TMNT: Реакции и мини фики.

Глава написана по заказу Милиян, поэтому работа заправлена флаффом, немного драмой и самую малость юмором. Автор заказа, прошу Вас отписаться в отзывах, чтобы я знала, справилась ли я с работой или нет. ★·★·★ Если у вас что-то не получается, не торопитесь бросать свои дела на пол пути. Наоборот, чем больше вы прикладываете труд и усердие, тем больше шанса на то, что всё у вас выйдет даже лучше того, что вы ожидали видеть. Но если же просто опустить руки, говорить, что все плохо, так оно и будет. Ждите хорошее и всегда надейтесь на неё. ~*~*~* — Рафаэль — Помните, как трудно было Леонардо и мастеру Сплинтеру справиться с ним? Помните, каким же он был/есть взрывным и вспыльчивым? О, вы помните, тогда вы должны понимать, что судьба — очень злая штука. И ему, взрывному и несдержанному парню, достался такой же сын. Наверное, в их непростой семье (...) является самой спокойной. Эх, она любит парней с огоньком? Так получай, и не одного, а сразу двух. В комплекте, так сказать. Из-за того, что ребёнок слишком раздражителен и активен, ему с трудом даются те движения, в которых требуется сила воли и, конечно же, терпение. Обычно на такое его хватает максимум на пять—десять минут. И эта самая десятка — его лучший результат. Как бы Рафаэль не бился, как бы не пытался поддержать сына, его нервы сдавали не хуже. И что же теперь делать, спросите вы? Терпеть? О, нет, надо просто собраться с мыслями и трудиться, трудиться, и ещё раз трудиться. Затем и не заметишь, как все получилось. ~~~ Рафаэль не знает куда себя деть, не знает как быть. У его сына такие же нервы (читать: отсутствие), как и у него, а это ему ой как не нравится. Вот почему у других дети, как дети, а у него... Копия самого себя? Где справедливость? Он постоянно наблюдает за тренировками сына, и постоянно, раз за разом, исправляет все его ошибки, но они как и были, так и остаются. Никому не удается справиться с ними. — Давай ещё раз. Ты справишься, — снова говорит он своему ребёнку, а затем ещё раз. И так до тех пор, пока тот наконец-то не научится новым движениям. Ребёнок старался, это было видно по его напряженному лицу, по аккуратным, но очень быстрым движениям, и по тому, как его плечи, да и тело в целом, напрягается. — Нет. Твоя ошибка в том, что во время боя ты должен быть осторожен и спокоен, но не напряжен как струна. Давай-ка ещё раз. Не халтурь. — Ничего у меня не выходит, мы это упражнение уже месяц делаем! Да что такое-то? Из меня никудышный ниндзя! Зачем я вообще этим занимаюсь?! Я полная бездарность! — Раян, возьми себя в руки и давай заново! — Ну отец! — возмутился мальчик, обиженно нахмурив лоб. Он смотрел своими ярко-карими глазами на отца и весь пылал от обиды. — У меня ничего не получается! Я полный ноль! — Раян, сколько раз говорить, что ты не полный ноль, ты мой сын. А мой сын — моя гордость. Запомни, если что-то не получается с первого раза, получится потом, да хоть с пятитысячного. Самое главное не быть трусом, и заниматься до изнеможения. До того, как поймёшь, что правда ничего не можешь. А до тех пор занимайся и не халтурь. — Но папа... Я же... У меня ничего не выходит... — Встань ровно. Расставь ноги шире, да, именно так. А теперь держи катаны ровно так, чтобы оно соприкасалось с твоим локтем. Прелестно. Теперь, когда ты готов, сделай одно очень быстрое движение, и смотри, чтобы это яблоко на твоей голове осталось там же, где и было. — Так? — Раян сделал один быстрый выпад, а затем ещё несколько следом, но, к его удивлению, его голова и осанка на этот раз его не подвели. Яблоко находилось там же, где и два часа назад — на его голове. — Видишь? Все у тебя получится, главное верить, — и с последних его слов яблоко медленно скатилось с чужой головы и упало прямо к ногам ребёнка. — Со временем. И, пожалуй... Потренируйся пока без оружия. На всякий случай. (...), наблюдавшая за всем этим, только мягко улыбнулась и позвала их к столу. Уходила она в магазин: они занимались, пришла: они так же занимаются. Ей кажется, что надо поговорить с Рафом, ибо ребенок и так слишком много занимается. Нужно и отдыхать немного. Парни, увидев ее, бросили свои дела и с улыбками пошли встречать свою любимую. И правда, пока на сегодня тренировок достаточно. Но никто ведь не отменял завтра, да? — Леонардо — Вот у него, у лидера, не было проблем с сыном. Он был спокоен и чересчур пофигистичен. Но это только на первый взгляд: на самом деле, в душе у этого ребенка творится чёрт знает что. Однажды Леонардо строго наказал сына за то, что тот несерьёзно относится к тренировкам, и вроде бы ребенок понял и серьезно отнёсся к словам отца, но позже Леонардо увидел, как его сын, в