Аве, Цезарь!

- А ты иди ко мне, - произнес Модрич, за руку притягивая к себе Домагоя. Вида, как и Рамос, пересел поближе, почти вплотную к господину и даже немного растерялся, не зная, чего именно от него ждут. Нужно ли обнять императора первым, или инициатива в этом вопросе наказуема? А поцеловать? Нет, такое самоуправство здесь точно не приветствуется, однако блондин поймал себя на том, что смотрит на лицо Цезаря и думает, каково же будет прикоснуться к его губам своими. Постепенно Домагой стал симпатизировать невысокому мужчине и все чаще поглядывать на него с каким-то интимным интересом, что было довольно неожиданно и волнующе, но могло весьма плачевно закончиться, если эта симпатия обернется влюбленностью. Страдать по властному тирану совершенно не хотелось. - Ты все равно слишком далеко, - капризно заявил повелитель и приобнял гладиатора за плечи одной рукой, а второй игриво огладил его бок. - Дотронься до меня, не бойся. Получив разрешение, мужчина неловко скользнул ладонью по бедру господина и несильно сжал колено. Касаться императора было приятно, и смущала лишь полная неопределенность ситуации, да пожалуй, наличие зрителей в лице Серхио, Артэ, Вини и нескольких рабов прислуживающих в купальнях. К подобному он явно еще не привык и очевидно привыкнет не скоро. - Не стесняйся и не надо так зажиматься. Расслабься, - Модрич слегка потормошил напряженного гладиатора. - Обними меня. Это все, чего я сейчас прошу. Посмотри на них. Цезарь кивнул на парочку напротив, и блондин немного развернулся к мужчинам. Похоже, Серхио чувствовал себя спокойно и комфортно. Как опытная куртизанка он льнул к Артэ, мягко ему улыбался, уронив голову на плечо полководца, и вырисовывал узоры на его груди подушечками пальцев. И от этой картины Домагою стало горько и тошно. Капитан Реала совершено не походил на себя прежнего, каким его помнил Вида. В нем опять появилась надломленность, которая слишком сильно бросалась в глаза. Наваждение исчезло - Цезарь уже не очаровывал как пару минут назад, а его губы перестали манить и притягивать внимание. Магия момента оказалась разрушена суровой реальностью, и сейчас гладиатор опять увидел перед собой тирана, для которого они с Серхио всего лишь рабы и живые игрушки. Тирана, который искушал его ангельской улыбкой, ласковыми прикосновениями и иллюзорной заботой, при этом мастерски скрывая свою звериную сущность. Но показывать недовольство или разочарование было нельзя, и хорват обнял владыку, давая ему то, что он хочет. Цезарь одобрительно потрепал его по волосам и принялся обсуждать с Артэ последний поход на север и какие-то ''изживающие себя традиции жрецов''. На второй теме Домагой едва не задремал, пригревшись в теплой воде и в объятиях императора. О местном пантеоне и культе он не знал ничего, и поэтому просто не понимал, о чем идет речь. Мысли путались, перед глазами появилось футбольное поле, и мужчина часто заморгал, поняв, что начинает проваливаться в сон. Неспешная беседа господ продолжалась, его все так же нежно поглаживали по плечу, но вдруг Цезарь тихонько усмехнулся и неожиданно поцеловал его в лоб. - Просыпайся, - насмешливо, но не грубо произнес повелитель, заглядывая в сощуренные светлые глаза. - Пора вылезать и одеваться. Вини, принеси для Домагоя тунику. - Какого цвета, Цезарь? - Какую-нибудь светлую, но не чисто белую, - чуть подумав, ответил Лука и первым выбрался из ванны. Один из рабов подал ему огромное полотенце, и мужчина не спеша промокнул им тело, чему блондин немного удивился, так как был уверен, что владыка в бытовом плане ничего не делает сам и даже в мелочах полагается на прислугу. Вскоре гладиатору принесли светло-бежевую тунику и золотистый тканевый поясок, а в довершении ко всему, Цезарь взял его за руку и надел на палец один из своих перстней с ярким оранжевым камнем отдаленно напоминающим янтарь в ажурной золотой оправе. - И что мне с этим делать? - непонимающе спросил Вида, глядя то на украшение, то на повелителя. - Что хочешь. Это мой подарок. - Спасибо, господин, - негромко