, боже! — просто потрясающе, божественно красив. По всей вероятности, Лука должен броситься долгожданному гостю на шею, но что-то его удерживает. Вместо этого он смущённо фыркает: — Приехал всё-таки? Протягивает руку для приветствия, и почему-то совсем не удивляется, что Иван хватает её, вместо того, чтобы сграбастать Луку в объятия. Но и не расстраивается. У них есть ещё день, и целая ночь впереди.***
Вскоре Лука начинает различать оттенки. Оказывается, песок не просто белый. На согретой послеполуденным солнцем смугловатой шелковистой коже Ивана, его крупинки поблёскивают золотом, словно маленькие драгоценные камешки. А рядом драгоценности покрупнее: солёные искорки воды, капающие с отросших тёмно-рыжеватых волос. Иван молча сидит в плетёном шезлонге в фиолетово-белую полоску, щурится от мерцающих бликов, посасывает из запотевшего бокала через трубочку ярко-оранжевый коктейль, вобравший в себя ослепительный солнечный свет. Бирюзовые волны негромко шуршат, шепчут что-то, набегая на мокрый песок. Белокрылые чайки с жёлтыми ногами горланят над головой. Яркий мир вокруг прекрасен. Правда в голове мелькает робкое «Зря я затеял эту поездку», но Лука отмахивается от этой мысли. Да, прекрасен! Даже, несмотря на арктический холод в серо-зелёных глазах напротив. Иван отставляет стакан в сторону, поворачивается к Луке: — Давай, кто быстрее доплывёт во-он до туда. Спорим, я тебя обгоню? Из воды торчит кусок огромной скалы, этакое морское чудище, навеки задремавшее вдалеке от берега. Волны лениво лижут его покрытые скользкими водорослями серые бока. Лука пренебрежительно фыркает: — Обгонишь? На что спорим? — Победитель загадывает любое желание… Лука отрицательно качает головой: — Нет. Кота в мешке я не покупаю. Иван хрипло смеётся: — Это почему же? — Да мало ли что тебе взбредёт в голову… — Лука какое-то время сверлит его глазами, да так пристально, что тот, не выдержав, отворачивается и негромко отзывается: — У меня от жары мозги расплавились. Поэтому, сейчас мой максимум активной мыслительной деятельности — это минет победителю здесь, на пляже… Лука закусывает губу и согласно кивает.***
Иван хрипло дышит, закрывает глаза, откидывая голову назад на полосатую подушку. На его шее неистово бьётся жилка. Ещё одна напряжённо частит на виске. Лука скользит глазами по идеальному телу, ласкает взглядом, встает перед ним на колени, тотчас вскакивает — песок невыносимо раскалён! — дотягивается до полотенца, аккуратно расстилает. Иван, не глядя, протягивает руку, зарывается пальцами в его волосах, тянет на себя, и он снова послушно опускается между раздвинутых ног. Луку уже откровенно потряхивает от нетерпения, но он, не торопясь, лёгкими касаниям губ проходится по горячей солёной коже внизу живота, медленно, нарочито медленно, но жадно и глубоко (надо как можно глубже!) берёт в рот. Вскоре Иван сквозь стиснутые зубы бормочет что-то невнятное про секс в общественном месте. Лука прислушивается, не сдержавшись, фыркает — член с пошлым хлюпаньем выскакивает из рта, — и начинает смеяться: — Кажется, пятьдесят евро… Иван лениво приоткрывает один глаз: — А ты-то откуда знаешь? Но тотчас втягивает воздух, когда Лука одним движение вновь вбирает его член до основания. Вскоре Лука чувствует, как, перекатываясь под его ладонями, напрягаются великолепные мышцы, видит, как выгибается сильная спина. Иван жалобно всхлипывает и кончает. Лука сглатывает сперму, утыкается лбом в горячее бедро, пересохшим языком слизывает несколько оставшихся капель с уголка рта. — Ровно обожравшийся сметаны кот… — Иван проводит подушечкой пальца по его губам. Опускает свою руку поверх его руки, переплетает пальцы, некоторое время, не моргая, смотрит. Зрачки его заполняют радужку, делая взгляд абсолютно чёрным. Потом подтягивает к себе, не давая времени на раздумье и целует так отчаянно, словно в последний раз. — Я всё ещё хочу тебя…***
