Аве, Цезарь!

Как только император с рабами и стражей покинул парадный зал, Кейлор перебрался на ложе Даниэля, изрядно потеснив ланисту. Двое крупных мужчин с трудом помещались на неширокой кушетке, но Навас полностью проигнорировал недовольный взгляд потревоженного соседа, нагло забрав из-за его спины самую большую подушку. Дождавшись, пока стоявший за ложем виночерпий наполнит его кубок, полководец отослал юношу и сделал знак слугам, чтобы не подходили и не мешали им разговаривать, хотя, судя по скривившемуся лицу Даниэля, он не горел желанием ни с кем беседовать. - Ну, что, отомстил мальчишке? - усмехнулся Кейлор. - Молодец. Вот они и честь и благородство, в отсутствии которых ты так часто упрекаешь Цезаря. - Поиздеваться решил? - тихо отозвался мужчина, поворачиваясь к другу. - Нет. Просто не ожидал от тебя подобного. Лукас же, кажется, был твоим любимцем, ты его еще ребенком знал, а он, в свою очередь, считал тебя своим добрым господином, как отца любил... - Ничего особо плохого я не сделал, - отмахнулся ланиста. - А потом ты увидел его голого на коленях у новенького и приревновал, да? - не отставал Навас. - Не надо было тебе рассказывать, - поморщился Даниэль, без особого интереса кидая взгляд на подиум, где продолжалась оргия. - Почему же? Я тебя не осуждаю. Лукас - наша собственность, как и все остальные рабы. И ты имел полное право, дать гостю им попользоваться. Мы часто так делаем. Лукас в этом плане не исключение. Я подозревал, что ты приготовил для него нечто подобное. Не просто же так раб, который прислуживает гладиаторам вдруг оказался в должности твоего виночерпия. - Я не то, чтобы планировал. Понимаешь, тогда ночью я случайно... в общем, подслушал их разговор. - Далеко не случайно - ухмыльнулся Кейлор. - Хорошо, не случайно, - не стал отрицать ланиста. - Да, я с балкона за ними следил. Так и знал, что этот гаденыш со щенячьими глазками к нему полезет, хотя понимал, что Домагой интересен мне. Но знаешь, когда Лукас говорил ему, что первый раз хочет с человеком, который ему нравится, я даже растрогался немного, не собирался наказывать, только припугнуть, чтобы знал свое место. Пригрозил в бордель продать еще днем, а сейчас думал просто постращать его подиумом, так сказать, наглядным примером. А потом все наперекосяк пошло из-за этого ничтожества, жалкой пародии на императора, - совсем тихо произнес Даниэль. - Не говори так о Цезаре, - почти шепотом одернул Навас. - Я как представил, что он возьмет Домагоя только назло мне... И ладно еще, если как надо, а если просто грубо изнасилует, обидит... Вот зачем ты ему сказал, что пришелец мне нравится? - с упреком произнес мужчина. - Ты не представляешь, чего мне стоило сдержать себя, когда Цезарь со своей шлюхой уводили его в спальню. Нужно было как-то выплеснуть гнев, а тут Квинт как раз попросил девственную игрушку. Но знаешь, если бы Лукас не пытался соблазнить Домагоя, я бы не отдал его на потеху гостям. Так что, да, считай, что я отомстил в некотором роде. Согласен, мелочно, но, как ты верно заметил, я имел на это полное право. - Даниэль, поправь меня, если я ошибаюсь, но... Ты опять умудрился влюбиться в раба? - скептически прищурился Навас и, не сдержавшись, рассмеялся. - У нас провинций не хватит, всех твоих любовников наместниками назначать. - Да не то, чтобы влюбился, - пожал плечами мужчина. - Нравится просто очень. Я хочу любить. Так, как ты любил прежнего Цезаря, всей душой, всем сердцем. Не важно мужчину или женщину... но у меня не получается, как бы сильно я к этому не стремился. Я понимаю, что все не то, и продолжаю искать. - А знаешь каково мне было, когда я смотрел на его мертвое