произнес мужчина, склонив голову в знак благодарности. Когда все оделись и привели себя в порядок, их маленькая процессию покинула купальни и устремилась куда-то в недра дворца. Цезарь и Артэ шли впереди, за ними наложник и гладиатор, а замыкали группу шесть непонятно откуда взявшихся солдат, очевидно из придворной охраны. Миновав несколько залов, они оказались в просторной открытой галерее, которая выходила в очень необычный сад. Здесь были маленькие деревья, аккуратно подстриженные кусты, разнообразные цветы на клумбах и в довольно вместительных вазонах, но основное пространство буквально утопало в белом и светло-сером мраморе, из которого и выглядывали островки зелени. Царство камня. Так бы назвал это место Домагой. Огромное количество античных статуй, одиночные и целые скульптурные композиции, изображающие, скорее всего, какие-то мифические события, причудливые тяжеловесные фонтаны, высокие беседки с колоннами, а по периметру, на некотором расстоянии от стен тянулись узкие арчатые конструкции напоминающие мосты или акведуки, и кажется, по ним вполне можно было прогуливаться. Находиться в этом месте было немного странно из-за его почти полной статичности и некой ''твердости'', несмотря на то, что весело журчащие струи воды хоть как-то оживляли окружающий пейзаж. Около ближайшей беседки их уже ожидал седовласый, но еще нестарый мужчина со своей немногочисленной свитой, состоящей из двух рабов и четырех охранников. Гордая осанка, красная туника и золотые украшения на широком поясе выдавали в нем знатного человека занимающего высокую должность, но точнее Вида определить, конечно, не мог. Впрочем, он догадывался, что перед ним находится упомянутый ранее сенатор, встреча с которым мельком обсуждалась в купальнях и, похоже, не сулила ничего хорошего. - Славься, Цезарь! - произнес гость обязательную фразу, чуть заметно наклонив голову. - Приветствую тебя, друг мой, - откликнулся император. - Долго ли ты ждешь? - Не беспокойся, Цезарь, мне не в тягость ожидать моего повелителя. - Стол уже накрыт для дорогого гостя. Приватно, в покоях, для дружеской беседы. Только ты, я и две моих жемчужины, старая и новая, которые, я уверен, доставят нам немало приятных мгновений. - Как прикажешь, - коротко отозвался сенатор. - Все в руках Цезаря. - Артэ, займись своими делами, а вас, уважаемый Каспий, я попрошу последовать за мной. Никак у меня в саду орхидеи не цветут, - между прочим посетовал император, указывая рукой на широкий, украшенный барельефами вазон, наполненный какой-то трухой, из которой торчали плотные лопушки и корни. - Только в купальнях радуют меня эти южные растения. - Им не подходит наш климат, мой господин, - произнес Каспий, как-то подозрительно взглянув на Цезаря. - Да, наверное, - беззаботно согласился тот, возвращаясь во дворец. В одной из комнат на третьем этаже уже накрыли стол, который находился межу двумя небольшими, ожидаемо красными диванами с позолоченными ножками и подлокотниками, немного выглядывающими из-под подушек. Свита сенатора и вся охрана осталась у дверей снаружи, вошли только господа, наложник и гладиатор. В связи с отсутствием прислуги, роль виночерпия досталась Серхио, и испанец со знанием дела поднял серебряный кувшин и замер с ним в руках, дожидаясь приказа. - По закону гостеприимства ты первым выбираешь кубок, - с ленцой в голосе произнес Модрич, устраиваясь рядом с сенатором. Каспий не стал возражать и, не задумываясь, взял один из двух стоящих на столе кубков и протянул его Рамосу. Когда с церемониями было покончено, император подал знак, что Домагой и Серхио тоже могут сесть на соседний диван. После этого Цезарь сделал несколько глотков вина, как будто показывая, что его вообще можно пить и, накидав на свою тарелку разных закусок, откинулся на мягкую спинку дивана. - Почему ты не почтил мой праздник своим присутствием? - поинтересовался император, положив в рот кусочек какого-то мяса. - Так ты поэтому призвал меня, господин? - казалось, на напряженном лице мужчины