— Что мы сейчас будем делать? — Лука вытягивается на кровати под боком у Ивана. Тот осторожно касается губами его волос: — Можно целоваться… Гладит отросшие пряди на затылке: — Можно обниматься… Оглаживает лопатки: — Можно пойти на кухню и пошарить в холодильнике… Дотягивается до плеча, стискивает зубами кожу на его плече. — Не кусайся… — Лука ойкает, дёргается от неожиданности, потом поворачивается к Ивану, опираясь на локоть, и серьёзно смотрит в глаза. — А ещё можно поговорить, потому что, Иво, я проебался. Проебался по всем пунктам… В комнате повисает мёртвая тишина. Он некоторое время собирается с мыслями: — Я не буду просить у тебя прощения и уверять, что всё вышло случайно… Улыбка сползает с лица Ивана, и оно становится нечитаемым. — Бросить меня собрался? — обманчиво спокойным голосом спрашивает он, но даже в полумраке спальни видно, как бледнеет его лицо. И Луку бьёт, точно обухом по голове. — И ты туда же? — кажется, он недавно говорил эти слова. Только когда и кому? Но он тут же отбрасывает эту, ненужную сейчас мысль, торопясь объяснить (ся): — Если ты думаешь, что у нас с Чехо что-то было, то ты… — …ошибаешься? — тянет Иван. — Знаешь ли ты, что ещё ни один мужчина не признался добровольно в своей измене. И неважно, с кем он там сходил налево… — Иво, я не изменял… — твёрдо говорит Лука. — Все эти фотографии в инсте — ерунда… Ну, он такой вот, слишком тактильный. И он мой друг. Но поговорить я сейчас хочу не о Серхио, а о нас с тобой. Хотя, подозреваю, что Серхио отчасти приложил к этому руку… — Угу, и даже ногу успел закинуть… — ворчит Иван, потом нехотя добавляет. — Давай, раскладывай свои пункты… — На чём я остановился? — Лука тянет его ладонь к себе. — На Рамосе… — Нет, на том, что бесполезно уверять, что всё вышло случайно… — быстро целует в запястье. — Не случайно, уж поверь мне… Просто, как оказалось, так мне было удобнее… — Во-первых, я решил, что наши отношения идеальны, и их не надо ремонтировать… — Лука начинает загибать Ивану пальцы, легко касаясь их губами. — Во-вторых, я настолько привык к твоей заботе, что перестал заботиться о тебе. Ты переживал ужасный год, не менее ужасный, чем мой прошлогодний, а я ни словом, ни делом не помог тебе, ни разу не поддержал тебя в СМИ. Даже тогда, когда ты не приехал на игру со словаками, я во время пресс-конференции зачем-то ответил, что не говорил с тобой (1)… — Но ты мне звонил… — перебивает его Иван. — Об этом знаем мы с тобой. И только… В-третьих, наши разговоры по телефону… Они свелись к дежурным фразам… В-четвертых, Серхио… Ну, и в-пятых, (но здесь ты и сам немного виноват, а из меня психолог так себе) я зачем-то решил позвать сюда еще и Марио с Даниелем… Да. Я тоже по ним скучаю, но и идея тоже была так себе. Как хорошо, что им там что-то помешало… Иван бросает на него быстрый взгляд, и Луке почему-то кажется, что того разрывает на части от двух противоречивых желаний, одно из которых — громко расхохотаться. Но Иван берёт себя в руки, немного думает, затем тихо отвечает: — Если честно, я до последнего сомневался, стоит ли сюда приезжать. Потому что, всё, что ты перечислил — правда. Но я бы никогда не простил себе, если бы не приехал… Впрочем, я виноват не меньше. Просто в последнее время на меня столько всего навалилось, что я забыл нашу с тобой прописную истину — чтобы понимать друг друга, надо облекать эмоции в слова, и озвучивать… свои чувства, свои желания, ревность, недовольство… А ещё доверять… Установившуюся в комнате тишину прерывает звонок телефона. — Суба… — Лука мельком смотрит на экран, и вопросительно на Ивана. — Ответить? Иван пожимает плечами как будто в смущении. Лука прищуривается, изучая его лицо, потом хмыкает и нажимает на кнопку «Принять». — Привет! — знакомая троица машет ему руками, сидя за столом в беседке. — Ну, и как вам там отдыхается? — Отлично! — Лука одним глазом следит за тем, как Иван тихонько сползает с кровати в сторону двери. — Вот, значит, какое у вас было неотложное дело? Колбаски на ферме Домо пожрать… Суба переглядывается с Марио: — Вроде как пришла пора открыть ему правду… — Иван вас потом прибьёт… — доносится до Луки подозрительно весёлый голос Домагоя. — Не прибьёт! Иво воспитанный мальчик из хорошей семьи… Иван закашливается около двери, и Лука быстро говорит в трубку: — Ладно, парни, перезвоним позже… Потом он закидывает руки за голову и весело поднимает брови: — Иво?! Я должен что-то узнать? То, чего я не знаю! Иван, уже взявшийся за ручку двери, медленно оборачивается: — Лукита, ты и впрямь хреновый психолог. Поэтому-то, решение одного из пунктов я взял на себя…***
Иван по давней привычке уезжает первым. Лука целует его на прощание, затем садится на корточки, приваливаясь спиной к стене, и думает о том, что надо возвращаться к семье, о том, что впереди ещё одна игра, но на поле они уже выйдут чемпионами Испании, что в августе вернётся Лига чемпионов, а в сентябре — игры сборной. Потом он восстанавливает в своем воображении каждую чёрточку лица Ивана и думает, что у него, слава богу, есть ещё то, ради чего стоит продолжать жить.