Аве, Цезарь!

Проснулся Домагой от того, что ему нужно было сходить в туалет, и мужчина поспешил подняться с постели. Тело еще не успело как следует отдохнуть и слушалось довольно плохо, отзываясь ломотой при каждом движении, но самый сильный дискомфорт вызывали натертые и исцарапанные за вчерашний день ступни, и Вида поморщился, несколько раз переступив с ноги на ногу. Заснул он обнаженным и теперь растерянно оглядывался по сторонам в поисках какой-нибудь одежды. Его серая туника обнаружилась висящей на спинке кровати, хотя накануне блондин просто кинул ее рядом с подушкой. За маленьким окошком под потолком было уже светло, и Домагой, накинув скудное одеяние, все же уступил своему любопытству. Схватившись за решетку, он легко подтянулся и встал на стол, стараясь не задеть оставленные на нем кружки, чтобы не разбудить Карима, который все еще спал, тоже голым, очевидно не посчитав нужным, надевать на ночь пыльную тунику, более напоминающую мешок из-под картошки с тремя дырами, чем нормальную одежду. Однако в свете последних обстоятельств Вида был доволен и этим, ведь на рынке многих рабов выставляли и вовсе нагими с обгоревшими на жарком солнце плечами и спинами... - Что видишь? - раздался сзади хриплый голос, и футболист вздрогнул от неожиданности. - Двор большой. Пустой, засыпанный песком, кажется. А вокруг здание двухэтажное квадратом идет с окнами разного размера. Слева и впереди на первых этажах открытые галереи. Напротив нас над ней терраса крытая или балкон - не знаю, как правильно назвать. Там два кресла стоят, а справа глухая стена. - Типичное устройство школы. На площади проходят тренировки и учебные бои, а с балкона наблюдают ланисты и их гости. - До сих пор не верится, что меня сюда занесло, - вздохнул хорват, спускаясь на пол. Не обращая больше внимания на соседа, Домагой подошел к двери и нерешительно потянул за ручку, ожидая, что она окажется заперта, но это было не так, и тяжелая створка медленно поползла в сторону, пропуская мужчину в коридор. Шагнув за порог, футболист заметил двух дежурящих солдат, которые сразу же взглянули на него, однако никак не отреагировали на появление нового пленника и снова повернулись друг к другу, о чем-то переговариваясь и посмеиваясь. Немного приободрившись, Вида дошел до конца коридора и без труда обнаружил туалет, отмеченный, как и говорил Марсело, весьма узнаваемой символикой. В небольшом, но длинном помещении вдоль одной из стен тянулось каменное возвышение с пятью круглыми отверстиями, а на подоконнике возле узкого окна похожего на бойницу стояла железная миска с пушистыми лопушками. Специфического запаха здесь почти не было, что говорило о хорошем проекте и работе канализации, но в данный момент Домагою было не до восхищения местной инженерией и ее достижениями. Задрав подол туники, он воспользовался ближайшим очком и вернулся в спальню, дверь в которую оставил приоткрытой, чтобы не перепутать и не влезть случайно в чужую комнату. Постепенно школа просыпалась. В коридоре слышалось шуршание, голоса, шаги босых ног, ругань, строгие, но не злые окрики солдат и даже смех, что было совсем уж странно, так как, по мнению блондина, место это не располагало к веселью, и сам Вида просто не знал, что делать и как себя дальше вести. Чтобы хоть немного успокоиться, мужчина решил представить вполне обычную ситуацию, что переходит в новый клуб, где должен познакомиться и ужиться с другими игроками, и действительно стало немного легче, ведь ему уже повезло с соседом, так может быть все не так уж и страшно? Продолжая успокаивать себя подобным образом, Домагой упустил тот момент, когда в комнату проскользнул молодой раб в голубой тунике и сообщил о том, что скоро прозвучит гонг возвещающий о начале завтрака и следует пойти вместе со всеми на второй этаж, но перед этим переодеться. - А это что? - хорват во все глаза уставился на длинную коричневую тряпку, которую ему протягивал парень. - Одежда, чтобы прикрыть естество, но не стеснять движения на тренировках, - пояснил раб, удивленно глядя на