Судьба. Последний аккорд Айнцбернов

      Артур Миллиган захихикал.       «Да, Кастер. Ты думал, что можешь помыкать мной. Но ты не знаешь меня. Лансер проиграл твоему коварству. Но ты мой! Мой!» В памяти Артура прокрутились события прошлых дней. Как Кастер дал ему метки. Как он случайно обмолвился о том, что лишь лучший из людей может получить от него ещё две метки, способные сделать кого угодно сверхчеловеком. Как он просил Синего мудреца даровать эти метки и получил отказ. И как он предал Кастера.       Когда Артур встретился с Лансером, он просто пал перед его харизмой. Граф обещал сделать его выше любого из людей — и он сдержал своё обещание. С того момента Артур работал на двух хозяев сразу — выполнил приказ Кастера натравить Берсеркера на Арчера и Ассассина и помог Лансеру выследить и обратить Мастеров Райдер и Ассассина. Однако под действием командного заклинания Дракула был вынужден упокоить Артура — что он и сделал.       «Но ты не подумала о том, Базетт МакРемиц, что я не простой вампир. Метки Кастера защитили меня! Я остался жив, и я сохранил свою связь с другими упокоенными вампирами. Более того, со своей меткой я могу подключаться к контуру Кастера! Я непобедим!» — кричал Артур. Его радости была ещё одна причина. Видя, что его Слугу одолевают, он воспользовался командным заклинанием, отдав следующий приказ: «Как только ты почувствуешь что умираешь, иди ко мне и будь поглощён мной!». И теперь он чувствовал, какую огромную силу он взял себе. Настолько огромную, что она грозила разорвать его изнутри.       «Артура Миллигана просто так не возьмёшь, даже если ты — сила Берсеркера. Поднимитесь!» — закричал он, активируя свои метки и свою связь с вампирами. Конечно, они будут лишь тенями того, чем их делал Лансер, но даже эти тени помогут ему подчинить старика Ахта. «Ты ещё посмотришь на меня, Кастер. Ты будешь моим!»              К моменту, когда Кастер пришёл в резиденцию Айннцберов, старик Ахт был уже на месте — вместе с гомункулом, который должен был стать малым граалем.       — Три Слуги за один раз. Неплохо, Кастер.       — Я мог бы действовать быстрее, но жадность в этих делах бессмысленна.       — Каков твой прогноз?       — Мастера Райдер и Берсекера у меня на крючке — этих Слуг мы можем поглотить в любой момент. Мне нужно обратить Тосаку Рин, мастера Сейбер. Она очень умна и достойна. Если не получится, то мы просто сокрушим Сейбер с помощью Берсеркера, а уже потом сделаем своё дело.       — Иными словами, к завтрашнему дню всё может быть кончено?       — Совершенно верно. Не торопитесь праздновать победу, конечно, но пока мы можем себе позволить отдохнуть и восстановить силы. И ещё, Ахтунг. Я изготовил батареи, способные держать в себе энергию героической души. Думаю, что услуги Лизориты нам не понадобятся.       — Понадобятся, и точка. Я знаю, что ты хочешь показать, что сможешь со всем справиться сам, но поверь мне, здесь нужна надёжность.       — Как скажете, Ахтунг.       Они сели и стали пить чай.       — Кастер, я всё хотел спросить: неужели в твою эпоху все маги такие сильные?       — Нет конечно. Да и я гораздо слабее, чем кажусь.       — Слабее? Но ты при первой же нашей встрече показал такое, чего я бы сам никогда не сделал…       — Чисто физически я не намного сильнее обычного человека. Возможности моего контура практически безграничны, но они требуют большого количества энергии — которое надо собирать и собирать. Большая часть моих сил открывается только после строительства пирамиды, где содержится большая часть моего контура. Кроме того, форма Слуги сделала меня гораздо сильнее.       — Сильнее?       — Я не умел создавать территорию. А создаваемые мной предметы не обладали такими… возможностями.       — Короче говоря, призвав тебя сюда, я сделал тебя гораздо сильнее обычного?       — Так и есть.       — Чего только на свете ни бывает! — улыбнулся старик Ахт. — Скажи, а зачем тебе Грааль? Ты хочешь вернуться домой?       — Да нет. Я хочу того же, чего хочет большинство слуг. Просто воплотиться в этом мире.       — Ты хочешь сделать этот мир похожим на свой родной?       — Этот мир станет таким, каким он станет. Я всего лишь подтолкну его. Для этого я сейчас собираю людей. Не волнуйтесь, Ахтунг, мои действия вас не коснутся. По крайней мере, умышленно. Но скажите, а зачем вам-то Грааль?       — А зачем тебе это нужно знать?       — Затем, что Грааль очень трудно направить на две вещи одновременно. Желательно, чтобы наши желания были как минимум смежными.       — Ты прав, — кивнул Юбштахайт фон Айнцберн. — Что ж, тут нет ничего необычного. У меня такое же желание, как и у большинства магов.       — И что это?       Старик Ахт опешил.       — Но… Все маги на самом деле стремятся к одному и тому же. Неужели ты об этом ничего не знаешь?       — О чём — об этом?       Кастер выглядел совершенно серьёзно. Айнцберн сильно удивился — маг из далёкого будущего, обладающий исключительными возможностями и познаниями, не знает таких элементарных вещей!       — Ну, истинная цель любого мага — достичь Истока.       — Истока, говорите… Это нечто вроде начала всей магии и истинной формы мироздания? Да, я понимаю, о чём вы говорите. Странно только, зачем вам для этого понадобился Грааль. Вернее даже — зачем для этого тысячу лет пытаться его добыть.       — Что значит «зачем»? В течение эпох маги вкладывали свои силы, чтобы сделать это! Даже волшебство не способно достичь Истока…       — А вы могли бы просто спросить.       — И ты ещё спрашиваешь, почему… Что ты сказал?!       — Я говорю, что для такой цели Грааль вам не нужен. Вы могли бы просто спросить меня, и я бы вам ответил. Чего это вы на меня уставились?              Рин вернулась в дом Широ никакая. От слова совсем. Мало того, что она весь день сражалась с големами и вдобавок исходила полгорода, ночью она исходила вторую половину города — и это был сущий кошмар. Она таки нашла гомункула, который штамповал этих големов, и кое-как одолела его. Потом на неё минут пятнадцать поохотился Ассассин, и это были самые страшные пятнадцать минут в её жизни. Даже в своём никакущем состоянии она хотела, перед тем как отрубиться, поблагодарить Арчера за то, что он их несколько ночей подряд охранял от подобной напасти — включая оставшуюся часть этой ночи, кстати. Потом на Рин стали нападать вампиры, а потом — обвампирившийся гомункул-големодел. А потом все вампиры в одночасье слегли. В общем-то, только это и спасло её и Сейбер.       После внезапного упокоения вампиров обессиленная Рин заснула прямо на месте, проснувшись вместе с рассветом. А придя домой, увидела лишь, как Райдер плачет на груди убитого горем Широ. Сбиваясь на слёзы, они ей всё рассказали. Сонливость Рин как рукой сняло.       — Кастер… Обманул меня!       — Он сделал лишь то, что должен был, — тихо сказала Райдер. Все остальные, кроме флегматичной Сейбер и спящей Базетт, были шокированы этими словами. — Вернее, не так. Он сделал то, что я должна была сделать. Ты ведь знаешь, Рин. Вампиризм не излечить.       Она замолчала.       — А я снова встала на сторону Сакуры, будто так и надо. Будто тех десяти лет счастья, что у нас были, и не было вовсе.       — Ты не права, Райдер! — сказал Широ, резко вставая. Сакура, какой бы она ни была — это Сакура, которую мы знаем и любим. Тогда мы её не бросили — и ведь это ты у меня спросила, буду ли я с ней до конца!..       Широ приготовился уходить.       — Я разрушу пирамиду — сделаю то, что должен. Если бы я сделал это раньше, Сакура была бы жива!       — Но если ты это сделаешь, Райдер…       — Всё в порядке. Кастеру требуются все героические души. Выиграть против него у нас нет шанса. Я с тобой, Широ, — Райдер поднялась.       — Делайте, что хотите, — тихо сказала Сейбер.       — Вы что, спятили? Пирамида — это часть огромного магического контура под городом. Этот контур высосал из города десятилетний запас магической энергии! Я несколько дней подряд пыталась вычислить слабые места магической цепи — их либо нет, либо они заделываются слишком быстро…       — Кастеру надо экономить энергию — так он сказал. Значит, всё же есть смысл попытаться, — сказала Райдер.       Внезапно все почувствовали, как сквозь барьер вокруг дома кто-то проник — это была птица, сотканная из скатерти и магических цепей.       — Тосака Рин! Эмия Широ! Кто-нибудь! Это Юбштахайт фон Айнцберн! — его голос дрожал.       — Что вам нужно? — спросил Широ, не понимая, что к чему.       — Истинная цель всех магов — достичь Истока… Всё это — ложь! И предатель…        –…Ну, я убил себя. А дальше что? — этот голос, донёсшийся из фамильяра, заставил Широ и Райдер отшатнуться.       — Кккастер… — только и успели они сказать, как волшебная птица распалась на части.       — Если Айнцберн так к нам обратился, значит, там что-то произошло, — подумал Широ. — Райдер, давай так: я бегу к пирамиде, а ты летишь в поместье Айнцбернов и…       — Широ. Боюсь, тебе придётся остаться, — сказала Сейбер. — Я не могу покинуть призрачную форму, а Рин…       В подтверждение этому её мастер засопела.       — Она права, Широ. Оставайся здесь.              — Странно, что Ахтунг так возбуждённо отреагировал на мой ответ. Большинство реагирует так, как вы, Лизорита.       — Возможно, — сказала гомункул тихо. И её звали Лизритч.       — Вы знаете, для чего вы создавались?       — Знаю. Но зачем всё это? Желание семьи Айнцбернов уже не выполнить.       — Так и есть. Ведь я это уже сделал, — рассмеялся Кастер. — Но важно то, что моё желание ещё не выполнено.       — И зачем вам нужна я?       — Затем, чтобы я внёс необходимые изменения в контур — без тех цепей, что есть в вас, я не смогу запустить процесс.       — Я всё равно не понимаю. Я уже здесь — этого достаточно.       — Видите ли, я сторонник открытых знаний. Если у меня всё получится, я бы хотел, чтобы способ призыва громадного количества энергии для выполнения своих желаний могли использовать и после меня. Вот мы и приехали. Идёмте в пирамиду.       Внутри сооружения было тихо — с учётом того, что всё городское начальство было ранее обращено в вампиров (а затем и упокоено), все городские службы оказались парализованы, а люди старались выходить на улицу пореже. Уложив гомункула на кушетку, Кастер, не торопясь, стал работать. Времени у него было много, а Тосаку Рин он может пойти обрабатывать после того, как закончит.              Когда Райдер принесла старика Ахта, Рин уже более-менее пришла в себя. Глава семьи Айнцбернов был без сознания, но особых повреждений на его теле не было. Вскоре его привели в чувство.       — А… Это вы, — он держался не как гордый глава древнего семейства могущественных магов, а просто как старый, добрый дедушка.       — Что с вами сделал Кастер?       — А, это… Всего лишь успокоил.       — Успокоил? Но…       — Я действительно вспылил — не стоило приказывать ему убить себя. Хотя, конечно, не каждый день слышишь такие вещи, — он тихонько рассмеялся. Его слова были медленны и печальны.       — Вы сказали про истинную цель всех магов — что это всё ложь. Это Кастер вам сказал? — нетерпеливо спросила Рин.       — Он. Но погоди, глава семьи Тосака. У тебя есть зеркальце? — получив его, старик Ахт внимательно оглядел себя и рассмеялся.       — А я всё думал, что же у меня может быть общего с этим… Существом? А теперь я знаю. Это взгляд.       — Так что Кастер вам сказал? — надавила Рин.       — Ты правда хочешь узнать это? — в его голосе сквозило безразличие.       Рин и Широ кивнули. И старик Ахт рассказал им всё.       Нависла пауза. Рин, Широ и Райдер опустились на пол.       — Но погодите, он ведь мог вас обмануть и… — сказал было Широ.       — Он этого не сделал. У нас с ним раньше не было ничего общего. А теперь, когда он всё рассказал, есть. А я всё удивлялся, почему он так охотно рассказывает о вещах, которые каждый маг — а то и волшебник — охраняет дороже зеницы ока?       — Кто, кто вообще этот Кастер? — спросила Райдер. — Я видела, как он сражается. На кого он точно не похож, так это на мага.        — Я призывал мага из далёкого будущего. А призвал кого-то, кто даже ничего не знал про нашу эпоху — не знал бы, если бы не… особенности призыва Слуг.       — Он что-то рассказывал про магию будущего? — оживилась Рин.       — Он был прав насчёт тебя, девочка. Тебя можно купить теми знаниями, что он обладает, — улыбнулся он. Рин попыталась отрицать это, но старик продолжил, — Он многое рассказывал. Про свой странный гибрид магии и технологии. Я поначалу не верил, но потом увидел, что за несколько месяцев он починил всю цепь святого Грааля — пришлось поверить.       Глава семьи Айннцберов говорил всё это вполне охотно, но создавалось впечатление, будто его уже ничего не касалось. Выбравшись на террасу, он прислонился к стене и стал лишь рассматривать небо.       Друзья отошли от него. Первым нарушил молчание Широ:       — Я не знаю, что и сказать. Все эти разговоры про Исток и… Я просто не знаю, честно. Но Кастер… должен заплатить за всё.       — Да, — согласилась Райдер, — хотя всё это уже бессмысленно, те десять лет, что я жила с вами, были настоящими. Чтобы они не пропали напрасно, необходимо биться.       — Погодите вы! — встряла Рин. — Идти против Кастера — чистое самоубийство!       — Но ради Сакуры…       — Сакуры больше нет.       Эти слова прозвучали не менее жестоко, чем та правда об Истоке, что открыл им старик Ахт.       — Рин…       — А вы есть. И кроме вас… Кроме вас, у меня больше никого не осталось! — заревела она.       Широ и Райдер обняли её.       — Прости, Рин. Но мы должны. Не только ради Сакуры. Кто знает, во что Кастер превратит этот мир, если мы его не остановим.       — Если вам интересно, что нужно Кастеру, — послышался голос Айнцберна, — вы могли бы просто спросить.