тело? Когда я рыдал как дитя, прижимаясь к его холодной груди и целуя остывшие руки и губы? Когда я чувствовал запах разложения начавший исходить от трупа любимого человека? Может быть это - твое счастье, что у тебя нет возлюбленного, и ты не можешь познать боль утраты? Хотя, знаешь, наверное, нет. Те моменты, что мы были с ним вместе - одни из лучших в моей жизни. И вот что, возвращаясь к твоим душевным метаниям: сильно не переживай, не будет Цезарь насиловать этого уродца, подобное не в его стиле. А насчет ''ротика'', думаю, это так, тебя позлить сказал. Кто же в здравом уме на такую рожу позарится? - Я, например? - саркастично осведомился ланиста. - Ох, Даниэль, и чем тебе не угодили благородные юноши? Женщин ты всегда выбирал из высшего сословия, так почему же мужчины всегда рабы? - Не знаю, Кейлор. Просто так складывается. - Засиделся ты тут, - Навас с сожалением посмотрел на свой опустевший кубок, но виночерпия звать не стал. - Не соскучился по походам? Ты уже очень давно не присоединялся к войску. - Нет. Не соскучился. Я не люблю войну и никогда не стремился к трофеям и славе. Сколько положено, отслужил, но военная стезя не для меня. Я вполне доволен своим теперешним положением. - Тебе не хватает амбиций. - Возможно. Зато у вас с Артэ их хоть отбавляй. Выбрали уже новую цель для покорения? - Пока нет. Сейчас нужно держать уже имеющиеся границы империи. Последний поход обеспечил нас достаточным количеством золота и рабов, так что пока будем разбираться с новой провинцией. Да и войску необходим отдых. Солдаты устали, хотя очень довольны наживой. А прикинь, если Цезарь, как и ты, захочет протолкнуть своего разрисованного любимчика в наместники? Представляешь, шлюха на одном из важнейших постов, - расхохотался Навас. - А чего представлять-то? - весело усмехнулся Даниэль. - У нас уже так. Шлюха во главе империи. Докатились. - Замолчи, - моментально став серьезным, произнес полководец. - Сейчас не время и не место для таких разговоров. Благо, что за оргией, смехом и всеобщей болтовней, тебя никто не слышит. Ты сам призывал меня быть осторожнее с Цезарем, а сам почти ежечасно готов подставляться под удар из-за своего острого языка. Держи свои мысли при себе. Или хотя бы до того момента, как мы окажемся наедине. Да все равно ты не скажешь мне ничего нового. - А можно последний вопрос? - с шальной, немного пьяной ухмылкой спросил Даниэль, хватая друга за руку. - Когда настанет время выбора: я или он, кого ты выберешь? - Я надеюсь, что оно не настанет, - мрачно произнес Кейлор, уже жалея о том, что поднялся со своего ложа и начал весь этот разговор. - Ты выберешь власть, - выдохнул ланиста. - Только смотри осторожнее. Как бы тот, кого вы с Артэ создали, не уничтожил своих создателей. Не желая продолжать разговор с взвинченным другом, Навас вернулся на свое ложе и требовательно протянул виночерпию пустой кубок. Терпение Даниэля постепенно заканчивалось, как и здравомыслие, и он все чаще переходил тонкую грань, отделяющую его от открытой вражды с Цезарем, что могло закончиться довольно предсказуемо и плачевно. Ведь со временем Лука полностью вжился в роль императора, почувствовал власть и желание удержать ее любой ценой, и поэтому, прислушавшись к советам своих полководцев, стал расчетливо и безжалостно убирать тех, кто позволял себе сомневаться в его величии и праве на трон. И среди них мог вполне оказаться и несдержанный ланиста. Конечно, Кейлор как мог, выгораживал и защищал друга перед императором, доказывая Луке, что реальную угрозу Даниэль не представляет и ни при каких обстоятельствах не будет плести интриги или организовывать покушения на него, и пока Модрич