Я здесь лишь странник

      Высокий, крепкого телосложения, мистер Берроуз в молодости наверняка служил объектом воздыханий девиц всех возрастов высшего бургского общества. Под наслоениями обрюзгших щек и двойного слоя округлых подбородков все еще проглядывала былая красота светского донжуана. Роскошная шевелюра насыщенного черного цвета лишь у корней на висках с боем отдала ничтожное количество прядей всеядной седине. Только нос, крупный, мясисто-широкий, с красно-сизыми прожилками, предательски отсвечивал пагубные пристрастия своего хозяина.       Фило стоял, упершись спиной в столешницу массивного дубового стола в гостиной, куда его все же не слишком любезно впустил хозяин, хотя и не предложил присесть. Инспектор слегка прикусил косточку не очень чистого указательного пальца, затем, спохватившись, отклеился от стола и попытался вклиниться в гневный монолог Берроуза.       — Нет, инспектор, как там вас! Я не желаю знать, зачем он это сделал, понятно вам? Я вообще не желаю больше слышать об этом чертовом ублюдке, будь он проклят! Присосался к нам, и вот она, чертова благодарность! Да пусть сдохнет побыстрее, тварь поганая! Ваше начальство закрыло дело, я узнавал, вы думаете, я совсем идиот и ничего не соображаю? Мой мальчик, мой бедный мальчик не нуждается в ваших долбанных расследованиях! Что тут еще расследовать?       С нижней губы разъяренного хозяина капнула жирная слюна, он инстинктивно вытер рот тыльной стороной ладони, и инспектор получил возможность перевести монолог в диалог. — Послушайте, я не сомневаюсь в его вине. И не пытаюсь оправдать! Да, погодите, я знаю, что дело закрыли. Но поймите… — Не понимаю, и понимать не желаю! Убирайтесь из моего дома и не смейте приближаться и вынюхивать здесь непонятно что! Я напишу жалобу, вот сегодня же, сейчас же, если не оставите нас в покое!        Всклоченный, в плохо запахнутом халате, мужчина, надвигающийся на Фило, был похож на разъяренного медведя, разбуженного посреди спячки. Но инспектор был не из пугливых. Он лишь слегка прищурил глаз и упрямо наклонил вперед голову.  — Я лишь прошу поговорить с вашей прислугой, мистер Берроуз, есть подозрения, что он действовал не один. Берроуз, казалось, поперхнулся воздухом, закашлялся, но все же выдавил: — С чего вы это взяли? Он вам что-то наплел там? Ну, давайте, расскажите мне, что все тут сговорились против меня, все вокруг, и вот она, да? — он кивнул в сторону насмерть перепуганной экономки.       Странно, но гнев, переполнявший Берроуза буквально пару секунд назад, словно испарился. Фило даже некстати подумал, уж не им ли подавился вдруг сдувшийся аристократ, только что не желавший ничего слышать об убийце. — Да вы садитесь, рассказывайте, вы же этого хотели, я вас слушаю! — Вообще-то не этого, — в инспекторе заговорило не упрямство, а природный инстинкт. Не то, чтобы он в чем-то засомневался, нет. Людям свойственны перепады настроения. От гнева, истерики и обвинения всего живущего в своем невосполнимом горе до вялой апатии и абсолютного отрешения от этого мира, но как-то не так. Что не так, Райкрофт еще не понял, хотя, опять же, это могло просто быть глупыми подозрениями на голом месте, рожденными фантазиями не отдыхавшего вторые сутки мозга. Да, собственно, даже не подозрения, так, маленькая отметочка, что нечто идет не так. — Мистер Берроуз, к вам еще констебль.       И Берроуз, и Фило с одинаковым удивлением уставились на констебля Бервика. — Э—э–э, простите, инспектор, вы уже сообщили мистеру Берроузу? Я не знал, я просто не думал, что вы уже в курсе. — Бервик растерянно топтался, глядя себе под ноги, одной ногой безуспешно задвигая куда-то назад грязную лужицу возле своих ботинок.       Фило прищурил глаза и подошел поближе к напарнику, всем своим видом показывая осведомленность, и все же надеясь, что тот сам выложит принесенную новость. Очень хотелось, чтобы она была хорошей, но, судя по лицу Бервика, это вряд ли. Потом в считанные минуты его осенило подозрение, что опасения все же сбылись, гувернер «случайно» умер. А тут как раз нечто наклевывалось, и Фило нетерпеливо дернул коллегу за рукав. — Мистер Берроуз, я уполномочен сообщить, — Бервик еще раз просительно глянул на Фило, но ничего, кроме понукающего взгляда не получил, — что ваш тесть, лорд Арчибальд Квинси, скончался сегодня при попытке покончить жизнь самоубийством. — Что?! — Одновременно выбухнули и Берроуз, и Фило. Но Бервика, уже собравшегося с духом, чтобы сообщить всю заготовленную фразу, не так легко было сбить. — При попытке самоубийства. Вам надлежит, то есть вам надо приехать к нему домой, там есть предсмертная записка, что это он сам. — Что значит умер при попытке? Ты хотел сказать, совершил самоубийство? Бервик помотал головой. — Вроде сам умер, когда собирался стреляться, пистолет есть, записка есть, а дырки от выстрела нет. Ой, простите. Думаю, что узнал про внука, и сердце… Там доктор после разберет.       Берроуз закрыл лицо двумя руками и отвернулся. Массивные плечи его затряслись, и уши резанули булькающие звуки сдавленных рыданий. Хотя Фило некстати подумал, что они напоминают ему тщательно сдерживаемый смех, но это уже точно был бред сумасшедшего, учитывая обстоятельства.       Фило почти вышел на крыльцо вслед за хозяином и напарником, но глянул на заплаканные глаза экономки и, внезапно даже для себя, остался. Те, не заметив, направились к полицейскому экипажу. Берроуз, уходя, не удосужился выпереть его отсюда, предполагая это само собой разумеющимся. И вряд ли будет еще возможность попасть в этот вычурный дом, словно опутанный непонятной паутиной смертей. А в дом несостоявшегося самоубийцы, или состоявшегося, тут как посмотреть, он заедет позже.       В конце концов, Райкрофту еще надо заехать на место вчерашнего ограбления, куда его направил шеф еще вечером. Там впопыхах воришки причислили к лику неживых заметившего их фавна дворецкого. Не то, чтобы это кого-то сильно волновало, кроме разве что Фило. Магистрат Флют, главный констебль Бурге, не сильно настаивал на каком-то дополнительном расследовании, просто просил заглянуть. Уже сменивший пасмурное утро день обещал быть однозначно нескучным.