***
-Это случится сегодня? - тихонько спросил Фред. Единственное, что сбылось - они действительно танцевали. Медленно кружились по площадке под лёгкую музыку. -Да. Сразу после свадьбы, - кивнула девушка. -И куда вы отправитесь? -Я не могу сказать, - Гермиона посмотрела в голубые глаза Уизли. -Я хочу с тобой, - внезапно прошептал он. -Ты знаешь, это... -Невозможно, да. Я знаю,- он провел ладонью по её щеке, нахмурившись. -Мне жаль. -Ты не виновата, - он медленно наклонился и поцеловал её в лоб, - Ты просто умница. Вы справитесь, я верю. -Если бы только всё могло быть иначе, - с горечью проговорила девушка. -Но всё именно так. Наверное, оно к лучшему?- рядом с Фредом обычно легко. Но сейчас другое чувство - боль от приближающегося расставания и страха больше не увидеть его - терзают душу. -Как это может быть к лучшему? -Не знаю. Это ты тут самая умная волшебница, - улыбается парень и крепко прижимает её к себе. -Пообещай мне только, что будешь очень осторожна, - шепчет он прямо в ухо. От этого бегут мурашки, и девушка невольно ёжится. -Я сделаю всё возможное, - бормочет она в ответ, прикрывая глаза. Страшно. Страшно отпустить его руку. Девушка задумчиво обводит взглядом танцующих. Рон о чём-то говорит с Полумной, Гермиона видит их перед тем, как появляется патронус - огромная рысь. И снова ей нужно идти, бежать без оглядки, спасать себя и всех, кто дорог. Однако её держит Фред, и девушка в последний раз перед шагом в неизвестность заглядывает в эти голубые глаза. Уизли смотрит на неё в упор - и в этом взгляде всё, что ей нужно. Всё, что поможет ей выжить. Он наклоняется и целует её. Поцелуй получается отчаянным, горьким, быстрым. Всего мгновение, и ему необходимо закончиться. Гермиона, вырвавшись, бежит к друзьям. -Гермиона! - она оборачивается. Последние слова парня тонут в шуме нападения. Девушка только на миг замирает, а потом исчезает, не оставив и следа.***
Рон молча смотрит на подругу. И ему кажется, она впервые понимает его, действительно понимает как никто другой. Девушка крепко сжимает его руку. -Мы спасём её, - тихо и уверенно говорит она, - Только не веди себя как придурок, ладно? Полумне пора узнать, что ты на самом деле чувствуешь, - Рон немного смущается и чувствует, как горят уши. Она видит его насквозь! И удивляться тут нечему - так всегда было. -Больше не буду, - как маленький, шепчет он. Уизли и правда больше не хочет лгать. Ну и пусть многие назовут его абсолютным, непроходимым идиотом, раз он влюбился в Полумну Лавгуд. Пусть. Только бы с ней всё было хорошо. Только бы она была рядом. Рон невольно улыбается. Ещё совсем недавно он ни за что на свете не позволил бы себе признать чувства к девушке, к которой не то что слово "популярная", к ней слово "нормальная" трудно применить. Но Луна - особенная. Она чудесная. На всю голову. Он впервые ощутил нечто странное, когда она комментировала матч по квиддичу с Маклаггеном, а он слушал всё это в больничном крыле. Так унизить его соперника не мог никто. Может, это стало началом? Ведь именно тогда Рон почувствовал огромный прилив благодарности к этой девушке. А потом... Всё случилось слишком незаметно, быстро, он сначала не понимал, что это такое, почему ему вдруг стало так нравиться её присутствие, её голос, даже эти странные рассказы. Только на свадьбе Билла и Флёр он пригласил её на танец, и, поражаясь тому, как хрупки её запястья, утонул в голубых бесстрашных глазах. Она что-то говорила про этих своих мозгошмыгов или ещё кого-то. Он смеялся. А потом стало страшно оставлять её одну. Маленькая хрупкая девушка, не имеющая представления об инстинктах самосохранения, что с ней может случиться? Сердце обжигает ледяным огнём. Рон смотрит на Гермиону. Она сосредоточена, зубы сжаты, глаза недобро горят. Сложно представить, что она вообще способна любить, по-настоящему нежно любить. Перед ним стояла железная леди, закаленная годами дружбы с Поттером, годами борьбы. Ей, казалось, действительно всё было по плечу. Однако ж, когда рядом появлялся Фред, подруга менялась. Превращалась в ту Гермиону, которую никто больше не знал - в милую беззащитную девушку. И брат отвечал ей тем же, становился её самым верным защитником. Смешно подумать- Фред - защитник! А Грейнджер - беззащитная! Удивительно, какими они были друг для друга. Хотя, наверное, для брата Гермиона тоже была хрупкой девушкой с тонкими запястьями и без инстинктов самосохранения... Если честно, Рон любил их такими. Счастливыми, сумасбродными, вечно спорящими о чем-то и переглядывающимися так, словно они могли читать мысли друг друга и общаться, не привлекая к своим тайным беседам посторонних. Да, такими они ему нравились. Хоть он никогда об этом не говорил. Брат и девушка, которая давным-давно стала для него второй сестрой, казались ему примером невероятной любви. Шут и заучка. Что может быть невероятнее? Наверное, полу-вейла и недо-оборотень? Мальчик-который-выжил и вечно неугомонная Джинни? Рон невольно усмехнулся. Ну и семейка у него, конечно. Да, пожалуй, в ней не хватает еще одной блондинки со странностями. Очень не хватает. Рон благодарно сжимает в ответ тонкую ладонь подруги.***
