МОНАРХИЯ

Двадцать лет назад. Поставив чашку с уже остывшим кофе на блюдце, Хелен Вальд-Резерфорд расплылась в довольной улыбке, как только открыла сегодняшнюю газету и увидела главное фото. На нём была вся семья Резерфорд на позавчерашнем благотворительном вечере, который устроил Джордж. Она осмотрела каждого отдельно: муж выглядел прекрасно в тот вечер. Хелен отметила, что вот уже шестнадцать лет они в браке, а она не перестает им восхищаться: сильный, мужественный, умный, красивый, он всегда выделялся на фоне других мужчин. Джордж Резерфорд только недавно начал с успехом поднимать бизнес и был известен не во многих кругах, но о нём уже знала каждая домохозяйка страны, считая его идеалом мужской красоты. Хелен, по всей видимости, сорвала куш, когда согласилась выйти замуж за этого парня, но мало кто знал, что за этой притягательной внешностью скрывался скверный характер. Джордж всегда называл свою жену мудрой женщиной, потому что только ей одной удавалось обуздать его нрав. Хелен перевела взгляд и обратила внимание на своих сыновей: Рэймонд стоял возле матери, как всегда, не улыбался… Она просила хотя бы делать вид, что его интересуют все эти светские мероприятия, но, кажется, это было ему не под силу. На лице Мэйсона, в отличие от старшего брата, светилась широкая улыбка. Пятилетний сын был на руках у отца, и они оба выглядели счастливыми. Только при взгляде на Рэймонда могло создаться впечатление, что его привели на каторгу и это был последний день его жизни. Именно так писали в статье под фотографией про старшего наследника Джорджа Резерфорда. Эти строчки заставили Хелен улыбнуться, потому что, возможно, Рэймонд казался отчуждённым и не очень эмоциональным, она прекрасна знала, какой он милый, хороший, жизнерадостный мальчик. Просто ему сложно показывать это при других людях, потому что наедине с матерью Рэймонд был простым, улыбчивым, весёлым ребёнком. Скорее всего, виной его переменчивого поведения стало воспитание Джорджа, которое Хелен совсем не одобряла, но была вынуждена смириться, подчиняясь главе семейства. Хелен ещё раз оценила фотографию и решила, что обязательно вырежет её на память. Их семья и раньше появлялась в газетах, но это был первый раз, когда Резерфордам посвятили целую страницу и главный разворот. Хелен была очень сентиментальна и любила хранить такие мелочи в семейных альбомах, которых накопила за последних шестнадцать лет больше восьми десятков. Джордж даже выделил для её небольшого увлечения целую комнату в правом крыле дома. — Миссис Резерфорд, — прозвучал голос дворецкого, и, уловив взгляд хозяйки, он продолжил: — Рэймонд пришёл из школы, и, кажется, что-то не так. Решил сказать вам, чтобы не увидел мистер Резерфорд. — Увидел? Что он не должен увидеть? — Хелен поднялась на ноги и встревоженная непонятными словами дворецкого спешно направилась в прихожую. То, что Рэймонд пришёл на три часа раньше, чем должен был, вызвало у Хелен очередной приступ тревоги. Она остановилась и взглянула на сына. Он, отвернув голову, быстро направился к лестнице, бросив на ходу сухое приветствие. Хелен поспешила за ним и, положив руку на плечо, заставила остановиться. Рэймонд даже не обернулся, чтобы посмотреть на мать, и она, не долго думая, ступила вперёд и прикрыла рот ладонью, когда посмотрела на его лицо. — Что это? — прошептала она, побледнев, как стена, когда увидела огромную фиолетовую гематому под его глазом и разбитый окровавленный нос. — Рэймонд, дорогой… — Мам, всё хорошо. Небольшой конфликт. Я всё уладил, — заверил он, а попытка улыбнуться закончилась резкой болью, и вышло только скривиться. — Уладил? — переспросила шокированная Хелен, затем едва протянула руку и нежно коснулась тонкими пальцами его разбитого подбородка. — Кто это сделал? Кто посмел? Я звоню в полицию! Рэймонд увидел, как уверенно настроенная мать уже собралась сделать шаг в сторону, и поспешил взять её за руку, не позволив сдвинуться с места: — Если ты не хочешь, чтобы меня отправили в детскую комнату полиции, то не звони. Хелен нахмурилась и выдержала паузу, чтобы понять смысл слов, затем, догадавшись, изумленно открыла рот: — Это ты устроил драку? Да? — долгий взгляд в глаза сына, и она больше не нуждалась в ответе. — Если отец узнает… — Знаю. Я готов к его нравоучениям, — он осторожно и утешительно похлопал маму по плечу, затем быстро поднялся по лестнице, желая поскорее спрятаться в своей комнате и хотя бы набраться сил перед встречей с отцом. Он предварительно знал, что Джордж Резерфорд придёт в замешательство, когда увидит его в таком виде. Отец считает себя слишком важной фигурой в обществе и сочтёт такой вид старшего сына грандиозным позором. Хотя Джорджу стоит признать, что он вовсе не так популярен и важен, как о себе думает. Рэймонд ухмыльнулся, вспоминая позавчерашнее мероприятие и то, как лицемерно вёл себя отец в кругу своих деловых партнёров. Он всем улыбался, был чрезвычайно вежливым и обходительным, когда на самом деле скрывал в себе настоящего подонка. Джордж из года в год говорил Рэймонду, что для успеха нужно быть таким, как он: лживым, подлым и расчетливым. «Успех равен отсутствию сострадания и доброты» — наставлял он. «Милосердие — удел слабых, глупых простолюдинов, которыми наша семья не является, Рэймонд. Мягкость противоестественна для тебя. Ты будущий лидер. Ты руководитель по призванию. Ты мой сын и должен вести себя соответствующе. Публично показывать эмоции — запрет! Позволять себе чувствовать жалость и снисходительность — грех! Любые чувства, включая любовь, делают тебя уязвимым. Никогда не позволяй манипулировать собой! Только ты можешь это делать с другими. Всегда продумывай свои ходы, прежде чем принять решение. Не действуй импульсивно. И, самое важное, чтобы достичь своих целей, нужно уметь чем-то жертвовать. Например, своей человечностью». Однажды, пару лет назад, Рэймонд поклялся, что когда станет достаточно взрослым, чтобы принимать решения, то не будет таким, как отец. Будет честно вести бизнес и останется при всём этом хорошим человеком. Рэймонд был в этом почти уверен, но с каждым годом его убеждения менялись в пользу спорных взглядов Джорджа Резерфорда. Иногда отцу удавалось убедить сына, что нельзя быть для всех хорошим и честность — это не то, что способствует успеху. Помогая отцу с мелкими поручениями по работе, Рэймонд вынес урок, что ложь иногда бывает во благо. Таким путём отец заработал большие деньги. Наверное, это часть бизнеса. И эта часть вызывала отвращение. Как жаль, что нельзя быть просто продавцом бургеров, как Джек — мамин друг. Удача явно повернулась к Рэймонду спиной, когда он родился первым. Почему Мэйсону нельзя стать наследником отца? Рэймонд ненавидел выполнять поручения отца и видел в этой работе полнейшую скуку, ведь что интересного в том, чтобы постоянно контролировать всё и строить стратегические планы касательно увеличения капиталов? Через несколько лет, когда наступило время задуматься о будущем, к своему сожалению, Рэймонд больше не видел, что мог бы делать кроме того, что предлагал отец. Он не видел в себе других талантов, только склонность к точным наукам и неплохо развитую логику благодаря ежедневным поручениям отца относительно развития предприятия. Со временем Рэймонд привык к мысли, что его будущее заключается именно в этой скучной сфере, и пытался найти хотя бы что-то интересное, вызывающее запал и интригу. Месяц назад он предложил отцу направления для развития бизнеса, но Джордж отклонил все идеи, посчитав их малоприбыльными, глупыми и слишком рискованными. Рэймонд не стал вычеркивать эти идеи и, записав их в блокнот, решил оставить на тот момент, когда сможет воплотить что-то из задумок через несколько лет, когда отец уже не сможет контролировать его действия. У него появилась навязчивая мысль затмить достижения отца и показать, что он очень зря не желал даже слышать его возможно действительно странные задумки. Рэймонд верил в успех своих идей. Он был убеждён, что развитие стоит за нестандартным подходом, который сейчас мало использовался предприятиями их уровня. Возможно, именно риск станет двигателем прогресса. Переступив порог своей комнаты, Рэймонд опешил и поражённо уставился на то, как все его книги, школьные тетради, коллекция спортивных машинок были разбросаны на полу. По центру на ковре сидел Мэйсон и карандашами разрисовывал рабочие расчёты, которые Рэймонд выполнил по распоряжению отца. На диване, забросив ногу на ногу, сидела молодая блондинка — няня Мэйсона, который, кажется, её вовсе не волновал, потому что всё её внимание поглощал дамский журнал. — Мэйсон, кто разрешал тебе зайти в мою комнату? — едва сдерживая гнев, бросил Рэймонд, откинув в угол школьный портфель. Блондинка подняла голову и широко улыбнулась старшему сыну Резерфордов, но, когда увидела его разбитое лицо, улыбка исчезла так же быстро, как появилась: — Ваш отец разрешил ему поиграть с машинками. Рэймонд сделал глубокий вдох, оценив разбросанную на полу коллекцию машинок, которую собирал с восьми лет, с трудом находя новые модели. Любимый старенький «Aston Martin Mk II» 1935-го года почему-то уже сейчас после торнадо по имени «Мэйсон» был похож не на ретро-автомобиль, а на скомканную консервную банку. Рэймонд поднял с пола любимую модель машины, с ужасом осматривая её катастрофичный вид. — Мэйсон! — прорычал сквозь зубы он, но ни в коем случае не повышал голос, потому что отец категорически запрещал проявлять излишнюю эмоциональность даже в том случае, если на его глазах будут убивать человека. — Убирайся из моей комнаты немедленно! Мэйсон недовольно нахмурился, когда брат буквально выдернул из-под его маленьких ручек листки, которые он так усердно разрисовывал. Сев на колени, Мэйсон раздался криком, и, когда заметил, что Рэймонд совершенно не реагирует, завизжал ещё громче, словно кто-то зверски над ним издевался. Рэймонд закатил глаза и в такие моменты проклинал тот день, когда родители сказали ему эти отвратительные слова «у тебя будет братик». Знал бы он тогда, что его братик окажется маленьким, милым на вид чудовищем, то умолял бы маму передумать рожать. Посмотрев на расчёты по работе отца, Рэймонд печально вздохнул, понимая, что три бессонные ночи были проведены зря. Придётся всё переделывать из-за этого маленького монстра! Была бы воля Рэймонда, он бы отдал Мэйсона в детдом и глазом не моргнув! Дикий, буквально убийственный визг Мэйсона, казалось, мог бы заставить лопнуть бокал. Рэймонд не так давно научился абстрагироваться от истерик неуправляемого брата, но всё ещё не мог контролировать желание взять подушку и придушить этого маленького манипулятора. Мэйсон уже сейчас знал, что если будет так кричать, то родители сразу сделают всё, что он захочет. Как жаль, что у Рэймонда в возрасте брата этот номер не проходил, и он всегда получал наказание в виде несколькочасового пребывания в углу кабинета отца. И от этого факта у него неосознанно сжималась челюсть. Обида, которая таилась глубоко