Дистимия на двоих

      Время с шести до одиннадцати утра после бессонной ночи — самое мучительное. Ты не можешь понять, хочется ли тебе спать, или нет, раздражает все вокруг: слишком яркий свет, слишком много звуков.       Сал лежал на своей постели, подтянув ноги к груди. Волосы неаккуратными прядями были разбросаны по подушке. Одеяло сбилось в один ком где-то в углу кровати.       Фишер замёрз, но не мог найти в себе сил, чтобы хоть немного изменить свое положение. Было такое чувство, что если он хоть немного двинется, его раздавит сама атмосфера. И он послушно лежал, пытаясь переждать период собственной слабости.       Где-то ещё через полчаса к нему заглянула медсестра. Утренний обход. Она что-то негромко говорила, наверно, пытаясь вовлечь Салли в диалог, но парень молчал.       Единственное, что ему удалось уловить сквозь шум собственных мыслей, так это то, что через 10 минут ему нужно будет пойти на завтрак, а оттуда прямиком в кабинет доктора Откина на разговор.       Желудок снова противно скручивало. Тошнило, но больше наверно от себя, чем от еды или от голода.       В какой-то момент все это стало просто невыносимо, Сал сжал рукой своё запястье до боли, надаливливая на шрамы от порезов. Внешняя боль заглушила внутреннюю хоть ненадолго. Наконец, когда медсестра подготовила новую порцию лекарств и ушла, синевласый нашёл в себе силы подняться.       Что-то внутри не давало покоя. Хотелось расплакаться, но смысла в этом парень не видел. Он уже научился игнорировать это, как и собственный разум. В конце концов, кто из нас не просыпался с утра в мыслях на подобие: «Я хочу уснуть и больше не проснуться?».       Он неспеша брёл на завтрак. Снова каша. «Если не болезнь, то местная еда меня точно в могилу сведёт!» — Салли! Привет! — слегка улыбаясь, к нему за стол подсел Ларри. — Ты чего такой счастливый? — фыркнул без приветствий Фишер. Возможно, в глубине души он и был рад Джонсону, но стресс и недосып сказались на нем самым плохим образом, превращая отстраненного парня, в часовую бомбу замедленного действия. Ещё чуть-чуть и произойдёт взрыв, который уничтожит и его самого и всех, кто вокруг. — Да… Ничего, — тут же осекся патлатый. Он вмиг погрустнел. «Чёрт, кажется я его обидел. Ларри мне ничего плохого не сделал, а я даже привет ему не сказал…» — Прости. Я…- Фишер не хотел рассказывать о том, что он не спал целую ночь, а потому его мозг начал лихорадочно придумывать причину, — Я просто сегодня иду на беседу с доктором, переживаю, — выдал он, немного смутившись. — А, — протянул шатен, расслабившись, — Да ты не волнуйся. Главное, отвечай на все вопросы честно и ничего страшного не будет. Тебе тут хотят только помочь… — начал рассказывать Ларри, и Салли действительно прислушивался к его советам, ведь парень уже много времени провел в этом месте и понял, как все устроено. Рассказ уже подходил к концу, как, внезапно, к ним подсаживается Трэвис. — Хэй, Сал, с кем ты тут уже болтаешь? — блондин окинул взглядом патлатого, а потом хмыкнул, сделав вид, что того вовсе нет рядом. — Ларри объяснял мне некоторые моменты про разговор с лечащим врачом, — пояснил Фишер. «Двое на одного — слишком много» — О, тут главное усвоить одно правило — не рассказывай, что на самом деле творится в твоей голове, иначе ты здесь реально застрянешь надолго — Что за бред ты несёшь?! — повысил голос патлатый, недовольно глядя на Фэлпса. — Только не говори, что ты советуешь ему говорить правду, правду и ничего кроме правды! — закатил глаза и картинно взмахнул рукой блондин. — Вообще-то!..       Ссора продолжалась ещё некоторое время, после которого оба парня перешли уже почти на открытые оскорбления, в конце концов, Джонсон не выдержал. Он резко поднялся со своего места и уже хотел схватить Трэвиса за воротник, как вдруг, сидевший до этого без всяких эмоций, словно потерянный в собственном мире, Сал поднял испуганный взгляд на шатена и тоже поднялся, намереваясь остановить насилие. Он не смог вымолвить и слова, но его резкий жест обратил внимание злющего Ларри на синевласого и заставил его перевести взгляд на Салли и посмотреть ему в глаза, а после опустить руки, глубоко вдохнув. Все произошло в считанные секунды, за которые Фишер понял, что с него хватит и молча поспешил убраться прочь. «Только не ссоры… Только не ссоры…»       Именно в такие моменты ему пригодилось бы тихое и неизвестное никому место. Которым, к слову, вполне могла стать крыша, но ключ-карта была только у Ларри, а потому выйти наружу не представлялось возможным.       Ссоры очень сильно пугали Салли, потому что парень все ещё очень хорошо помнил ссоры с отцом, который в порыве гнева мог и ударить парня. Срабатывал некий защитный механизм в голове, пусть и не всегда исправно.       Позавтракать, впрочем, Сал все равно не смог. А потому, в отвратительном настроении и состоянии, он поплелся к кабинету своего лечащего врача.       Сохраняя рамки приличия, Фишер постучал в дверь и, услышав одобрительный ответ откуда-то изнутри помещения, открыл.       Кабинет врача почти не отличался ничем от общей обстановки больницы. Единственное, что мебель, наверняка, намного удобнее, чем та, которая стоит в палатах. Доктор Откин расположился за своим столом, на готове уже держа ручку, чтобы делать пометки. — Прошу, Салли, присаживайся. Можешь не волноваться, я задам всего пару лёгких вопросов, — доброжелательно произнес мужчина.       Синевласый прерывисто выдохнул и уселся на предложенное место, надеясь, что вопросов и правда будет немного.       Единственное, что понял парень за время ссоры Ларри и Трэвиса, так это то, что врать все же не стоит. Сал принял сторону Ларри, так как тот внушал доверие своим опытом.       Фишер приготовился отвечать.