Рону страшно смотреть на неё. Страшно взглянуть в глаза, потому что он не смог уберечь её, не смог защитить, хотя должен был. Он был обязан! Теперь ему полагается быть счастливым - Луна, его любимая Луна в безопасности. А Гермиона... Да, он жалкий трус, он боится, очень боится увидеть укор, боится, что шрам на её руке станет шрамом и в душе, отразится в глазах. Грязнокровка. Это слово теперь выжжено, кажется, не на её запястье, а в его сердце. Его лучшая подруга, его сестра, девушка, которая заткнет за пояс любую чистокровную волшебницу свой силой и милосердием. Грязнокровка. Он горит ледяной ненавистью, он готов убить их всех, и ему не страшно сражаться. А вот заглянуть в глаза подруге - страшно. Но девушка, снова увидев его насквозь и прекрасно понимая все его чувства, только грустно улыбается. -Всё хорошо, Рон, всё хорошо.***
-Рон, идём! Идём, тут опасно, - но он не слушает, отталкивая Перси. Фред. Фред! Брат лежит, не двигаясь. Рот привычно чуть изогнут в усмешке, а брови приподняты, словно бы он удивился. Фред!! Перси помогает нести тело. Всё сливается в хоровод, смазывается, растворяется. Мама плачет... Зачем она так плачет? Просто убивается. Мертвенно серое лицо брата. Перекошенное лицо Джорджа. Гермиона... Она не переживёт, не простит! Но она даже не плачет. Только, опустившись рядом с трупом, берёт ладонь Фреда, прижимает её к своей щеке и закрывает глаза. Рон смотрит на них. Фред и Гермиона. -Прости, - но из горла рвётся лишь сиплый хрип.***
-Ты не виноват, - Гарри сжимает его плечо, - Рон, послушай! -Если бы я её не позвал, она была бы с ним, - в который раз говорит Уизли, - Может, он остался бы жив. А если нет, то они бы,- голос срывается. Гарри упрямо качает головой. В который раз. -Нужно было избавиться от крестражей. Ты поступил правильно, - и в голосе друга бесконечная и твердая уверенность, - Слышишь?! Рон! - он слышит. Он слышал это много раз. Он всё понимает. Хуже того - он это знает. Луна ничего не говорит. Она молча обнимает его, и тепло разливается по телу. Рядом с ней всё становится на свои места. С ней ему становится легче. Они живы, и они будут жить дальше. Вместе. Как он и хотел. И рядом с ней ему ничего не страшно. Рон смотрит в глаза Гермионе. Пусть она возненавидит его! Так будет лучше. Он не уберег брата, он не дал им даже перекинуться парой фраз! Рон смотрит, готовый ко всему, ожидая бури и... не видит ничего. Нет, ему нечего бояться. Она не обвиняет его в смерти Фреда. Она никого в этом не винит. Нечего бояться истерик, сцен, криков. В её глазах - пустота и равнодушие. И Рон отчетливо понимает - она умерла вместе с Фредом. Вслед за Фредом. От девушки, которую любил его брат, осталось лишь напоминание, бледная тень. И кто мог ей помочь? Как такому вообще можно помочь? Парень крепче прижимает к себе Полумну.***
Она помнит всё так ясно, что хочет забыть. Забыть навсегда. И она забывает, забывает всё. Всё, что было с ним связано. Вряд ли она помнит собственное имя. Она ничего не знает. И ей, если честно, ничего и не интересно. Вокруг неё всегда что-то происходит. Какие-то люди, её куда-то водят, что-то дают. Иногда появляется рыжеволосая женщина, и она заставляет её есть. Ей не нравится есть, но женщина всегда непреклонна. Еще есть мужчина. Мужчина ей нравится больше. Он приносит интересные вещи. Для чего они - она не знает, но вещи красивые. У мужчины ещё добрый голос, и он иногда ей поет. Ей нравится, когда поют. Но поют редко. Ещё есть разные люди, но они мало с ней бывают, и поэтому она их не запоминает. Или не мало? Девушка хмурится. Эти люди ей не нравятся. После них она долго приходит в себя, и ей каждый раз дают что-то отвратительное на вкус. Лучше бы они не приходили совсем. Хотя белая девочка еще ничего. У нее странный голос, и она вечно сидит на чем-то высоком, болтая в воздухе ногами в разных носках. Она тоже много рассказывает и приносит смешные вещи. Правда, смеяться почему-то не выходит. Но это все равно лучше, чем все остальные.***
-Уже практически год прошел, - Молли вздыхает, смотря на Гермиону, внимательно изучающую необычное перо врача. -Она по-прежнему не разговаривает? - врач с доброй улыбкой смотрит на девушку. Та улыбается ему в ответ, абсолютно не понимая смысла сказанных слов. Как младенец. -Только когда приходит в себя. В последнее время - всё реже, - тихо говорит мистер Уизли, - лекарства не помогают. -Это происходит так же, как и всегда? -Да. Если происходит. Теперь это должен быть кто-то новый - на знакомых реакции никакой нет. Но это не имеет никакого смысла - всё случается одинаково, - Артур уселся на стул рядом с Гермионой, - когда приходит кто-то, кого она знала раньше, но не видела после случившегося, она долго смотрит на него, и видно, что она узнала человека и старается вспомнить, где она его видела. А потом... вспоминает. Вот в эти мгновения она говорит. И плачет. И никого не слышит - ни врачей, ни нас, никого, - пояснил мистер Уизли. Врач кивнул и надолго ушел в себя. -Мы попробовали всё, - наконец проговорил он, - все методы лечения, которые были нам известны. К сожалению, вам остается только ждать и надеяться, что она справится сама. Каковы шансы, как вы понимаете, я вам сказать не могу. Надеюсь, что они есть, - в палате воцарилось молчание, которое снова было прервано доктором, - Если вы не можете ухаживать за ней, в Мунго найдется место... -Нет! - перебили его мистер и миссис Уизли хором. Гермиона отвлеклась от пера и удивленно посмотрела на всех. -Мы её не оставим, - дрожащим голосом произнесла женщина, - Она наша дочь! -И наш сын никогда бы нам не простил, - твердо закончил Артур, - Поэтому спасибо вам, но мы пойдем. -До встречи, - врач поднялся с места, вежливо кивнул пожилой паре и улыбнулся девушке, - Ну что, удачи вам, юная леди, - он протянул руку, и Гермиона осторожно пожала его пальцы, тоже улыбнувшись. Когда они ушли, улыбка медленно сползла с лица молодого доктора. Он подошел к окну, раскрыл его настежь. Еще прохладный апрельский ветер ворвался в кабинет, зашуршал бумагой. Молодой мужчина прикрыл глаза. Он бы очень хотел помочь Гермионе Грейнджер. Он и его семья живы благодаря тому, что сделали эти дети - она и её друзья. И бессилие здесь мучило его как никогда прежде. -Господи, - он поднял голову и посмотрел на небо, - Если ты есть, помоги.***
