P.S. Йосип, кажется, дурачок:)
12.10.2019 — перед игрой с Уэльсом
— Замок Чепстоу (1) воздвигнут в 1067 году аккурат после норманнского нашествия. Он был самым южным из цепи замков, построенных на валлийских болотах, называемых также Топью. Скорость, с которой Вильгельм Завоеватель приступил к созданию этой укреплённой цитадели, свидетельствовала о её огромном стратегическом значении. Замок уникален тем, что строить его начали изначально из известняка, который добывался прямо на месте…
Йосип прислушивался к рассказу экскурсовода и глазел из окна автобуса на приближающуюся цитадель на ярко-зелёном холме. Вид открывался такой, что перехватывало дух. Некогда неприступная твердыня из тёмно-серого камня, с высокой угловой башней, словно изваянной самой природой, поражала своим величием. Узкие бойницы угрюмо таращились в воды мутной реки, скрытой под дрожащей туманной дымкой. За крепостной стеной росли исполинские дубы, усыпанные чёрными точками гнёзд. Замок не выглядел гостеприимным. Отнюдь. И даже ленивое осеннее солнце, то и дело выглядывавшее из-за туч, казалось мрачным и недобрым.
— Брр! — развалившегося рядом с ним Влашича передёрнуло. — Жутковато. Вот нафига мы сюда попёрлись?! Интересно, кому принадлежала эта идея отправиться на экскурсию вместо тренировки или, на крайний, отдыха перед игрой? Лучше бы комедию посмотрели какую… Поржали бы…
Никола широко зевнул, потянулся всем телом и уставился на него блестящими, как у кота, глазами.
Йосип чувствовал на себе этот пристальный взгляд, но не решался повернуть голову и посмотреть в ответ. Вместо этого, он с лёгкой нервозностью поправил волосы и попытался придать своему лицу некоторую ироничность:
— Изредка нам нужен и интеллектуальный отдых…
— Как Ракитич говоришь. Ему тоже вечно неймётся, — хмуро бросил сидевший чуть наискосок Ковачич, который всю дорогу оглядывался назад. Йосипу показалось, что Матео явно не нравилось то, что сейчас происходило на заднем сиденье автобуса. Он обернулся, однако не увидел ничего такого, что могло бы объяснить потерянный вид приятеля. Два капитана — Иван и Лука — привычно сидели вместе, но смотрели в разные окна, будто не замечая друг друга. Один с откровенным восхищением в глазах, другой — с добродушной усмешкой на искусанных губах.
Вскоре автобус подкатил к главным воротам. Распахнулись двери, и футболисты, шумно переговариваясь, высыпали наружу. Вблизи замок был ещё более впечатляющим. Длинные плети плюща карабкались по зубчатым стенам. Донжон, пусть и сильно обветшал, и был весь покрыт выбоинами и трещинами, по-прежнему грозно возносился ввысь, заставляя вспомнить о благородных рыцарях, прекрасных дамах и…
— Ричард Львиное Сердце вознаградил Уильяма Маршала, 1-го графа Пембрука женитьбой на одной из богатейших женщин Англии и пожаловал ему Чепстоу… — продолжал бубнить экскурсовод.
Йосип поморщился (в памяти всплыло, как этой весной Златко Далич затащил сборную в театр на спектакль «Лев зимой». Будущий английский король, как следовало из пьесы, был пидором, и пьесу по-хорошему стоило бы запретить, о чём под конец представления он тогда и заявил сердито) и перекрестился, не заметив, как капитаны насмешливо сощурились при упоминании знакомого имени.
— Простите, а привидения здесь встречаются?
Экскурсовод, увлечённо повествующий о съёмках в Чепстоу в 1913 году немого фильма «Айвенго», поперхнулся на полуслове и с неодобрением уставился на прервавшего его Домагоя.
Белобрысый защитник хорватской сборной в ответ на этот взгляд лишь пожал плечами и повторил вопрос.
— Конечно. Куда без них… История-то у замка древняя, — раздражённо отозвался их словоохотливый чичероне и продолжил свой рассказ. — Так вот, на чём я остановился…
Потом они всем скопом побродили по внутреннему дворику, заглянули во всевозможные закоулки, с уважением потрогали дверь сторожки, сделанную в двенадцатом веке (2), и наконец снова собрались у барбакана, некогда охранявшего подступы к воротам. Никола таскался за Йосипом по пятам, как привязанный,
точно вечное искушение, с которым ему суждено было бороться каждый день.
Экскурсовод посмотрел на наручные часы и сказал:
— У нас ещё час свободного времени. Если есть желание, погуляйте. Если нет, то можете посидеть со мной вон на тех замечательных лавочках. Места там вполне достаточно.
