Аве, Цезарь!

Проснулся Серхио от того, что его крепко стиснули в объятиях и шумно выдохнули куда-то в шею. Сначала мужчина не понял, кто это может быть, учитывая, что он лежит практически на полу в пустой старой хижине, но почти сразу вспомнил все события прошедших суток, которые и привели его к ссылке вместе с Даниэлем. Ланиста еще спал, и испанец не посчитал нужным будить вынужденного соседа, позволяя себя обнимать, ведь рядом с другим человеком было тепло и даже как-то неожиданно уютно, что заставило Рамоса снова задремать. В результате встали они только ближе к полудню, насколько можно было судить по расположению солнца и, неспешно перекусив подсохшим хлебом, отправились осматривать остров. В первую очередь Даниэль решил разобраться с останками и, немного покружив вокруг того места, где они оставили труп, мужчины нашли небольшую поляну с мягкой землей, которую оказалось очень легко копать даже осколком камня. Углубляться сильно не стали, но почти у самой поверхности испанца ждал неприятный сюрприз: отгребая песчаный грунт ладонями Серхио неожиданно наткнулся на какой-то непонятный предмет и чуть не взвизгнул от отвращения, когда понял, что вертит в пальцах нижнюю челюсть, отвалившуюся от все еще находившегося в земле черепа. - Что опять случилось? - непонимающе спросил ланиста, глядя на скривившегося Рамоса. - Здесь везде массовые захоронения что ли? - встрепенулся мужчина, отбрасывая кость в яму и старательно вытирая руку о короткую траву. - Не мудрено. Земля тут рыхлая, - пожал плечами Даниэль, подобрав челюсть с целью рассмотреть, что же такое нашел наложник. - Иди сюда и копай с этой стороны, вроде бы здесь ничего такого нет. А сейчас, судя по расположению черепа, ты сидишь прямо на скелете, - не удержавшись, хихикнул господин. - Если, конечно, его закопали ровно. - Везде трупы, - проворчал Серхио, меняясь с Даниэлем местами. - Проклятый остров. - Ничего подобного. Проклятый остров находится у южных границ. Там тепло и есть источник с пресной водой, но, по сути, это скала без единого клочка какой-либо растительности. Туда отправляют на смерть. От голода. - Очень оптимистично. - Нет, ты правда веришь в то, что мертвецы могут оживать? - уже серьезно спросил ланиста, отложив осколок камня, и пристально посмотрел на испанца. - Господин, мне трудно это объяснить. Нет, не верю, но они все равно меня пугают. Раньше такого не было... да раньше я их не видел в таких количествах. - Смерть всегда идет рука об руку с жизнью, - заметил Даниэль. - Я знаю. И в моем мире я на этом никогда не зацикливался. Там меня окружали друзья и родные, там вокруг меня была жизнь, а здесь с точностью до наоборот, - невесело усмехнулся Рамос. - Кажется, я понимаю, что ты хочешь сказать. - А еще, там откуда я пришел, убийство считается аморальным и неприемлемым поступком. У нас этого почти нет. - А тут ты оказался со всем, что тебя пугает один на один, - задумчиво продолжил ланиста. - Ты не воин, и не можешь стойко переносить подобные невзгоды. Да и поддержки у тебя никакой нет, а положение фаворита Цезаря само по себе очень шатко и ненадежно, и ты не можешь этого не понимать. Домагою повезло больше. Он не один, его поддерживают друзья, товарищи и наставники, а Карим и вовсе с какой-то стати считает братом. Его приняли в коллектив, и теперь он гладиатор, часть нашего мира, хотя и не по своей воле взял он в руку меч. - Я рад, что он не одинок, но слишком сильно боюсь за его жизнь, - признался испанец. - Домагой стал моим другом, и тревога за него разрывает мне сердце. Скажи, господин, ты веришь в то, что пришелец способен раз за разом побеждать на арене, когда каждый бой должен заканчиваться убийством? Сможет ли он биться на ровне с опытными воинами, с богами арены? Какое будущее его ждет? Сколько времени у него