-Она больше никого не узнает, - Билл привычно наморщил лоб, садясь за большой стол. Флер примостилась рядом. -Совершенно? -Мы перепробовали всё, - разводит руками отец, - Но всё становится только хуже. Мне кажется, пора это прекращать. Она должна жить спокойно, пусть даже и в таком состоянии. Она заслужила покой как никто другой, - Молли рядом с ним кивает. -Мы будем заботиться о ней сколько сможем. Потом её заберет Джинни, мы говорили об этом, - голос миссис Уизли дрогнул. Билл кивнул. Ему было жаль родителей. Он и сам перенес огромную боль от потери брата. Но потерять сына - совсем другое. Не успев оправиться от одного горя, им пришлось пережить второе - болезнь Гермионы. Девушки брата, той, что стала им всем родной. -Значит, пусть будет так, - заключил он, - Гермионе действительно нужен покой. -Это не так, - как-то сердито заявила Флер. Все посмотрели на неё. -Что ты имеешь ввиду? -Что вы все слишком жалеете её, носитесь с ней, но всё, что ей нужно - хо`ошая вст`яска, - она окинула всех строгим взглядом, - Ге`миона солдат. Боец. И всегда была такой. -Именно поэтому ей нужен покой, - проворчала Молли. -Погоди, пожалуйста, мам, - ласково сказал Билл и обратился к жене, - И что ты предлагаешь? -Я погово`ю с ней. Один на один. И где-нибудь в знакомом ей месте. Но том, где она ещё не была. -Можно перенести её к её дому детства, - предложил Артур, подумав. -Попробуем. Последняя попытка, ладно, мам? - Билл протянул руку и сжал сухую ладонь Молли. -Вы заберете её в Лондон? -Это ненадолго, обещаю. -Хорошо. Остановитесь у Джинни с Гарри! -Непременно.***
Август выдался довольно прохладным. Она сидит на какой-то лавочке в широкой белой рубашке, заправленной в темно-синие джинсы. Кажется, будто это не её рубашка. А чья? Может быть, ей бы и было интересно знать это, но, кажется, это связано с чем-то плохим. А значит, лучше не знать. Девушка оглядывается вокруг. Тихий сквер, детская площадка неподалеку. Это странное место, как будто какой-то маленький городок. Интересно, что она тут делает? Место кажется ей смутно-знакомым. Хорошее место. Длинные каштановые волосы развевает тёплый ветер. Садится солнце. Тут довольно уютно. Но почему она сидит здесь? Однако идти никуда не хочется. Ничего не хочется. И так хорошо. Девушка привычно крутит маленькое деревянное колечко на пальце. Такое странное, интересно, откуда оно? Но об этом думать тоже не хочется, кажется, это такая же неприятная тема как и рубашка. Однако и колечко, и рубашка очень дороги ей. Почему? А кто ж его знает. Дети играют, весело кричат, гуляют мамочки с колясками, молодые парочки. Хорошо. Спокойно. Закат окрашивает небо и деревья в потрясающие оранжевые цвета. Такой хороший цвет! Теплый. И напоминает что-то радостное. Всё хорошо. Всё хорошо. -К'гасивый закат, - голос, похожий на звон колокольчиков. Гермиона смотрит на подошедшую прекрасную девушку со светлыми волосами. Настоящая красавица! Будто фея. Интересно, кто она? Девушка усаживается рядом, и чего-то ждёт. Они знакомы? Кажется, знакомы. Гермиона старается вспомнить, но воспоминания ускользают, просачиваются сквозь пальцы. И их никак не ухватить. Но девушка ничего больше не говорит, словно ждет, что её узнают. -Кто ты? - наконец спрашивает Гермиона. Но незнакомка по-прежнему молчит. В голубых глазах - укор. Почему она её укоряет? Она сделала что-то не так? И вдруг воспоминания медленно возникают перед глазами, а потом закручиваются в страшный круговорот, и Грейнджер на миг задыхается от боли. -В этом году школу отк'гоют, ты сможешь ве'гнуться, - тихонько звенит голосок. Флёр поняла, что Гермиона её узнала, - Если, конечно, твой ум не совсем от`афи`овался, - Грейнджер дернулась. -Билл волнуется, - эту фразу француженка сказала совсем без акцента. Знает ведь, что девушке он не нравился. Однако теперь уже всё рано. Ну зачем она пришла?! Мучить её?! -Мы все волнуемся, Миона. Ты ведь часть нашей семьи, зачем ты так с нами? - вейла вдруг берет её за руку, крепко сжимает. Да, её имя для Флёр всегда было непосильной задачей. Почему? Сознание словно подергивается легкой пеленой, уплывает. Грейнджер вскидывает голову, смотрит прямо в глаза девушке. Если отведет взгляд - забудет. Она знает это. Но она еще не всё сказала этой ... этой... -Ты счастливая, - неожиданно даже для себя шепчет Грейнджер, - Ты успела выйти замуж... - голос оборвался, словно его отрезали. -Вы хотели сыг'гать свадьбу? - и вновь она не реагирует. Только смотрит. Фреда похоронили больше года назад. В солнечный день того проклятого мая. Зачем ей жить, если у неё ничего нет? Сознание снова норовит уплыть, как вдруг юная миссис Уизли хмурится. -Ты уме' гла с ним, - жёстко говорит Флёр, и её ноготочки больно впиваются в ладонь. Да уж, тактом она никогда не отличалась. Но это снова помогает Грейнджер не уходить в сладкое забвение