внутри, всё ещё не была забыта при всём том, что в свои пятнадцать лет Рэймонд считал себя слишком взрослым, чтобы обижаться. Рэймонд повернулся, когда услышал, как в комнату кто-то вошёл. Разгневанный отец, а за ним встревоженная мама. Джордж остановился около младшего сына и, протянув к нему руки, поднял в воздух, утешительно хлопая по спине. Пока Мэйсон всё ещё плакал на плече у отца, Джордж кивнул юной блондинке немедленно выйти. Няня беспрекословно выполнила приказ и закрыла за собой дверь. — Что ты сделал, Рэймонд? Почему он так плачет? Как ты его обидел? — укорительно бросил Джордж и, посмотрев на старшего сына, замер, нахмурив чёрные брови: — Это что такое? Что с твоим лицом, чёрт побери? — Успокойся, Джордж, — вмешалась Хелен и ступила вперёд, нежно коснувшись плеча Рэймонда, чтобы показать ему свою поддержку. — Всего лишь небольшая драка. Не страшно. С каждым мальчиком такое было. — С каждым! Но не с сыном Джорджа Резерфорда! — рявкнул Джордж, затем, ещё раз осторожно погладив успокоившегося Мэйсона по спине, посадил его на кровать и поцеловал в лоб. Раньше от гневного голоса и сурового взгляда отца Рэймонд ощущал безумный страх и боялся сделать что-то не так, но со временем привык и научился реагировать на гневные тирады отца как на должное, ведь знал, что их не избежать. Оставалось только смиренно слушать и пытаться не принимать всё близко к сердцу. К слову, этому он уже научился благодаря тому же отцу с его постоянными нравоучениями не поддаваться манипуляциям. Джордж Резерфорд всегда находил повод, чтобы высказать своё недовольство. Рэймонд редко был удостоен похвалы отца, как бы ни старался. Иногда ему казалось, что отец специально отчитывал его за неудачи и не хвалил за победы, чтобы воспитать в нём желание стремиться к большему и не знать придела совершенству. Кажется, у него это получалось, потому что Рэймонд готов был на всё, лишь бы услышать от отца, что он им гордится. Джордж грубо схватил сына за подбородок, вовсе не обращая внимания на то, как он скривился от боли: — Какой позор, — омерзение отразилось на его лице. — Как это вышло? Хелен тяжело проглотила ком в горле, с ужасом представляя, в какое бешенство приведёт Джорджа новость о том, что Рэймонд спровоцировал драку. Она не могла бросить сына в огонь и поспешила вмешаться: — Он всего лишь защищался и совсем не виноват. Джордж не изменился в лице. Ярость всё ещё пылала в его зелёных глазах, но теперь он уже молча отпустил сына и всего лишь гневно хмыкнул. Рэймонд косо посмотрел на тепло улыбнувшуюся ему маму и всё ещё пытался понять, как ей удавалось так легко смягчать жёсткого отца. Не было ни одного человека, который мог бы переубедить Джорджа Резерфорда в своей правоте. Это удавалось только Хелен Вальд-Резерфорд. В детстве Рэймонд считал маму доброй феей, а отца злым колдуном. Очень странно, что мама действительно любила этого «злого колдуна», и Рэймонд всё ещё не понимал, за что. Будь у него возможность поменять отца — он бы несомненно сделал это. Неужели женщинам нравятся такие деспоты? Рэймонд попытался улыбнуться маме, благодаря за помощь, но сейчас у него было странное желание разозлить отца, вывести его на эмоции, неприсущие его «светской персоне». Последнее время это желание появлялось слишком часто, и Рэймонд сам пугался от того удовольствия, которое получал, когда видел, как Джордж буквально задыхается от собственного крика. — Это я устроил драку. — бросил Рэймонд и неосознанно ухмыльнулся, несильно, так, как позволяла разбитая губа. — И не жалею. — Что ты сказал? — глаза Джорджа округлились в ужасе. — Я даю тебе право изменить слова, пока разрешаю. — Это я устроил драку, — уверенно повторил Рэймонд, внимательно наблюдая за отцом. — Ясно. Мне всё определенно понятно. Кажется, я недостаточно вложил в тебя воспитания, если ты ведёшь себя, как бездомный мальчик, воспитанный псами! — выкрикнул Джордж, взмахнув рукой, словно был готов нанести удар по и без того избитому лицу сына, но всё же удержался от всплеска эмоций. — Какой позор на мою голову! Если те ребята, с которыми ты дрался, напишут заявление в полицию, честное слово, Рэймонд, ты очень сильно пожалеешь! Если об этом напишут в новостях, ты будешь ещё молить, чтобы я пощадил тебя, неблагодарный! Рэймонд в ужасе понимал, что в нём зарождалось чувство победы, когда ему удавалось вывести отца из себя. Не у многих это получалось сделать, потому что Джордж Резерфорд был непробиваем, словно каменная стена, и с недавних пор Рэймонд больше не боялся криков отца, а наоборот, видел в этом весьма занимательное занятие. — По какой причине была драка? — спросил Джордж, покосившись на сына. — Мой одноклассник видел фотографии мамы в газете и обсуждал их не в очень пристойной форме со своим другом, — ответил честно Рэймонд. Хелен грустно поджала губы и погладила сына по плечу, с сожалением понимая, что стала причиной драки и гематом на его лице. — И ты решил избить их? — саркастично бросил Джордж, опустив на Рэймонда презрительный взгляд. — Да. Решил и избил. Я не позволю оскорблять маму, — ответил Рэймонд так же спокойно, как всегда учил его отец. — Они тоже не промахнулись, конечно, но я рад, что врезал по их самодовольным физиономиям. — Господи, ты ещё и гордишься, по всей видимости, своим отвратным поступком. — Джордж пораженно поднял брови вверх. — Я учил тебя решать конфликты словами, а не кулаками. Ты будущий глава компании. Ты обязан уметь красиво и правильно говорить с разными людьми. У тебя на пути будет ещё столько глупцов, которые будут выводить из себя. Всех будешь бить? — Если понадобится, — ответил Рэймонд, уверенно кивнув. — Представляю эту картину лет через десять, когда ты займёшь моё кресло в компании, — ухмыльнулся Джордж, широко раскинув руки. — Рэймонд Резерфорд на собрании совета избил подчиненного, который плохо выполнил свою работу. Так ты себе представляешь это? — Звучит неплохо, — ответил Рэймонд, уже явно издеваясь над отцом. — Как ты можешь носить мою фамилию, если не умеешь совладать с гневом? — Могу носить фамилию мамы, если хочешь. Вальд — тоже красивая фамилия, — иронизировал он и замолк, когда Хелен, дёрнув его за руку, дала понять, что уже явно пора замолчать. — Не пререкайся, Рэймонд. Ты наказан, — набравшись сил, куда более спокойно произнёс Джордж и направился к выходу. — Будешь день и ночь писать отчёты, которые должен был написать я. Спать будешь не больше трёх часов в сутки. Сухой паёк. Устроим тебе тюремное заключение и ограничение свободы в качестве наказания за это абсурдное поведение. Никакой улицы и никаких прогулок с друзьями. Рэймонд умолчал, что у него и без того не было друзей, так что этот запрет весьма неуместен. Он был слишком занят для того, чтобы заводить дружбу. Отец не давал ему спокойно выдохнуть, постоянно гоняя по обучению рабочих дел, иностранных языков, и с трудом оставалось время на школьную программу. — Если что-то в отчётах будет неправильно — я снова достану свой ремень, — продолжил Джордж, махнув указательным пальцем. — И плевать, что тебе уже пятнадцать лет. Видимо, я упустил твоё воспитание, и теперь возвращаемся к жёстким мерам. — Джордж… — молящее произнесла Хелен, но он поднял руку и заставил её замолчать. — Хелен, любимая, прошу, поговорим наедине об этом, — на удивление мягко произнёс Джордж, когда обращался к своей жене, затем, нахмурив брови, он снова посмотрел на старшего сына, и его голос вернул былую грубость: — Рэймонд, ты меня понял? Рэймонд удивлялся тому, что чувствовал необъятную злость на любого, кто пытался приказывать ему что-то против его воли. Раньше такого точно не было, он всегда был очень послушным, хорошо воспитанным, и желания пойти против указаний отца не возникало. Буквально год назад в нём зародился этот огонёк непокорности, который с каждым днём разгорался всё больше. Пятнадцатилетний Рэймонд посчитал это плохим знаком и заставил себя обуздать это странное чувство, принуждая себя ответить, как подобает: — Понял. — Запомни, Рэймонд, — начал Джордж, принявшись беспрерывно ходить из одной стороны комнаты в другую. — Это был последний раз, когда ты не справился с гневом! Ты обязан реагировать на всё одинаково. На хорошие и плохие новости твоя реакция должна быть равнодушной. Это умение не позволит твоим конкурентам понять, что у тебя на уме. Это очень важно в нашей работе. Мне казалось, я научил тебя этому, но сегодня ты доказал, что всё ещё ни на что не способен, — Джордж резко остановился и опустил вопросительный взгляд на сына. — Ты расчёты сделал, которые я тебе говорил? — Сделал, — ответил Рэймонд и кивнул в сторону разрисованных разными цветами бумаг. — Мэйсон посчитал, что так будет лучше. — Никого не вини в том, что у тебя что-то не получилось! — рявкнул Джордж и возобновил свою ходьбу. — Если бы ты сделал их раньше, то Мэйсон сегодня бы уже не успел дотянуться до них. Но ты, Рэймонд, провёл вчера почти весь вечер с дочкой этого глупца Андерса. Запомни, работа всегда на первом месте, только потом развлечения и тем более девочки! Чтобы завтра расчеты были в моем кабинете. — Ну, всё! — вмешалась Хелен и, посмотрев на сына, нежно погладила его щёки. — Дорогой мой, сейчас принесу лёд и спирт. Обработаем раны, и всё быстро заживет. И только потом будешь делать то, что говорит отец. Сейчас отдохни. Рэймонд не мог не улыбнуться, когда мама смотрела на него так, словно он был для неё не просто сыном, а чем-то по-настоящему божественным и невероятно ценным. Наверное, не найдется на всей земле женщины более доброй, нежной, понимающей и любящей, чем Хелен Вальд-Резерфорд. Он считал её идеалом и был уверен, что когда-нибудь возьмёт в жены девушку, похожую на мать, хотя очень сомневался, что вообще родилась ещё одна такая прекрасная женщина, подобная Хелен, которая способна так искренне любить несмотря ни на что. Вряд ли кто-то другой смог бы полюбить Джорджа Резерфорда так сильно и преданно, как она. Он невыносимый человек и сделал в жизни много подлых, безнравственных вещей, за которые точно будет гореть в аду. Несмотря на то, что Хелен никогда не одобряла поступки мужа, она всегда стояла рядом с ним и запрещала другим говорить о нём в плохом свете. Всё же иногда Рэймонд считал мать даже слишком податливой, потому что отец, хоть и любил её больше жизни, но часто манипулировал своей женой в выгоду своим решениям. Именно по этой причине Хелен не особо вмешивалась в воспитание сыновей, полностью доверившись своему мужу в этом деле, как он и просил. Но Рэймонд благодарил судьбу за то, что именно она оказалась его матерью. Это как возмещение морального ущерба за то, что его отец невыносимый Джордж Резерфорд — фанатик своей работы и настоящий деспот. Хелен осторожно коснулась губами его лба, затем обернулась и подарила мужу недовольный взгляд. Она быстро направилась к выходу, и Джордж, уже понимая, что его ждут возмущенные нотации жены, закатил глаза, но всё же направился за ней. — Рэймонд, присмотри за братом. Займи его чем-то, чтобы