осталось? Если даже товарищеский бой чуть не стоил ему жизни. Даниэль молчал. Он и сам почти постоянно размышлял над этим вопросом, но кем еще мог стать Домагой? Мужчина уже видел блондина с мечом, и этот образ гладиатора удивительно шел ловкому и харизматичному пришельцу из другого мира. Он заслужил уважение товарищей и мастеров, поверил в собственные силы, и что теперь? Сделать храброго воина рабом для утех? Сейчас это будет слишком сильным унижением, особенно если оставить его в школе. Конечно, можно было увезти любимца в свое поместье и оставить жить там, но хорошенько подумать об этом замысле Даниэль не успел, рассчитывая, что время еще есть, а теперь стало поздно, и судьбу Домагоя в любом случае будет решать Цезарь. - Ты любишь его, господин? - наконец осмелился спросить испанец, ожидая какой угодно реакции. - Он мне нравится, меня влечет к нему, но этот человек не разделяет моих чувств, - тихо признался ланиста. - И, наверное, я не имею права настаивать, но не могу так просто отказаться от своих желаний. Не хочу. Знаешь, я много думал над сложившейся ситуацией и пришел к выводу, что люблю его, но эта любовь не романтического характера. - Вы могли бы стать друзьями, - осторожно вставил Серхио. - И делить постель как друзья. - Он опасается меня. И скорее всего, относится ко мне так же, как и ты к Цезарю. - Он уважает тебя, господин. Ты нравишься ему как человек. Достойный и благородный. - Правда? - Да. - Мы слишком увлеклись разговором, давай доделаем начатое, - неожиданно резко произнес Даниэль, снова подбирая осколок камня. Больше они не отвлекались, и довольно быстро рядом со старым захоронением появилась еще одна неглубокая могила. Бегло оценив результат работы, ланиста вроде бы признал его удовлетворительным и, поманив за собой Рамоса, направился к тому месту, где они оставили лавку с лежащим на ней трупом. Испанец был почти уверен в том, что мертвец исчез, либо валяется на земле разрозненными фрагментами усилиями больших птиц и хищных зверьков, но, как ни странно, эти предположения оказались не верны. Сейчас при ярком свете солнца зрелище было не таким жутким, как в полумраке подступающей ночи, но Серхио все равно сделалось не по себе. Останки в подобном состоянии он видел только в фильмах ужасов, которыми, впрочем, никогда не увлекался, да и то, там они скорее мелькали, а тут можно было рассмотреть во всех нелицеприятных подробностях. Каждую черту мертвого, почти скелетированного тела в ветхой серой тунике. Мужчина не хотел подходить ближе, не хотел разглядывать, однако кости следовало перенести к могиле и закопать, чтобы уже не думать о том, что они продолжают тлеть где-то совсем рядом. Сделав еще несколько медленных шагов, испанец уже приготовился взяться за шершавый рассохшийся край, но Даниэль остановил его, встав сзади и придержав за руки. - Подожди, не надо спешить. Посмотри на него и прислушайся к себе. Чего именно ты сейчас боишься? Скажи мне. - Что он начнет вставать. - Вздор! - сразу же перебил его ланиста. - Такого не бывает даже в сказках и старинных преданиях. Боги не допускают подобного. Как тебе вообще приходят в голову столь безумные вещи? - Просто в наших сказках такое часто встречается. Да и страхи как у меня, не редкость. - Странно. Ну, что ж, теперь ты живешь тут, поэтому забудь о глупостях своего мира. Это всего лишь кости. Не нужно их боятся. Тем более я здесь, с тобой, - зачем-то прибавил Даниэль, положив ладонь на пояс наложника, продолжая при этом стоять у него за спиной. - Спасибо, господин, - искренне улыбнулся Серхио. - А теперь давай отнесем его на ту поляну. Перетащив лавку к свежевырытой могиле, они поставили ее рядом, и ланиста просто скинул труп в яму, наклонив скамью и позволив останкам самим соскользнуть в землю. Поднялась пыль и, как показалось