еще пару мгновений. Она даже почему-то не стремится вырвать руку. Как будто ладонь Флёр - всё, что держит её на плаву. -Он бы не хотел такого... - отвечает Грейнджер. -Конешно, - зло выдаёт девушка, - не хотел! - кажется, она разозлилась. По крайней мере, акцент пробивается ярче, но теперь это ни капельки не злит Гермиону, - Ф'гед был ошень весёлый! Билл так гово' ил. Ф'гед бы не хотел такого для тебя. Но он ме'гтв. Я бы не пе'гежила, если бы Билл уме' г, чего бы он там не хотел для меня. Потому что люблю его. Так я думала `аньше. Но всё изменилось. Я только сейчас понимаю, что похо`онить себя вслед за любимым человеком - вовсе не любовь! Это п`осто эгоизм! А ты этого так и не поняла. И не пе'гежила,- заключила девушка. Она говорила словно о покойнице или о сумасшедшей, хоть тон и выдавал раздражение. Но Гермиона не отреагировала. Наверное, Флёр права. Фред умер. Они победили. Вот и всё. У неё больше ничего нет. Почему это эгоизм - хотеть уйти вслед за самым дорогим человеком? Фред умер, а она жива. Всё ещё жива. Пока она чувствует боль. -Ты не гово'ишь, не 'гадуешься, не смеёшься, не идёшь впе'ед, - рассерженно продолжила Флёр, - Ты забываешь всё, забываешь всех, а когда вспоминаешь, снова зак'гываешься! Ты застыла во в'гемени и тонешь в собственном го' ге, вместо того, чтобы всё спасти! -Я не могу, - хотела сказать Гермиона, но снова только промолчала. Вейла, кажется, и не ждала от неё никакой реакции. Она только вздохнула и резко отдернула свою руку. -Я думала, ты его любишь. А ты любишь только себя, - тихо и зло, будто с угрозой, проговорила она и собралась подняться с места, но Грейнджер вдруг сама вцепилась блондинке в руку. Не любила? Только себя?! -Не смей... Я... Если бы... - горло свело спазмом, и девушка тут же отвернулась. Странно, но на этот раз сознание никуда не уплывало. Злость и ярость захлестнули её. Как эта счастливица смеет говорить подобное?! Да что она знает?! -Билл гово'ил, ты умная волшебница. Ты бы нашла выход, если бы хотела,- фыркнула Флёр. -Оттуда нет выхода! - Гермиона вновь поднимает на неё взгляд. -Я и не гово' гю спасать его! Спаси хотя бы себя! И тогда спасешь его! - и, вырвав руку, блондинка всё же поднялась с места. -Что? Как это вообще связано?! -А вот подумай! - зло фыркнула девушка, - Пошевели мозгами в конце концов! - и она ушла. Просто ушла. А Гермиона расплакалась от злости и боли. Как эта счастливая девушка, которая всю войну провела в уютном домике, смеет указывать ей?! Как она, которая замужем за любимым человеком, смеет что-то ей говорить?! Перед глазами возник Фред. Серьезный. И в его глазах не было осуждения - только бесконечная жалость и печаль. Смешно. Фреду в её голове жаль её. Но что бы чувствовал настоящий Фред - ей не узнать. Он мёртв. Оттуда не возвращаются. Никто. Никогда. "Спаси хотя бы себя". Похоронить себя вслед за любимым человеком - вовсе не любовь..? Девушка подняла глаза. Теперь она узнала этот сквер. Это место у её дома. Совсем рядом. Ещё одна потеря. Мама и папа. Её семья. "Ты ведь часть нашей семьи, зачем ты так с нами?". А может, это вовсе не они - её потеря, а она - потеря для них? Конечно, они живут, не помня, что у них была дочь, но, может быть, внутри у них всё болит также, как у неё? Ведь не помнить - не значит перечеркнуть. Не значит сказать - этого не было. Фред. Она забыла его. Забыла себя. Целый год она была где-то в небытие. Целый год. Разве хотел бы этого Фред? Точно нет. А она? Хотела она забыть боль? Да, несомненно. Но ведь Фред - это не только боль. А она забыла и это. Забыла друзей. Всё, что было. "Ты любишь только себя". Неужели? Неужели она - эгоистка? Нет. Так кричало всё внутри. Она не эгоистка. Она просто не справилась. Просто не смогла. Это оказалось слишком. Но что-то внутри, на самых задворках сознания говорило - эгоистка. Раз она так легко отказалась от всего, ото всех, раз даже не захотела и не сделала ничего чтобы справиться со своим состоянием, с этой болью. Если бы она только действительно захотела, если бы только её любовь даже к Фреду была бы сильнее любви к себе..! Слезы текли по щекам не останавливаясь. Впервые за... за сколько? Этого она не помнит. -Гермиона! - Джинни нашла её, когда стемнело, - Гермиона, что она тебе сказала? Посмотри на меня, - Уизли тормошила её, старалась заглянуть в лицо, но Грейнджер только плакала. Плач, вызванный обидой на слова Флёр, давно сменился плачем по Фреду. Впервые она плакала по нему, впервые не забыла обо всём сразу после того, как её оставили в покое. И сейчас это казалось таким странным - как она могла всё забывать? Почему позволила себе забыть? Джинни, осознав, что не дождётся ответа, молча обнимала подругу. Вроде, она что-то шептала. А Гермиона почти кричала от невыносимой боли, но теперь она была благодарна за эту боль - это была память о Фреде. Да и одинокой девушка больше не была - не было теперь незнакомых и иногда повторяющихся лиц, совершенно одинаковых, сливающихся в ненужный хоровод. Была лучшая подруга. Почти сестра. Та, кто её любил, та, кому она была нужна. Как было бы просто умереть. Почему она не может отправиться следом за ним? Эти мысли, преследующие её в моменты "просветления" впервые столкнулись с другими - с воспоминаниями о других людях, о ещё не завершенных делах, о том, что она так мало успела, так мало видела и так мало знает. Да, ей не пришлось надеть белое платье и выйти замуж за любимого человека, как