верил, однако неприязнь их оставалась взаимной и неизменной. Хотя на публике и глаза в глаза ланиста никогда не позволял себе лишних слов в адрес повелителя, был подчеркнуто вежлив и учтив, и иногда даже удостаивался ответного кивка или приветствия. Правда исключением из правил изредка становились рабы, при которых Даниэль мог бросить едкое высказывание о Цезаре, но мужчина совершенно точно знал, что они не осмелятся ничего никому рассказать, опасаясь прежде всего за свои собственные жизни. Немного погодя, когда ланиста уже обозлился на все и вся, и успел осушить не один кубок вина, в парадный зал вернулся император со своей свитой, но вопреки ожиданиям, он не отослал Домагоя к остальным гладиаторам, а опять оставил его подле себя, продолжая время от времени поглаживать по волосам и кормить тем, что попадалось под руку на уставленном закусками и фруктами столике. Праздник продолжался часов до двух ночи, после чего Цезарь, едва встав на ноги, и то не без помощи Рамоса, объявил о том, что веселье в честь его триумфа официально завершено, и гости стали нехотя подниматься со своих мест. Хорвата наконец отправили к товарищам по оружию, но его перехватил Даниэль и приказал следовать за ним. Сзади тут же раздались приглушенные смешки бойцов, но открыто шутить и подтрунивать над популярным сегодня блондином в присутствии ланисты не решился никто, а сам Вида только закатил глаза. Приключений за этот суматошный день ему и так хватило с лихвой, однако хозяин, кажется, думал иначе. Даниэль отвел его в свою личную комнату, очень похожую обстановкой на спальню Цезаря, но менее роскошную, без ненужной помпезности и подчеркнутого богатства. Помещение скудно освещалось всего двумя масляными лампами, и создавался весьма романтичный полумрак, что в данном конкретном случае Домагоя совсем не радовало. И если для императора он был кем-то вроде забавного уродца, то ланиста действительно хотел его как мужчину, и на этот раз избежать полноценного секса, скорее всего не получится. - Что произошло в покоях Цезаря? - спокойно спросил господин, закрывая за собой дверь. - Он взял тебя? Как он это сделал? Расскажи мне все. - Нет... - Вида на пару секунд задумался, но все же решился назвать хозяина по имени, ведь они были наедине. - Нет, Даниэль. Между нами ничего не было. Я всего лишь обнимал его со спины и держал подол туники, пока Серхио делал ему минет. А потом... император приказал мне отсосать Рамосу. - Кому? - не понял мужчина. - Это фамилия Серхио, - пояснил блондин. Возможно, не стоило говорить о том, что он удовлетворял испанца, но информация здесь, оказывается, распространялась довольно быстро, и скрывать данный факт, наверное, все же не стоило, чтобы потом не обвинили в его замалчивании. - Своей шлюхе? - Он не виноват, что стал наложником. Он не хотел такой судьбы. - А ты не лжешь мне? - недоверчиво прищурился ланиста. - Цезарь действительно не соблазнился овладеть тобой? - Нет. Видимо, я совсем не в его вкусе. - Нагнись над столом, - неожиданно приказал Даниэль. Понадеявшись, что дальше проверки дело не зайдет, Вида приблизился к письменному столу и склонился над ним, опираясь локтями на гладкую поверхность. Почти сразу с него ловко сдернули набедренную повязку, и широкая теплая ладонь прошлась между ягодицами, пальцы мягко погладили промежность, а потом один из них настойчиво толкнулся в узкое отверстие, заставляя хорвата вздрогнуть, зашипеть и сжаться от очень неприятных ощущений. К счастью, ланиста быстро удовлетворился осмотром, и результаты его явно порадовали. - Совсем сухо и туго, - довольно подытожил мужчина. - Ладно, верю. Иди сюда. Когда Вида распрямился, Даниэль