Аве, Цезарь!

Лука, несмело кивнул, и вскоре они уже были на базарной площади, в той его части, которую хорват ненавидел всей душой. Сегодня сразу после игр торговые ряды не могли похвастаться изобилием, но все равно выбор оставался большим. Модрич не хотел задерживаться в этом месте дольше, чем нужно и с пристрастием разглядывать тех, кому он не в силах помочь, и поэтому подошел к первым же выставленным на продажу рабам. На этой аллее были покорившиеся своей судьбе люди, зачастую уже обученные слуги или просто послушные, те, кто скорее всего не доставит проблем своим хозяевам. Так называемые ''дикие'' рабы и пленные солдаты из других стран выставлялись дальше, но Цезарь сразу сказал, что с такими Лука пока не справится, и они могут быть для него опасны, с чем хорват, в общем-то, и не спорил. Был еще просторный павильон, где продавали специально воспитанных рабов, которых с самого детства готовили в дома богатых господ, такие слуги считались элитными и стоили довольно дорого, но от подобного варианта Модрич отказался сразу. Во дворце их было много, и каждый был доволен своим положением, они гордились, что стали рабами императора, но зачастую не имели собственного мнения и как личности словно не существовали, хотя может быть Лука еще слишком мало знал об этом новом мире и его обитателях. - Чем я могу услужить великому Цезарю и его спутникам? - учтиво осведомился пожилой торговец, низко склоняясь перед императором. - Что желают благородные господа? - У меня все есть. Личную прислугу ищет мой друг, - усмехнулся владыка, указывая на Модрича кивком головы, - а я здесь за компанию, и чтобы оплатить любую его прихоть, тем самым сделав подарок сему достойному человеку. - Щедрость и доброта повелителя не знает границ, как и его мудрость, - вроде бы даже искренне произнес седой работорговец и, повернувшись к хорвату, чуть склонил голову, выражая почтение. - Чего изволит господин? Лука удивленно перевел взгляд на Цезаря, не зная, как выйти из неловкой ситуации, но император лишь снова ухмыльнулся и кивнул. И тут Модича осенило: никто на рынке не знает, что он на самом деле раб. Он идет рядом с повелителем в дорогой белой тунике с золотистым поясом, и все принимают его за господина, а Цезарь с Кейлором не спешат их в этом разубеждать, похоже развлекаясь по полной программе. - Женщину или мужчину? Молодого или в возрасте? Ученого или красивого? С умениями или подойдет любой приглянувшийся? Для бытовых дел или для плотских утех? - между тем выспрашивал мужчина, и несмотря на отвращение ко всей ситуации в целом, Лука не мог не отметить профессионализм торговца. - Я не знаю, что именно ищу, - даже смутился хорват, впрочем, всеми силами пытаясь скрыть свою растерянность. - Сам повелитель предложил мне подарок. Как же я могу отказаться от такой милости? - Великая милость, господин, великая. Тогда просто пройдись и посмотри, кто тебе приглянется. Они все смирные и покорные. И в доме, и в саду любому занятие найдется. Следующие пару минут Лука готов был провалиться сквозь землю, ведь его разглядывали около сорока человек, которых продавали и покупали как вещи. Все рабы были одеты лишь в набедренные повязки и сидели на коврах и маленьких скамеечках так, чтобы каждого из них можно было рассмотреть, не выстраивая в ряд. Больше всего Модрич боялся увидеть изможденные осунувшиеся лица с тусклыми глазами, но потенциальные слуги не выглядели сильно угнетенными, скорее уставшими, а многие откровенно старались привлечь его внимание, улыбаясь и расправляя плечи, дабы показать себя во всей красе. От всего этого Лука окончательно стушевался, не зная, как сделать выбор, и удобно ли будет перейти к другой лавке, но тут заметил позади всех чернокожего невольника, который сидел у самой стены дома, низко опустив голову и осмеливаясь лишь изредка поглядывать на знатных господ. Лица не было видно, и хорват даже затруднялся сказать, сколько примерно лет мужчине, который сгорбил спину и обнимал себя за колени. - А это кто? - полюбопытствовал Модрич, указывая на раба у стены. - Бракованный товар, господин, - махнул рукой торговец. - Евнух, но некрасив, и никто его не покупает. Не понятно, зачем только кастрировали. В гаремы симпатичных берут, а