Флёр. Да, она больше не сможет его ни поцеловать, ни коснуться. Не услышит его голос, не заглянет в глаза, и не посмеётся с ним вместе. Да, он ушел, и её мир рухнул. Но вот, жизнь идет дальше, и строится новый мир. Где остался и Фред. Вся память о нем - весь он там. Внутри неё. В самом её сердце. И не только ему она была нужна. И не только им любима. И не только он один был центром её вселенной. Вся эта боль, вдруг волной накрывшая её, словно разбила зеркальный лабиринт, в котором Гермиона оказалась и бродила всё это время. И вот, в центре какого-то совершенно нового и незнакомого мира была она сама. Со всей своей болью, со всей своей радостью, с ненавистью и любовью, с победами и поражениями. Она и её свобода. Её выбор. И она выбирает эту свободу - выбирает помнить. Выбирает любить. Маска спокойствия упала, разбившись вдребезги, и теперь истинные чувства нечему было сдержать. Слезы лились, и Грейнджер крепко обнимала Джинни, боясь отпустить. И, как ни странно, становилось легче. Словно бальзам, слезы проливались и притупляли боль, делая её терпимой. Затянувшаяся рана, огромная пустота внутри, сломавшая душу на кусочки, болела, но больше не убивала. Гермиона плакала, пока мир не заволокла тьма.***
-Мы справимся. Вытащим Полумну, - Рон поднимает на нее мучительный взгляд. -Думаешь, это возможно? -Мы сделаем всё. Обещаю... -Это же голос Фреда! - сердце бешено бьётся. -Да,- Гарри счастлив, что нашёл эту волну. Но он не подозревает, насколько счастлива Гермиона. Фред... Она так сильно хочет его обнять! Она вернется. Обязательно. Потому что ещё не сказала, что любит его. На пальце - бесценное деревянное колечко. Девушка видит его. Среди всей этой суматохи она видит только его. -Гермиона, бежим! - Рон увлекает её за собой. Позже. Она подойдёт к нему немного позже. Сейчас нужно закончить эту войну! Римус и Тонкс... Девушка смотрит на них, а внутри всё сжимается от боли. У них маленький сын. Как же так?! Грейнджер со слезами оборачивается. Ей нужно срочно обнять Фреда. Нужно увидеть его! Пусть он скажет ей, что всё хорошо. И тогда будут силы сражаться дальше. Ей бы только пару минут рядом с ним. Взглядом она легко находит рыжеголовое семейство. Молли плачет... Они стоят над кем-то. Нет! Только не кто-то из Уизли! Как это переживет Фред? Девушка пробирается к ним сквозь родных и близких раненых и убитых, расположенных в Большом зале. В голове - самый страшный вопрос. Кто это может быть? Перси, Джинни, Рон и Билл здесь. Джордж... Флёр? Её, кажется, не было? Гермиона подходит. Джинни поднимает голову. В её глазах блестят слезы, а лицо всё мокрое. Подруга видит её и закрывает руками рот. Зачем она это? Кто там? Грейнджер задыхается, когда видит. -Почему он лежит? Фред? Он ранен? - все молчат. Девушка медленно, как в каком-то страшном танце, опускается рядом с белым, как мел, Фредом. На его лице заморожено смертью лёгкое удивление и едва заметная улыбка. Его рука очень холодная. Это невозможно. Это неправда... Слова, крик, слёзы - всё растворяется в пустоте, которая теперь поглощает Гермиону целиком.***
Грейнджер открывает глаза. Вокруг - тьма. Где-то тикают часы. Громко. Девушка садится на кровати. Рядом, в кресле, свернувшись калачиком, спит Джинни. Гермиона почувствовала укол совести. Подруге наверняка не намного легче, а она держится сама, да к тому же ещё пытается помочь "неживой" Гермионе. Как странно. Кажется, она впервые всё так ясно помнит. Наверное, её забывчивость - это реакция организма на стресс, она просто сошла с ума. Другого объяснения нет. Но почему же она помнит сейчас? Волшебница закрывает глаза и ложится обратно. Выспаться ей не дают кошмары. Когда всё случилось, не было времени плакать и страдать. Нужно было идти. Всегда, абсолютно всегда, когда Его не было рядом, у неё было нечто другое, нечто важное. Теперь нет ничего. Думать не хотелось. Когда начинаешь думать - сразу думаешь о плохом. О хорошем не получается. А ведь хорошего должно быть много. Всё конечно. Война, страх, убийства, скитания. Больше этого не будет. Никогда! Но вместе с этим пропало и её предназначение в жизни. Она всегда жила ради кого-то, ради чего-то. Год в никуда. Что теперь происходит в мире? Как поживают ребята? Гарри, наверняка, вместе с Джинни. Рон должен быть с Полумной. А остальные? Как там Джордж? Мысль о близнеце болезненная, колючая. Девушка открывает глаза. Они ни разу не поинтересовалась, как там Джордж. Гермиона снова садится на кровати и оглядывается. Кажется, они дома у Гарри. Девушка снова почувствовала себя виноватой и тихонько поднялась. Уизли заботливо положила её палочку под подушку. Интересно, ведь волшебница не помнила, чтобы в том, бессознательном состоянии она колдовала. Неужели подруга всё это время надеялась, что она придет в себя, и всегда была готова к этому? В груди защемило. Грейнджер поднялась на ноги. Лёгкое движение руки - и Джинни мягко перелетела в кровать. Гермиона аккуратно укрыла её одеялом. В доме Сириуса всегда было немного прохладно. Надо же. Кажется, она впервые с того самого дня что-то сделала сама, потому что захотела. Девушка осторожно вздохнула. "Я сделаю тебя счастливой" - шелестящий голос эхом отдавался в ушах. Волшебница замерла. Такой знакомый голос... Такие знакомые слова... Это ведь было здесь! Воспоминания поражают девушку. Здесь, в этом доме, она слышала все эти странные фразы, которые потом преследовали, словно сны, вечный шёпот. В той комнате! Но почему она забыла? Перед глазами промелькнул и зал, и видение, и маленький Орион, и портрет, и омут памяти, и Фред, успокаивающий её на пороге дома. Как такое вообще можно забыть?! Гермиона выскользнула в коридор. Гарри теперь жил здесь вместе с Кикимером, и вместе они обустраивали дом Блэков. Девушка спустилась вниз по лестнице и свернула в один из коридоров. Потом в ещё один. Кажется, она идёт в верном направлении. Ту самую дверь она узнала сразу. По телу пробежали мурашки от воспоминания о том, что именно она узнала здесь. Но теперь всё это не казалось невозможным. Если подумать, она и сама поступила как некогда её отец. Грейнджер застыла. Р.