резко дернул его за руку, увлекая к обычной двуспальной кровати без балдахина, а потом толкнул на светлое покрывало, тут же наваливаясь сверху и прижимаясь губами к губам раба, но вместо того, чтобы ответить господину, Домагой мотнул головой и вскрикнул, упираясь ладонями к широкую грудь, отталкивая темпераментного партнера. Исполосованная плетью спина будто вспыхивала огнем даже при легком прикосновении, а уж лежать на ней, особенно будучи придавленным тяжелым телом, было просто невозможно. - Даниэль, стой! Подожди! Спина! И клеймо! - хорват со стоном повернулся на бок, когда ланиста приподнялся, переставая вжимать его в матрас. - Давай... давай хотя бы в другой позе... Спину больно. И клеймо, когда ты на меня ложишься. - Убирайся, - неожиданно произнес мужчина, садясь на край кровати и опустив голову. - Что? - удивленно переспросил блондин, думая, что ослышался или не так понял. - Убирайся! Я не хочу тебя насиловать! Но сейчас в таком состоянии, что не смогу быть нежным и терпеливым. - А давай по-другому? - робко предложил Домагой, моментально принимая решение и устраиваясь на полу между колен хозяина. - Давай, я сам тебя приласкаю? Не дожидаясь ответа, Вида по собственной инициативе сдвинул край красной туники и поцеловал бедро господина, а потом медленно провел языком по теплой коже. Конечно, ему совершенно не хотелось удовлетворять Даниэля, но и портить отношения со своим покровителем было бы глупо, а кроме того, блондин собирался кое о чем попросить, и поэтому миссия по расположению к себе ланисты вышла на первый план. В своей прежней жизни Домагой посчитал бы такое унизительным, циничным и неприемлемым, но здесь царили другие порядки и нормы морали, к которым мужчина уже начал привыкать и учиться ими пользоваться. - Как ты хочешь? Рукой или ртом? - уточнил Вида, развязывая набедренную повязку хозяина, под которой угадывались очертания возбужденного члена. - И так, и так, - выдохнул ланиста, откинувшись на локти и приподнимая бедра, позволяя вытянуть из-под себя белую ткань. - Только резче, быстрее и даже грубо. Сделай так, чтобы я кончил как можно скорее, иначе я за себя не ручаюсь. Словно боги подземного мира рвут мою душу, Домагой. Все-таки не сдержавшись, Даниэль в порыве страсти притянул к себе голову любовника и глубоко поцеловал, а затем подтолкнул вниз, намекая на то, что пора бы уже начать доставлять ему обещанное удовольствие, и хорват не стал затягивать. С силой сжав бедро господина, он лизнул напряженный член и, обхватив его рукой, сразу задал довольно быстрый темп, чтобы заставить ланисту кончить в ближайшие минуты, и немного погодя старания увенчались успехом. - Иди к себе, - уже мягко произнес Даниэль, одергивая испачканный подол туники. - Подожди. А ты не знаешь... - Вида на мгновение задумался, спрашивать или нет. - Что? - М-м... - неопределенно промычал блондин, закусив губу. - Говори, не бойся. - Ты не знаешь, как там Лукас? - наконец решился хорват. - Он же мальчишка еще совсем. Он... нормально хотел в первый раз, а не так, не перед всеми. - Это с тобой что ли? - насмешливо поинтересовался ланиста, глядя на раба. - Да хоть бы и со мной, - осторожно ответил тот. - Он, наверное, догадывался, что такое может случится, вот и пришел тогда. Даниэль, он боялся. - Тебе он нравится? - последовал еще один вопрос. - Как человек и как друг - да. А как мужчина и возлюбленный - нет. То, что ты видел... Понимаешь, тогда на празднике я выпил, а вокруг люди открыто занимались сексом. Все эти стоны, обнаженные тела... конечно, мне тоже захотелось, но я пошел в спальню, чтобы помастурбировать, и Лукас решил меня проводить. Нет, он не виноват... - Прекрати