Аве, Цезарь!

Если не считать того факта, что проснулся Домагой в постели ланисты, следующее утро ничем не отличалось ото всех предыдущих. Все тот же завтрак в общей столовой и присутствие на тренировке, правда по-прежнему в качестве зрителя. Далее последовал обед и снова тренировка, а вот после ужина его и Карима повезли во дворец. Однако тут возникла небольшая заминка. Кучер и всадники, прибывшие в качестве охраны, разошлись во мнении, по какому именно адресу доставлять ''гостей''. Кучер почему-то был уверен, что ехать надо в поместье именинницы, но солдаты быстро убедили его в том, что праздник пройдет во дворце Цезаря. На этот раз карета подъехала к черному ходу, и гладиаторов сразу отвели в купальни для наложников, где их уже ждал Вини. Здесь Домагой еще не был и с интересом вертел головой, разглядывая просторное белокаменное помещение с несколькими квадратными ваннами и небольшим бассейном, а в смежной комнате виднелись две мраморные кушетки и что-то сильно напоминающее гинекологическое кресло. В отличии от купальни Цезаря, тут не было малахитовой отделки и особых украшений, но несмотря на все это, все равно ощущалась общая роскошь дворца. Евнух приказал раздеться, и рабы помогли им помыться, прислуживая, как будто перед ними были не суровые воины арены, а изнеженные наложники из гарема, что поначалу очень раздражало, так как мужчины не привыкли к такому излишнему вниманию. За всем этим Вида не сразу заметил, что в купальнях появился Серхио, но пообщаться друзьям не дали, и Вини тут же принялся за фаворита императора, который расположился в соседней ванне, уже наполненной теплой водой. Искупали Рамоса довольно быстро, не то что Карима, покрытого потом и пылью после тренировки, и испанец, промокнув себя огромным полотенцем, больше походившим на простынь, уже привычно направился в соседнюю комнату. Хорват тоже уже помылся и теперь, пока рабы аккуратно расчесывали ему влажные волосы, с интересом и некоторым смущением наблюдал за происходящим. Серхио опять появился в поле зрения полностью обнаженный и устроился на кушетке, возле которой уже ждал евнух. Конечно, в мельчайших подробностях разглядеть не удавалось, но тем не менее, не сложно было догадаться, что чернокожий раб смазывает и неспешно подготавливает любимого наложника императора для близости. Домагой уже мысленно приготовился к тому, что скоро займет место Рамоса, и чужие пальцы будут дотрагиваться до него внутри, растягивая девственное отверстие, возможно, на глазах того же Серхио и даже Карима, и если первого блондин совершенно не стеснялся, зная, что для фаворита все эти процедуры привычны и воспринимаются как повседневная рутина, то перед северянином было откровенно стыдно, хотя последующий секс с Цезарем наверняка перекроет и эти неприятные эмоции, на что Вида очень надеялся. Еще раз подсушив ему волосы полотенцем, слуга отвел его в ''процедурный кабинет'', как про себя назвал Домагой соседнее помещение, и протянул трусы из плотной черной ткани с короткой шнуровкой по бокам, в которых гладиаторы обычно выходили на арену, и этот жест буквально ввел хорвата в ступор. Рамос уже поднялся и теперь надевал полупрозрачную белую тунику, легкая ткань которой вполне позволяла догадаться, что на мужчине нет белья, однако довольно хорошо скрывала все, что нужно от любопытных глаз. Встретившись взглядом с Вини, блондин, не зная, как бы поделикатнее задать вопрос, просто указал пальцем на себя, а потом на освободившуюся мраморную кушетку немного испачканную маслом. - А насчет тебя указаний не было, - сразу понял его евнух. - Одевайся. Эта новость неожиданно сильно расстроила и задела. Получается, что Цезарь опять отдал предпочтение своему бессменному фавориту. Опять Серхио, а он сам снова останется не у дел, вот только хорват никак не мог понять, почему. Раны почти полностью зажили, бинты сняли, но император по-прежнему не хочет видеть его своей постели в качестве