А.Б. И тот самый кулон, который она видела в воспоминании, и крестраж... Ах, если бы только она не забыла всё это, может быть, всё было бы иначе! Ведь это её отец, он пытался спасти её! Но как же она забыла? Дверь мягко отворилась. Гермиона зажмурилась на миг, а потом, выпрямившись, зашла в зал. -Дедушка? - позвала она. Ну а как ещё к нему обращаться? Две огромные люстры вспыхнули, освещая прекрасную чистую комнату. -Долго же пришлось ждать тебя, - посетовал знакомый голос. -Я отчего-то забыла всё. Не знаешь, как это могло случиться? - в горле першило. Нужно бы чаще разговаривать. -Ты испугалась, - прозвучали расстроенные нотки,- стала всё отвергать и забыла. Я долго думал, почему это могло случиться. -И почему же? - Гермиона подошла к портрету. Страшно не было. Чего ей ещё бояться в этой жизни? -Когда Регулус применил к твоей матери заклинание забвения, когда исправлял её воспоминания, и поил зельем, чтобы всё это закрепить, она была беременна тобой. Поэтому, я подумал, что всё это отразилось на ребёнке, неразрывно связанным с её организмом. Конечно, отразилось немного странно, ты блокируешь все воспоминания о тех событиях, которые ты бы не хотела, чтоб произошли. Мне кажется, ты могла бы выборочно забыть и того парня, только его, если бы... -Нет! - девушка вздрогнула и отшатнулась, осознав, что он говорит о Фреде, - Нет, нет, только не это. -Почему? - в голосе мага звучало удивление. Гермиона опустила глаза. -Я и так много чего забыла. И надолго. Больше не хочу. Я, знаете, поняла, что люблю его. И лучше жить с этой болью, помня и о радости, чем вовсе забыть о нем, - повисло молчание. -Поэтому ты и вспомнила. -Что? -Ты наконец смогла принять его смерть, поверила в неё, как и приняла меньшую для себя боль - своего отца. -Я... Наверное, - кивнула Грейнджер. Сложно было сказать. -Я могу перенести тебя назад,- разрезал тишину голос. -А? -Ты вернёшься назад, в прошлое, и сможешь всё изменить. -То есть я смогу спасти его? Но ведь нельзя вмешиваться в прошлое, - вспомнив правила обращения с маховиком, пробормотала девушка и поняла, насколько ей всё равно. Она сделает что угодно, только бы вернуть Фреда! -Нет. Нельзя, - согласился портрет, - Но можно провести ритуал. Есть другая магия, древняя, она древнее крестражей. -Что за магия? - перед глазами словно замелькали все прочитанные книги из запретной секции. Но ничего подходящего не вспоминалось. -Любовь, милая, - усмехнулся мужчина с портрета. -Одной любовью никого не спасешь,- вспомнив всех погибших, вздохнула девушка. -А как же Лили Поттер? -Лили отдала за Гарри жизнь, - представляя, какой фурор произведёт появление второй Гермионы в разгар Битвы, улыбнулась девушка, - и они ведь были кровно связаны. -Это было важно после, когда мальчика нужно было защищать в дальнейшем. В сам момент убийства было абсолютно всё равно, были они кровно связаны или нет, - принялся объяснять портрет, - Была важна только духовная связь. У них такая связь была, потому что Лили и Гарри - мать и сын. К сожалению, ритуал действительно древний, и поэтому, увы, жесток и прост, как палка. Чтобы искривить время, изменить прошлое и пустить его по другому пути, тебе придется отдать жизнь за этого мальчишку, и огромную роль будет играть ваша духовная связь. Для тебя поэтому очень важны не только твои чувства, но и его. К моменту, когда ты умрёшь, с его стороны должна быть даже не столько сильная любовь, сколько уверенность, что вы связаны, и именно ты предназначена ему судьбой, - портрет помолчал, - Поэтому нужно будет действовать немного необычным образом. Я верну тебя в далекое прошлое, где ты сможешь поговорить с ним наедине. У тебя будет несколько минут. Тебе нужно будет отдать ему его вещь, которая неотрывно связана и с тобой, но только ту, которую он обязательно будет хранить много лет и знать, что ты - его судьба. Эта вещь должна быть с ним в момент смерти. Это станет вашей материальной связью, что будет важно для тебя, - дедушка перевел дыхание, - Я надеюсь, я объясняю не слишком сложно. -Пока всё понятно, - кивнула Гермиона, - Только не понятно, как у меня это получится. Заставить мальчика хранить что-то и верить, что я его судьба? -Придется что-нибудь придумать. Тут я тебе не помощник - этого ребенка я знаю очень мало. -Что-нибудь придумаю, - тут же заверила его девушка, - Но вы сказали, материальная связь будет важна для меня. -Да, и только для тебя, - мужчина явно подбирал слова, и девушка его не торопила, - Ты знаешь, надеюсь, что многие призраки возвращаются в знаковые для себя места или к каким-то важным предметам? очень редко - к людям, дух практически никогда не привязывает себя к духу. -Почему? -тут же заинтересовалась девушка. -Потому что человек - это четыре очень тесно связанные