он не плакал больше. — прозвучал напоследок строгий голос Джорджа. Закрыв за собой дверь, Джордж обернулся и встретился с этим до боли знакомым взглядом жены. Она сложила руки на груди и, нахмурившись, ждала его слов. — Я знаю, что ты считаешь мои методы слишком жёсткими, — Джордж машинально начал оправдывать своё воспитание сына. — Они действительно слишком жёсткие, Джордж, — бросила Хелен. — Ничего страшного в драке Рэймонда нет. Ты должен был поговорить с ним, как мужчина с мужчиной, а говорил, как тюремщик с заключенным, честное слово! Джордж устало выдохнул, потому что уже давно привык к тому, что Хелен не согласна с его мерами воспитания, но всё равно, что бы она не сказала, будет так, как хочет он, потому что он глава семьи. И точка. — Любимая, — он сделал шаг ближе и нежно взял её руку в свою. — Рэймонд умный мальчик, я очень горд, что он мой сын, потому что я уже вижу, какие большие успехи он делает. Этот парень далеко пойдёт, но если я буду с ним так сюсюкаться, как ты, то ничего с него не получится. — Скажи ему об этом. Он считает, что мы не любим его. И он прав, ты не показываешь ему свою любовь и мне запрещаешь. Хотя бы не осуждай его желание проводить время с дочкой Андерса. Он подросток, и понятное дело, что хочет общаться с девочками. Вспомни себя в его возрасте. У меня сердце болит, когда вижу, насколько он одинок. У него нет даже друзей. У него кроме учёбы и твоих поручений по работе ничего нет. Хотя бы ты скажи ему о том, что гордишься и… — Нет! Зазнается и опустит руки. Пускай считает, как хочет. Я сделаю из этого парня легенду. Через много лет, когда мы с тобой состаримся, будем пить вино и греться у камина в домике на берегу моря, я буду спокоен, зная, что наш сын стал уважаемым человеком. А он станет. Все будут благодарить за это меня. Его имя ещё будет светится во всех рейтингах самых успешных и богатых людей. Все будут бегать вокруг него на цыпочках, желая получить его благосклонность. Он станет воплощением силы и власти. Рэймонд Резерфорд — имя, которое будет внушать страх и уважение простым смертным. А женщин у него потом будет хоть отбавляй. Они будут падать перед его ногами. Его друзьями будут чиновники, и они вместе будут проводить уик-энды, и я вместе с ними. Журналисты будут бороться за одно слово нашего сына, а не так, как сейчас, когда всем плевать на нас и я плачу деньги за то, чтобы о нас писали. Сейчас наша фамилия ничто. А у Рэймонда уже есть все задатки для того, чтобы я сделал из него того, кем я сам не смог стать. Да, так и будет, если я смогу вложить в него те качества, которые должны быть в успешном бизнесмене. Вот увидишь, доверься мне. Нужно только немного терпения.

***

Двадцать лет спустя. Наше время. Вдали показалась каменная стена с высокими чугунными позолоченными на шпилях воротами. Рэймонд замедлил движение и дважды посигналил. Из небольшой будки около ворот вышел мужчина в рабочей униформе, проверяя прибывшего к особняку Рэймонда Резерфорда, и, заметив хозяина, поспешил назад, чтобы освободить въезд во двор. Мэриан прислушалась к тихому жужжанию, когда ворота распахнулись, пропустили чёрный Aston Martin и снова закрылись. Несмотря на то, что Мэриан была всё ещё зла, она успела найти время, чтобы оценить личные владения Рэймонда, о которых читала полгода назад в досье о его жизни. Она посмотрела в окно, когда они проезжали по длинной дороге, которая летом наверняка цвела бы буйными красками, как в сказке. Насколько она помнит, поместье Рэймонда носит название от его двойной фамилии, принадлежавшей матери и отцу: «Резервальд», а его территория, занимает около двухсот пятидесяти гектаров. Это действительно как несколько огромных районов Нью-Йорка, именно поэтому даже по двору до самого дома они ехали ещё целую вечность. Мэриан не уставала восхищаться каждым дюймом ухоженного двора, который по сути даже двором нельзя назвать. Совершенно другой мир, который принадлежал только Рэймонду. Она успела отметить также яхтенный причал, о котором когда-то читала, конный клуб, теннисный корт и парочку искусственных озер. Мэриан раскрыла рот от изумления, когда увидела тот самый корабль, который был подарен Рэймонду другом — а по совместительству министром транспорта США — Чарльзом Смитом. Подарок стоимостью в $1500000. Мэриан, конечно, росла не в бедной семье, чтобы удивляться таким дорогим подаркам и роскошной дорогой территории поместья, но отец никогда не был сторонником показной траты денег и, ко всему прочему, Рэймонд был гораздо богаче, чем семейство Тафт, и мог себе позволить подобную роскошь. Он ради этого усердно работал всю свою жизнь, начиная с самого детства, если вспомнить его не особо детальные рассказы. Возможно, его состояние было бы меньше, руководствуйся он моральными принципами и честностью в своей работе, но это был бы уже не Рэймонд. Он пойдёт на всё, лишь бы получить выгоду для своей компании, будет обманывать, строить хитрые продуманные ходы, свяжет себя с незаконной деятельностью, но добудет то, что хочет. А хочет он увеличить свои капиталы, обрести ещё больше власти и получить первую строчку в списке Форбс. И Мэриан была уверена, что Рэймонд получит всё рано или поздно. Его целеустремленности стоит позавидовать. Он никогда не остановится. Иногда ей казалось, что когда Рэймонд заработает все деньги на земле, то точно попытается завоевать планету и стать её единоличным монархом. Эта мысль заставила Мэриан невольно улыбнуться. Она наконец-то обратила внимание на дом, который становился всё ближе и в котором ей, по всей видимости, придётся жить… насильно. Рэймонд силой привёз её сюда, о чём не стоит забывать. Полностью белый трёхэтажный дворец был украшен арками и массивными колонами, почти в каждом окне горел свет, словно в доме проходил банкет. Как только машина остановилась, Рэймонд вышел и целенаправленно направился в её сторону. Мэриан видела, что он готов будет её буквально силой вытянуть, если она продолжит вести себя, как обиженная девочка, по этой причине лишила его такого удовольствия и вышла сама. — Не прикасайся ко мне! — бросила она так сурово, словно предупреждала о плохих последствиях, всё ещё не в силах перестать злиться на то, что он посчитал прекрасной идеей поселить свою любовницу под одной крышей со своей женой. Рэймонд на мгновение остановился, чтобы оценить её воинственный вид. Она сжала маленькие кулачки и, казалось, действительно будет обороняться, если он сделает хоть шаг ближе. Это непроизвольно умиляло, и он бы улыбнулся, если бы всё ещё не помнил о том самом поцелуе в «Nelson Industries». Он уверенно ступил вперёд и, обхватив её тонкое запястье стальной хваткой, потянул на себя. Мэриан пыталась противостоять, но силы были не равны. Она оказалась в его руках, как под замком, и не могла отступить даже на маленький шаг. — Буду прикасаться! — буквально прорычал он, переполненный яростью от понимания, что его женщину целовал кто-то другой. — Буду прикасаться столько, сколько захочу. А я захочу много. Готовься, милая, я не дам тебе расслабиться. Мэриан уперлась руками в его грудь, хотя знала, что он всё равно не отпустит её, но отчаянно продолжала попытки вырваться: — Прекрати вести себя так, словно я твоя собственность! — Ты моя. Этого достаточно. И прекращай ёрзать, я не отпущу тебя! Мэриан изумлённо охнула, когда он крепче сжал её, и замерла в его руках, уставившись в разгневанные, но красивые глаза. Он дьявольски ухмыльнулся: — Так гораздо лучше. Послушная девочка. Его похвала для ушей Мэриан была унизительной. Она уже не первый раз замечала, как Рэймонду удаётся заставить её делать то, что хочет он. И она ненавидела то, что не особо-то сильно сопротивлялась, словно вовсе и не хотела продолжать казаться недоступной и непокорной. — Рэймонд, хочу поставить тебя перед фактом, что не войду в этот дом даже под дулом пистолета. Мы можем поговорить где-то в другом месте, но не в доме твоей жены, — её голос прозвучал на удивление спокойно и, закончив говорить, она даже вежливо улыбнулась. — Это мой дом, а не моей жены, и ты будешь здесь жить, нравится тебе это или нет, — так же спокойно ответил Рэймонд и тоже улыбнулся ей в ответ. После обмена притворными любезными улыбками Мэриан снова ощутила новый прилив ярости. Она гневно хмыкнула, пытаясь быстро сообразить новый план, чтобы не встретиться с Жаклин Резерфорд, но идей становилось всё меньше, и она с горечью сознавала, что Рэймонд победил. — Ты невыносимый. Я говорила тебе об этом? — она нахмурилась и, признав своё поражение, обмякла в его руках. — Не могу сосчитать, сколько раз ты это говорила. — Я буду записывать, чтобы однажды припомнить количество раз, когда ты был невыносимый. Наверное, не хватит сотни листков. — Сотни? Это ли не значит, что у меня в запасе ещё многие годы с тобой, чтобы ты успела исписать каждый из них? — Уверена, тебе хватит и дня, чтобы я заполнила эти сотни листков тем, насколько ты невыносимый! Если однажды будешь писать свою автобиографию, то обращайся ко мне, у меня уже будет готовый материал. Рэймонд рассмеялся, крепче прижимая Мэри к себе. Она едва удержала себя от улыбки, чтобы сохранять недовольный обиженный вид, но сейчас это было делать сложнее. Мэриан любила, когда Рэймонд убирал с лица холодную маску и выглядел таким простым, весёлым, словно не был самым властным и чёрствым человеком, которого она когда-либо видела. Всё тело покрывалось острыми мурашками, когда Мэриан ловила себя на мысли, что не умеет долго злиться на Рэймонда, чтобы он ни сделал. Эти две недели, пока ей приходилось вести себя с ним, как снежная королева, оказались целой пыткой. Она испытывала страх от понимания, что, вероятно, слишком слаба, чтобы следовать самоуважению и гордости, ведь Рэймонд оказался огромной проблемой для неё и для всей семьи Тафт, а она всё ещё, как дурочка, сдерживала благоговейную улыбку, когда слышала его смех. Сердце стало биться чаще, и в груди поселилась тревога, как только Рэймонд отступил и, взяв за руку, повёл к величественным ступенькам, ведущим в дом. Она едва перебирала ногами, обдумывая свою грядущую линию поведения с женой Рэймонда. Стоит говорить с ней вежливо? Да, вероятно, это будет правильно, ведь именно эта женщина хозяйка этого роскошного дома. Мэриан как любовница попросту не может возникать… Она в ужасе скривилась. В какой ведь ужасной ситуации она сейчас находилась! В качестве любовницы переступает порог дома чужого мужа. Немыслимо! — И что мне говорить твоей жене? Поздороваться и предложить дружбу? — саркастично бросила Мэриан на ходу. — Сказать: Жаклин, дорогая, давай мириться, ведь мы две фаворитки нашего султана… Она замолкла, когда он дёрнул её руку, давая понять, что ей пора закрыть рот: — Мэри, я понимаю, что это выглядит именно так, но, будь добра, дай мне время объяснить ситуацию, а пока что просто немного помолчи. Ладно? Он остановился перед самой дверью, чтобы вопросительно посмотреть на Мэри, ожидая, конечно же, покорного согласия с его словами. Она