промелькнуло облегчение. - Я уже не молод, и здоровья не всегда хватает на все мои желания. А ночные празднества и вовсе противопоказаны в моем возрасте. - Весьма прискорбно слышать подобные слова от достойного мужа, которого хочется видеть вечно молодым, - обронил Лука, делая еще один глоток вина, словно опять подавая пример. - Увы, это так. - А еще я не могу удержаться и не похвастаться своим новым приобретением, - Модрич небрежно кивнул в сторону блондина. - Это мой новый гладиатор. В прошлом он был атлетом и храбрым воином, а вскоре начнет сражаться за честь моей школы на песке арены. У него уже есть клеймо, и на следующих играх мы увидим новую звезду амфитеатра, возможно, будущего чемпиона. Сенатор поспешил кивнуть и согласиться с прогнозами Цезаря, а сам Домагой уже вообще не понимал, что происходит, и о чем говорит император. Храбрым воином он никогда не был, а чемпионом арены мог стать только в том случае, если бы все остальные гладиаторы просто вымерли. Однако установку Вида помнил: что бы ни произошло, вести себя так, как будто так и надо. Хуже всего, если кто-нибудь начнет задавать ему вопросы, но к счастью, буквально через несколько секунд в покои заглянул Артэ и, прикрыв за собой дверь, подошел к Цезарю и его гостю. - Не хочу прерывать вашу встречу, но у меня появился срочный вопрос к сенатору, - уверенно начал полководец, - пришла недобрая весть о смерти командующего вторым войском. Могу ли я внести имя твоего старшего сына в список кандидатов на эту должность? Изумленный Каспий повернулся к Артэ всем корпусом, и именно в этот момент Цезарь бросил в его кубок маленькую белую бусину, которая тут же утонула в вине, не оставив никаких следов на поверхности. Господа продолжали переговариваться, а Домагой едва сдержал судорожный вздох, сразу поняв, что происходит. Серхио кинул на него выразительный взгляд, и хорват, быстро опомнившись и взяв себя в руки, перестал глазеть на кубок гостя. Короткая беседа закончилась согласием, и император незамедлительно предложил тост за будущие военные успехи молодого человека, и ничего не подозревающий сенатор сделал несколько глотков вина. Эффект не наставил себя ждать, и уже через пару минут мужчина, почувствовав недомогание, схватился за сердце, кажется, еще не догадываясь, что именно случилось. - Тебе нездоровится? - буднично осведомился Цезарь, демонстративно отпивая из своего кубка. - Да, что-то... - А помнишь, что я сказал в амфитеатре на играх в честь моего триумфа? - Никто не смеет сомневаться в величии Цезаря, - ответил за сенатора Артэ, равнодушно наблюдая за трагической сценой. - У тебя почти не осталось времени, - серьезно и без издевки произнес Лука. - Я готов выслушать твои последние слова. - Не трогай мою жену и детей. Они ни о чем не знают, - прошептал Каспий, не в силах даже повернуть голову, чтобы посмотреть в глаза своему убийце. - Назови предателей, и я сохраню жизнь твоим близким. Последовала небольшая пауза, и сенатор, собравшись с мыслями, произнес несколько имен. Из носа побежали алые капли крови, падая на подставленную Каспием ладонь, взгляд расфокусировался, его сознание ускользало, и Вида уже ждал последних проклятий в адрес императора, но заговорщик не стал тратить эти драгоценные мгновения на ненависть, желая уйти с мыслями о тех, кого, наверное, искренне любил. ''Не тронь семью, Цезарь. Не тронь невиновных, и боги не отвернутся от тебя'', - на грани слышимости произнес мужчина, и его тело обмякло, застывая на роскошном диване в расслабленной, но неестественной позе. - Чудесно! - довольно подытожил Модрич, поднимаясь на ноги. - Артэ, в кабинет на пару слов. Полководец склонился над трупом, проверил пульс и только после того, как убедился в смерти изменника, последовал за императором в смежное помещение, а ребята остались в комнате одни, продолжая таращиться на мертвого сенатора. Как ни странно, Домагой очнулся первым и медленно повернулся к Рамосу, с которым творилось что-то не то. - Серхио, ты в порядке, - немного обеспокоенно спрашивает