такого только на рудники теперь. Сколько партий сменилось, а он все здесь. Зачем держу... Хотя, надо признать, исполнительный и послушный. ''Можно посмотреть'', - хотел попросить Лука, но вовремя себя одернул. - Покажи, - исправился он, стараясь заставить свой голос не дрожать. - Как угодно господину. Вини! Подойди! Юноша вздрогнул и неуверенно приблизился к хозяину, глядя себе под ноги и не смея поднять взгляд. Он был очень молод, почти мальчишка, и хорвату стало его искренне жаль, ведь ему уже столько пришлось пережить. - Подними голову! - резко приказал Кейлор, разглядывая парня. - Уродец, конечно, но фигура хорошая. - Повелитель... - робко начал Лука, оглянувшись на Цезаря. - Больше уверенности. Этот вопрос решаешь только ты, - улыбнулся краешком губ император. - А что он умеет? - не понятно к кому обращаясь, спросил хорват, продолжая разглядывать вконец смущенного таким пристальным вниманием невольника. - Евнух он и есть евнух, - немного удивленно ответил торговец. - За наложниками может смотреть и ухаживать, хозяина к близости подготовить, массаж сделать, прислуживать тоже обучен, вино подносить и даже постель способен согреть, тут уж дело вкуса, господин. - Я хочу его, повелитель, - уже уверенно произнес Лука. - Расплатись, - бросил Цезарь стражнику за своей спиной. - И заберите мальчишку. - Пусть боги даруют удачу благородным господам, - поклонился работорговец и шагнул навстречу охраннику, чтобы получить свои деньги. - Зачем тебе такой? - наверное, впервые обратился Кейлор непосредственно к Модричу. - Ты мог выбрать любого, а взял никому не нужную дешевку. - Такой раб, если правильно себя вести, станет самым верным слугой, - ответил за поданного Цезарь. - Так что Лука молодец, он сделал правильный выбор. - Я не думал ни о чем таком, - честно признался хорват, едва удерживаясь от того, чтобы не оглянуться на Вини, которого солдаты вели позади, на расстоянии от господ. - Тогда самое время подумать. Во дворец они вернулись, когда солнце почти уже село, и уставший Модрич сразу отправился в свои покои. Выделенная ему комната была небольшой, но уютной, выдержанной в приглушенных зеленоватых тонах, хотя гладкие белокаменные стены с редкими сероватыми прожилками до сих пор почему-то навивали на мужчину какое-то странное уныние. Вини было решено поселить в смежном маленьком помещении, которые были возле каждой гостевой спальни и предназначались как раз для личной прислуги. Минут через тридцать охранник доложил, что новый раб доставлен, и Лука сразу же решил зайти к юноше, чтобы хотя бы нормально познакомиться. - Как тебе тут? - с порога начал Модрич, прикрывая за собой дверь. - Сейчас принесут воды и чего-нибудь перекусить. - Тут очень хорошо, но почему господин так добр ко мне? - Вини нерешительно подошел к хозяину и встал на колени, обнимая его икры и утыкаясь лбом в сандалии. - Я не господин, - только и смог произнести хорват, совершенно не ожидая такого поведения от евнуха. - Как не господин? - изумленно переспросил юноша, поднимая взгляд. - Я... раб, - произносить это было тяжело. - Лука меня зовут, - добавил мужчина, наклоняясь и поднимая Вини с колен. - Наложник? - робко уточнил тот. - Нет. Мы с повелителем только общаемся, разговариваем. А почему ты решил, что я наложник? - Потому что император благоволит тебе и явно балует. Ты красиво одет, он покупает тебе подарки. Обычно таких привилегий удостаиваются фавориты. И личных рабов дарят только фаворитам. Но ты все равно мой господин. - Да я даже не знаю, чем тебе здесь заниматься, - задумался Лука, присаживаясь на узкую кровать с простым бежевым покрывалом. - Со всеми бытовыми делами я справляюсь сам. Разве что поболтать мне тут бывает не с кем, когда у повелителя дела или он с Кейлором. - Я буду помогать во всем, господин, - заверил юноша, опускаясь на пол у ног Модрича и напрочь отказавшись садиться рядом с ним на кровать. - Прислуживать к купальнях, исполнять поручения, могу бережно подготовить к близости, если Цезарь тебя возжелает... - Нет-нет-нет, - перебил его хорват. - Ты еще слишком юн, и я с тобой даже обсуждать такие вещи не буду. - Мне уже пятнадцать, господин... Тогда позволь хотя бы помогать тебе в ванной, - прошептал евнух, и мужчине