Дистимия на двоих

      Столовая представляла собой все такое же белое помещение, в котором, к слову, не особо вкусно, пахло едой. Фишер уже, наверно, минут 15 просто сидел и смотрел задумчивым взглядом в тарелку, не решаясь что-то съесть. У него в голове крутились самые разнообразные мысли, начиная с «А вдруг меня хотят отравить?» до «Пусть моя смерть будет быстрой». Время шло, еда все сильнее остывала, а аппетит у парня пропал вовсе. Хотя и сложно сказать, был ли он вообще. — Эй, ты сидишь так уже полчаса. Все нормально? — задал вопрос кто-то, положив руку Салли на плечо. Синевласый лишь скривился, перевёл взгляд на этого человека и, хоть этого и не видно, от удивления приоткрыл рот.       Перед ним, собственной персоной, все в том же розовом свитере, в котором он имел обыкновение ходить, стоял Трэвис Фэлпс. Блондин был одноклассником Салли, пока тот совсем не забил на школу и не перестал в неё ходить. Синевласый последний раз был в учебном заведении, если его не обманывает память, в прошлом месяце.       Впрочем, если учесть странное поведение Трэвиса, то ничуть не удивительно, что они тут встретились. Сал только грубо скинул чужую руку со своего плеча, злобно смотря на парня. «Какого черта он себе позволяет меня трогать?! Своими мерзкими, грязными руками, которые причиняют лишь боль» — Салли, ты чего? — искренне удивился парень, а затем, видимо, вспомнил их, мягко сказать, натянутые отношения и, потупив взгляд, произнес, — Если ты это из-за того, что было в школе, то прости.       Фишер снова глянул в тарелку. Ему было не интересно, что говорит блондин. — Не нужны мне твои извинения, — синевласому вдруг в голову пришла идея опрокинуть не состоявшийся завтрак на Фэлпса, как месть за все, что тот говорил Салли, но, кое-как, парень сдержался. Преимущественно из-за того, что все ещё хотелось есть.       Одноклассник ещё некоторое время стоял рядом с Салом, потом ещё раз тяжело вздохнул и тихо добавил: — Спасибо тебе, за тот случай… Ну… Когда ты меня успокаивал. Я думаю, если уж мы тут оказались, нет смысла продолжать войну, — затем блондин обернулся и бросил через плечо, — Увидимся ещё.       Фишер задумался. «А может Фэлпс прав? Я же, в конце концов, не в обиде на него. Неплохо, что хоть одно знакомое лицо будет в этих стенах. Утешает, что не я один «поехавший» в этом городе»       Наконец, когда противная овсяная каша совершенно остыла, Сал начал есть, попутно думая о том, что ему интересно, как Трэвис здесь оказался.       Фишер не мог не замечать колких взглядов других подростков на его приподнятую белоснежную маску. Все же, так есть было гораздо удобнее. Тонкий пластик был закреплен на затылке Сала незатейливым креплением, в то время как второй такой же ремешок болтался расстегнутым. Так парень мало что видел, но это не мешало ему чувствовать на себе интерес других. Сейчас еще интерес, а потом и отвращение. Никто не любит белых и пушистых, пусть он таковым и не является.       За маской проще скрыть свои мысли, свою сущность и себя самого.       Сал медленно брел до палаты. По словам врача, сегодня он никому нужен не будет. Неприятное чувство тяжести от еды мешало полностью ощутить себя неприкаянным и бесплотным духом этих стен. А как же ему хотелось вжаться в стену и слиться с ней, пропасть навсегда для всех и появиться где-то в другом месте, где все будет иначе. Хотя, в вероятность таких событий было очень сложно поверить. Фишер уже давно понял, что для всех и так пустое место, не нужно даже прятаться. Иначе, за месяц отсутствия в школе, хоть кто-то бы ему позвонил.       Не дойдя до комнаты собственного добровольного, а возможно, пожизненного заключения, Сал изменил направление и просто пошёл вперёд по коридору. Ему хотелось найти место, куда он, если что-то пойдёт не так, сможет сбежать от всех. Но, как на зло, таких мест не было. Многие кабинеты закрыты, в каких-то, если прислушаться, слышны чьи-то голоса. Такие помещения Салли обходил стороной. Ему не хотелось встречаться с людьми, хотя он не отрицал, что голоса могут быть только в его сознании. Такое уже бывало. Хотя сам Салли до сих пор не уверен в том, что слышал и слышал ли вообще что-то.       