Аве, Цезарь!

С момента возвращения из похода прошло несколько дней, а Модрич, по-прежнему, не знал, за что хвататься. Едва император прибыл в столицу, к нему потянулись с разными вопросами, причем, не только по делам города, но и провинций. Заседания сената проводились каждый день, потом следовали личные встречи, а в довершении ко всему на Луку наседали жрецы с просьбами разрешить те или иные накопившиеся проблемы. Конечно, далеко не все были довольны тем, что на трон взошел названный сын, а не родной племянник покойного повелителя, но эти голоса затихли почти сразу, и Модрич остался у власти, постепенно привыкая к новой роли. Однако самым тяжелым, как ни странно, оказалось переехать в роскошные императорские комнаты с балконом и личной ванной, где все напоминало о погибшем друге и покровителе. Лука отнекивался как мог, и в конце концов, Кейлор притащил его в покои чуть ли не силой. Сам Навас пока оставался во дворце и жил в соседних комнатах, чтобы всегда быть рядом с приемником своего возлюбленного, защищать и помогать ему во всех делах. Постепенно полководец приходил в себя, но обязанности ланисты пока забросил, полностью переложив ответственность за лудас на плечи Даниэля, против чего последний совершенно не возражал, давая другу возможность немного отдохнуть и восстановиться. Хотя понятие ''отдохнуть'' было не совсем уместно. В то время, что Кейлор не помогал императору, он занимался мемориальным комплексом или сидел в храме рядом с саркофагом прежнего Цезаря. Правда постепенно горечь утраты отходила на второй план, уступая место апатии и меланхолии. Вечера они обычно проводили вместе, но не как любовники, а как друзья, которых еще сильнее сблизила общая потеря. Вместе ужинали, принимали ванну и сидели на балконе как в прежние времена, с той лишь разницей, что их повелитель и господин был не с ними. Довольно часто приезжал Артэ и даже оставался на ночь, но надолго покидать жену и детей он тоже не мог, поэтому Цезарь и Навас все больше времени проводили вдвоем, хотя рядом с ними почти всегда находился еще один человек. Вини все также обожал своего господина и искренне радовался, что его добрый хозяин удостоился чести стать императором и получил всеобщее признание. С самых первых дней чернокожий мальчишка привязался к этому человеку и уже давно готов был отдать за него жизнь. Со слезами на глазах евнух умолял Луку взять его в поход и, добившись своего, фанатично прислуживал тому, кто стал для него всем. Вот и сейчас юноша сидел на большом пуфе в спальне Цезаря и с мягкой улыбкой наблюдал за тем, как повелитель ужинает со своим полководцем. - Теперь ты император, и тебе нужен гарем, хотя бы просто для статуса, - неожиданно произнес Кейлор, положив себе на тарелку жаренного рябчика. - Так должно быть. Конечно, можно оставить и прежних наложников, но я бы посоветовал обновить гарем полностью. Это будет отличным развлечением, а тебе нужно расслабиться. Да и ложе не должно оставаться холодным. У тебя очень много забот, и напряжение должно как-то сниматься. - Как я могу развлекаться с наложниками, когда повелитель покинул нас совсем недавно? - удивленно спросил Модрич, поднимая взгляд на своего друга. - От императора никогда не требовалось соблюдение траура. Никакого. И причину я уже озвучил: у тебя очень много дел и нужно снимать стресс. Все это понимают, а кроме того, прежний Цезарь был тебе другом и отцом, а не возлюбленным. - Кейлор, я хотел спросить, - хорват замолчал на несколько секунд, не решаясь задать тревожащий его вопрос вопрос. - А мы с тобой? И Артэ. Между нами еще что-нибудь будет? Или повелитель был единственным звеном, которое нас соединяло? - Неужели ты так ничего и не понял за все эти годы? - грустно улыбнулся Навас. - Я твой друг, Лука, и буду согревать твою постель, когда ты этого захочешь. А еще ты мой повелитель, и я твой вечный наложник. Как и Артэ. Ты всегда можешь подойти к нам, обнять и поцеловать, даже не задумываясь, и позвать в постель. И это будет правильно и приятно. Так было, так есть и так должно быть. У нас одна жизнь и одна судьба. У всех троих. - Не представляешь, как я рад это слышать, что хоть что-то останется по-прежнему. Близость между нами. Дай мне знать, когда это снова будет уместно. Когда ты захочешь. - Обязательно, мой господин, - откликнулся Кейлор, и Модрич уловил в его голосе нотки игривого лукавства, чего не замечал уже очень давно. За эти недели хорват почти привык, что теперь к нему обращаются ''повелитель'' и ''господин'' даже полководцы и сенаторы. Хотя слышать такое от друзей до сих пор было довольно