Старые разбитые лавки, покоробленные временем и непогодой, издали выглядели одногодками донжона — казалось, что они стоят тут не один век, — и все тут же решили продолжить знакомство с замком.
— Не советую уходить далеко, — с облегчением прокричал им вслед экскурсовод. — А я подожду вас на улице.
***
Йосип сколько себя помнил, всегда любил знакомиться с новыми местами самостоятельно, поэтому отделался от Николы, увязавшегося было за ним, и в гордом одиночестве скрылся в причудливом лабиринте средневековых построек.
Ладно! Кому он соврал несколько мгновений назад?! Правда была в том, с некоторых пор Йосипу было неуютно в обществе давнишнего приятеля. Он стыдливо прыснул в кулак, вспомнив отчего-то, как впервые познакомился с Влашичем. Он тогда приехал на сборы в молодёжку с заложенным носом, и, как следствие, всю ночь задавал храпака. И следующим вечером невыспавшийся, с тёмными кругами под глазами, Никола взял и чмокнул его в щёку со словами:
«Спокойной ночи, сладенький!». И Йосип как в известном анекдоте (3) всю ночь до рассвета глаз не сомкнул, всё боялся, что тот будет приставать. Но зато и не храпел, да!
А Никола отлично выспался…
Йосип тогда промолчал, но потом нет-нет да и вспоминал это
«сладенький», сказанное шепотом, и, как примерный христианин, трясся от отвращения,
раз за разом с хриплым стоном пачкая семенем живот.
Попетляв по безлюдным коридорам, Йосип добрался до огромной полутёмной часовни с узкими стрельчатыми окнами, забранными ржавыми решётками, огляделся и сделал несколько неуверенных шагов вперед.
Дверь за его спиной ни с того ни с сего захлопнулась со страшным грохотом. На Йосипа дохнуло затхлостью. С потолка на голову посыпалась пыль. Йосип чихнул, вскрикнул от неожиданности: «Чертовщина какая-то!», почувствовав, как бешено заколотилось сердце. Неширокие лучи света, проникавшие сквозь окна, были очень слабы, но всё же кое-как позволяли разглядеть помещение, в которое он попал. Здесь пахло почтенной седой стариной. На стенах чернели потёки сырости, на полу толстым ковром лежал слой пыли, а в углу стояла покрытая паутиной исповедальня. Он перевёл дух и прислушался. Хотя в часовне было тихо, как в склепе, Йосип ясно ощущал присутствие чего-то по
(ту)стороннего. На ум непроизвольно пришёл Домагой (будь он неладен!)
— Есть тут кто-нибудь? — окликнул он дрожавшим голосом темноту. Но никто не ответил. Внутри противно заныло. Йосип судорожно выдохнул сквозь стиснутые зубы, пошарил по карманам в поисках телефона и выругался — телефон остался в нагрудном кармане куртки, и её он так неосмотрительно оставил в автобусе. Он попятился к двери, стараясь ступать потише, чтобы не нарушить мёртвую тишину. Но в следующий момент его уши уловили какие-то едва различимые звуки.
— Есть-есть-есть, — призрачный (мало похожий на человеческий!) шепот, гулким эхом раздавшийся неоткуда, заставил Йосипа остановиться на полпути, испуганно моргнуть, вглядеться в полутьму и осмелиться переспросить:
— Кто ты?
— Я-то? — вопросом на вопрос ответила темнота, помолчала немного и продолжила. — Ричард. Который Львиное Сердце…
И Йосип, ощутив, как взъерошились волосы на затылке, пролепетал непослушными губами:
— Мамочка!
— Скорее уж, папочка, — проворчала темнота другим, странно низким, басовитым голосом, и неожиданно ойкнула. В тёмном углу что-то тихо прошуршало и… стихло.
Йосип поверил как-то безоговорочно и сразу. А потом довольно быстро расслабился: он не знал, что
это или кто
это, но если бы
оно желало зла, то убило бы сразу. Призрак же, судя по всему, не собирался причинять ему вреда. Да и любимая книга (4) не давала повода к сомнению: ведь являлась же израильскому царю Саулу тень пророка Самуила. Возможно, теперь и Йосип удостоился такого внимания.
Он хотел бы держаться с достоинством, спокойно и уверенно, но всё же не удержался и перекрестился. На всякий случай. Вдруг получится…
Призрак исчезать и не подумал. Напротив, он оживился, как-то шумно завозился, словно отбиваясь от кого-то, а потом приглушенно произнёс:
— Как тебя зовут, юноша?