показалось, что он сейчас заплачет. - Хорошо. Это еще ладно. Конечно, раньше Лука не мог даже предположить, что всерьез станет задумываться над таким предложением, но в прекрасных мраморных купальнях дворца помыться самостоятельно было не так-то просто. Краны, ведра, тазы и прочие банные принадлежности находились у самой стены довольно далеко от ванн, и носить оттуда воду, смешивать ее и поливать себя из большой неудобной чаши, оказалось весьма проблематично, особенно для человека, который к подобной системе совершенно не привык. Вообще, можно было бы помыться и рядом с кранами, но там почему-то не предусматривалось ни одного слива, и пролитую случайно воду, рабы убирали тряпками. Поэтому Лука смирился с ситуацией и уже спокойно принимал помощь банщиков. Правда была еще купальня для прислуги, где все было значительно проще, но туда хорвата не пускали. - Вини, а откуда ты? - спросил Модрич, поблагодарив слугу, который принес поднос с фруктами и водой. - Я не знаю, господин. С самого детства меня учили прислуживать хозяевам, а позже следить за гаремом и помогать подготовиться к близости. Сначала жил в общей комнате, где нас было очень много, а после операции перевели в другой дом, там все были такими как я, а оттуда в павильон, но там долго не брали, и поэтому отдали за бесценок торговцу на рынке, но и в простые дома никто не купил, ведь я некрасивый, хотя в этом тоже есть свои преимущества, - грустно улыбнулся Вини. - Какие же? - Красивых насилуют, господин, а меня хотя бы не трогали. - Не переживай больше ни о чем. Теперь ты во дворце, и все будет хорошо, - ''надеюсь'' добавил про себя хорват, но вслух не сказал. Вскоре за юношей пришел слуга, чтобы отвести его в купальни, а Модрич отправился к себе. Вместо обычного человека, случайно попавшего в рабство, он умудрился выбрать ''элитного'' невольника, который почти всю свою жизнь провел в каком-то закрытом учебном заведении для рабов, и с которым даже поговорить, наверное, особо не о чем, но мужчина не жалел о покупке. Благодарный взгляд мальчишки не оставлял в этом сомнения. Поначалу с Вини было сложно. Евнух откровенно боялся практически всего, но очень быстро освоился и стал ревностно помогать Луке даже в мелочах, что неимоверно удивляло, а порой и злило привыкшего к самостоятельности мужчину, но постепенно им все-таки удалось найти золотую середину. Так же Модрича очень нервировало, что Вини называл его только ''господин'' и никогда по имени, однако с этим, как он ни бился, ничего поделать не смог и в какой-то момент просто смирился с тем, что мальчишка относится к нему прямо-таки с фанатичным почтением и преданностью, а Цезарь, глядя на их общение только посмеивался. Лука все больше осваивался во дворце, продолжал каждый день встречаться с повелителем и уже хотел попросить его о каком-нибудь занятии для себя, так как устал бесцельно слоняться по лабиринту огромного дворца и паркам, или же сидеть в спальне. Его положение было по-прежнему непонятным, но этот вопрос Модрич прояснять не спешил, решив не торопить события, чтобы не нарваться на немилость, ведь несмотря на хорошее отношение, он все так же побаивался своего покровителя, прекрасно понимая, что это за человек. Вечером император позвал его в каменный сад и, побродив по дорожкам между статуями, фонтанами и вазонами, они остановились возле небольшой строгой беседки, по которой вились цветущие красными цветами лианы. - Ты уже привык к новой жизни? - первым заговорил Цезарь, присаживаясь рядом с хорватом. - К таким переменам довольно сложно привыкнуть, хотя с каждым днем становится немного легче. Но мне по-прежнему тяжело, когда я вспоминаю лица тех, кто остался в том мире. - Не вспоминай. Что толку себя изводить. Если бы была возможность вернуться, я бы так не говорил и даже помог, но ее нет. Никто и никогда о таком не слышал. С давних времен мы знаем, что вы приходите сюда, однако ни одного сказания о возвращении. Наоборот, во всех историях говорится, что вы остаетесь здесь навсегда или просто погибаете в попытках найти выход. Я не хочу для тебя такой судьбы, не хочу твоей смерти, поэтому смирись, позволь себе снова испытывать чувство радости. Я хочу утешить тебя, подарить новую жизнь, но ты должен