оправдываться, - поморщившись, перебил его ланиста. ''Я знаю, как все было'', - хотел прибавить мужчина, но не стал этого делать. - Я не спрашивал, как он, но можешь к нему зайти. - Спит, наверное... - Вряд ли. Сейчас в школе суета и беготня, рабы прибираются и приводят все в порядок. Позови солдата из охраны моих покоев, я распоряжусь, чтобы тебя отвели в спальню прислуги. - Спасибо, Даниэль, - искренне улыбнулся Вида, несильно стискивая пальцы господина в своих. Через несколько минут стражник привел Домагоя к нужной комнате, дверь в которую оказалась распахнута настежь. Это было довольно просторное помещение с тремя большими окнами и множеством узких односпальных кроватей и придвинутых к ним довольно вместительных тумбочек. Некоторые обитатели спальни уже закончили со своими делами и теперь готовились ко сну, и в этих ребятах хорват без труда узнавал рабов, которые прислуживали гладиаторам. ''Только недолго'', - бросил ему солдат, и блондин согласно кивнул, переступая порог. Лукаса он заметил сразу. Мальчишка лежал на одной из коек, обнимая подушку, а рядом с ним, как ни странно, сидел Эден, которого тут вроде бы быть не должно. - Как ты? - Вида присел на корточки у изголовья кровати. - Ты что здесь делаешь? - сразу встрепенулся юноша. - Тебе нельзя тут находиться, тебя накажут! - Мне Даниэль разрешил, но недолго. За дверью его охранник ждет. - Я пойду тогда, - оружейник поднялся и оборяюще потрепал Лукаса по волосам. - Не переживай, скоро все неприятные ощущения пройдут, а произошедшее перестанет тебя волновать. Через это очень многие проходят. Не ты первый, не ты последний. - Он прав, - через силу улыбнулся Домагой. - Все в порядке, просто забудь. Мне тоже не нравится то, чем меня заставляют тут заниматься. Я не хочу быть ни гладиатором, ни наложником, но для меня выбрали обе эти роли. Рано или поздно меня тоже кто-нибудь возьмет против воли, но знаешь, я стараюсь относиться к этому философски. Все равно выбора не будет. А на гладиаторские задницы, я смотрю, тут большой спрос, - попытался пошутить мужчина, хотя на самом деле не видел в подобной мерзости ничего смешного. - Я понимаю, - вздохнул юноша. - Просто очень противно. Я всегда думал, что первый раз у меня будет, если не по любви, то хотя бы по взаимной симпатии и желанию, наедине, а не так. Я ведь обычно даже не выхожу к гостям, а вам помогаю. Мы - рабы больше для гладиаторов, хозяев другие обслуживают. Как мы говорим, ''домашние''... - Стоп, - не понял Вида. - А что ты тогда за ложем Даниэля делал? - Гостей сегодня было слишком много для школы. Домашних не хватило, поэтому в зал позвали некоторых из нас, кто умеет прислуживать господам на пирах. На самом деле Лукас соврал. Изо всей прислуги для бойцов только его приставили виночерпием, скорее всего, по по личному приказу Даниэля, но вряд ли блондин обращал внимание на снующих по залу рабов. Юноша не хотел говорить своему другу, что таким образом его наказали за попытку сблизиться с любимцем ланисты, коим и являлся Домагой. Лукас и сам понимал, что не стоило этого делать, но пришелец был таким обаятельным, что он не сдержался и потянулся к объекту своей симпатии при первой же возможности. - Ясно, - кивнул блондин, не заподозрив, что юноша чего-то не договаривает. - Мне, наверное, пора, чтобы ничье терпение не испытывать, а ты отдохни, постарайся заснуть. Не думай про сегодняшний день. Ты молодой совсем, все у тебя еще будет. А завтра, - почти прошептал хорват, наклонившись к Лукасу, - я расскажу о своих сомнительных приключениях. - О каких? - тут же спросил юноша с таким неприкрытым детским любопытством, что Домагой даже рассмеялся. - Завтра