Страх потихоньку сходил на нет, уступая место удивлению, и Йосип поинтересовался:
— Зачем тебе?
— Не очень-то вежливо не называть себя, если собеседник представился, — в голосе призрака явственно послышались нравоучительные нотки, хотя Йосипу отчего-то почудилось, что в то же время он едва сдерживал улыбку.
Йосип отрывисто (ишь, поучать вздумал!) буркнул своё имя, почти сразу оттаял при очередном вопросе:
«Уж не в честь ли святого Иосифа Обручника тебя так назвали?», с ребяческой гордостью подтвердил это, но тотчас раскашлялся, услышав следующее:
— И подобно ему хранишь себя в целомудрии?
Щёки порозовели. Йосип застыдился, глянул быстро по сторонам. Воспитанный в глубоко верующей католической семье, он даже в старших классах был уверен, что интимная близость вне брака была совершенно безнравственна. Почти все одноклассники к окончанию школы имели (пусть небольшой) донжуанский список. И лишь он и парочка прыщавых неудачников оставались девственниками. Правда, ненадолго. Со временем жизнь всё расставила по местам. Было трудно, знаете ли, сберечь невинность, играя в загребском «Динамо».
Меж тем, не дождавшись ответа, призрак задал новый вопрос:
— А как ты относишься к людям нетрадиционной ориентации?
Йосип хотел было с бравадой воскликнуть, что он однажды отказался надевать повязку, окрашенную в цвета радуги. Но вовремя прикусил язык: вряд ли средневековый король был в теме современных символов ЛГБТ-сообщества. Пока он обдумывал, как бы попонятнее выразиться, невидимый собеседник тяжело и коротко задышал, словно ему не хватало воздуха. Затем раздался протяжный, какой-то беззащитный стон, который вновь оборвался наступившим молчанием. Впрочем, раскатистый отзвук многократно повторил этот стон под нависшими сводами. Йосипу стало страшновато.
— Вам плохо? — перейдя на
«вы», осторожно осведомился он, и тут же мысленно хлопнул себя по лбу. Разве призраку может стать нехорошо?! Ведь это всего-навсего бесплотный дух, фантом, галлюцинация. Неодушевленные сущности не болеют.
— Почему плохо? — неподдельно удивился призрак, с трудом восстанавливая сбившееся дыхание. — Мне хорошо. Я бы даже сказал
«замечательно»!
— А что ж вы тогда… — начал Йосип.
— Послушай, — негромко перебил его призрак, — разве ты никогда не мечтал отсосать кому-нибудь? Ну, знаешь, встать на колени, взять в рот. Или, наоборот, засадить по самые яйца. Что, ни разу мыслей таких не было? Мир вокруг полон соблазнов.
Неожиданные слова смутили Йосипа, и ничего более умного, кроме как
«я не пидор какой-нибудь» в голову сначала не пришло. А потом он, забыв про смущение, разозлился и хрипло выкрикнул:
— Да как вы смеете?! Нет! Никогда! Это против всех законов природы. Это же богомерзко. Противоестественно…
Призрак коротко хохотнул:
— А ты в курсе, что сейчас ведёшь себя, как гомофоб?
— И что?
— А то, что гомофобы за подобной агрессией часто скрывают свои мечты быть выебанными во все дырки. Изредка одновременно…
Йосип с вызовом вскинул было голову, но внезапно умолк, ощутив укол совести. Где-то на задворках сознания промелькнуло ещё и воспоминание о недавнишнем сне, в котором он стоял под душем бок о бок с Влашичем. И
завидовал любовался атлетической мускулистой фигурой приятеля, и, чего уж греха таить, двумя красивыми ямочками чуть выше подтянутой аккуратной попы. А после, нет-нет, да и представлял себе Николу, трогающего его за…
Уфф! Даже вспоминать такое было… неловко. И он сердито пробурчал:
— И всё равно, я считаю, что это извращение чистой воды! Да лучше сдохнуть!
— Ну, зачем нам такие жертвы?! — вкрадчиво произнёс призрак. — Они вовсе ни к чему…
Несколько секунд в часовне стояла тишина, нарушаемая лишь глуховатыми звуками дыхания, а затем опять раздался голос призрака.
— Слушай, а может, у тебя проблемы на личном фронте? Или это ты от недотраха так сердишься? — ласково уточнил он. — Ты парень молодой. Вот гормоны-то и играют. Как говорится:
«Вся злоба от недоёба!»