позволить мне это сделать. - Я благодарен тебе за все, повелитель, - с печальной улыбкой произнес Лука, желая верить в искренность Цезаря. - Мне тяжело одному. Я всегда любил родителей и сестер, хотел создать свою собственную семью, чем это закончилось, ты знаешь... любил друзей, обнимать их при встрече... и сейчас мне не хватает всего этого. А ты стал единственным близким мне здесь человеком. - Я рад это слышать. - Повелитель, я хотел тебя кое о чем попросить, - немного замялся Модрич, не зная, с чего начать. - О чем же? - Мне хочется чем-нибудь заниматься, а не сидеть все время без дела. Не знаю... Может на кухне для прислуги помогать? Это-то я точно смогу. - А может тебя наложником сделать? - вдруг рассмеялся Цезарь. - Ты хочешь, чтобы я стал рабом для утех? - ошарашено переспросил хорват. - Не совсем, но я об этом думал. А ты сильно против? И вот тут Лука не нашелся, что ответить. Он уже давно понял, что многочисленные сексуальные связи являются в империи нормой, особенно среди друзей и подруг, и конечно, такое поведение казалось довольно странным, хотя теперь мужчина относился к подобному значительно проще. Тем более, что видел проявление такого ''распутства'' почти каждый день, правда слово это едва ли было здесь уместно. Он не сразу сообразил, что Цезарь и Кейлор не только друзья и союзники, но и возлюбленные, которых связывают искренние романтические чувства, однако довольно быстро узнал, что они самая настоящая пара, не скрывающая свои отношения. И очень скоро хорват начал ловить себя на том, что ему нравится смотреть на их поцелуи, хотя при этом всегда было неловко, и он спешил уйти, когда они начинали ласкаться. Сложнее всего было на приватных вечеринках, когда покинуть залу не представлялось возможным, и тогда Лука сосредотачивал все свое внимание на блюде с мелким кисловатым виноградом, чтобы хоть немного отвлечься от того, что происходило вокруг. Иногда император звал наложников и наложниц, но чаще предлагал их гостям, чем приглашал к своему ложу, ведь, как заметил хорват, явных фаворитов в гаремах у него не было. Конечно, связей на стороне это не исключало, но Модрич никогда не замечал, чтобы Навас ревновал, и понять данный феномен было уже сложнее. Сам хорват не мог даже предположить, что перед ним появится перспектива стать рабом для утех, хотя иногда, подвыпивший и развеселившийся на ужине Цезарь хватал его за коленки, словно заигрывая, но как правило, его внимание быстро переключалось на Кейлора или кого-то еще более подходящего, отчего Луке становилось даже обидно. Он откровенно завидовал любовникам, которые так хорошо смотрелись вместе. Ему тоже хотелось любви и близости, или... хотя бы просто прикоснуться к чужому счастью, раз уж у него нет своего собственного, однако не так - став одним из наложников в гареме. В тайне ото всех мужчина желал быть другом, а не просто рабом для утех. - Так ничего и не ответишь? - вывел его из раздумий заинтересованный голос Цезаря. - А мое мнение что-то решит? - осторожно спросил Модрич, взглянув в лицо императора. - Лука, ты мне нравишься. Начал нравиться, когда я узнал тебя получше, и теперь мне хочется близости с тобой. Не только духовной, но и физической. Вот только я не хочу тебя принуждать, я хочу тебя соблазнить. С этими словами Цезарь погладил мужчину по скуле и, сместив ладонь на затылок, притянул его голову к себе, мягко целуя в губы. Легко и ненавязчиво, давая хорвату возможность отстраниться, но Лука не спешил этого делать, робко отвечая на пока еще невинную ласку и пытаясь понять, какие чувства вызывает у него первый поцелуй с представителем своего пола. Цезарю было пятьдесят, но несмотря на возраст и уже сильно заметные морщинки на гладко выбритом лице, человек перед ним был крепким и сильным, с великолепной фигурой и все теми же амбициями молодости. Взгляд светлых глаз оставался живым и властным, а иногда становился теплым и нежным, вот как сейчас, когда он немного отодвинулся, но только для того, чтобы снова притянуть к себе Модрича, обнимая рукой за талию. На этот раз хорват сам качнулся вперед, касаясь своими губами чуть приоткрытых губ покровителя, и почувствовал, как тот улыбается. И именно в этот момент Лука все для себя решил.