тайне от всех, плакал, прижимая к себе свою кепку. Тогда-то он и понял, что его ребенок не такой, каким пытается казаться. Гостиная. В этой комнате были только телевизор и диван, что стояли в самом дальнем углу, а само помещение за частую использовалось для тренировок. Здесь Леонардо учил своего сына приёмами и медитацией. Если судить о приёмах, то у него все получилось. Не в идеале, но и не ужасно, а вот медитация... Тори буквально ненавидел это дело. Да, он без споров садился в позу лотоса и закрывал глаза; да, он не спорил с отцом, но его сын просто сидел, закрыв глаза. Он дышал не так ровно, как нужно было, и совсем не понимал, зачем ему она вообще нужна. — Соберись! Возьми себя в руки и соберись. Очисть свой разум от посторонних мыслей и сконцентрируйся в пустоту, — строго предупредил его мутант, закрывая глаза следом за своим сыном. Проходили секунды, проходили минуты, но ощущения недовольства все росли и росли. Леонардо мог не открывая глаз понять, что его сын не медицирует. Вообще. — Ну что с тобой не так? Соберись же! — Я не могу! Я правда не могу, отец! У меня не получается, в голове столько мыслей, никак не могу избавиться от них... Я пытаюсь хоть как-то, но... Я полный ноль. — Ох, сын, думаешь, у меня все с первого раза получалось? — А разве нет? — выпучил свои большие глаза ребенок, который обычно всегда спокойно относился к любой ситуации. Но сейчас ему с трудом удавалось сдержать эмоции, особенно после того, как его идеальный почти во всем отец сказал, что и у него это не сразу выходило. — Нет. Ни у кого с первого раза ничего не получается. Помнится, мне всегда было скучно, и я часто вместо медитации сидел, закрыв глаза, и ждал конца, чтобы пойти играть. А когда об этом узнал учитель... — Плохо было? — Ещё как. Но потом, со временем, я понял, что медитации — штука нужная и серьезная. Она помогает успокоить нервы, помогает собраться, да и в бою нужна. — Зачем? Ты же не будешь во время боя стоять с закрытыми глазами — тебя же побьют! — Нет, что ты? — засмеялся мутант, поражаясь фантазии своего ребёнка. — Ты такой сказочник, на дяду похож! — На дядю Микеланджело? — Именно. Он иногда тоже говорил что-то странное. Послушай, медитация — очень нужная вещь. Вот если бы твои дяди Рафаэль и Микеланджело часто медитировали, то они были бы намного собраннее и внимательнее. А знаешь, зачем нужна медитация в бою? — дождавшись отрицательного качка головы, он продолжил. — Вот представь: враг совсем близко, он в тумане, или же ты временно ничего не видишь. Машешь своим оружием, в надежде на чудо, а в итоге просто получаешь тумаки. Так скажи мне, медитация тебе нужна? — Нужна! Давай я попробую ещё. — Умница, будешь весь в меня. Таким же собраным и сдержаным. — Пап, хватит обижать моих дядь, — возмутился ребенок, понимая, к чему это всё ведёт. — Донателло — Его ребёнок был просто мечтой. Умным, ответственным, в нужное время милым и одновременно серьезным. Но у всего есть минусы, ибо идеалов, увы, не существует. Ни у людей, ни у мутантов. Рэн очень неловкий парень. Он мог просто пройти мимо шкафчика и просто выронить все содержимое на пол. Не специально, конечно, но по сути ничего не менялось от этого. Сломанные вещи Дони пытался починить, но не все могло собраться почти из ничего, и даже такой умник, как Дони, сам иногда не знал как быть, и просто выкидывал очередную вещь в мусорный бак. Сейчас тренировка, и заботливый отец не сводил своих умных и любящих глаз от сына, что спотыкался и постоянно падал, не справляясь с самым обычным движением. Рэн постоянно виновато морщился, ойкал и вздыхал, повторяя все заново, заново, и опять заново. На его лбу и лице были огромные пятна пота, его дыхание было сбито, а глаза и брови выдавали его обиженное состояние. Он был обижен не на отца, что и слова лишнего ему не говорил (обидного), он был обижен на себя из-за того, что не мог выполнить лёгкое упражнение, а ведь он знает, что чем дальше, тем сложнее. И если он с этим не справляется, то как быть с другими? Рэн потряс головой, протёр тыльной стороной ладони лоб и шею и просто опустил руки по швам, обречённо опуская голову вниз. До Донателло раздались лишь тихие шмыганья. Его сын в первый раз заплакал рядом с ним. Мутант только удивлённо расширил свои и без того огромные глаза, и не веря посмотрел на сына. — Рэн? Что такое? Ты поранился? Дай посмотрю, — заботливым, но тревожным голосом спросил он, отчаянно делая движения в его вкусе, на что ребенок поднял руку в его сторону, показывая знаком остановится, — Что происходит? — Ты... не жалеешь, что появился я? — сквозь всхлипы, Дони почти не слышал сына, да и слова еле разобрал, но этого хватило, чтобы шокировано