полноценного любовника. Вида никогда не считал себя красавцем, а многие недоброжелатели неоднократно проходились нелестными словами по его внешности и даже прямо называли уродцем, но никогда раньше блондин не придавал этому значения, но вот теперь вспомнилось все, а кроме того к не самой яркой внешности прибавились еще и грубые отметины от чужого меча, и еще большой вопрос: согласен ли император с тем, что шрамы украшают мужчину. В отличии от испанца, их с Каримом одели как перед боем в одинаковые плавки и черные ремешки, которые так ругал за бесполезность, да еще и вредность прагматичный северянин, а потом повели по лабиринтам коридоров и залов огромного дворца. В итоге мужчины оказались в относительно небольшом помещении, однако одна его стена отсутствовала, уступая место колоннам поддерживающим свод, а за ними виднелся довольно просторный балкон, на котором стояли тяжеловесные, но довольно изящные вазоны из сероватого мрамора с какими-то кустиками, обильно усыпанными крупными розовыми и красными цветками сильно напоминающими махровую петунью. По периметру залы, у трех стен и в углах, были расставлены всего девять топчанов с алыми покрывалами и подушками, и это говорило о том, что намечалась вечеринка из разряда ''только для своих''. Возле каждого ложа находился маленький столик, а посреди комнаты вместо подиума возвышался целый помост, на который слуги продолжали приносить самые разнообразные блюда. На первый взгляд, места для гостей ничем не различались, разве что на одном из них, напротив балкона, вперемешку с красными лежали и золотистые подушки, указывающие на то, что здесь расположится император. Домагоя и Серхио евнух поставил именно рядом с этим ложем плечом к плечу, а Карима отвел чуть в сторону, к соседнему. - Домагой, ты чего? - шепотом спросил Рамос, пихнув хорвата локтем в бок. - Чего тебя так перекосило? - Почему Цезарь все время выбирает тебя? - нервно произнес блондин, едва сдерживая переполняющие его эмоции. - Ревнуешь что ли? - добродушно усмехнулся мужчина. - Не терпится к нему задом повернуться? - Заткнись уже, а? - Вида, не усложняй. Ты ему реально нравишься. Меня он, например, на свидания не приглашал. И вообще не факт, что он сам со мной собирается развлечься. Может под кого-то из гостей хочет подложить. - Под Дани, - на грани слышимости предположил Домагой. - Очень бы хотелось, - признался Серхио, глядя на снующих рабов, занимавшихся последними приготовлениями. - И даже если при всех? - И даже так. Ты же сам хочешь с Цезарем, можешь меня понять. И если у тебя с императором все складывается удачно, то я этим похвастаться не могу. Возможно, Рамос продолжил бы говорить, но тут в помещение начали заходить гости, среди которых, к большому удивлению хорвата, были и Кейлор с Артэ, обычно всегда сопровождавшие владыку. Навас остановился у своего ложа в гордом одиночестве, впрочем, как и Даниэль, метнувший в сторону Серхио пронзительный взгляд, а вот Артэ застыл в ожидании господина рядом с довольно красивой черноволосой женщиной в длинном ярко-желтом платье с тонкими бретелями и глубоким декольте. Дорогие украшения, гордая осанка и чуть надменный взгляд незнакомки говорили о ее высоком положении и, скорее всего, она была или женой, или невестой. - А почему полководцы заходят вместе с остальными гостями, а не с императором, как на том празднике в честь триумфа? - быстро спросил Вида почти одними губами. - Потому что тогда был государственный праздник, а сейчас приватный вечер в честь дня рождения сестры Артэ и скорее всего, Цезарь выйдет вместе с ней, а это считается чуть ли не высшей честью и почетом, если на мероприятие ты прибываешь рядом с повелителем или даже просто в числе его ближайшей свиты. Таким образом, это тоже подарок. А полководцы специально уступили. Артэ даже отказался от своего обычного места и вместе с Пилар (это его жена) займет ложе дальше обычного, позволив Иване возлечь по левую руку от