взрослого человека, который не понимает самых простых вещей, однако тут взгляд юноши скользнул по предплечью Домагоя, и его глаза изумленно распахнулись, выдавая какое-то еще совсем детское любопытство смешанное с восторгом. - Так ты пришел из другого мира, как Марсело? - Да. - А правда, что мы живем лучше, чем вы? - Я бы так не сказал, - даже усмехнулся Вида, поражаясь наивности нового знакомого. - У нас все другое. - Расскажешь потом? - с неприкрытой надеждой спросил парень. - А то Марсело никогда ничего не рассказывает. Лишь один раз он при всех вспоминал свою прошлую жизнь, когда напился вина после победы нашей школы на гладиаторских играх года два назад. Но тогда его речь была почти бессвязна, и я мало что понял, только то, что у вас там плохо и люди очень злые. - А у вас не злые? - с иронией спросил хорват. - У нас разные. И злые и добрые есть. И господа тоже разные бывают. Например, ланиста Даниэль хороший, просто так не обижает, не бьет. А ланиста Кейлор очень строгий, и если настроение плохое, может и к столбу отправить за малейшую провинность. Но он не просто ланиста, - понизил голос юноша, - он один из полководцев императора. Домагой, снимай тунику, я помогу переодеться, а то скоро гонг, и лучше не опаздывать, по крайней мере, когда господин Кейлор в школе. - А когда его нет? - Вида стянул тунику и кинул ее на кровать. - Когда он в походе или во дворце великого Цезаря, всем дышится намного легче и свободнее. Пока они разговаривали, Карим успел намотать на себя странную конструкцию на манер трусов и уже заправлял узкий край за пояс, а хорват так и стоял, разглядывая тряпку у себя в руках и пытаясь сообразить, с чего начать, но начинать не пришлось. Видя его замешательство, юноша забрал у него материю и сам повязал на бедра будущего гладиатора, да так ловко, что последний даже не запомнил, в какой последовательности и куда просовывается ткань. Судя по всему, время еще было, и блондин, стянув резинку с растрепанного хвоста, попытался хоть как-то пригладить волосы и снова их завязать. - Как тебя зовут? - запоздало спросил футболист, собирая пряди в кулак. - Лукас. - А кто ты здесь, Лукас? - поинтересовался Карим, уже собравшись выйти из комнаты, скорее всего, чтобы посетить уборную. - Раб, - с легкостью отозвался парень. - Родители за долги продали в девятилетнем возрасте, и вот уже одиннадцать лет я здесь. Во всем помогаю гладиаторам. Массаж, помыться, побриться, одеться к бою, поменять бинты, если надо. Так же выдаю чистую одежду, забираю грязную. Постель перестилаю. Не будут же солдаты или свободные этим заниматься. - И тебя устраивает такая жизнь? - осторожно спросил Вида, не желая обидеть или смутить юношу. - Да, - сразу же ответил тот, не усомнившись ни на секунду. - Здесь хорошие хозяева, а это очень важно. Я видел, что бывает иначе, когда бьют за малейшую оплошность или даже без повода, голодом морят, насилуют и унижают, даже убить могут - все в руках господина. А тут нормально. Конечно, солдаты, да и гладиаторы тоже, над нами посмеиваются, могут рукой под подол залезть, по заду шлепнуть, зажать где-нибудь и поцеловать силой, пошутить грубо, мерзость какую сказать, но это еще ничего, терпимо. А тебе повезло, что ты станешь гладиатором. Будешь выступать на арене и возможно прославишься как великий воин. - Очень повезло, - поморщившись, передразнил хорват. - У тебя будет много поклонников и привилегий, - восторженно продолжил Лукас, не замечая угрюмости собеседника, - и даже самые знатные госпожи и господа могут пригласить тебя в свою постель. - Ну, последнего мне точно не надо. Я не по мужикам. - Тут уж выбирать не придется, - сочувственно произнес юноша. Раздался удар гонга, и обитатели школы потянулись к столовой. Домагой и Карим сразу влились в толпу крепких высоких мужчин одетых так же, как и они сами, лишь в нечто напоминающее трусы. Гладиаторы оживленно переговаривались, и Вида улавливал обрывки фраз о тренировках, боях, оружии, сексе и женщинах, но почти сразу эти темы заглохли, и старожилы принялись на ходу