же, упрямо вздёрнув подбородок, посмотрела в его глаза с прежней враждебностью и полным отсутствием желания смиренно следовать его распоряжениям. — Нет! — воскликнула она. — Раз уж у меня статус твоей любовницы, то я не собираюсь молчать, и не пытайся заставить меня сделать это. Рэймонд едва заметно ухмыльнулся и не смог удержать себя от желания прикоснуться ладонью к её пылающей красным румянцем щеке. Очень странно, но только этой девушке он мог позволить выражать своё недовольство и показывать строптивый характер. Раньше он даже предположить не мог, что женская непокорность может так заводить, и желание укротить её казалось вызовом… приятным и манящим вызовом. Послушные, на всё готовые дамы ему уже давно приелись и с недавних пор вовсе не привлекали. — Думаю, ты могла бы конкурировать со мной в борьбе за статус невыносимого человека, — проговорил Рэймонд, кажется, отметив её поведение, как совершенно несносное. — Я? Я невыносимая? — охнула она, указывая ладонью на себя. — Ты явно что-то перепутал, дорогой. Рэймонд воспользовался длительной паузой, заметив, как красиво прозвучало это слово её тонким голоском. Дорогой. Даже несмотря на то, что она, кажется, попросту язвила. — Ещё пару слов, Мэри, и ты вспомнишь о том, как я умею наказывать. Она сомкнула губы в одну полоску, недовольно нахмурившись, но эта особенная угроза от Рэймонда оказалась весьма убедительной. Мэриан прекрасно помнила, какое наказание он пообещал ей в прошлый раз, если она ещё раз провинится, и совершенно не желала его воплощения. По этой причине ей пришлось обуздать свой гнев и, прикрыв рот, осталось выражать своё недовольство только в молчаливой форме с помощью косых осуждающих взглядов. — Тебе к лицу покорность, — едко бросил Рэймонд, самодовольно ухмыльнувшись, когда в её глазах вспыхнул гнев. — В следующий раз сразу выполняй то, что я говорю. Без пререканий. Больше предупреждать не буду. Всё понятно? Мэриан тяжело вдохнула воздух, едва удерживаясь, чтобы не высказать всё, что она думает о его манере общаться в приказном тоне, словно все вокруг были лишь его подчиненными, и она в том числе. Под угрозой наказания она была вынуждена лишь покорно кивнуть, но сказать больше ничего не смогла, ещё имея капли чувства самосохранения. — Умница, — похвалил он, нежно погладив большим пальцем её пухлые губы. Отстранившись, Мэриан оценила Рэймонда сварливым взглядом, ещё больше взбешённая его манией величия. Раздавать приказы и угрожать, если кто-то пытался им сопротивляться, вероятно, качества, которые были заложены в нём с рождения. От пронзающего насквозь взгляда Рэймонда её спас, по всей видимости, охранник, который остановился возле входа и привлёк внимание своего работодателя. — Мистер Резерфорд, — позвал мужчина в спец-униформе. — Можно вас на несколько минут? Сегодня приходил незнакомец и что-то передал вам строго конфиденциально. Рэймонд снова посмотрел на Мэри и в приказном порядке произнёс: — Стой здесь. Ни шагу в сторону. Поняла? — после того, как она просто уставилась на него, словно пропустила все слова мимо ушей, добавил: — Ты слышала меня? — Я не глухая, — пробурчала Мэриан, бойко скрестив руки на груди. — Ты заставляешь меня в этом сомневаться. Повторяю вопрос: ты всё поняла? — Поняла! — Отвечай сразу чётко и ясно на все мои вопросы! Не зли меня! Она поймала ещё один грозный взгляд Рэймонда, затем он вместе с охранником скрылся в кромешной ночной тьме. Мэриан тяжело вдохнула, наконец-то получив время перевести дыхание и успокоиться. Подняв голову вверх, она засмотрелась на ясное небо, которое было редко покрыто неяркими звездами. Прикрыв глаза, Мэриан попыталась внушить себе, что ничего страшного не происходит, но внутри всё снова вспыхивало огнём, как только возвращалась мысль о том, что Рэймонд привёз её сюда насильно, без права на выбор. Ещё и решил, что нет ничего странного в том, чтобы поселить свою любовницу в одном доме со своей женой. Какой ведь позор. Вероятно, не каждая девушка переживает подобные обстоятельства в своей жизни. Мужчина зачастую, если изменяет, то надежно скрывает это от жены, но, видимо, не Рэймонд. Он же привёл свою любовницу прямиком к ногам жены. Невероятно! Мэриан открыла глаза и сильнее закуталась в жакет, ведь Рэймонд явно не подумал забрать её пальто, когда похитил её с мероприятия Нельсонов. Она осмотрела двор, точечно освещённый фонарями. Наконец-то в ушах застыла тишина, и только изредка шумели небольшие порывы спокойного ветра. Какое-то странное умиротворение царило на всей территории поместья Рэймонда. Как только ворота за ними закрылись, она словно окунулась в другую вселенную, в которой уютно и спокойно. Поместье, которое носило название «Резервальд», можно было вполне назвать величественным и безмятежным раем, находившимся на окраине шумного суетливого Нью-Йорка. Вероятно, из этого места Рэймонд черпает своё спокойствие, которое сопровождает его даже в самых стрессовых ситуациях. Сюда необходимо приезжать всякий раз, когда в груди долгое время бушуют тревоги, а дни переполнены до краев беспокойством и страхом. Это место вполне может быть прекрасной реабилитационной зоной, полностью ограждая от всего хаоса, что находится за пределами его территории. Она вздрогнула и резко обернулась, как только дверь особняка открылась. Замерев на месте, Мэриан уставилась большими растерянными глазами на шокированную Жаклин, которая остановилась на пороге и смотрела на гостью, словно та была известным преступником, жестоко убившим десятки людей. Схватка двух воинственных взглядов завершилась победой более взрослой «фаворитки» Рэймонда, как их обоих прозвала Мэриан. Жаклин нахмурилась и смело ступила вперёд, вздёрнув подбородок, чтобы смотреть на Мэриан свысока, подобно самой королеве. И в этот момент Мэриан даже не была зла от подобной агрессии, исходящей от жены Рэймонда. Эта агрессия полностью оправдана и вполне уместна. Мэриан невольно чувствовала себя виноватой и не сразу смогла набраться сил, чтобы со всей уверенностью встретить Жаклин. — Ты? Серьёзно? — бросила на ходу Жаклин, издевательски усмехнувшись. — Приползла прямо к порогу дома моего мужа? Хоть капелька самоуважения осталась, девочка? Мэриан стиснула зубы, но медленно приближавшаяся Жаклин не сумела заставить её в ужасе ступить назад. — Жаклин… — тактично начала Мэриан, но та поспешила перебить. — Называй меня миссис Резерфорд. Своей неуместной поправкой имени Жаклин вызвала в Мэриан вулканическую ярость и негодование, которые перекрыли излишнее чувство вины. Расправив плечи и бросив на «миссис Резерфорд» взгляд, полный презрения, Мэриан не стала стоять в стороне и тоже ступила вперёд, храбро встречая надвигающуюся на неё, словно боевой корабль, брюнетку. — Жаклин, — намеренно повторила она, позволив себе быть невежливой с женой мужчины, которого и любила, и ненавидела одновременно. — Попрошу удержаться от оскорблений, если ты, конечно, на это способна в силу, вероятно, не лучшего воспитания, — уверенно говорила Мэриан, припомнив, как омерзительно дерзко и грубо вела себя Жаклин, когда давала пресс-конференцию. — Будь моя воля, ноги моей не было бы у порога этого дома. Жаклин остановилась перед Мэриан и, скрестив руки на груди, взяла паузу, чтобы оценить конкурентку взглядом. Остановив своё внимание на молоденьком красивом личике, Жаклин скривилась, не скрывая эмоций, которые в ней вызывала любовница мужа: — Наверное, тебя, бедняжку, сюда ветром занесло в таком случае. — Я бы сказала целым ураганом, — парировала Мэриан, припомнив, как Рэймонд пронесся ураганом, сметая всё на своём пути, начиная от зала в «Nelson Industries» до порога своего особняка, не позволяя ей в прямом смысле даже шагу ступить в сторону. — Мне вот интересно, что мой муж нашёл в тебе? — Жаклин выглядела действительно обескураженной, потому что, кажется, вовсе не понимала, почему именно Мэриан Тафт. — Ты ведь маленькая, неопытная и, вероятно, глупая в силу возраста. Разве такая, как ты, разделяет его вкусы в постели? Ты слишком нежная для него. Исходя из этого, ты просто привлекла его внешне. Хотя тоже весьма странно, ведь ты не в его вкусе. — Вкусы имеют свойство меняться, — всё, что сказала Мэриан, не желая вступать в полемику. Мэриан даже не удивилась, что Жаклин посмела задеть интимную тему, которая, как принято, всегда остается только между двумя партнёрами и не обсуждается с другими, уж тем более с жёнами. Конечно, в чём-то Жаклин была права. Когда Мэриан была в отношениях с Алланом, в их сексуальной жизни всегда присутствовали лишь нежность и забота друг о друге, а применение грубости — этого даже не возникало в голове, казалось диким и извращённым. Практически лишённый способности быть ласковым Рэймонд, который оказался полной противоположностью Аллану, открыл для Мэриан другие виды удовольствия, и она даже представления не имела, что это так понравится. — Когда ты наконец-то отвяжешься от моей семьи? — Жаклин удивленно помотала головой, поражаясь целеустремлённости юной любовницы мужа. — Когда буду убеждена, что в твоей семье есть Рэймонд, — бросила Мэриан. — Быть может, ты придумала себе этот брак? Внезапный звонкий смех Жаклин неприятно нарушил умиротворённую ночную тишину. Она взяла время, чтобы прийти в себя, и вновь посмотрела на Мэриан, но на этот раз с издевательской усмешкой: — Какая ты смешная маленькая девочка, наделенная большой детской фантазией. Столько всего себе придумала, хоть мультики снимай. Мэриан напряглась, пытаясь не реагировать на то, что Жаклин всегда находила способ намекнуть на её юный возраст, который, как известно, не особо предпочитал Рэймонд в выборе всех своих бывших пассий. — Вижу, тебя очень задевает, что Рэймонд выбрал меня даже тогда, когда я якобы не вхожу в категорию его предпочтений. Это задевает тебя. Я права? Потому что, кажется, моя детская фантазия оказалась более чем интересна твоему мужу, если я здесь по его желанию, а не по своему! — бросила раздражённо Мэриан, не в силах удержать язык за зубами. Улыбка на лице Жаклин исчезла. Утонченное красивое лицо исказилось в ярости, и она смотрела прямо перед собой, просверливая во лбу Мэриан дыру пылающим взглядом. Жаклин резко выпрямилась и, вытянув руку перед собой, пальцем указала в сторону, откуда приехала Мэриан: — Убирайся, маленькая потаскуха! Мэриан опешила от ярости, которая всколыхнула голос Жаклин. Конечно же, эта красивая женщина, оказалась слишком бескультурной, чтобы удержатся от оскорблений. Мэриан ни капли не обиделась, хотя и чувствовала долю правды в этих невежественных словах. В каком-то смысле, она действительно была любовницей, но очень надеялась, что этот брак лишь вынужденная мера, которая может чем-то объяснятся. — Ты меня не услышала? — спросила Жаклин, нахмурив чёрные брови, когда Мэриан вместо того, чтобы убраться, отошла лишь на шаг и, словно была совсем одна, стала рассматривать арочные окна белоснежного особняка. — Услышала, — Мэриан обернулась и, посмотрев на Жаклин, дружелюбно