замереть, не понимая, к чему же клонит его родной сын. Его гордость и самый лучший ребёнок. (Он вообще-то единственный, но от того ещё больше обожаемый) — Что? — потрясённо выдохнул он, удивлённо хлопая глазами. — Ты никогда не жалел, что вместо хорошего сына на свет появился я? Я такой... ущербный. — Да о чем ты, чёрт возьми?! — разозлился Донателло, вскакивая со своего места, — Как мой сын может быть ущербным?! — Не кричи, пожалуйста... — Да, прости, не хотел... Рэн, как ты мог подумать, что ты являешься ущербным? Да, у тебя не все получается; да, ты часто что-то ломаешь, но, хэй, ты же мой сын. А мой сын никогда не будет ущербным. — Правда? — шмыгнул носом малыш, наконец-то поднимая свои голубые глаза на отца, — Я правда не ущербный... И ты не разочарован во мне? — Нет, конечно. Глупости. Я горжусь тобой. Ты умный, тихий, воспитанный парень. Да, неуклюжий, — Донателло наконец-то обнял сына, прижимая к своей груди, — но ты мой. Мой, и всегда нужный. Как мне, так и своей маме. — Спасибо... — Но это не меняет того факта, что ты должен продолжить занятие. — Ну папа! — засмеялся Рэн, пихая отца в плечо, — Ты лучший! — Микеланджело — Он устало вздыхает, трёт лоб своей трехпалой рукой и вновь бежит за двумя бестиями, что со всех ног, смеясь, уносятся прочь от своего отца, который только вздыхал, но пока молчал, хотя его терпение было уже на пределе. Лия и Мари были вторыми копиями отца, и если тот издевался над темпераментом, то они, конечно же, над своим отцом. Две рыжие девчушки вечно прыгали и бегали вокруг своего отца, требуя внимания и игр, но как только дело касалось тренировок... Да, они сразу же кидались кто куда. И пока ты успеваешь ловить одну, убегает вторая, и так наоборот. Вобщем, одни проблемы, пока его жена на работе. — Нет! Не догонишь! Не догонишь! — весело смеялась Мари, убегая вверх по лестнице, но, если честно, Микеланджело не был на сто процентов уверен, кто бежит сейчас: Мари или Лия. (...) строго на строго запретила одевать их по разному, говоря, что это для них психическая травма. И что так не делается. Ну не делается и не делается, зачем лишний раз спорить? — Бе-е-е, папа, я тут! — кривила лицо вторая, показывая ему язык. — Ну все! Достали! Невоспитанные дети! ~~~ Как ему удалось затащить детей обратно в зал для тренировок — отдельная и очень долгая история. Дети возмущенно мычали, но поражение все же приняли, и поэтому разрешили увести себя на тренировку. Но это только сегодня. Бой проигран, но война ещё нет. Девочки хмыкнули и заговорчески глянули друг на друга, за что были наказаны болезненными ощущениями, когда их отец взял и начал дергать их за уши. — Папа! — закричали недовольные малышки в унисон, так же одновременно, надувая губы так, словно воды в рот набрали. — Не ныть! — засиял их отец, показывая руками «класс», — Самое время заниматься и развить навыки настоящей куноити! ~~~ Девочки усердно старались повторять за отцом, но у них, если честно, ничего не получалось. То взмах руки не тот, то наступили не так. От усердия они высовывали свой язык наружу и внимательно наблюдали за папой, что без каких-либо проблем выполнял свои задачи просто на отлично. В отличие от девочек, в которых все больше и больше нарастала обида. Не на отца, нет. На самих себя, ведь они и процента того не могут сделать, как он. В свои пять лет дети были довольно умными, но все же это дети, и поэтому, в какой-то степени, даже наивными. — У нас ничего не выходит! — опять сказали они это вместе, резко прекращая что-либо делать. Дети сели на пол и теперь не поднимали головы на отца. — Это нормально. Мы и делаем это для того, чтобы получилось. Ибо в другом случае: зачем нам учитель, если у нас все получается? — Но у тебя же выходит! А ты повторяешь! — Ну, время от времени это нужно, чтобы совсем не забыть. Да и я не повторяю, а учу вас. Это же ведь очень важно. Долгие несколько секунд ничего не происходило, и это начало жутко волновать Микеланджело, ведь если такое и бывает (редко!), то жди беды. И правда, беда. Дети глянули друг на друга и начали плакать, говоря, какие они слабые и ненужные. — Ну-ну. Не плачьте, все будет, но со временем. Главное тренироваться, и все у вас получится. У меня тоже ничего не выходило, и я был самым слабым из братьев, но я не сдавался и тренировался. А теперь это должны делать вы, иначе вас могут обидеть плохие люди, а это не хорошо. Надо защищаться, и, в случае чего, бить. А теперь, когда вы успокоились, и тренировка закончена, пойдёмте разукрасим спящего Рафаэля? — Ураааа! Бежим! ~~~ А ровно через неделю им поступил звонок от их воспитателя, по причине того, что их дети избили мальчика. Но это уже другая история, да?