дико. Однако Лука уже давно сообразил, что для империи это норма, и на межличностных отношениях среди близких людей подобная церемониальность никак не сказывается, а является, скорее, некой традицией и даже игрой. Так, например, Кейлор довольно часто называл возлюбленного повелителем, но это было не столько признаком подчинения, сколько выражением любви, и поэтому уже с самого начала Модрич не видел ничего зазорного или унизительного в том, чтобы называть своего покровителя ''господин'', хотя, когда он был вынужден обращаться так к кому-то еще, его буквально коробило от подчеркивания собственной ничтожности, ведь тогда он был рабом. - А куда девать обитателей двух гаремов? - задумчиво произнес Цезарь, поднося к губам кубок с вином. - Раздари или прикажи, чтобы им помогли устроиться на земле. Так же можно отправить их служить в поместья и даже в другие провинции, - пожал плечами Навас. - А сам подбери других, любых приглянувшихся рабов. - Странно это все, - протянул хорват. - Просто пойти на рынок и купить тех, с кем будешь делить постель. - Пойдем завтра? - внезапно предложил полководец. - Мне тоже надо развеяться. И в школу заглянем. А может ты хочешь кого-нибудь из гладиаторов? Всего одно слово, и любой воин арены станет наложником в твоем гареме. - Хорошо, давай сходим. Но, если честно, в последнее время я так устаю, что, наверное, у меня сейчас не встанет даже на самого красивого человека. - А на меня? - Кейлор обошел вокруг столика и уселся верхом на колени Модрича, как всегда любил делать. - Ты уверен? - тихо уточнил Лука, поглаживая мужчину по бедрам. - Более чем. Мне хочется снова почувствовать себя желанным, почувствовать, что я не один, получить удовольствие. Я так устал от всего этого. От того, что на нас обрушилось. Возьми меня. Позволь забыться в твоих объятиях. - С радостью, - выдохнул Цезарь, потянувшись к губам друга и вовлекая его в первый после долгого перерыва поцелуй. - Я скоро вернусь, повелитель, - произнес Навас, поднимаясь с колен императора, и обратился уже к евнуху: - Вини, а ты пока помоги хозяину возбудиться. - Да, господин, - с готовностью кивнул юноша и несмело приблизился к Модричу. - Я, наверное, и сам справлюсь, - глупо хихикнул Лука, делая еще один глоток вина. - Ты очень устал за этот день, - уже в дверях произнес Кейлор, - а на чужие ласки тело откликается гораздо охотнее. Хотя, как знаешь, просто будь готов к моему возвращению. Модрич кивнул и с сомнением посмотрел на притихшего Вини, который замер в нерешительности в паре шагов от него. Это была еще одна очередная странность империи - довольно часто перед сексом своим господам помогали возбудиться рабы. Даже муж с женой, находясь в одной комнате, иногда предпочитали предварительные ласки прислуги и уже потом, распалившись, спешили в объятия друг друга. Лука до сих пор не понимал эту удивительную ''традицию'' и мог найти только одно приемлемое объяснение: когда очень устаешь за день и уже клонит в сон, возбудиться действительно бывает непросто и... пожалуй, в такой ситуации помощь опытного евнуха может оказаться весьма уместной. Сам хорват такими услугами никогда не пользовался, но неоднократно видел, как это происходит. И даже покровитель несколько раз на его памяти подзывал к себе рабов для подобных целей, на что Кейлор обычно смотрел с насмешливым и снисходительным интересом. И вот сейчас Лука всерьез раздумывал над тем, чтобы позволить Вини себя приласкать. Конечно, когда Навас залез к нему на колени, по телу прокатилась приятная волна, но усталость брала свое, и мужчина сильно сомневался в своих сексуальных возможностях. Ему очень хотелось близости с другом, однако тело упорно просило об отдыхе и сне, и в этот момент вызвать эрекцию ''искусственно'' и впрямь казалось наилучшим вариантом, чтобы к приходу Кейлора уже быть готовым. - Господин? - робко позвал евнух. - Могу я тебе помочь? Мне ведь уже есть восемнадцать, я взрослый. - Хорошо, - Цезарь поднялся с кресла, скинул красную тунику и пересел на край кровати, широко расставив колени, словно приглашая юношу устроиться между ними. Точно зная, что от него требуется, чернокожий невольник развязал набедренную повязку господина и сразу же обхватил губами маленький член, спеша привести его в нужное состояние. И чисто физически это было приятно. Теплый влажный рот отлично справлялся с поставлнной задачей, и вскоре император уже мог похвастаться крепкой эрекцией, правда в эмоциональном плане было, по-прежнему, пусто. - Доволен теперь? - ухмыльнулся Модрич, когда Вини поднял взгляд. - Главное, чтобы был доволен, Цезарь, - пухлые