Рамосу, чуть заметно потянуло разложением, и мужчины поспешили уйти, решив подождать, пока растревоженный тлен не осядет. Осматривая лес, Даниэль нашел две почти идеально прямые недлинные палки и теперь вертел их в руках, придирчиво рассматривая и что-то обдумывая. - Ты когда-нибудь сражался на мечах? - наконец спросил ланиста, с сомнением глядя на спутника. - Нет, конечно. Я же наложник, а не воин, - изумленно произнес Серхио, чуть не споткнувшись о тонкое поваленное деревце. - Давай, я тебя научу? Физические упражнения и тренировки хорошо спасают от холода. - Я не против, господин, - пожал плечами испанец. - Мне было бы интересно попробовать. - Отлично. Тогда продолжим осматривать остров, а потом выберем подходящую для занятий площадку. Обойти маленький клочок суши не составило никакого труда и заняло не так уж много времени, однако почти ничего интересного они не нашли. Из обещанных стражником ягод и грибов на острове обнаружилась только черника и пока еще зеленая брусника, что, в общем-то, несильно меняло дело. Хотя это, конечно же, было лучше, чем ничего, особенно учитывая то, что черничник оказался довольно обширным и плодовитым. Тяжело и разочарованно вздохнув, Даниэль предложил ненадолго осесть на этой поляне с редкими высокими соснами и слегка перекусить ягодами, которые должны были заменить им обед. Рамос возражать не стал. - Господин? - уже достаточно свободно обратился Серхио к мужчине, продолжая общипывать кустик с крупной спелой черникой. - Что? - сразу же откликнулся тот. - Я вот тут подумал, неужели в ваших сказках и легендах нет никакого волшебства, оживших мертвецов или чего-то потустороннего? - Почему же нет? В некоторых сказаниях упоминаются недоброжелательные сущности, но они сами по себе и не имеют никакого отношения к мертвым людям, чьи души после смерти оказываются в подземном царстве. Например, в лесах можно встретить маленькое пушистое существо, которое очень любит пакостить. Говорят, что оно похоже на миниатюрного серого льва без гривы с недоразвитыми крыльями летучей мыши. Эта вредная, подлая тварь сидит на дереве и поджидает одиноких путников... - А потом бросается на них и пытается выцарапать глаза? - на полном серьезе предположил Рамос. - Если бы, - презрительны хмыкнул ланиста, - все гораздо хуже. Когда человек проходит под ним, этот пакостник отрыгивает ему на голову кашицу из полупереваренных мышей и скрывается в густой листве. - Прости, что? - озадаченно переспросил испанец, уставившись на господина. - А в чем смысл данного действия? - В желании вредоносной сущности нагадить и оскорбить путника. На то она и вредоносная. - Кот-блевун какой-то, - скептически цокнул языком наложник. - И ты веришь, что такой зверь действительно есть? - Затрудняюсь ответить. Сам я его никогда не встречал, но и в лесу один никогда не оказывался. - Нет, в такое я точно не поверю. Скорее всего, когда-то давным давно автору этой легенды повстречался... например, енот, у которого на тот момент были проблемы с желудком, вот и все, - предложил свою версию Рамос. - Даже странно, что такая нелепая история получила столь широкое распространение. Вот если бы этот зверь заманивал людей в чащу и там жрал... - Люди теряются в лесу по собственной глупости и неопытности, где их действительно могут съесть дикие животные, и приплетать сюда какие-то сверхъестественные силы просто не разумно, - произнес Даниэль, продолжая собирать чернику. - Еще говорят, что в морях водятся огромные водяные змеи, которые умеют летать и могут потопить самый большой корабль, но в правдивости подобных рассказов я тоже сомневаюсь. Непоколебимо я верю только в богов, лишь в их существовании я уверен. Серхио, ты когда-нибудь видел море? - В своем мире да, - кивнул испанец и, вспомнив прошлую жизнь, грустно улыбнулся. - Мне