улыбнулась. — Но посчитала нужным остаться. — Ты начинаешь раздражать меня! — сквозь зубы процедила Жаклин и, снова приблизившись к Мэриан, крепкой хваткой взялась за её запястье и повела за собой, быстро перескакивая вниз по ступенькам. Мэриан была полностью ошарашена и едва перебирала ногами, снова жалея о том, что надела эти проклятые неудобные каблуки, на которых едва-то ходить могла. Пытаясь сопротивляться взбешенной обиженной жене Рэймонда, Мэриан резко потянула руку, и попытка вырваться закончилась почти успешно. Жаклин выпустила из хватки запястье Мэриан, и та, не сумев устоять, рухнула прямиком на ступеньки, ощущая, как болезненно заныло в нижнем отделе позвоночника. — Жаклин! Что здесь происходит? — громом раздался разъяренный голос Рэймонда, который быстрыми шагами приближался к девушкам, но смотрел не на свою жену, а на Мэри, которая медленно попыталась встать, держась одной рукой за спину, а второй обтряхивая свой наряд. Он поспешил аккуратно помочь Мэри подняться на дрожащие ноги и, повернув к себе спиной, стал осторожно прикасаться пальцами вдоль позвоночника: — Где болит? — послышался его встревоженный голос. Мэриан перевела дыхание, пытаясь прийти в себя после позорного падения со ступенек из-за проклятых шпилек и неугомонной Жаклин. Она издала едва слышный стон, когда Рэймонд провёл массажными движениями пальцев в нижней части спины, слегка касаясь ягодиц. — Всё хорошо, — прошептала Мэриан, когда подняла голову и увидела обычно скупого на эмоции Рэймонда по-настоящему перепуганным, словно жизни всего человечества угрожала неминуемая гибель. — Правда, не беспокойся. Рэймонд обвёл поясницу Мэри рукой, удерживая её, словно сама она не могла стоять, затем наконец-то посмотрел на Жаклин. Тревога в его глазах померкла, и теперь в них разожглось пламя презрения и ярости. Жаклин сжалась на месте, и былую уверенность, которая так долго держалась на её лице, сдуло порывом ветра. Она опустила взгляд и продолжила тяжело прерывисто дышать, всё ещё переисполненная гнева и обиды: — Жаклин, — прозвучал привычно холодный голос Рэймонда. — У тебя есть что сказать? — Не жди от меня извинений, — пролепетала Жаклин, с трудом поднимая глаза, переполненные непролитыми слезами. — Ты привёл в дом свою любовницу. Даже не подумал обо мне и… — Я не должен думать о тебе, Жаклин! — отрезал категорично он, не позволив ей закончить фразу. — Зайди в дом, и советую не попадаться мне на глаза. Я поговорю с тобой потом. Мэриан была так увлечена тем, чтобы понять, какую реакцию вызвали слова Рэймонда у разгневанной Жаклин, что даже не смела сопротивляться тому, что он держал её, крепко прижав к своей груди, словно пытался помочь стоять на ногах. Хотя она вполне была на это способна. Жаклин сжала руки в кулаки, губы недовольно сомкнула в одну дугу, но больше не проронила ни слова. Перед тем, как вихрем пронестись по ступенькам в дом, она бросила в Мэриан последний презрительный взгляд, который, казалось, мог вполне навести порчу. Мэриан едва удержалась от прочтения молитвы, когда дверь за Жаклин наконец-то закрылась. Тяжело выдохнув, она подняла голову и посмотрела на Рэймонда. Он выглядел всё ещё раздражённым после минутной словесной перепалки со своей женой, и Мэриан почему-то посчитала уместным дополнить происходящее возможно неуместной шуткой: — Ты был не прав, когда отказался от собственного гарема. Ты вполне бы справился с десятком женщин. Рэймонд язвительно ухмыльнулся, посмотрев в её весело сверкающие бриллиантовые глаза: — Я лучше буду сражаться с целой армией внушительно опасных мужчин, чем ещё хоть раз свяжусь с более, чем одной девушкой. Поверь, мне хватит и твоего несносно упрямого характера. — Знал бы ты, какой несносно упрямый характер у тебя, ни слова бы мне не сказал, — возразила Мэриан в попытке отстраниться от него. Рэймонд даже не желал вступать с ней в новый спор, который точно не закончился бы до самого утра. Вместо этого он лишь кивнул, согласившись с её высказыванием, и, резко наклонившись, поднял её на руки, быстро перепрыгивая ступеньки. Мэриан едва слышно вскрикнула от неожиданности, вцепившись в его шею, когда он аккуратно открыл дверь и внёс её в дом, словно невесту. — Что… Что ты делаешь? — пробормотала она, уставившись в его леденисто-голубые глаза. — У тебя болит спина. Можешь не отрицать, — не позволяя ей даже слово вставить, проговорил Рэймонд. — Мне несложно доставить тебя в свою спальню. Внезапное недовольство поселилось в её груди, как только он сказал про свою спальню. Мэриан даже избавила себя от возможности осмотреть роскошный, освещённый дорогой люстрой зал особняка, потому что продолжала сверлить Рэймонда взглядом даже тогда, когда он стал подниматься по величественной позолоченной лестнице. — Мне нужна отдельная спальня. Я не хочу находиться с тобой в одной комнате! — Хочешь. — вполне уверенно и совершенно спокойно опроверг её утверждение Рэймонд. Мэриан демонстративно закатила глаза, с трудом сдерживая себя от длинной речи, которую составляли бы одни ругательства. Она заставила себя закрыть рот и крепко сжать зубы, чтобы не проронить ни слова, потому что вступать в дискуссию с этим упрямцем было просто бесполезным занятием. Как только они очутились на втором этаже, краем глаза довелось увидеть стоящую около противоположной стены Жаклин, скрестившую руки на груди, в воинственной позе. Мэриан напряглась и инстинктивно покрепче вцепилась в Рэймонда. Мэриан испытывала бы стыд и вину перед Жаклин, будь эта женщина наделена хотя бы каплей вежливости. Если бы она изначально нормально поговорила с Мэриан и объяснила, кем является, то не вызвала бы в Мэриан столько недоверия и желания противостоять ей. Рэймонд открыл дверь и, как только они оказались в просторной спальне, осторожно посадил Мэри на кровать гигантских королевских размеров. Он на мгновение застыл, когда она не убрала руки с его шеи, и их взгляды встретились. Она долго смотрела в его глаза, медленно опустила взгляд на губы, словно в этот момент была заколдована. Несколько секунд молчания, и Мэриан, опомнившись, резко отпрянула, отпустив Рэймонда. Он, выпрямившись, посмотрел на неё с высоты своего роста с нескрываемой сардонической усмешкой. Эта девушка просто кладезь противоречий: только что говорила, что не хочет находиться с ним в одной комнате, а уже спустя минуту едва смогла отпустить от себя. Мэриан подозрительно нахмурилась, посмотрев на него снизу вверх, оценивая эту непонятную улыбочку, которая озаряла его суровое лицо: — Ты чего улыбаешься? — недоверчиво спросила Мэриан. — Могу не улыбаться. Так будет привычнее? — Нет-нет, оставь. Хоть какое-то разнообразие твоей арктической холодности. — Арктической холодности? — он улыбнулся ещё шире. — Да, ты вылитый снежный человек, — она задумалась, приложив палец к подбородку, затем добавила важную деталь: — Только красивый. — Мисс Тафт, могу расценивать это как комплимент в свою сторону? — Пожалуй, да, — согласилась она и, метнув в него молнии глазами, продолжила. — Только не обольщайтесь, мистер Резерфорд. Пускай ваша жена делает вам комплименты. Уверена, она будет только рада задобрить вас! — Что это? — Рэймонд нахмурился и прислушался к каким-то неизвестным звукам. Мэриан повторила за ним и, затаив дыхание, пыталась услышать что-то в тишине. — Слышишь? — спросил он. — Постой, я понял. Это так звучит ревность в твоем голосе. Мэриан резко изменилась в лице и, непроизвольно надув губки, посмотрела на Рэймонда взглядом готовой к нападению тигрицы. — Я бы назвала настоящей ревностью то, что ты устроил на вечеринке в «Nelson Industries». А хотя, — она гневно нахмурила брови и саркастично ухмыльнулась. — Вряд ли это была ревность, скорее чувство собственничества. Ты не потерпишь, если к твоим женщинам будет прикасаться кто-то, кроме тебя. Ведь они только твои. — Они? — Да. Сколько у тебя любовниц? Ты хоть считаешь? Запоминаешь имена? — Никогда не запоминал имена любовниц, — он едва удержался от злорадной ухмылки, когда смотрел на раздражённую Мэри, которая думала, что выглядит равнодушной, но на самом деле выдавала целый спектр эмоций на своём недовольном лице. — Почему тогда запомнил моё имя? — она вопросительно посмотрела на него. — Или я была повышена до ранга особенных любовниц? Какая честь! — Я запомнил твоё имя, потому что ты мне не любовница, — вполне серьёзно произнёс он, затем так же саркастично, как и она, решил добавить ложку дёгтя: — И ещё потому, что мне пришлось с тобой долго работать, а генеральный директор из тебя был никудышный, и имя Мэриан Тафт всегда сверкало перед глазами, чтобы я не забыл отчитать тебя. Мэриан тяжело вдохнула воздух, чтобы пропустить его слова мимо ушей и не злиться, как подобает воспитанной леди: — У тебя нет подушек, которые я могла бы в тебя кинуть? — Нет, но обязательно приобрету, если ты этого хочешь, милая. — Прекрасно. Приобрети, — сдержано проговорила она, приложив максимум сил, чтобы не отчитать его так, как он заслужил. Мэриан напряглась, когда подняла голову и увидела, как он смотрел на неё, словно изголодавшийся хищник на загнанную в угол лань. Внезапно он сделал ещё один небольшой шаг и оказался слишком близко, величественно смотря на неё уже вовсе не весёлыми глазами сверху вниз. Положив руку на её голову, он нежно провёл ладонью по белокурым волосам, осторожно притянув к себе. Мэриан с трудом проглотила ком в горле, когда её лицо оказалось на уровне его ширинки. Она напряглась и медленно, будто бы остерегалась его действий, подняла округлённые, слегка испуганные глаза. Рэймонд едва заметно улыбнулся, продолжая перебирать пальцами пряди её волос. — Я скучал по этому взгляду, — чувственно прошептал он, затем осторожно коснулся её острого подбородка. Она лишь слегка позволила себе прищуриться, пытаясь понять, о чём он говорит. Рэймонд, словно прочитав её вопрос, ответил: — Покорный. Укрощённый. Невинный. Он не позволил ей возмутиться, приложив большой палец к её губам: — Молчи. Рэймонд стал осторожно вести пальцем по очертанию её губ, затем обхватил её лицо второй рукой, не разрешая отстраниться и лишь сильнее притягивая к себе. Он чувствовал её слабое сопротивление, но не смел отступать. Непорочный взгляд Мэри лишь больше распалял в нём желание. Раньше он и представить не мог, что эта женская невинность и даже лёгкое неповиновение может вызвать столько приятного задора, справиться с непокорным характером и на какое-то время переманить очаровательного юного ангела на тёмную дьявольскую сторону. Конечно же, за свою жизнь Рэймонд успел «попробовать» достаточно совершенно разных женщин, но почему-то именно Мэри смогла остепенить его. Он удивлялся тому, как мягкость и невинность могут так прекрасно совмещаться в одном человеке с непоколебимой твёрдостью, строптивостью. Мэри оказалась не самой легкодоступной его целью, можно сказать, что даже самой сложной целью среди прекрасного слабого пола. Хотя в начале их знакомства он не видел в ней того, что видит сейчас. Когда-то