императора, - спешно шептал испанец, и тут прибыл повелитель. Как и говорил Серхио, Цезарь шел под руку с довольно миловидной уже немолодой женщиной в синем струящимся платье почти такого же покроя как и у остальных пяти дам. Ее нельзя было назвать красавицей или сравнивать с блистательной и эффектной Пилар, но все равно в облике Иваны присутствовало некое очарование простоты и скромности, напрочь отсутствующее у многих представительниц прекрасного пола в империи. ''Славься, Цезарь!'' - раздавалось со всех сторон, и повелитель, учтиво, но довольно небрежно кивнув присутствующим, подвел свою спутницу к ложу, возле которого стоял Карим, а затем возлег сам, после чего устраиваться на своих местах начали все присутствующие. Рабы подносили вино и закуски, гости разговаривали, общались, и праздник шел своим чередом. Домагой и Серхио присели рядом с повелителем и сами прислуживали господину, правда от блондина в этом плане толка было мало, ведь в императорской кухне он совершенно не разбирался и понятия не имел, как выглядит то или иное блюдо, и поэтому занимался только вином, а к столу с яствами ходил Рамос. На улице темнело, и в помещении уже царил романтический полумрак, разгоняемый лишь неярким светом нескольких свечей, и многие гости уже не стеснялись пользоваться интимной обстановкой, хотя пока все происходящее было довольно пристойно. Артэ что-то ласково нашептывал на ушко своей жене, задрав подол длинного платья и поглаживая ее по бедру, Ивана тихо щебетала с Каримом, кажется, расспрашивая его о прежней жизни, при этом ненавязчиво теребя ремешки на его груди, другие же, кто пришел парами тоже начали переговариваться только с тем, кто возлежал рядом, а два человека прибывшие без спутников уже усадили рядом с собой понравишихся рабов, выбрав из тех, кто прислуживал на празднике. В одиночестве оставались только оба ланисты. - Серхио, подойди к Даниэлю и составь ему компанию, - неожиданно произнес император. - Я никак вас не ограничиваю, можете заниматься на его ложе, чем пожелаете. - Как прикажет господин, все в руках Цезаря, - склонил голову испанец, с трудом скрывая довольную улыбку. Серхио ушел к ланисте и после секундной заминки устроился рядом с ним, сразу же попав в крепкие объятия. Подол легкой туники случайно задрался, демонстрируя всем подтянутые ягодицы, но Даниэль его одернул, впрочем, оставив ладонь под полупрозрачной тканью. Они о чем-то тихо говорили, периодически целуясь, а потом Рамос лег с другой стороны спиной к любовнику, так что тот полностью скрывал его от посторонних глаз, хотя в полутемном помещении их и так было почти невидно, учитывая, что ланиста предусмотрительно погасил свечи возле их ложа. Вини тут же поднес им пиалу с маслом, и совсем скоро Домагой услышал первый довольный полувздох полустон Серхио, очевидно когда в него проникли скользкие пальцы партнера. Нельзя сказать, что эта пара как-то выделялась - уже со всех сторон доносились тихие смешки, шепот, влажные звуки поцелуев, шорохи и томные стоны, хотя Вида не приглядывался, чем именно и в каких позах занимались окружающие. Он лишь мельком отметил, что Артэ плавно и неспешно двигается, расположившись между бедрами супруги, которая свободно и раскрепощенно принимала его, обхватив ногами и обнимая за талию, а вот Ивана и Карим, по-прежнему, мило беседовали, правда рука госпожи уже поглаживала низ живота гладиатора, уверенно подбираясь к паху. - Вини, подойди ко мне, - вдруг раздался негромкий голос Серхио, и блондин даже вздрогнул от неожиданности. - Мне нужно чем-нибудь вытереться, и господину тоже. Евнух сразу же поднялся с подушки у ложа императора и, захватив пару кусков уже приготовленной влажной ткани, подошел к своему подопечному и Даниэлю. Ланиста привел себя в порядок сам, а вот Рамосу такой возможности даже не дали. Привычным движением Вини вздернул наложника (для которого подобное, кажется, было в порядке вещей) на четвереньки и