***

      Наверно, Откин забыл упомянуть, что вопросов будет не «пару», а «пару сотен». Они все начинались безобидно, но потом становились все глубже, задевая потаённые углы души парня. Врач выворачивал наизнанку всё его прошлое, настоящее, всю его сущность, вскрывая старые раны. «Часто ли вы оставались в полном одиночестве?»       Мужчина умело находил самые больные места. «Вы считаете, что вас все вокруг обманывают? Почему?»       То, что сам Салли мечтал навсегда забыть, выходило наружу. «Сколько попыток самоубийства вы совершили?»       И в конце концов, Фишер не смог этого вынести. «Вы боитесь снова доверять, чувствовать?»       Слезы струились под белой маской. «Снимите её, Салли, вам же нечего скрывать?»       Солгать бы в любом случае не вышло. Сбивчивый рассказ, часто прерываемый громкими всхлипами, доктор слушал внимательно, исписав уже не один лист. «Неужели вы не можете принять себя?»       Нет, Салли Фишер не мог принять того, что правда болен. Болен очень серьёзно. «Спасибо за вашу откровенность. Не расстраивайтесь, мы сделаем все, чтобы вам помочь. Вам просто необходима помощь».       Кабинет психиатра парень покидал, истратив, казалось, годовой запас слез.       Зато Салли понял, что время не лечит. Оно приводит к равнодушию и убивает все то, что мы любили и чем дорожили.       Всё произошедшее не давало ему покоя. Давно забытое, болезненное, неприятное… Оно давило на хрупкие плечи Салли. И каждый шаг давался с трудом, а дорога перед глазами просто расплывалась. Он остановился, облокотившись спиной о стену, а потом съехал по ней, усевшись на холодный кафель и обхватив руками колени. Он не мог понять, как унять эту скручивающую боль внутри от прошлого, от обидных слов, от предательств… «Даже не думал, что боль превратится во что-то большее и не дающее мне спокойно дышать»       Все, что находилось и происходило вокруг потеряло надолго всякое значение.       Говорят, от слез становится легче… Видимо, не в этот раз.       Душевная боль сильнее физической, ведь ты не можешь ее заглушить. Да и сама боль не только на сердце, в душе, болит и все тело, его ломит, крутит и непрошенные слезы обжигают лицо. Тело трясется в судорогах, плечи содрагаются в такт всхлипываниям и остановить это почти невозможно. — Салли? — донеслось до парня сквозь белый шум в собственной голове, — Салли! Что случилось?!       Кто-то присел рядом с Фишером, уже протягивая руку, чтобы как-то его успокоить, но пальцы едва не коснулись голубых прядей, как этот человек опустил руку на пол, так и не решившись коснуться плачущего.       Синевласый поднял нечеткий взгляд от своих коленей и увидел Ларри. Он обеспокоенно и с жалостью смотрел на Фишера. И всего одного взгляда хватило, чтобы понять — эмоции патлатого искренние.       В порыве чувств Сал чуть было не протянул руки к парню, чтобы обнять и уткнуться носом ему в плечо, чтобы спрятаться от мира… Но сдержался. Внутренние блоки не давали сделать что-то подобное. Страх вновь почувствовать боль пересиливал желание довериться. — Всё… В порядке, — с трудом выговорил Сал, пытаясь меньше всхлипывать. — Ты бы ещё это сказал, истекающий кровью. Эффект был бы тот же, — чуть усмехнувшись сказал Ларри.       Салли тоже это показалось забавным и до ужаса натянутым. Правда, и так понятно, что не все в порядке. Кого же он пытается обмануть? Себя? — Ну-ка, поднимайся. Я провожу тебя до твоей палаты. Нельзя вот так сидеть на холодном полу, — сказал шатен, вставая в полный рост. Фишер раздумывал минуту, а потом все же подчинился и встал. Ещё некоторое время он пытался сфокусировать взгляд, через дыры для глаз в маске вытирая слезы, а потом пошёл вперёд, направляясь дальше по коридору.       Ларри молчал, но был рядом. Никакие слова все равно не помогли бы. Зато молчание позволило парню с хвостиками привести в порядок свои мысли и подготовить примерный план рассказа о том, что же произошло. Ему хотелось этим с кем-то поделиться, потому что вынести в одиночку такую боль было уже невозможно.