рассматривать и обсуждать новичков, нисколько не стесняясь их присутствия. - О, Бензема, - раздалось справа. - Северян ни с кем не перепутаешь! Удачно Цезарь в поход сходил, скоро от них на рынках не протолкнуться будет! Я же говорил, что и наши ланисты не пройдут мимо. - Интересно, а помоложе там не нашлось? - Видимо, просто на рожу кому-то понравился. - А кому конкретно? Дани или Кейлору? - Наверное, Дани. Кейлор Цезарю не изменяет, а то самого на арену выкинут! - Я - опытный воин, и это видно. Поэтому я здесь, - с достоинством произнес Карим, никак не реагируя на насмешливые выкрики. - А ты откуда? Из какой провинции? - спросили сзади, ощутимо пихнув Домагоя в спину. - Откуда и Марсело, - немного напряженно отозвался футболист, даже не оглянувшись. - А тут ты чего тогда делаешь? - раздался уже другой голос. - Твое место в борделе или в гареме! Или вино хозяину подносить! - Листья для сортира собирать! - Полы подметать! На большее вы не способны. - Посмотрим, - огрызнулся Вида, стараясь держать себя в руках. Подтрунивание над товарищами в командах было обычным делом, и Домагой это понимал. Блондин сам шутил и посмеивался над одноклубниками и, соответственно, нисколько не обижался, когда прилетало и ему, но тут все было немного иначе. Может его и не хотели оскорблять, однако каждая такая фраза воспринималась как унизительный удар, ведь кое в чем гладиаторы были правы - в их деле он не смыслил ничего, не знал даже, как правильно держать меч, и данное обстоятельство очень сильно нервировало и выбивало из колеи. Там, в клубах, футболист был примерно на одном уровне со всеми остальными игроками, а здесь просто не представлял с чего начинать. Лукас шел рядом, однако в разговоры не вмешивался и только весело улыбался, поглядывая на бойцов. Вообще атмосфера вокруг не казалась мрачной или удручающей, но Домагою все равно было паршиво и откровенно страшно, чего он естественно старался не показывать. Нервы не выдерживали, но резко отвечать на выпады и насмешки тоже не стоило, так как начинать конфликт было глупо и небезопасно, особенно с теми, с кем еще жить и тренироваться, и мужчина это понимал. Пройтись по другим новичкам у старожилов не хватило времени. Поднявшись на второй этаж, они сразу оказались в столовой, где стояли несколько длинных столов с лавками, а в дверях и по углам дежурили солдаты. У дальней стены находилось широкое окно выдачи, и туда моментально выстроилась очередь. Забрав свой поднос, на котором красовалась тарелка с густой похлебкой из какой-то крупы с мясом, два куска хлеба и кружка с водой, Вида сделал несколько шагов, чтобы не мешаться на проходе и остановился, не зная, куда ему лучше сесть, но тут возле него оказался Лукас и указал на один из столов. Карима он направил туда же, а остальных четыре новичков рассадил за другие столы. Во время завтрака их особо не доставали. Спросили, как зовут, кем они были раньше, и даже понимающе закивали, когда хорват, упростив понятие ''футбол'', сказал, что был атлетом и выступал в своем мире на мероприятиях, наподобие местных календарных игр на полях Славы. Вопреки опасениям, новеньких не задирали, но все равно, по отношению к ним, со стороны опытных бойцов отчетливо прослеживалось насмешливое пренебрежение и высокомерие. Лукас куда-то пропал и вернулся только тогда, когда почти все отложили ложки, чтобы сообщить блондину о том, что ланиста Даниэль хочет поговорить с ним лично. Футболист не знал, чего ожидать от этой встречи наедине, но послушно последовал за юношей на первый этаж, через двор и галерею в другое крыло, где очевидно и располагался кабинет начальства. По пути хорват не мог не вспомнить слова Кейлора, что Даниэль выбирает его как девку, и данный факт наталкивал на весьма определенные мысли. Попадать в еще более унизительную ситуацию и становиться чьим-то любовником очень не хотелось, но какой-то тоненький голосок упрямо твердил, что, возможно, это лучше судьбы гладиатора, которого в каждом бою могут искалечить или убить на арене. Ланиста ждал его в глубине просторной