тщательно вытер ему ложбинку между ягодиц. Домагою показалось, что романтика момента безнадежно испорчена, но ни Серхио, ни Даниэль так не думали. Мужчины опять легли рядом и обнялись, о чем-то перешептываясь и посмеиваясь. - Почему ты меня не хочешь? - прямо спросил Вида, продолжая нежиться в целомудренных объятиях императора. - Из-за шрамов? - Нет, конечно. Просто хочу насладиться тобой в своих покоях, а не здесь. - И когда же это произойдет? - улыбнулся блондин, еще теснее прижимайся к Цезарю. - Так не терпится? - лукаво усмехнулся тот. - Мне не терпится обняться с тобой обнаженными и уже заняться полноценным сексом. Чтобы бинты не мешались, и чтобы мы были не ограничены во времени. - Хорошо, Домагой. Вини, - окликнул повелитель евнуха, - подготовь мне этого наложника на ночь. - Слушаюсь, господин. Опять долгие переходы, длинные коридоры и сменяющие друг друга залы великолепного дворца, и они вновь оказались к купальнях гарема, где сейчас никого не было кроме раба отвечающего за постоянное наличие теплой воды. На этот раз в помещении с ваннами задерживаться не стали и сразу прошли в небольшой ''процедурный кабинет'' с белокаменными кушетками, креслом, высокими столиками и множеством полок. - Ты уже был с мужчиной? - мельком спросил Вини, пока наложник раздевался. - Нет. Только оральный секс, да и то всего пару раз, - ответил Домагой, стоя голышом в довольно хорошо освещенной комнате. - Девственник? Как интересно, - хмыкнул евнух. - Сколько тебе лет? - Тридцать. Ну, с женщинами я был. - Ладно, постепенно всему научишься. Главное ничего не бойся. Поначалу, конечно, будет не особо приятно, но потом станешь и сам получать удовольствие. Просто не зажимайся. По крайней мере, старайся не зажиматься, и будет легче. Возможно, получится не сразу, - предупредил чернокожий раб, разводя в тазике воду, что уже вызывало у хорвата какие-то смутные подозрения, подтвердившиеся, когда на столике появилось нечто очень напоминающее спринцовку с длинным металлическим носиком. - Я, кажется, догадываюсь, что сейчас произойдет, - поморщившись, вздохнул Вида, потирая шею. - Ничего, - первый раз за все время их знакомства снисходительно улыбнулся евнух, - к этому ты тоже привыкнешь. Не волнуйся и не стесняйся. Нельзя сказать, что происходящее далее было уж очень противным. Вини определенно знал свое дело, но все равно дискомфорт оказался довольно сильным, и подбадривали только мысли о последующей ночи с Цезарем. Через какое-то время евнух отпустил его за перегородку, где находился туалет представляющий собой стандартное возвышение с двумя овальными отверстиями почти как в школе, только все белокаменное. Даже те же пушистые лопушки, с той лишь разницей, что здесь они лежали в изящной золотом вазоне, который стоял на плите между первым и вторым очком. Домагой как раз сидел на одном из них, закончив освобождать кишечник и уже привычно потянувшись за листом, но тут откуда-то сбоку донесся знакомый голос. - Ну, что, не особо романтично? - с ухмылкой поинтересовался Серхио стоявший в паре метров от него с полуобщипанной гроздью зеленого винограда. - Так, иди-ка отсюда, а то с тебя виноград сыплется, хватит свинячить, - недовольно проворчал Вида, но тут же рассмеялся и покачал головой. - Да, Рамос, никогда бы я не подумал, что мы до такого докатимся. Кстати, ты что здесь делаешь? Почему не с Даниэлем? Праздник уже закончился? - Нет, просто решил к тебе забежать, посмотреть как дела. Сейчас вернусь туда. - Вы всю ночь вместе проведете? - блондин поднялся и вышел из-за ширмы. - Нет, - как-то сразу сник испанец. - Господин Даниэль уедет с остальными гостями. - Тебе хоть понравилось с ним? - полюбопытствовал Домагой, опять располагаясь на твердой кушетке. - Ланиста чуткий и нежный, - немного натянуто ответил Серхио, бросив настороженный взгляд на Вини, который отошел к полкам за маслом. - Я, пожалуй, пойду. Не буду тебя и дальше смущать. И помни: когда начнете, ну, с