нравилось в нем купаться. - А я лет пять уже там не был. Если выберусь отсюда, обязательно съезжу, - ланиста шагнул к наложнику и, взяв за руку, пересыпал в его ладонь горсть темных ягод. - Пойдем на берег, где причаливала лодка. Там довольно ровная открытая площадка, которая идеально подойдет для тренировок. Но сначала нужно закопать кости. Даниэль первым направился к поляне, и Чехо, удивленно посмотрев на чернику в своей руке, последовал за ним. Остров был совсем небольшим, и к тому моменту, как они добрались до раскрытой могилы, Рамос даже не успел доесть ягоды, которые неспешно закидывал в рот по одной штуке. Пришлось поторопиться, чтобы начать помогать господину, так как тот сразу опустился на колени и стал засыпать яму, сталкивая туда рыхлую землю. Сейчас Серхио подошел к останкам довольно уверенно и почти спокойно взглянул в искаженное смертью лицо трупа . Он сам не понял, почему страх настолько утих, но теперь было намного легче. Быстро закончив неприятное дело, мужчины отправились на берег, где ланиста принялся объяснять наложнику основы сражения на мечах, показывая те или иные движения и приемы при помощи палок, которые все это время носил с собой. Постепенно Чехо начал понимать, что к чему и более-менее осмысленно повторять за учителем. Конечно, он уже не один раз наблюдал а тренировками и боями гладиаторов, но теперь все разрозненные поверхностные знания в данной сфере хоть как-то систематизировались, и Рамос довольно уверенно применял их на практике, отражая удары мастера и даже пробуя нападать. Увлекшись новым и весьма интересным занятием, испанец не рассчитал свои силы и случайно усадил поддававшегося ему Даниэля в мелкую грязную лужу, которая весьма неудачно оказалась за спиной нарочно отступающего ланисты. Серхио не успел его поддержать и теперь чуть ли не с ужасом смотрел на недовольно скривившегося наставника. Шутки и игры закончились, и Рамос снова ощутил себя рабом, причем провинившимся по собственной глупости, а терять расположение этого человека очень не хотелось, ведь неожиданно для самого Чехо, у них начали складываться вполне нормальные и даже почти приятельские отношения. - Господин, прости меня, я не хотел, - затараторил испанец, склоняясь к Даниэлю. - Быстро учишься, наложник, - вдруг рассмеялся ланиста, поднимаясь на ноги. - Ничего. На тренировках и не такое случается. Хорошо, что озеро вокруг, сполоснуться всегда можно. Плохо только, что холодно, толком не поплавать. Так, залезть и вылезти. Окинув взглядом запачканный подол, Даниэль стянул тунику и подошел к кромке воды осторожно ступая по каменистому берегу. Прополоскав грязный край, он расстелил одежду на большом валуне и развязал набедренную повязку, которая оказалась почти чистой. Мужчина спокойно приводил себя в порядок, не обращая никакого внимания на Серхио, и тот, пользуясь моментом, украдкой разглядывал плескавшегося в озере господина. Ланиста был крепким и мощным, но несмотря на спортивную фигуру, испанец заметил явную склонность к полноте, что почему-то выглядело даже мило, заставляя футболиста мягко улыбнуться. Что-что, а поесть Даниэль точно любил. - Знаешь, а ты бы мог стать гладиатором, - поделился своими соображениями ланиста, выходя из воды. - Не думаю, господин. Я не смогу убить человека. - Домагой тоже так говорил, - усмехнулся Даниэль, - а отправил в царство мертвых уже двоих. И если первый раз был случайностью, то второй нет. Это было осознанным решением храброго воина, и я горжусь им. - Но я не воин, я шлюха, - безэмоционально произнес Чехо. - Да? А вот я уже в этом не уверен. И кстати об убийствах, ты же лично, можно сказать, отправил на смерть двоих людей, отца и сына. Помнишь? Когда доложил Артэ о заговоре против императора. Их зарезали на арене. - У меня не было выбора. Не будет