Йосип обиженно шмыгнул носом, однако снова промолчал. Ему на миг померещилось, что призрак, произнося это, умудрился ещё и сдавленно хрюкнуть. Но он отбросил эту мысль как заведомо нелепую. И вдруг окончательно осознал, с кем он так непринуждённо беседует. С мужеложцем, пидорасом, голубым! С погрязшим во грехе его королевским величеством! С тем, кто точно знает об однополом сексе всё…
Странный разговор смущал и затягивал одновременно. В голове вмиг зароились обрывки всяких разных мыслей, что-то вроде
«А в задницу очень больно или можно перетерпеть?» «Неужели может понравиться, когда тебя трахают в зад?» «Боролся ли ты с нечестивыми влечениями?»
Ведь за всю свою недолгую жизнь он ни разу не встречал настоящего гея. Правда, злые языки втихаря поговаривали о некоторых футболистах их сборной, однако сам он считал такие разговоры сплетнями. Хотя, надо признать, сильно перетрусил, когда получил перед первым вызовом в сборную письмо от Вукоевича, слава Господу Всеблагому, оказавшееся шуткой (*). Да и ни у кого другого он никогда бы не осмелился выяснять подобное. Но… это ведь всего лишь призрак, верно?! К тому же Йосип сюда точно не вернётся. Так что ему сейчас не будет стыдно. А потом… потом разберёмся…
Собравшись с духом, он решил, что пора действовать. Пора аккуратно вытянуть из призрака максимум информации.
Но, поскольку, вот так, сразу в лоб, спрашивать было неловко, он начал издалека:
— А что вы чувствовали к Филиппу?
— К кому-кому?
— Ну-у, к вашему любовнику — французскому королю…
Призрак буркнул себе под нос что-то невнятное, немного погодя раздался придушенный смешок. Йосип на всякий случай снова осенил себя крестным знамением и озадаченно поднял бровь:
— Вам весело?
— Н-нет, наоборот. Вспомнил — прослезился… Ибо, хотя и прошло столько времени, мне всё ещё тяжело говорить о нём. Давай, лучше о тебе. Хочешь, я призову сюда человека, который тебе нравится? — как-то задушевно поинтересовался призрак. — Ведь он же совсем рядом. Пора кончать с твоим целомудрием! Да и быть гомофобом в век всеобщей толерантности уже немодно… Слышал такую поговорку, про
«клин клином вышибают»?
Жар пополз по шее Йосипа и залил его лицо, и он испуганно пискнул:
— Что вы! Не стоит беспокоиться…
Он на мгновение представил, как в часовню входит Влашич. Эта мысль заставила его снова панически пискнуть (на этот раз значительно громче) и на какое-то время вогнать в ступор. Лишь сердце стучало сильно и быстро. Неизвестно, чем бы закончилась беседа, но внезапно раздавшийся за дверью возглас и вовсе вынудил Йосипа заметаться по зале, словно это могло помочь избежать чего-то ужасного. Не заметив вывороченного из пола камня, он споткнулся, неуклюже шлёпнулся на грязные каменные плиты и потерял сознание…
…Очнулся Йосип уже в автобусе, и тотчас наткнулся на обеспокоенную улыбку Влашича. Поблизости маячили капитаны, и почему-то с виноватыми рожами.
— Как ты меня нашёл? — слабым голосом спросил он Николу и, морщась от боли, потёр висок.
— Ты не поверишь, но чисто случайно, — заботливо шепнул тот, бросив беглый взгляд на Модрича. Йосип тоже скосил глаза: Лука торопливо приложил палец к губам, призывая Николу к молчанию. Выглядел он при этом довольным, как слон. Или как стоявший рядом с ним Ракитич. Всё это было непонятно и необъяснимо.
Йосип подозрительно оглядел двух капитанов, после взглянул из окна на замок. Но голова раскалывалась, думать совершенно не хотелось. Он зажмурился и с тихим вздохом откинулся на плечо приятеля. Пожалуй, ему стоит поразмыслить над словами короля. Но чуть позже. Ведь, как ни крути, самые крепкие отношения начинаются именно с дружбы.
Вскоре он уже дремал, убаюканный покачиванием автобуса.
И потому не услышал, как Лука вскинул брови и ехидно прошептал:
— Ну, ты, блять, Ваше величество, актер от бога…
На что Иван с самым невинным выражением лица тут же откликнулся:
— Да и ты сама непорочность, Лукита! Как будто бы и не стоял на коленях с моим членом во рту всего несколько минут назад.
***
И уж тем более
никто из них не увидел, как в одном из окон Чепстоу показались две призрачные мужские тени в старинных одеяниях — одна повыше и покрупнее, другая невысокая и хрупкая. На секунду выглянув наружу, они тут же растворились в темноте (5).