Цезарем, расслабься и терпи. И не пугайся, потом проще будет. - Постараюсь. Дальше все было тоже вполне терпимо, хотя и больновато, однако Вида не мог не подумать о том, что ощутить в себе пальцы повелителя было бы намного лучше, по крайней мере, в чисто психологическом плане. Евнух подготавливал его долго и тщательно, а когда закончил, подошел к неприметному шкафу в углу помещения и выложил на кушетку несколько разноцветных туник, некоторые из которых были полупрозрачными. - Господин не сказал, во что тебя одевать, так что выбирай сам. - Мне нравится вот эта, - блондин указал на черную тунику из легчайшей ткани с застежкой на одном плече и с золотистой отделкой. - Она очень дорогая, - усмехнулся Вини, убирая не пригодившиеся вещи. - Повелитель лично купил пару месяцев назад, когда прогуливался по базару и еще никого не приказывал в нее нарядить, даже Серхио. - Давай я тогда выберу что-нибудь другое, - встрепенулся хорват. - Не нужно. Я думаю, эта туника ждала именно тебя. И еще кое-что для полноты образа, - Вини достал с полки шкатулку и, порывшись там, выудил какое-то украшение состоящее из тонких золотых цепочек и нескольких черных жемчужин. Как выяснилось, вещица надевалась на голову таким образом, чтобы красивая ее часть находилась на лбу, спускаясь клином к переносице, а самая нижняя жемчужинка оказывалась почти между бровями. Хорват вспомнил, что нечто вроде этого было у эльфов во ''Властелине колец'', только там, кажется, все украшения имели серебристые оттенки. Подаренный императором перстень с оранжевым камнем тоже хорошо подходил к образу, и евнух даже заулыбался, оглядывая наложника, и произвел впечатление он не только на Вини. Проходя по дворцу, Домагой ловил на себе восхищенные взгляды и прислуги, и стражников, поэтому, переступая порог спальни повелителя, Вида чувствовал себя фаворитом, что оказалось довольно приятно. - А я и забыл про эту тунику, - Цезарь поднялся навстречу, опираясь рукой на широкий подлокотник глубокого красного кресла. - Ты великолепен. - Я рад, что тебе нравится. Может хоть теперь соблазнишься мной, - игриво произнес блондин, понимая, что сейчас произойдет то, о чем он мечтал в последнее время. - Ты уже давно меня соблазнил. Цезарь обнял наложника за талию, и тот склонился к миниатюрному правителю, целуя в приоткрытые губы. Довольно быстро они переместились на огромную кровать, но император не спешил раздевать своего партнера, любуясь роскошным образом и позволяя себе лишь забраться рукой под черную с золотой каймой ткань подола и поглаживать крепкое бедро. Однако в какой-то момент выдержка изменила мужчине, и он с предвкушением стянул с любовника тончайшую тунику, которая уже совершенно не скрывала желания Домагоя. Украшение из переплетенных золотых цепочек Лука тоже отбросил в сторону, оставляя только подаренный им самим перстень. Полностью передавая господину ведущую роль, Вида откинулся на подушки и раздвинул ноги, открываясь и предлагая себя любимому человеку, и тот незамедлительно воспользовался приглашением, устраиваясь между его бедер. Чувствовать на себе обнаженного мужчину в такой позе было немного странно, но очень приятно, и блондин просто наслаждался ласками, подставляя тело под губы и ладони повелителя. Отдавшись удовольствию, наложник благополучно упустил момент, когда Цезарь спустился ниже, и в отверстие толкнулся скользкий палец, легко проникая внутрь, а вскоре на его члене сомкнулись теплые губы, и Домагой окончательно потерялся в потрясающих ощущениях, но кончить ему естественно не позволили. - Поворачивайся. Мне уже хочется в тебя войти, - произнес владыка, вставая на колени. - Я хочу лицом к лицу. Мы ведь можем сделать то так? А потом уже сзади. - Можем, конечно. Просто я подумал, что тебе самому так будет легче начать, но я готов уступить твоему желанию. Только пойдем на диванчик. Там нам будет удобнее, особенно пока у тебя нет опыта. Диванчиком император