комнаты с балконом. Тем самым, выходящим во внутренний двор. При появлении Домагоя он поднялся из-за стола и встал напротив раба, с неподдельным интересом разглядывая блондина как в первый раз. Сегодня Даниэль был одет немного иначе: все та же красная туника с коротким рукавом, но теперь поверх нее был накинут коричневый кожаный панцирь закрывающий грудь и живот, а от него наподобие юбки спускались множество ремней, почти полностью завешивая яркий подол. Наверное, стоило произнести какое-то приветствие, однако Вида не знал, что говорить, а стоявший за дверью Лукас не дал по этому поводу никаких указаний. Неожиданно на большом столе среди свитков и бумаг что-то зашевелилось, и все внимание футболиста устремилось туда, где потягивался и зевал белый персидский кот, а в находившимся чуть поодаль кресле заворочался второй, такой же только серый. - Не видел никогда? - по-своему истолковал его замешательство ланиста. - У вас нет таких зверей? - Есть. Мы держим их как домашних животных. Господин, - после секундного раздумья добавил Вида, чтобы избежать лишних неприятностей. - А я узнал о них несколько лет назад. Сам Цезарь привез из похода на юг и подарил Кейлору. Тот сначала обрадовался, думал, что их можно разводить и как-нибудь натаскивать для зрелищ, но оказалось, что все особи были самцами, да и нрава весьма кроткого и ленивого. Кейлор хотел перебить их с досады, да вовремя спохватился, что нельзя так поступать с даром императора, с тех пор они так и живут здесь. Мне они нравятся. Красивые. Да и на ощупь приятные. Как думаешь, зачем я тебя позвал? - Не знаю, господин. - Как ты оцениваешь свои шансы на арене? Тебе ведь уже наверняка объяснили, куда ты попал. - Пока никак, господин, - честно ответил Домагой, не понимая, куда клонит ланиста. - Я никогда не сражался на мечах. - Не бойся, мы не кидаем на песок неподготовленных бойцов, чтобы они не позорили школу Цезаря. У тебя будет время освоить ремесло гладиаторов. За успех полагаются поощрения, а за долгое их отсутствие - наказания, начиная с плетей и заканчивая ролью шлюхи для всех желающих, а там уж и до смерти недалеко. Старайся, и может быть, когда-нибудь получишь свободу и станешь гражданином империи как Марсело. - Можно спросить, господин? - Спрашивай. - А он давно здесь? - Лет семь. Мы нашли нашего лекаря у реки без сознания, всего в крови, а его грудь уже рвал медведь, желая полакомиться человеческим мясом. Отогнав зверя, мы взяли человека с собой, впрочем, не особо рассчитывая, что он выживет. Но Марсело сильный, и если бы не хромал около трех лет после того случая, тогдашний ланиста сделал бы его гладиатором. А ведь ты не просто так спрашиваешь. Хочешь узнать, надолго ли вы здесь остаетесь? Надолго. Смирись. У тебя семья есть? - Родители, господин. - Это хорошо. В твоем возрасте связь с родителями уже не столь крепка, и пережить разлуку не так трудно. Намного легче, чем с любимым человеком или наследником. А что до твоего положения? Богат или беден ты был? Из какого сословия? - Я выступал на играх и неплохо зарабатывал, господин. Не слишком богат, но и не беден. А каких-то ярко выраженных сословий у нас нет, поэтому на этот вопрос я ответить не могу. - Я понял тебя, - кивнул Даниэль, присев на край стола. - Что ж, первое время тебе будет сложно, но ты привыкнешь и, возможно, многого сможешь добиться. Главное упорно тренироваться. - Это мне всю жизнь говорят, - даже усмехнулся хорват, забыв прибавить ''господин'', но ланиста либо не заметил, либо не посчитал нужным обратить внимание раба на его оплошность. - А ты довольно привлекательный, - вдруг произнес Даниэль, мазнув оценивающим взглядом по футболисту. - Необычная внешность. Запоминающаяся. На арене будешь иметь успех, толпа любит диковинки. - Мне, наверное, не особо хочется, что бы меня уж очень сильно любили, господин, - поморщился блондин, чувствуя, что сейчас его разглядывают, скорее, как сексуальный объект. - Почему? - Меня не прельщает перспектива развлекать кого-то в... эротическом плане, - осторожно произнес