В конце концов, ничего, похожего на укрытие, или просто тихое место, Сал не нашёл. Все входы и выходы на магнитных картах. «Найти бы эту карту, и можно было бы сбежать к черту… Но куда мне бежать? Да есть ли смысл? Где я умру быстрее?»       Так, обойдя все доступное пространство, Сал направился обратно, где его уже любезно ждали неприятности. Единственные, кто всегда его ждут. Только он зашёл в кабинет, как увидел разозленного доктора Откина.       Синевласый и думать забыл про то, что сразу после завтрака должен был получить инструкцию по каким-то витаминам. — Мистер Фишер! Где вы были? — врач не повышал тона, но Сал невольно замер, не решаясь даже моргнуть, не то что произнести хоть слово. Непонятное оцепенение не желало его отпускать.       Молчание продолжалось минуту, в которую Откин увлечённо наблюдал за Салли. Кажется, он уже приметил что-то для завтрашнего разговора. Не смея больше задерживаться, доктор быстро объяснил назначение препаратов, способ применения и, на всякий случай, оставил листок с напоминанием.       Оставшись вновь в гордом одиночестве, Сал, наконец, позволил себе выдохнуть, устало опуститься на кровать и начать рассматривать цветные, словно противоречие всему белому окружению, таблетки.       Внезапно, Фишера накрыла злость. «Я не псих! Не буду я принимать эти таблетки! Пошло оно всё к черту!»       Он взял горсть, которая была приготовлена на сегодня, сжал её, до боли в руках, распахнул окно и с размаху кинул лекарства на улицу.       Холодный ветер подул в лицо, растрепав неаккуратные хвостики парня. Он зажмурился, наслаждаясь этим ветром свободы. Сал считал себя заключённым в тюрьме. Только это ему казалось намного худшим, чем оранжевая роба и тёмная камера.       Впервые за несколько дней, что Сал находится здесь, он выглянул на улицу. За окном был маленький внутренний двор, огражденный высоким забором. Таким высоким, что врятли представиться возможность перелезть его. «Точно тюрьма… Выхода нет»       Хмурые и тяжёлые тучи плыли по небу, предвещая скорый дождь. Всё серо, уныло… Бесцветно, безвкусно… Как и вся его жизнь последние два или даже три года. Фишер подтянулся на руках, и уселся на подоконнике.       За забором был виден город. Город за забором… словно их, психически неуравновешенных, изолировали подальше, чтобы не мешались. И они не мешаются. Все крайне антиутопично. «Хороший сегодня день… Или чаю выпить хочется, или повеситься. Скорее второе»       Ветер набирал силу, пронизывая своим холодом парня насквозь, но только так он хоть ненадолго ощущал себя живым и чувствующим. То, что он мёрзнет — признак того, что он ещё существует. Хотя сам Фишер иногда сомневался в этом. Всё происходящее казалось затяжным кошмарным сном. И кошмар в нем — не страшные чудовища, а похожие друг на друга дни без чувств и эмоций, тонущие в душевной боли и слезах.       В дверь постучали. «Никого нет дома… Проваливай, кто бы ты ни был»       Фишер промолчал.       Стук возобновился, но более настойчиво. Затем раздался какой-то голос, а после дверь открылась. — О, прыгать собрался? — мрачно отметил вошедший, обведя хмурым взглядом Салли. Это был тот самый патлатый, с которым они столкнулись утром, только вёл он себя как-то иначе… — Даже если прыгать, тебе какое дело? — безэмоционально произнес Сал. — Да никакого, вообще. Но прыгать во внутренний двор — глупо, — Ларри пожал плечами. — А куда тогда? И откуда? — спросил синевласый, задаваясь вопросом, зачем парень вообще пришёл к нему. — А ты хочешь, чтобы я показал? — Джонсон хитро сверкнул глазами. — Веди, — уверенно ответил Сал, спрыгивая с подоконника обратно на кафель в палате.