кроме прелестной внешности Рэймонд ничего не замечал в Мэри и очень несправедливо счёл её лишь пустышкой. Это был самый ошибочный вердикт, который он выносил кому-либо. Мэриан глубоко вдохнула воздух, как только Рэймонд осторожно проник пальцем вглубь её рта, прикасаясь к влажному языку. Она послушно открыла губы, отвечая на его действия согласием, ведь пока что её сопротивление было не особо внушаемым. Что-то толкало её смиренно следовать его воле, которая всегда привлекала своей запретностью, непредсказуемостью и безграничной властью над её беспомощным перед ним телом. Рэймонд лишь слегка отстранился только для того, чтобы сбросить с её плеч жакет. Он осторожно опустил бретели её платья и, медленно наклонившись, заставил её повернуться, чтобы он мог с лёгкостью расстегнуть молнию на спине. Опустившись рядом, Рэймонд осторожно, не спеша, помог ей избавиться от платья, которое мешало ему любоваться её формами. На мгновение его взгляд метнулся к её лицу. Она была покорной, но зажатой, словно чего-то боялась. Он снова провёл ладонью по её побагровевшим от смущения щекам и легонько заправил её белокурые локоны за плечи, затем, наклонившись, коснулся дрожащих губ. Слишком нежно. Мэриан закрыла глаза, наслаждаясь сладостью момента, когда Рэймонд был столь внимательным и бережным, словно она в его руках была лишь котёнком, который нуждался в ласке своего хозяина. Нежность довольно редкий гость в его постели. Рэймонд редко прибегает к нежности, но когда делает это, то время просто замирает, и возникает единственное желание — чтобы этот миг не останавливался. Не отрываясь от губ, он легонько увлёк её за собой и, уложив на постель, слегка навис сверху, перенося медлительные поцелуи на её нежную шею. Его руки блуждали по её телу. Рэймонд на мгновение отстранился, чтобы посмотреть на почти обнажённое тело Мэри в белом кружевном белье, которое только подчёркивало её нежную ангельскую натуру. Он долго смотрел на неё, затем, словно истинный ценитель женского тела, бережными изучающими движениями пальцев стал скользить по ярко выделяющимся ключицам, задержался на упругих холмиках её грудей, которые медленно вздымались вверх-вниз совместно с её дыханием, затем он исследовал очертания её талии и, опустив руку немного вниз, грубее и без остатков нежности сжал в ладони упругие ягодицы. Мэриан тяжело вдохнула от резкой смены его действий. Она чувствовала себя довольно странно, ведь была практически обнажённой перед Рэймондом, в то время как он всё ещё даже не снял пиджак. Она подняла взгляд вверх, встречаясь с его изголодавшимися глазами. Он беспрерывно смотрел на неё, словно в этом молчаливом взгляде пытался донести, что сегодня, как он и обещал две недели назад, она будет в его постели… и точно не для того, чтобы спать. Он осторожно переместил руку под кружевную ткань и проник между её бёдер. Она инстинктивно слегка расставила ноги, приподнимая в коленях, упрощая ему путь к самой чувствительной зоне, которой коснулись его пальцы, и она мгновенно прикрыла глаза. Рэймонд был доволен тем, что, даже не приложив усилий, Мэри была возбужденной, влажной, словно привлекая его с лёгкостью проникнуть в неё. Это было как минимум приятно — осознавать, что она расслаблена рядом с ним и полностью доверяет каждому его действию, даже тогда, когда знает, что он может быть весьма груб касаемо интима. Значит, ей нравилось это. Нравилась грубость и подчинение его воле. Рэймонд испытывал пристрастие к девушкам, которые повинуются ему в постели, но не спешат склонять перед ним голову в обычной жизни. Таких оказалось немного. Все представительницы женского пола почему-то не сильно сопротивлялись ему в любых вопросах. И эта постоянная покорность вовсе не привлекала, а только раздражала. Иногда ему казалось, что женщины вовсе лишены стержня, самоуважения и волевого характера. Как хорошо, что Мэри показала, что он очень сильно ошибался. Мэриан опустила взгляд, когда услышала звук расстёгивающейся молнии. Рэймонд взял её руку и положив на свою возбуждённую плоть, помог ей сделать несколько движений. Мэриан отстранила его руку, вовсе не нуждаясь в помощи, чтобы его желание стало ещё сильнее, и под её умелыми движениями, она смогла ощутить увеличение его возбуждения. Она подняла глаза на его лицо и в этот раз сама потянулась к его губам, не переставая движения сомкнутых в кольцо пальцев. Мэриан обессиленно вздохнула, когда ощутила, как его поцелуй стал практически болезненным, но её необычайно привлекала эта боль. Рэймонд крепко сжал её ягодицы в своих ладонях, заставляя Мэри прильнуть к его груди. Мэриан подняла руки, стала судорожно растягивать его рубашку и пыталась сбросить пиджак, но затем он самостоятельно избавился от одежды и был рад помочь Мэри лишиться хоть и невероятно красивого, но весьма лишнего белья. Он резко поднялся на кулаки, возвышаясь прямо над ней, и Мэриан была буквально восхищена тем, как горели его глаза. Она знала этот взгляд. Хорошо знала. Она видела его тогда, в лифте, когда испытала, как ранее думала, самый страшный позор и унижение в своей жизни. Теперь этот «позор» она вспоминала как действительно самый возбуждающий и страстный, что когда-либо имела. Мэриан хрипло вскрикнула, когда он одним лёгким движением повернул её на живот и заставил встать на колени. Она облокотилась на грудь и вытянула руки перед собой. Его взору предстал вид её раскрытых обнажённых ягодиц. Он неистово сжал их в ладонях, словно испытывал на прочность. Мэриан наслаждалась его следующими нежными касаниями вдоль спины, но от неожиданного резкого и весьма нещадного удара по ягодицам болезненно простонала. — Больно, — прошептала она, поморщившись. — Заслужила. За то, что имела глупость испытывать моё терпение и отвечала взаимностью Нельсону. Следующий удар был сравним с хлыстом по оголённой коже, и на это раз Мэриан вскрикнула, вероятно, так громко, что её голос раздался эхом по дому, к её несчастью, возможно, донёсся до самопровозглашённой «миссис Резерфорд». Она ощутила, как головка его члена скользит по её влажным половым губам, и Мэриан инстинктивно подалась слегка назад, чтобы самостоятельно насадиться на член, но за это была наказана ещё одним весьма не нежным хлопком по ягодицам, в ответ давая повторный звонкий вскрик. Мэриан поняла, что он ещё не наигрался с ней и не собирался доставлять им двоим удовольствие, и сейчас она покорно склонилась перед его волей. Лекарством от боли для уже, казалось, пылающих ягодиц, стали ласкающие движения его умелых пальцев между её бёдер. Теперь она наконец-то с облегчением вздохнула, но даже не знала, что ей нравилось больше: эта приятная нежность или болезненная грубость. Рэймонд лишь немного входил в неё и сразу выходил, словно дразнил, понимая, что она не рискнет податься назад и будет смиренно ждать. Он получал удовольствие от оттягивания момента, который всё больше подогревал желание. Очередной возбуждающий вздох Мэри, и Рэймонд больше не мог себя сдержать. Резким толчком он вошёл в неё. Мэриан с удовольствием издала благодарный стон и лишь ещё сильнее грациозно изогнулась в пояснице. Его движения были резкими, быстрыми, почти что беспощадными. Он слегка наклонился и, положив руку на её затылок, буквально вжимал лицом в постель. Мэриан едва дышала и, повернув голову на бок, не могла поймать воздух из-за собственных запутанных волос, полностью покрывших густым одеялом её лицо. Она сжала пальцами тонкое покрывало, когда Рэймонд замедлился, словно позволил им двоим передохнуть, но его пощада оказалась недолгой. Мэриан не сдержала в горле стон, когда волны возбуждения стали медленно накатывать, становились всё больше и больше… Воздух всё ещё не попадал в её лёгкие, и она с трудом могла дышать, но даже сейчас это было последнее, на что она обращала внимание. Ещё мгновение, и она буквально проскулила, разжимая кулаки и ощущая медленно распространявшееся спазмами наслаждение от низа живота и до самых кончиков пальцев. Она едва смогла опомниться, когда Рэймонд рухнул прямо рядом с ней, проводя рукой по волосам и тяжело выдыхая воздух. Мэриан обессиленно легла на живот и едва смогла улыбнуться, когда Рэймонд положил ладонь на её красные ягодицы и нежно гладил, словно пытался залечить то, что сам же сделал. Рэймонд привлёк Мэри в свои объятия, крепче прижимая к груди и прикрыв глаза, позволил себе насладиться тем, что она наконец-то в его руках. За последние дни ему невольно казалось, что он упускает её, что она попросту не хочет достигнуть компромисса и понимания. Этот вечер всё поставил на свои места, и он убедился, что Мэри всё ещё принадлежит ему, даже если пытается делать вид, что это не так. Он отвлекся от размышлений, когда ощутил мокрые капли на своей груди и плохо скрытые всхлипы. Отстранившись, Рэймонд посмотрел на Мэри, пытающуюся прикрыть лицо: — Ты плачешь? — тревожно спросил он, потому что искренне боялся женских слёз. — Ч-что не так я сделал? Надо было быть нежнее? Знаю, иногда я не контролирую силу… Мэриан подняла голову, демонстрируя полные слёз глаза, и грустно улыбнулась: — Нет, всё прекрасно. Дело в другом. Он кивнул, понимая, что её тревожит. И вовсе не был удивлён, что все опасения и беспокойства Мэри выливаются после секса. У неё странная привычка каждый раз после этого испытывать либо неловкость, либо волнение, но никогда завершение процесса не проходило бесследно. — Дело в Жаклин? — спросил он, зная ответ. Она кивнула и снова прижалась мокрой щекой к его груди, с трудом подбирая нужные слова, всё ещё пытаясь отдышаться: — Как бы там ни было, ты женатый человек. Мне грустно, что я поддалась желанию и позволила себе в очередной раз быть любовницей, — она ощутила, что он готовится что-то сказать, и спешно продолжила: — Знаю, ты говорил, что не видишь меня своей любовницей, но почему тогда ты всё ещё женат? Почему не подал на развод? Почему так плохо относишься к Жаклин? Я правда боюсь, что меня ждёт такое же отношение с твоей стороны, когда ты наиграешься со мной. Поверь, все мои страхи не беспочвенны. Ты нравишься мне, — слукавила Мэриан, в страхе говорить о чувстве любви к нему, если это окажется невзаимно. — Но я правда боюсь сближаться с тобой, потому что не хочу, чтобы потом было больно. Рэймонд долго молчал. Рука, гладившая её волосы, замерла в воздухе, когда он наконец-то услышал все её переживания, которые оказались причиной её желания игнорировать его. Он был прекрасным специалистом в ведении бизнес-переговоров, но никудышным собеседником касательно выяснения личных отношений с девушкой. Тем не менее, он был готов попытаться успокоить все её страхи и научиться слышать и понимать то, что волнует другого человека, а не только его самого. — Посмотри на меня, — он коснулся двумя пальцами её подбородка, встречаясь с опечаленными влажными глазами. — Я познакомился с Жаклин три года назад, когда вышел сериал с её участием. Она в то время была очень популярна, и нам пришлось пересечься в общей компании. Дальше наши встречи завязывались