Вида, озвучивая свои опасения. - Но это одна из твоих обязанностей, - безапелляционно заявил ланиста. - И поверь, для того, чтобы согревать чью-то постель, тебе не обязательно даже выходить на арену. Одного слова хозяина достаточно, и сделаешь все, что тебе велят. Здесь часто бывают высокопоставленные гости, да и сам Цезарь нередко удостаивает нас своим присутствием. Кто-то из них вполне может увидеть тебя на тренировке и возжелать, так что будь к этому готов. Подчиняйся и не вздумай дерзить. Чего молчишь? - Я себе это вообще не представляю, - опустив голову, потерянно произнес Домагой, борясь одновременно с гневом, страхом, отчаянием и отвращением. - Господин, - на сей раз напомнил Даниэль. - Не забывайся. - Господин, - послушно повторил Вида, понимая, что неповиновение может грозить большими неприятностями. - Всегда следи за своим языком. Я понимаю, что ты не привык к такому, но теперь ты раб. И твоя жизнь в руках хозяев. И если я еще готов закрыть глаза на какие-то мелочи, то Кейлор нет и остальные тоже. Все, иди. Тренировка скоро начнется. Домагой выходил из кабинета ланисты с весьма противоречивыми чувствами. С одной стороны ему прямо сказали, что не бросают на арену неподготовленных людей, пусть даже не из гуманных побуждений, а чтобы не опозорить школу Цезаря, и у него еще есть время научиться сражаться на мечах и защищать себя в амфитеатре, да и Даниэль производил впечатление адекватного человека, так что после этого разговора стало немного легче. Но с другой стороны, участи гладиатора все равно не избежать, так же как и участи шлюхи для богатых и влиятельных ублюдков, и тут уже радоваться было нечему. Конечно, можно было надеяться на то, что имея не особо правильные и привлекательные черты лица, он никого не заинтересует в качестве любовника, однако, учитывая любовь местных к светлым волосам и глазам, вряд ли ему настолько повезет. - Господин Даниэль очень добрый, да? - улыбнулся Лукас, встречая блондина за дверью. - Ага, просто само воплощение доброты, - понизив голос, съязвил футболист. - Зря ты так. - Лукас, я понимаю, что по сравнению с другими, хотя бы с тем же работорговцем, он действительно добрый, но в моем мире несколько другие понятия... почти всего! - всплеснул руками мужчина, спускаясь по лестнице. - Хорошо. А как вас наказывают мастера и ланисты, если у вас долго что-то не получается? Только по минимуму - плетьми? - Тренеры и владельцы клубов что ли? - машинально перевел Вида. - Да какими плетьми?! Ну, наорут, скажут, что ты козел кривоногий, от игры отстранят, продадут в крайнем случае... - Так вас тоже продают и покупают? - Есть такое дело, - нехотя произнес блондин. - Или в аренду еще могут отдать. Но нас не бьют, не заставляют обращаться ''господин'' или ''хозяин'' и не подкладывают под зрителей, а еще у нас есть выходные и свободное время, когда мы занимаемся чем хотим. У всех свои собственные дома, семьи, машины... Вот здесь есть выходные у гладиаторов? - Есть, - неожиданно кивнул Лукас. - Весь следующий день после зрелищ. Некоторым даже разрешают покидать школу и выходить в город, а там можно заглянуть в бордель или купить себе вина. - А тут в школе вино запрещено? - Да, но как исключение из правил его могут дать в качестве поощрения. Кстати, в этой триаде у вас будет на один выходной больше. Ведь через несколько дней ожидается триумф Цезаря прославляющий его удачный поход. И конечно же, состоятся внеплановые бои гладиаторов. Новичков тоже берут в амфитеатры, чтобы они смотрели и учились, так что скоро ты увидишь арену. - Не уверен, что хочу на это смотреть. Да-да, я в курсе, что мое мнение здесь никого не волнует, не напоминай! - раздраженно произнес Домагой, выходя во двор, где уже собрались гладиаторы. - А вечером после бани я расчешу тебе волосы, - как ни в чем не бывало продолжил юноша. - Я сам могу это сделать, если мне дадут расческу, - процедил хорват, начиная злиться на приставучего мальчишку. - Посмотрим, сколько сил у тебя останется после первого дня тренировок, - хихикнул тот, покидая площадку.