его, не будет и меня. - Я тебя не обвиняю, ты поступил правильно. И скажу даже больше: я ненавижу это ничтожество на троне, но если понадобиться, отдам за него свою жизнь, потому что ты абсолютно прав. Уберут его - уберут всех его приближенных и прежде всего Кейлора с Артэ, а Кейлор мой самый близкий человек. Вот так в нашем мире все завязано. Подожди, - Даниэль резко замолчал и потер подбородок большим пальцем, - как же я сразу не подумал. - Ты о чем? - немного напрягся испанец. - Сейчас, - мужчина присел на корточки у самой воды и провел ладонью по мокрому песку, словно что-то там выискивая. Поиски непонятно чего продолжались минут пятнадцать и проходили в полной тишине, что больше всего нервировало Рамоса, который стоял на берегу и смотрел то на ланисту, то на спокойную гладь озера, не покажется ли вдалеке лодка везущая огонь и скромный ужин. Потухшую лампу они с собой не взяли, и наверное, сейчас было самое время за ней сходить, но тут Даниэль поднял что-то с мелководья и вернулся к расстеленной на валуне тунике, откуда вытянул толстую грубую нитку и обвязал ей продолговатый белый камешек с поблескивающими вкраплениями. - Это амулет, - пояснил мужчина, завязывая узелок и надевая кулон на шею Серхио. - Снежный камень защищает от злых сил. Думаю, с ним тебе будет спокойнее, особенно ночью. - Почему ты ко мне так добр, господин? - удивленно спросил испанец, разглядывая простенький амулет. - Я был уверен, что ты меня ненавидишь. - Я ненавижу многих людей, но ты к их числу никогда не относился. Да, будучи наложником и приближенным Цезаря ты мне откровенно не нравился, но это не ненависть. Я понимаю, что ты не хотел такой судьбы. А сейчас вижу, что повернись все иначе, ты мог бы стать даже воином. В твоей руке меч смотрелся бы куда лучше, чем член императора. - Я даже игрушечный никогда не держал, - усмехнулся Чехо после такого высказывания. - Да, Марсело говорил, что у вас мечи остались только в театральных представлениях и как детские игрушки. - Верно. Все эти бои чисто постановочные и отрепетированные, и как я теперь понимаю, мало чего общего имеют с реальностью. Там все как-то уж очень... - испанец замялся, подбирая слова, - красиво что ли... И подпрыгнут и эффектно развернутся перед ударом, где такого вообще не нужно. - Чушь какая, - даже поморщился ланиста. - Пока ты будешь красиво разворачиваться, я успею два раза воткнуть тебе в спину меч. - И теперь я это понимаю, - улыбнулся Рамос. - А раньше... Сюда лодка плывет. - Принеси потухшую лампу, - быстро распорядился Даниэль, проследив а взглядом наложника. - Не торопись, они еще далеко. И палки наши захвати, еще пригодятся. Кивнув господину, который неспешно надевал тунику с мокрым подолом, Серхио подобрал палки и направился к хижине. Ланиста не переставал его удивлять, но никакого подвоха футболист не ждал. О благородстве Даниэля разве что легенды не ходили, да и рассказы Виды характеризовали его, как очень достойного и разумного человека, хотя порой излишне эмоционального и импульсивного. Как правильно описал его одним словом Домагой - джентльмен. ''Мать его'', - прибавил тогда блондин, и испанец не мог с этим не согласится. За время проведенное в империи Рамос успел повидать и познакомиться с огромным количеством разных людей, и все они были самыми обычными, каких он встречал и в своем мире, но опальный ланиста ассоциировался разве что со сказочным рыцарем. Доблестным и бесхитростным. Эдакий романтический образ без страха и упрека. Вообще фигура Даниэля вдруг стала для него очень интересна, однако сейчас было кое-что поважнее. - А можно ли узнать через стражников, как там Домагой? - спросил наложник, возвращаясь на берег. - Нет. Им нельзя с нами разговаривать. Лишь выполнять поручения и передавать слова императора. Наконец, лодка с двумя