составляющие. Тело - единственный материальный объект, психика, душа и дух. Их разделяют очень условно, на самом деле - всё это - одно. Так, от проблем с психикой появляются болезни тела и тому подобное. Понимаешь? И когда человек умирает, его единственная материальная составляющая отпадает. Некоторые не могут этого принять, и души навсегда остаются у своих могил, рядом с телом. А некоторые настолько привязаны к каким-то значимым для них вещам, что возвращаются именно к ним. Понятно? -Да. -Теперь применительно к тебе. Ты умрёшь, но Гермиона, существующая в том времени, останется жива. Время искривится, возникнет парадокс, поэтому оно тут же залечит себя, избавившись от тебя материальной. Однако другие составляющие тебя не могут просто исчезнуть. Привязаться к другому духу ты точно не сможешь, поэтому и необходимо будет кольцо - оно станет твоим материальным якорем, удержит тебя в мире живых. Но это снова парадокс, и законы времени, восстанавливая полотно, заставят два духа одного человека слиться. И все воспоминания и чувства от этой жизни перейдут к тебе другой, словно вернутся. Ты будешь помнить то, что никогда не случится, то есть - ты настоящая тоже не умрешь, - он внимательно посмотрел на задумавшуюся девушку. -Я понимаю. Кажется, - наконец сказала она. -Хорошо. Можешь не всё понимать, просто верь мне и делай всё в точности, как я говорю. -Договорились. -Прекрасно. Так вот, зная твою способность всё забывать, могу поспорить, что обрушившиеся на тебя воспоминания вновь будут запечатаны, пока ты снова не будешь готова принять их. А потому тебе будет нужно вернуться сюда, ясно? Я, кажется, знаю, как будет возможно помочь тебе. -То есть я сама снова могу всё забыть? -Вполне. Ведь это ты настоящая смогла принять ситуацию, принять всё как данность. Ты больно упала, но вот, у тебя получилось встать, ты этому научилась. Но та девушка, которая была год назад, точно не была способна справиться с этим. -Да, - кивнула Гермиона. -Поэтому мы не знаем, как именно она поведет себя, когда весь этот год обрушится на неё. Так что обязательно напиши и оставь кому-то записку или ещё что-то такое, чтобы тебя привели сюда, поняла? -Да, я всё поняла. -Тебе нужно собраться? - девушка глянула на себя в огромное зеркало. Белая рубашка помялась, на ногах - разные носки, а волосы, сильно отросшие, теперь спутанным комком падали почти до поясницы. -Акцио, кеды, - прошептала Грейнджер, и через минуту к ней послушно прилетела пара обуви. Ещё пара простеньких заклятий - и всё в норме. -Я готова, - и это действительно так. Она готова ко всему. Жить дальше, бороться за эту жизнь, и умереть тоже. А дальше она ничего не чувствует. Только вдруг из больших окон начинает падать бледный свет. -Ты в нужном времени,- негромко говорит портрет. -Как так? И почему вы помните меня? Мы ведь еще не знакомы. -Милая, я вне времени,- шелестящий, скрипучий смех разносится по комнате. -Где сейчас Фред? - замирает Грейнджер. -Сейчас ему 11 лет. Где он может быть? -11? - на миг Гермиона замерла, - Хогвартс, - и девушка кинулась к двери. Она пробежала по пустому холодному дому, выбежала на крыльцо. Всё вокруг усыпано белым снегом. Дома украшены к празднику. Рождество? Сосредоточившись, Грейнджер трансгрессирует в Хогсмид и тут же, - ёжась от холода, ныряет в сладкое королевство. Как непривычно пусто! Гермиона накладывает на себя дизилюминационные чары, так что продавец, спустившийся на звук колокольчика, оглядывает пустой зал и вновь уходит наверх. А девушка проскальзывает в заветный люк и, осветив себе путь, идёт по бесконечному темному коридору. Смешно. Еще пару лет назад ей было бы безумно страшно. Но сейчас... Шрам на руке обжигает холодом от воспоминания о Малфой- мэноре. Кажется, ей ничего не страшно после всего пережитого. Главное - Фред. Она увидит его. Пусть ему 11 лет, пусть он не узнает её! Но он тут, живой, стоит только протянуть руку. Родная школа именно такая, какой помнит её маленькая Гермиона. Слёзы застилают глаза. Вернётся ли когда-нибудь её любимый Хогвартс? -Добро пожаловать, - на полпути к башне Гриффиндора останавливает девушку знакомый голос. До боли, до дрожи в коленях знакомый! Чары вмиг падают. Грейнджер оборачивается и смотрит в глаза живого, настоящего Альбуса Дамблдора. -Вы что-то хотели найти здесь, мисс? - этот добрый взгляд, негромкий голос, серебряные волосы и борода, бордовая мантия. Великий волшебник, герой её детства. Она и сама не знала, что так соскучилась по этому мудрому и бесконечно доброму волшебнику! Всхлипнув, девушка бежит к нему и крепко-крепко, совсем как маленькая, обнимает старого директора. И пусть он не знает ее! Её здесь ещё никто не знает. Однако Дамблдор не отстраняет плачущую девушку и ничему не удивляется, только мягко обнимает её и гладит по голове. -Что случилось? -Я ищу Фреда Уизли, - через какое-то время вновь беря себя в руки, говорит Гермиона, - Я его невеста. А ещё я лучшая подруга Гарри Поттера, мы познакомимся с вами уже совсем скоро, - утирая следы слез, рассказывает она, - Мне нужно кое-что отдать Фреду, я должна спасти его! Мы... Мы победили. Окончательно, - вдруг торжественно говорит Грейнджер и впервые сама по-настоящему осознаёт эти слова. Дамблдор с минуту молчит, а потом, улыбаясь, кланяется девушке. -Спасибо, мисс. Спасибо вам. -Вы же сильный окклюмент! - вспомнив эту маленькую подробность, ужасается девушка,- Как много вы увидели в моей голове?! -Не так