называл довольно странный предмет мебели в самом углу спальни, который больше напоминал очень низкую софу на изогнутых золотистых ножках с небольшими подушками набросанными у стен. Назначение сей диковинки, учитывая ее высоту, было совершенно непонятным, и наложник даже подумал, что это вполне могла быть лежанка для больших собак, которых он во дворце правда не видел, однако вскоре ситуация прояснилась. - Ложись на самый край, а я на колени встану, - пояснил Лука усаживая Домагоя на ''диванчик''. - Ноги можешь мне на плечи закинуть, или можешь сам себя под коленями придерживать. Если затекут или сводить начнет, сразу говори. Устроившись на ложе и раздвинув ноги, блондин взглянул на любовника, который смазал себя маслом из золотой пиалы, и только тут сообразил, что высота софы для этой позы просто идеальна и, скорее всего, делалась она именно с расчетом на небольшой рост повелителя. Принимать мужчину в первый раз было довольно сложно, расслабляться не всегда получалось, и в эти моменты Вида хотел, чтобы все побыстрее закончилось, хотя Цезарь не спешил и двигался в нем медленно и аккуратно, стараясь не доставлять лишнего дискомфорта. - Не надо, не сдерживайся, можешь стонать, так легче будет, - с придыханием посоветовал господин, одной рукой придерживая любовника за щиколотку, а второй под колено. - Не стесняйся этого. Я сам бываю громким, когда нахожусь в пассивной роли. Слушать собственные низкие стоны, было довольно необычно, но, кажется, действительно стало легче. Напряжение первых минут постепенно исчезало, хотя как от этого можно получать сексуальное удовольствие, Домагой еще не понимал, однако помнил слова Серхио, что дальше будет проще. Сделав еще несколько движений, Цезарь склонился к нему для поцелуя, и блондин приподнялся на локтях, подаваясь навстречу, продолжая чувствовать в себе член партнера сильно распирающий не привыкший к проникновению проход. Теплые мягкие губы дарили ласки, которые помогали расслабиться, и Вида ни на секунду не пожалел о том, что для первого раза они выбрали именно эту позу. Вскоре они переместились на кровать, но когда император выскользнул из него, Домагой даже не понял, что почувствовал - облегчение или разочарование. На этот раз блондин встал на четвереньки, расставив колени и уже не смущаясь, застонал, вновь ощутив, как к скользкому отверстию прижимается головка и плавно проникает внутрь, раздвигая упругие стенки. Немного погодя мужчина опустился ниже, опираясь уже на локти, и почти сразу после этого Цезарь остановился. - Ты уже гораздо свободнее меня принимаешь, - Лука погладил подушечкой пальца растянутый ободок ануса, плотно обхватывающий его член и опять начал двигаться. - Потерпи еще немного, я почти все... но сейчас мне нужно побыстрее. - Давай. Я в порядке, - поморщившись, заверил наложник, слегка покачиваясь от частых и уже не таких аккуратных толчков. Получив разрядку, Цезарь дотянулся до прикроватного столика, где в небольшой емкости лежала влажная ткань, и мягко обтер саднящее отверстие и блестящую от масла кожу, а потом уложил любовника рядом с собой под алую шелковистую простынь, нежно поглаживая по груди и время от времени задевая и массируя маленькие соски, и Домагой просто таял от этих ласковых прикосновений, утопая в мягких подушках. - Все хорошо? - первым нарушил затянувшееся молчание повелитель. - Да, - улыбнулся Вида, поймав руку Цезаря и переплетая их пальцы. - Надеюсь, я тебя не разочаровал? Просто я не знаю, чего ты от меня ждал. - Ты был прекрасен, Домагой. Ты великолепно смотришься и на арене как гладиатор, и в моей спальне как наложник. А мастерство во всем приходит с опытом. - Значит, это не последний раз? - осторожно спросил блондин. - Мы и дальше будем проводить время вместе? - Конечно. Мне слишком хорошо рядом с тобой, чтобы от этого отказаться. - Мой Цезарь, - шепнул Домагой, притягивая к себе мужчину и касаясь его губ мягким поцелуем. - Меня зовут Лука.