исключительно на почве секса. В этот период у меня помимо неё были и другие девушки. Мы с Жаклин были исключительно партнёрами по постели. Если ты забьёшь в интернете моё и её имя, то сможешь увидеть наши совместные фото от папарацци. Мы с ней иногда выбирались в ресторан, либо ещё куда-то только для того, чтобы разнообразить сексуальную жизнь, а не потому что хотели провести время друг с другом. Мне было удобно, она ничего от меня не требовала, и так длилось какое-то время. Потом Жаклин намекнула на серьёзные отношения, и я, соответственно, был против. Мэриан положила подбородок на его грудь и внимательно слушала, не отводя от него заинтересованный взгляд. — В апреле этого года, — продолжил Рэймонд. — Получилось так, что Жаклин забеременела. От меня, конечно. Мэриан широко открыла глаза, точно не ожидая услышать ещё и о том, что у Рэймонда с Жаклин есть младенец. Рэймонд, утешительно коснулся её спины, нежно водя пальцами по плечам. — Почему ты не говорил, что у вас есть ребёнок? — не смогла умолчать она. — Я бы даже не смела… — Я никогда не задумывался о детях и совершенно не хотел этого ребёнка, — перебил её Рэймонд, продолжая историю. — Ты сказал ей сделать аборт? — Мэриан была обескуражена. — Нет. Я не имел права говорить ей об этом, но если бы она хотела сама, то, думаю, мы сошлись бы на аборте. Потому что я не хотел быть отцом. Уверен, я был бы ужасным отцом, как и Джордж Резерфорд. Не хочу портить жизнь и психику маленькому человеку, которому не повезло родиться от меня. Мэриан застыла, шокированная тем, что Рэймонд так ужасно отзывается о себе в роли отца. Она была практически на сто процентов уверена, что он недооценивает себя. При всей своей внешней чёрствости, Рэймонд очень заботливый, хоть и тщательно это скрывает. Его бережное отношение к ней тому прекрасное доказательство. Он всегда помогал ей в сложных ситуациях, тревожился за её состояние и постоянно пытался понимать даже там, где, казалось, вовсе не мог бы. — Уверена, что ты не прав, — её голос прозвучал твёрдо. — Маленький человек, о котором ты говоришь, будет только счастлив, что у него такой отец, как ты. Рэймонд непроизвольно усмехнулся, но, кажется, посчитал, что она сказала несусветную глупость: — Мэри, я копия своего отца, и, поверь, у меня было не самое счастливое детство. — Ты похож на своего отца ровно столько же, сколько я похожа на свою мать. Вы совершенно разные люди. То, что он приучил тебя казаться полностью лишённым эмоций, совершенно не значит, что вы одинаковые. Ведь ты не в восторге от него, не поддерживаешь его методы воспитания — это уже хороший знак, ты не будешь придерживаться таких же установок, как он. Ты другой, — Мэриан тяжело выдохнула, понимая, что он вовсе не верил в её слова. — Вот почему ты думаешь, что был бы плохим отцом? — У меня есть назойливая привычка всех и всё контролировать. Уверен, ты сама это видишь. Я не замечаю, когда мои простые просьбы переходят в приказы. Не умею общаться мягче, так, чтобы не задевать чувства других. И меня раздражает, когда люди лишены самообладания, либо слишком ранимы, — он запнулся и добавил: — Ты не в счёт. Не знаю, как так вышло, но твоя ранимость меня привлекает. Ещё я спрашивал у некоторых девушек, почему они делают всё, что я им говорю, и они отвечали, что я сам не даю им выбора. Это звучит странно, но мне почему-то кажется, что это правда. Обо мне все говорят, что я высокомерный и слишком властный. И все эти люди правы. Лично мне, конечно же, абсолютно плевать, меня всё устраивает, но понимаю, что ребёнка такому человеку доверять нельзя. — Во-первых, ты забываешь о том, что, помимо своей властности и помешанности на контроле, ты очень заботливый и любящий. Возможно, тебе сложно говорить об этом, но ты умеешь это демонстрировать. Поверь, я знаю, о чём говорю, потому что в ином случае меня бы здесь не было. А во-вторых, не забывай, что воспитывать ребёнка ты будешь не один. Не спорю, ты скорее всего будешь «злым полицейским» для ребёнка, но всегда есть ещё его мама, — она понимала, что всё, что говорит, звучит для него как прямая ложь. — Ладно, мы ещё поднимем этот вопрос, а пока что продолжай о Жаклин. Рэймонд слегка нахмурил брови, пытаясь вспомнить, на чём закончил: — Так… Я был против ребёнка, но Жаклин была счастлива. Соответственно, я принял сложившуюся ситуацию, хотя бы потому что этого ребёнка она сделала не одна, и ответственность лежит на нас двоих. Она постоянно говорила, что нам нужно узаконить отношения. Конечно же, я был категоричен и сказал ей больше не поднимать эту тему, потому что не имел желания связывать жизнь с ней. Её беременность проходила очень сложно. Доктора говорили, что если она продолжит так нервничать, то может потерять ребёнка. Я поговорил с Жаклин. Мы договорились, что заключаем брак на два года, и если за это время не успеем прикипеть друг к другу, то разводимся несмотря на ребёнка. Конечно же, я это сделал, чтобы она перестала доводить себя, и её беременность прошла благополучно, — он сделал паузу. — Но так уж случилось, что несмотря на это у Жаклин всё равно случился выкидыш. Дальше было море её истерик, она проходила лечение, и все психотерапевты уверяли меня, что если я подам на развод, то она вполне может прибегнуть к суициду. Не то чтобы мне было не плевать на неё, но на тот момент мне даже не стало грустно, что этот малыш не родился. Я чувствовал вину за то, что так наплевательски относился к нашему с ней ребёнку. Я даже испытал облегчение, но попытался представить, каково ей. Она могла стать мамой, и если я ничего не чувствую, то она, должно быть, сходит с ума. Я вспомнил свою маму и понял, что женщины очень трепетно относятся к своему материнству. Таким образом, я решил искупить свою вину и подождать с разводом, пока Жаклин не станет легче. Мэриан прикрыла рот пальцами, абсолютно шокированная историей, которая связывала Рэймонда с Жаклин. Она предполагала многое, включая брак по принуждению, но точно не это. В какой-то момент несмотря на равнодушное отношение Рэймонда к выкидышу она была восхищена его ответственностью за свои действия и желанием уберечь женщину, которая носила его ребёнка. — Рэймонд, мне так жаль, — прошептала она. Он улыбнулся и снова стал гладить её волосы: — Всё хорошо. Жаль было не меня, а Жаклин. Я планирую поговорить с её психотерапевтом и надеюсь, что она идёт на поправку и мы наконец-то сможем развестись, — он посмотрел в её сверкающие от слёз глаза. — И я очень надеюсь, что ты будешь рядом в это время. Мэриан несколько раз моргнула, расчувствовавшись от истории о нерождённом малыше Рэймонда и понимания того, что он боится быть отцом. Она стала вспоминать, как вела себя с момента, когда узнала о том, что Рэймонд женат, и сейчас поняла, что должна была поступить иначе. Ведь не всегда то, что мы видим, в действительности так, как мы поняли. Иногда есть другое объяснение, и его нужно выслушать, иначе можно самостоятельно лишить себя правды глупыми домыслами и разрушить что-то очень важное. Она потянулась вперёд и аккуратно коснулась его губ своими, затем посмотрела прямо в глаза: — Я буду рядом. Обещаю. Она тепло улыбнулась, ощущая, как его сильные руки заключили её в объятия. Он ответил на её слова поцелуем… нежным… трепетным. Не желая даже отстраняться, Мэриан пыталась прижаться к нему ещё крепче, чтобы компенсировать время, которое было потрачено на недопонимание. Теперь она нуждалась чувствовать его рядом и даже представить не могла, как завтра отпустит его на работу. Зная Рэймонда, он не возьмёт выходной. Будь последний день на земле, он бы провёл его в своем рабочем кресле. — Рэймонд, — прошептала она, лишь на дюйм отстраняясь от его лица. — Чтобы я была рядом, прошу тебя, не ври мне. Я хочу знать всё, чтобы быть готовой к любому сюрпризу. Можешь быть уверен, что я не буду осуждать тебя. Просто говори со мной. Это всё, что я прошу. Он едва заметно улыбнулся, касаясь ладонью её румяных щёк, и, долго изучая красивое лицо, ответил тихим низким голосом: — Обещаю, что не буду больше скрывать своих жён от тебя. Она закатила глаза и снова плюхнулась на его грудь, как на подушку: — Хорошая идея. — И обещаю, что больше не буду врать, — серьёзнее проговорил он, положив руку на её голову. — А ты пообещай, что больше не будешь стараться вызвать у меня ревность. Потому что, говорю сразу, реагировать не буду. Она недовольно фыркнула: — Я заметила, что сложно заставить тебя ревновать. — Это не сложно, но зачастую я предпочитаю не давать обратную реакцию, потому что выводить на ревность — это манипуляция. Каждый раз, когда я веду бизнес-переговоры, хорошо манипулирую чужим мнением и не допускаю, чтобы этот трюк применяли на мне. — Согласна, — она выдохнула и попыталась кивнуть. — Извини. Обещаю больше так не делать. А ты пообещай не смотреть на меня, как на свою подчиненную, и не говорить со мной в приказном тоне! — Не могу. Это получается непроизвольно. Попроси что-то другое пообещать. Мэриан задумалась и, повернув голову, снова посмотрела в его холодные глаза. Действительно, даже сейчас, когда они говорили, казалось бы, на абсолютно позитивной ноте, Рэймонд выглядел так, словно находился где-то на пресс-конференции и вещал о важных насущных проблемах касательно сложившейся ситуации на рынке земли. — Ладно. Пообещай, что возьмешь отпуск и мы уедем куда-то. Ненадолго. Вдвоем. Знаю, как тебе важна работа, но… — Обещаю, — он перебил её, не позволив завершить аргумент в пользу своей просьбы. Её глаза засияли, как два драгоценных камня, а на лице возникла лучезарная, почти что детская улыбка. Рэймонд невольно улыбнулся, глядя на её светящееся лицо, и отметил, что ей вовсе не много нужно для счастья. Он обязательно будет находить поводы, чтобы радовать эту очаровательную юную леди, чтобы чаще видеть этот запал в её красивых глазах. — Теперь твоя очередь, — бодро проговорила она. — Что мне пообещать? Рэймонд хитро ухмыльнулся, и Мэриан недоверчиво нахмурилась, ожидая подставу, что, собственно и получила: — Пообещай, что утром пожаришь мне яичницу, — сказал он, замечая, как её ещё секундой ранее сияющие глаза в страхе округлились. Перед глазами Мэриан, словно кадры из фильма ужасов, пролетели предыдущие попытки сделать что-то съедобное из яиц и каким катастрофичным оказался результат. — Попроси что-то другое, — умоляюще простонала она. — Пожалуйста. — Нет. Завтра жду яичницу. Без возражений. — категорично, словно отдавая распоряжение, бросил Рэймонд. — Ты невыносимый, — пробурчала она. — Нужно будет записать в мой блокнот, что это третий раз за один вечер, когда ты был невыносимый. Следующий обмен обещаниями закончился ближе к двум часам ночи. Мэриан уснула на плече у Рэймонда, не желая даже на дюйм отпрянуть от его жаркого тела, которое служило прекрасным обогревателем в холодные зимние ночи. Рэймонд, не отпуская Мэри, уткнулся носом в копну её волос и, прикрыв веки, так же спокойно и без лишних мучающих вопросов теперь мог нырнуть в царство Морфея.