губы евнуха растянулись в искренней улыбке, - а для меня всегда настоящее счастье помогать тебе и доставлять удовольствие. Это великая честь - служить тебе, господин, дотрагиваться до тебя. Знать, что я могу подарить тебе хоть немного наслаждения. Смысл мой жизни в том, чтобы быть рядом с тобой. - Я рад, что ты у меня есть, - хорват протянул руку и ласково погладил Вини по щеке. Этот трогательный момент прервал Кейлор. Вернувшись в спальню, мужчина сразу же снял тунику и забрался на кровать, начав ластиться к другу будто кошка истосковавшаяся по нежным прикосновениям. Он не был возбужден, но ласкался с таким отчаянием, что Модричу стало тошно. Казалось, Навас ищет хоть немного тепла и поддержки. Хочет вернуть хотя бы часть утраченного счастья. На глаза навернулись слезы, и хорват поспешил поставить любовника на четвереньки, пока собственная эрекция не сошла на нет. Смотреть Кейлору в лицо, не было никаких сил, так же как и на мягкий член, который по-прежнему лежал на яичках и так и не напрягся, несмотря на все старания и попытки Цезаря его поднять. Полководец соблазнительно прогнулся в пояснице и расставил бедра, раскрепощенно себя предлагая, и Лука, приставив головку к подготовленному отверстию, плавно скользнул внутрь, почти сразу начиная осторожно двигаться. Модрич очень сомневался, что у него получится кончить, но все-таки это произошло. С трудом, словно он работал в каменоломне, а не занимался любовью со своим другом. - И что это вообще было? - устало спросил хорват, устраиваясь на покрывале рядом с Кейлором и лениво перебирая его волосы. - Попытка снять стресс, - грустно улыбнулся мужчина, поймав руку Цезаря и поцеловав его пальцы. - И я считаю, что нам почти удалось. Мне было хорошо с тобой. Да, я так и не смог возбудиться, но принимать тебя все равно оказалось приятно и волнующе. Мне нужно было вспомнить те ощущения, почувствовать партнера. Просто начать. Сделать первый шаг. Я по-прежнему тебя хочу, но слишком сильно изматывают меня дни. - Позволь себе больше отдыхать, и пусть мрачные и тревожные мысли поскорее тебя покинут. Кейлор, я едва ли не насильником себя сейчас ощущал. Причем, насильником-мазохистом. Разрядку-то я получил, но чисто механическую и то с трудом. Еле-еле дотянул до пика. Хорошо еще, что ты подавался мне навстречу и сладко стонал, выражая свое желание и заинтересованность процессом, а то у меня вообще бы упал и, скорее всего, надолго, - усмехнулся Модрич, обнимая любовника, с которым они так долго не были близки. - Завтра будем отдыхать. Гулять по базару и выбирать тебе наложников, а потом... - Навас сделал многозначительную паузу, - попробуем еще раз. - Как подростки, честное слово, - рассмеялся хорват и тут же передразнил: - попробуем еще раз! Хотя, знаешь, хорошо, что все начинает налаживаться. Я так по тебе соскучился. И по Артэ. - А по женскому телу? - неожиданно спросил полководец. - Ни одна рабыня, и ни одна госпожа еще не удостоилась чести побывать в твоей постели. - Тоже соскучился, - нехотя признался Лука, - но... как-то не знаю. К тебе и Артэ я привык... - А теперь тебе нужно привыкнуть быть императором и брать то, что ты захочешь. Все в руках Цезаря. - А если я захочу Даниэля? - хихикнул Модрич. - О, мой друг, это будет сложно, но я смогу уговорить его на несколько ночей с тобой. - Не, не надо, я пошутил, - на всякий случай пояснил хорват и даже поежился, представив высоченного ланисту в качестве своего любовника. - Я вот что думаю, - снова заговорил Навас, - тебе нужно начать не с наложницей, а с кем-нибудь из нашего круга, кого ты знаешь, и кому мы можем доверять. - Интересно, с кем? Я заинтригован. Кого ты хочешь мне подложить? - У меня есть несколько вариантов, но пока я не уверен, - ушел от прямого ответа Кейлор. - Может позволишь мне выбрать для тебя любовницу на завтрашний вечер? Зачем затягивать? Красивую, опытную, чтобы приласкала тебя сама и подарила наслаждение. Нам всем нужно возвращаться к обычной жизни. - Ты мне сейчас напоминаешь повелителя с его бесконечными авантюрами и далеко идущими планами, - не подумав, ляпнул хорват и осекся. - Ладно, давай. В конце концов, не будет же она меня насиловать, если я не захочу. И... пусть ей будет не особо много лет, но и не мало, а еще... Слушай я не хочу потом бадаться с ее мужем, если она в браке. - Не волнуйся, я обо всем позабочусь, - хитро улыбнулся полководец, уже определенно что-то прикидывая. - Да и не всякий муж будет против прислать свою супругу к императору. - Останешься со мной на ночь? - резко сменил тему Лука, накрывая их обоих легким одеялом. - Останусь.