Домагой. - Ты бледный какой-то. - Сука... - ни к кому конкретно не обращаясь протянул мужчина, отходя к окну подальше от диванов, - вот к трупам никак не могу привыкнуть! Прям вымораживает! Пугает меня вид покойников, ничего не могу с собой поделать. - Ну, мне тоже неприятно, - пожал плечами хорват, поглядывая на мертвеца. - Неприятно... а я их боюсь! Хотя и понимаю, что страх этот ничем не обоснован. Так и кажется, что он сейчас задергается и вставать начнет. А когда из амфитеатра возвращаюсь, меня вообще два дня потом трясет. - Знаешь, а вот я смотрю на этого человека и думаю: а может он не был виноват на самом деле? - Вряд ли, - покачал головой Серхио, присаживаясь на подоконник, - тут заговоры обычное дело. Как в анекдоте про курятник: каждый стремится сесть повыше, клюнуть ближнего и насрать на нижнего. Хотя в столице еще получше, агентура хорошо работает, а вот в провинциях, особенно в тех, которые подальше, там караул. Часто друг друга подсиживаю, травят, подкупают, чтобы занять должность получше и попрестижнее. Поэтому здесь очень важно иметь сильных союзников и желательно побольше. И вовремя убирать недругов. Честно говоря, я сам один раз кое-кого заложил. Случайно подслушал на пиру, как сын одного богатого и уважаемого чинушника рассказывал своему дружку, что папаня хочет избавиться от Цезаря и вернуть власть типа законному наследнику, которым является племянник прежнего императора. Я дослушал и донес господину. Через несколько дней чиновника вместе с единственным сыном казнили на арене за государственную измену... - Он тебе не безразличен? Цезарь, - осторожно спросил Вида. - Ты не понимаешь, - Серхио потер лицо руками и так же тихо продолжил, - если с нынешним правителем что-то случиться, моя голова полетит следом, а так же головы почти всей старой гвардии, почти всех приближенных. Поэтому и Артэ с Кейлором будут защищать его до последнего, как себя. В данном случае судьба у них одна. Или они останутся у власти, или умрут. Третьего не дано. - Сурово тут, - вздохнул Домагой, в полной мере осознавая шаткое положение... да почти всех. - А знаешь, что самое смешное во всей этой истории с тем заговором? - неожиданно усмехнулся испанец. - Что сам племянник покойного императора от власти открещивается как только может. - Почему? - немного не понял блондин. - Жить хочет. Да и по характеру он мягкий, прекрасно понимает, что его самого очень быстро уберут собственные союзники. - Стоп, - помотал головой Вида, - я запутался. Почему этот племянник является более законным наследником престола, чем сын императора? Он внебрачный что ли? - Да нет, - протянул Рамос, словно сомневаясь, стоит ли говорить на эту щекотливую тему, - не в этом дело. - А в чем? - В том, что нынешний Цезарь пришел оттуда, откуда и мы, - прошептал Чехо, - или из очень похожего мира. А теперь забудь об этом, Домагой. Раз и навсегда забудь. Для всех он сын Цезаря. Официально. Ну, почти для всех. Я сам не совсем понимаю. - А как он императором тогда стал? - ошарашено спросил блондин, глядя на товарища широко раскрытыми глазами. - Ты когда-нибудь слышал о политических интригах? - Хорошо... а ты как узнал о его прошлом? - Я с ним очень много общаюсь и сразу заподозрил что-то подобное. Не такой он, как все остальные здесь, ближе к нам. Обороты речи, знания, которых у рожденного в этом мире быть не может. Да он сразу закивал, когда я про футбол сказал. Но с ним глухо, как с Марсело. Ни слова о прежней жизни. Не вздумай даже спрашивать. Сразу на рудники отправишься, - почти прошипел испанец. - Пришелец на троне империи. Наверное, Дани тоже в курсе, и поэтому его ненавидит, - предположил Вида, опасливо поглядывая на дверь. - Я не знаю, - нервно произнес Серхио. - Домагой, обещай, что никогда с ним об этом не заговоришь. - Обещаю. Да уж, конкретно нам не везет. Уже два человека под боком, которые нужны, а поговорить с ними нельзя. - Да не то слово. Все, закрыли тему. Мне пиздец страшно об этом даже говорить. Я уже один раз до рудников договорился, больше не хочу.