стражами достигла берега, и старший из них протянул мужчинам сверток с хлебом, в котором обнаружилась и простая металлическая кружка, и масляную лампу с маленьким огоньком. Спросив, здоровы ли узники и получив утвердительный ответ, охранники острова молча повернули назад. Передав Серхио еду и посудину, ланиста осторожно прикрыл ладонью главное сокровище и пошел к хижине, чтобы развести в очаге костер. Дрова уже были приготовлены и совсем скоро пустая полутемная комнатушка озарилась оранжеватым светом пламени. - М-м, Цезарь на кружку расщедрился, - иронично усмехнулся Даниэль. - Глядишь, такими темпами недели через две и кастрюлей разживемся. Нет, он издевается просто! - Но теперь хотя бы воду можно погреть и попить теплого. - Да уж, великая милость, - покачал головой мужчина. - Но ты прав, предмет для нас ценный. Здесь растет много разных трав, настой которых способен подкреплять силы. Кстати, сходи за водой, а мне еще нужно одежду досушить. Когда Серхио вернулся в хижину, ланиста уже ухитрился развесить в оконном проеме свои немногочисленные вещи и теперь сидел на краешке плаща полностью обнаженный. В старом примитивном очаге потрескивал огонь, и если бы не голод и неприятная прохлада Чехо мог бы сказать, что обстановка в комнатушке была даже уютной. После продолжительной активной тренировки, от которых мужчина уже отвык, накатывала приятная усталость, и наложнику хотелось просто поваляться и отдохнуть, а возможно, и подремать, хотя было еще не поздно. - Я обещал провести ритуал очищения дома, - вспомнил ланиста, - но теперь у тебя есть снежный камень, а это очень сильный амулет. Не думаю, что нужна какая-то дополнительная защита. - Не нужна, - ответил испанец, присаживаясь рядом с господином. - Теперь мне гораздо спокойнее и не только из-за амулета. - Не только? - Я словно опять себя человеком почувствовал. Не шлюхой, не рабом, а обычным человеком. Пусть это и иллюзия, но мне действительно стало легче. - Ты заметил, что сегодняшний вечер холоднее вчерашнего? - резко перевел разговор в другое русло Даниэль. - И ветер поднялся. Думаю, завтра будет дождь. - Может быть. - Серхио? - Господин? - Погрей меня. Что-то я, кажется, перемерз на берегу, - ланиста привстал с настила и потянул плащ. - Давай ляжем. - Мне обнять тебя? - немного насторожено уточнил Рамос, оглядывая раздетого мужчину. - Да. Просто прижмись ко мне и поделись теплом. Чего ты испугался? - добродушно усмехнулся Даниэль. - Это не намек на интимную близость. Не волнуйся. Никого и никогда я не брал силой, для меня подобное неприемлемо. - Я не боюсь, - доверчиво улыбнулся наложник и, стянув с себя серую безразмерную тунику, расстелил ее на жесткой постели. - Не простыня, конечно, но хоть что-то. - Вот за это я и не люблю походы, - проворчал ланиста, ложась на бок. - Никаких удобств. Застрянет где-нибудь обоз или отстанет, и спишь на земле с кем-нибудь в обнимку, закутавшись в плащ. Что солдат, что полководец, тут уж все равны. А один раз еще с прежним Цезарем поехали на охоту (в одной из северных провинций дело было) и заблудились в незнакомой местности, пришлось в лесу ночевать. Ни шатров, ни плащей. - Тоже грели друг друга? - догадался Рамос, прижимаясь к Даниэлю со спины и накрывая их обоих. - Не совсем. Собаками обложились, с нами стая была из двадцати охотничьих псов. Они теплее, чем люди. И, конечно, рядом легли все те, кто не стоял в карауле. Не думай, я никогда не был изнеженным юношей и достаточно легко привыкаю к походным условиям, просто они мне не нравятся. Я предпочитаю комфорт и стабильность. А Кейлор до сих пор пеняет мне отсутствием амбиций. - И зачем? Ему одно для счастья надо, тебе другое, - произнес Серхио, как-то незаметно приобняв Даниэля за талию и даже начав легонько поглаживать. - А что нужно для счастья тебе?