***

Несколько раз моргнув, Рэймонд, нахмурившись, посмотрел на дверь, когда его сон прервали несколько стуков. Не желая отвечать, он повернулся на бок и, обхватив спящую Мэри рукой, крепче прижал к себе. Комната уже была залита утренним светом, и Рэймонд понимал, что скоро нужно будет вставать. Сейчас он бы с удовольствием ещё отдохнул, потому что ночные разговоры с Мэри касательно выяснения отношений для него казались более напряжёнными и утомительными, чем провести несколько бизнес-встреч без перерыва на обед. Никогда раньше он не пытался так долго говорить с девушкой для того, чтобы найти взаимопонимание и доверие. Ранее Рэймонд не позволял своим дамам даже слова сказать, не то что возмущаться и что-то требовать. Очередной стук в дверь. Рэймонд нахмурился и негромко разрешил войти. В комнату через отверстие открывшейся двери просунулась голова высокого дворецкого. — Прошу прощения, мистер Резерфорд, — проговорил он шёпотом, чтобы не разбудить девушку в постели хозяина. — Только что звонил ваш отец, потому что вы не отвечали на его звонки. Он просил вас приехать к нему. — Передай ему, чтобы записался ко мне на приём. Не желаю с ним общаться сейчас. — Я знал, что вы так скажете, — вежливо улыбнулся взрослый худощавый мужчина в элегантном костюме, довольный тем, как хорошо успел выучить своего работодателя за последние семь лет работы в его доме. — И я ответил что-то в этом духе. Но он настоял на том, что вопрос очень серьёзный, и вы не пожалеете, если приедете. Его голос был напряжённым, как мне показалось. Рэймонд устало выдохнул и, снова положив голову на подушки, ответил лишь одним взмахом руки, указывая дворецкому выйти и закрыть дверь. Он ещё мгновение лежал, раздумывая о том, что могло бы заставить отца позвать его в такую рань. На ум не приходило ни одной существенной проблемы, разве что, возможно, вернулся Мэйсон. Но Джордж прекрасно знает, что его старший сын не питает особой симпатии к младшему и уж тем более не будет устраивать праздник с пони и шариками в честь возвращения его Сумасшедшего Величества — самого странного и далёкого от здравомыслия представителя семьи Резерфорд. Рэймонд осторожно поднялся на ноги и посмотрел на Мэри, которая что-то невнятно пробурчала и едва смогла открыть заспанные глаза. Он наклонился и коснулся губами её щеки: — Спи. Ещё рано. — Ты куда? — невнятно прошептала она хриплым голосом. — Не уходи. — Я вернусь, когда ты проснёшься, — он направился в ванную комнату и находу не забыл добавить: — И, надеюсь, меня будет ждать твоя фирменная яичница.

***

Рэймонд остановил машину напротив входа к возвышающемуся величественному особняку Джорджа Резерфорда. Выключив двигатель, Рэймонд не спешил выходить, сначала ещё раз пробежавшись по возможным вопросам, которые хотел бы обсудить отец. И он очень надеялся, что его сюда позвали не для того, чтобы поприветствовать брата. Это уже будет слишком глупо со стороны, казалось бы, вполне ещё разумного Джорджа Резерфорда. Рэймонд вышел и, не оборачиваясь, нажал на пульт управления автомобилем. Aston Martin дважды издал негромкий сигнал, заблокировав все двери. Постучав по тяжёлой деревянной двери дома, Рэймонду пришлось долго ждать, когда кто-то соизволит впустить его в дом. Рэймонд опёрся рукой о стену, несколько раз моргнув, совершенно не выспавшись за четыре часа сна. Дверь наконец-то распахнули, и ему вежливо кивнул уже престарелый дворецкий отца. Джордж находился в зале в полном одиночестве. Рэймонд остановился, чтобы оценить взглядом отца, уставившегося на ярко танцующий в камине огонь. Напряжённая тишина, которая в этом доме была особенно угнетающей последние десять лет, прерывалась лишь потрескиванием пламени. — Зачем ты позвал меня? — резко и без лишних формальных приветствий бросил Рэймонд. Джордж даже не вздрогнул от неожиданного присутствия кого-то в зале, словно третьим глазом видел всё вокруг себя. Он нажал на кнопку, и его инвалидное кресло развернулось. Джордж продолжал сохранять молчание и долго смотрел на Рэймонда, но его стеклянный взгляд, кажется, проходил через него. Рэймонд слишком хорошо знал своего отца. Джордж не особо эмоциональный человек и зачастую сложно понять, что он чувствует, но прямо сейчас он выглядел абсолютно подавленным и даже совершенно не пытался это скрыть. — Что случилось? — с любопытством спросил Рэймонд, пытаясь вывести отца на разговор. — С Мэйсоном что-то? Джордж наконец-то сосредоточил свой взгляд на Рэймонде и лишь слегка отрицательно помотал головой: — Последние десять лет я был занят важным делом. Рэймонд непонимающе уставился на отца, который наконец-то вернул способность говорить, но его слова оказались не особо понятными. — Налей мне бренди, сынок, — мягко произнёс Джордж, прежде чем продолжить объяснение. Сынок? Рэймонд был так шокирован тем, как отец назвал его, что даже оглянулся, посчитав, что в зал вошёл Мэйсон и скорее всего это обращение было адресовано к нему. Понимая, что они всё ещё одни, Рэймонд подошёл к барной стойке и налил в бокал отца выстоянный более тридцати лет бренди. Джордж был так любезен, что даже поблагодарил. — Продолжай. У меня мало времени. — предупредил Рэймонд. Джордж понимающе кивнул, затем сделал большой глоток, полностью осушив стакан, и только потом смог продолжить: — Как я и сказал, последние десять лет я был занят очень важным делом. Я пытался докопаться до правды касательно смерти твоей матери. — Разве она не погибла вследствие несчастного случая? — Так сказали следователи, и так я сказал вам с Мэйсоном. Рэймонд нахмурился, понимая, к чему ведёт отец, и надеялся, что его предположения ошибочны. — Всё говорило о несчастном случае, но я был уверен, что что-то не так. Мне казалось, я просто не мог смириться с потерей Хелен и скорее всего сошёл с ума, — Джордж тяжело выдохнул. — Я прекратил искать подвох в её смерти четыре года назад. Но буквально на днях мне поступили данные, что авария, в которой скончалась твоя мать, не была случайной. Судья, который закрыл дело о её смерти десять лет назад, был уличён в подкупе, и раскрылось множество его проделок. В том числе моя Хелен. Её убили специально. Рэймонд застыл, казалось бы, вовсе не в силах даже пальцем пошевелить. Он просто смотрел в грустные глаза отца и с трудом мог поверить в то, что слышал. Смерть матери стала для него очень сильным ударом. С ней погибли его чувства, способность любить кого-то, заботиться и оберегать. Она погибла по несчастной ошибке её водителя… И теперь ему говорят, что это было намеренное убийство. — Ты уверен? — переспросил Рэймонд, желая подкрепления любого обвинения фактами. Джордж, зная то, насколько скрупулёзен сын в важных вопросах, заранее подготовил доказательства и протянул ему папку. Рэймонд долго изучал дело о судье, который закрыл дело о смерти Хелен Вальд-Резерфорд. О том, как он помог стереть правду, оставляя в чистом виде только придуманные факты, не имеющие ничего общего с действительностью. Следователь, который вёл её дело, оказался сообщником коварного судьи, и больших фактов не понадобилось. — За что? — спросил Рэймонд, ощущая, как былая ярость, особенная, прожигающая, вспыхивает в груди при одной мысли, что его мать была убита намеренно. — Она не могла никому навредить. Она была не способна на это… Или это твои конкуренты сделали в отместку на какие-то твои манипуляции? — Нет. Работа здесь не при чём. — Кто это сделал? Известно? — Рэймонд искренне хотел знать всю правду до конца, чтобы, хоть и запоздало, но наказать убийцу. — Известно. — И? Кто? — повысив голос нетерпеливо спросил Рэймонд, бросив папку на диван. — Дэниз Тафт. — объявил Джордж, и его скулы непроизвольно напряглись, когда он увидел полный шок и непонимание на лице своего сына, полностью сбитого с толку такой информацией, которая просто не помещалась у него в голове. — Мэйсон уже знает. Я знал, что ты попытаешься остановить его. Он отомстит за свою мать. Мэйсон истребит всю их семью. И, знаешь, я даже не буду против. Я спасу его от тюрьмы, что бы он ни задумал. Кстати, ты попрощался со своей малолетней девчонкой Тафт?