расскажу, а то мне по шее надают за то, что никак к себе не возвращаюсь. Все, отдыхай давай. Лукас улыбается, и Вида, поднявшись на ноги, уже со спокойной душой покинул спальню прислуги. Ожидавший у двери солдат проводил его на этаж гладиаторов и, сказав охранникам, что боец задержался с позволения ланисты, ушел, оставив подопечного в коридоре. Уставший и вымотанный за этот насыщенный событиями день хорват добрался до их с Каримом комнаты, надеясь, что сосед уже лег, и не придется трепаться еще и с ним, однако ожидания не оправдались. В спальне темно, но света луны вполне достаточно, чтобы разглядеть Бензема сидящего на постели скрестив ноги, чего раньше блондин за ним не замечал. Мужчина тут же повернулся к нему, и Виде стало как-то неловко под этим пристальным, наверняка, тревожным взглядом. - Почему ты еще не спишь? - удивленно просил Домагой, ложась на свою кровать. - Я волновался за друга, - тихо пояснил северянин. - Сложно и плохо засыпать в тревоге и печали. Дани был сам не свой, когда Цезарь увел тебя с собой. А потом и он возжелал твоего внимания. Никто из них не обидел тебя? - Карим, прекрати, я не девочка. - Иной раз мужчине даже тяжелее переживать обиду, чем женщине. - А помнишь, еще в первый день нашего знакомства ты говорил, что такие как я, светловолосые и светлоглазые пришельцы чаще всего попадают в бордель или в гарем? - невесело усмехнулся хорват. - Так вот, похоже, мне не удалось полностью этого избежать. Пришлось и Цезаря развлечь, показав ему шоу с участием меня и Серхио, а потом и Дани обслужить. Благо, что обоих руками и ртом. За то, что в задницу не полезли, я им всем уже благодарен. Кстати, Даниэль разрешил зайти к Лукасу. Он, кажется, в норме. Ну, по крайней мере, не так хреново, как могло бы быть. - Жаль мальчика, - покачал головой Бензема. - Какое его ждет будущее, и как горько, что его молодость проходит здесь. - Он не знает другой жизни, потому ему легче, чем нам в этом плане. - Легче ли? В юности так много мечтаний и надежд... - А у нас что, нет надежд? - резко спросил Домагой, начиная злиться больше из-за усталости, чем из-за слов Карима. - У всех они есть, мой друг, - примирительно произнес северянин, чувствуя раздражение соседа. - Я не хотел тебя расстраивать. - Ты меня не расстраиваешь, - уже спокойно ответил блондин, - просто я очень устал. Слушай, а вы так и стояли там, пока меня не было? - Некоторые - да. - А ты? - удивленно распахнул глаза хорват. - А мне и еще нескольким войнам пришлось составить компанию гостям Цезаря, - вздохнул Бензема. - В каком плане? - В этом самом. Скрасить их досуг и согреть постель. - И как? - осторожно полюбопытствовал Вида, помня, с каким отвращением Карим относится к подобным обязанностям. - Никак. Мне повезло лишь в том, что меня выбрала госпожа. Уже не молодая, однако еще довольно привлекательная. Я не привык дарить ласки незнакомым девам, но пришлось, чтобы не навлечь на себя немилость хозяев. Она была добра со мной, и это хоть немного скрашивало ситуацию. - Неужели тебе самому не хотелось с привлекательной женщиной? - А тебе очень хотелось с Даниэлем и Серхио? - ехидно осведомился северянин. - А ведь они не дурны собой, у них тела воинов. - Ладно, я понял, что ты хочешь сказать, - усмехнулся Домагой. - Без любви и секс - не секс. - Именно. Это мои убеждения, и я от них не откажусь. А пока я потерплю и подожду. - Чего подождешь? - Того, что будет дальше, - с легкостью произнес Карим, тоже вытягиваясь на кровати. - Вдруг боги решат, что я достоин счастья, и подарят мне настоящую семью. - Так оно и будет, - откликнулся Вида, устраиваясь поудобнее и поправляя подушку. - Я тоже этого хочу.