уж и много, мисс Грейнджер. Но Северус и ваш отец... Спасибо вам за эту информацию, - искренне улыбается Дамблдор. -Профессор Снейп... Скажите ему, что однажды нам всем станет жаль, что мы просто дети, что мы,- Гермиона не может подобрать слов. -Я скажу. Обязательно. Пароль - белый лев. Удачи вам, Гермиона. -Спасибо вам! Вы самый лучший директор! Гарри очень сильно любит вас! - и, снова смахивая ненужные слёзы, девушка, наконец, бежит к Фреду. Она нерешительно замирает перед портретом Полной Дамы. -Белый лев, - картина тихонько открывается. Гермиона проскальзывает внутрь и замирает. Тёплая гриффиндорская гостиная залита светом. В кресле сидит мальчик-первокурсник. Рыжая макушка словно горит огнём. Рот изогнулся в усмешке. Мальчик что-то усердно выводит на старом куске пергамента. Можно даже подумать, что он учится, хотя, зная близнецов, можно с уверенностью заявлять, что это невозможно. Гермиона снимает обручальное кольцо, убирает его в карман джинс, неслышно подходит к мальчику и заглядывает через плечо. Не удивительно - на чертежах (очень хороших для первокурсника!) изображено подземелье с парой секретных ниш и затаившихся там странных линий. -Интересно, - первокурсник вздрагивает и разворачивается. Сердце замирает. На неё смотрят такие родные, удивлённые голубые глаза. Мальчик завороженно следит за ней, когда Гермиона, мягко улыбаясь, садится в кресло напротив. -Не расскажешь, что это такое? - тихонько спрашивает она, и мальчик кивает. Фред или Джордж? Всё же она не знала близнецов в этом возрасте. -Это ловушка для Снейпа. Мы поставим её у выхода из подземелий, - он водит карандашом по пергаменту, попутно объясняя работу довольно хитроумного устройства. По сердцу разливается тепло. Фред. Его голос, мимика выдают его. Гермиона видит черты, которые делают его Фредом. Исключительным, потрясающим, волшебным. Впервые с тех пор, как он умер, девушка чувствует себя счастливой. Конечно, смотреть на маленького Уизли непривычно, но если бы у них был сын... Фабиан, верно? Фред говорил, Фабиан. То тогда было бы чудесно, если бы он был похож на этого мальчишку. -Неплохо, - хитро щурясь и вспоминая "Всевозможные вредилки", улыбается Гермиона. -Кто ты такая? - мальчик пытливо вглядывается в её лицо, - Я не видел тебя раньше. А пароль мог знать только тот, кто живёт тут. -Какой интересный вопрос, - смеётся девушка, - А может, ты просто не замечал меня? Тут всегда много народу, не то что на Рождество. -Это точно... Но тебя я бы заметил! - и он сам смущается от своих слов. Гермиона вмиг становится серьёзной. -Вот как, - тихо говорит она и надолго уходит в себя. Вспоминается их первая встреча и Святочный бал, первый поцелуй, их единственное Рождество, кольцо. Так выходит, он знал? Знал, что она будет с ним, всё это время? Поэтому угадал с размером кольца! Поэтому не сдавался! Она смогла, она понравилась ему! Здесь, в прошлом, взрослая она. -Что-то не так?- прерывая затянувшееся молчание, спрашивает мальчик. -Нет... Нет. Я тут ненадолго. Я гость. Пришла передать тебе кое-что, - очнувшись, Гермиона достала из кармана джинс деревянное колечко со смешным вырезанным узором. -Что это? -Кольцо. -Зачем? -Оно обручальное, - девушка невольно улыбается, - Это кольцо ты подаришь мне... Однажды. Но этому ещё предстоит случиться. А мне, кажется, пора, - она поднимается с места. Пора. Ей нужно ещё отдать за него жизнь в последней битве. Только вот рассказывать об этом ребёнку совсем не обязательно. -Постой! Но как же... Кто ты?! - мальчик хватает её за рукав и уже требовательно смотрит в глаза. -Это ты узнаешь позже, Фред Уизли. -Я не Фред, я... -Джордж, - смеётся Гермиона, вспоминая удивление тогда ещё просто брата Рона перед её третьим курсом. Счастливое было время! Тогда им, конечно, так не казалось, - Но ты Фред. Я узнаю тебя везде, - снова серьёзно говорит она и уходит, лавируя меж кресел. -Постой! - мальчишка вскакивает, бежит за ней и хватает за рукав рубашки у самого порога, - Ты согласилась? -Что? -Ты согласилась стать моей женой? - он непривычно серьёзен. Гермиона улыбается. Что она может ему сказать? Да? Ну уж нет! Вот и думай сам, Фред Уизли! Пусть у тебя не будет точного ответа! Гермиона молча целует его в лоб, проводит по щеке ладонью (это ведь его любимая привычка, если подумать). Миг-и портрет закрывается за ней. Девушка лёгким движением накладывает дезиллюминационные чары. Портрет за ее спиной снова открывается. Фред удивлённо оглядывается по сторонам и, чуть обиженно вздохнув, возвращается в гостиную. Гермиона вздохнула. Только попробуй потерять кольцо, Уизли!!***
Вернуться в самое начало рокового мая оказалось не так-то просто. Всё же она уже почти полтора года жила без этого ужаса войны. И хоть её состояние не позволяло осознать всё облегчение от победы, от того, что всё закончилось, но ей всё же не приходилось бояться каждый день, что сегодня кто-то ещё не вернётся. Найти нужное место. Нужный момент. Девушка зажмуривается, кидаясь под ударную волну и ещё чувствует, как всё тело пронзает огонь. Жуткий, испепеляющий. Никаких мыслей - пустота. Даже не страшно. Она еще, кажется, слышит голос Фреда. Далёкий, родной. Или ей это только кажется? Темнота и страшная боль. Всё правильно. Время должно залечить свои раны. А она - свои. И она будет счастлива, и никогда не переживёт его смерть. Последней мыслью, мелькнувшей в голове как бы на прощание, было то, что она забыла написать записку.