Аве, Цезарь!

Утром Лука проснулся раньше своего друга и какое-то время просто смотрел, как Навас спит, безмятежно раскинувшись на полушках. Мужчина сразу вспомнил, о чем они говорили накануне, но теперь все эти планы вызывали смутные сомнения и даже тревогу. Нет, против прогулки на рынок и обновления гарема Модрич не возражал, а вот затея с любовницей из высшего сословия окончательно перестала внушать оптимизм, хотя заняться сексом с женщиной ему, по-прежнему, очень хотелось. И дело было не только в физической стороне вопроса. Хорват мечтал о нормальных полноценных отношениях, вот только они упорно не складывались. Став императором, он настолько погряз в делах и заботах, что уже не помышлял о семье, почти смирившись с навалившимся одиночеством. А кроме того, Цезарь окончательно запутался в своих предпочтениях. Теперь ему нравились и мужчины, и женщины, что вроде бы должно было облегчить поиски потенциального партнера, но на деле получалось иначе, и все в разы усложнилось - Модрич просто не мог сделать выбор, претендентов оказалось слишком много, а свободного времени, наоборот, мало. Этот день они с Кейлором действительно провели вместе, а к походу на рынок решил присоединиться и Артэ, заскочивший во дворец, чтобы передать Цезарю письмо от наместника одной из провинций, где по каким-то своим причинам захотели возвести храм в честь прежнего императора. Пока Лука придирчиво выбирал рабов для гарема, полководцы о чем-то перешептывались и посмеивались, на что Модрич тогда не обратил особого внимания. В результате хорват купил всего нескольких человек, но начало было положено, а еще вести в империи и особенно дворцовые сплетни в высших кругах разносились быстро, и к полудню уже почти вся знать оказалась в курсе, что повелитель обновляет гаремы, а значит, в скором времени подарки в виде элитных рабов для утех должны были посыпаться как из рога изобилия. Такой расклад Луке не особо нравился, однако и отказываться от даров союзников он не мог, чтобы в их отношениях не возникло неловкости и напряжения. Несколько часов до вечера в компании друзей пролетели незаметно, но после легкого ужина в саду Цезарь немного заволновался. И Кейлор, и Артэ в один голос уверяли, что этой ночью ему будет очень хорошо, и хитрые улыбки мужчин внушали сильные подозрения относительно того, кто окажется в его постели. Однако на все расспросы и попытки приоткрыть завесу тайны, оба отшучивались или многозначительно молчали с таким видом, что императору становилось не по себе. - Ты готов хорошо провести время? - как-то ехидно поинтересовался Артэ, когда заходящее солнце окрасило белокаменный сад в теплые оранжеватые цвета. - Что-то я уже не уверен. Твой лукавый взгляд размыто намекает на то, что в спальне меня будет ждать дама лет шестидесяти и плеткой и веревками. - Не угадал, - рассмеялся Навас, а Артэ скептически и недовольно прищурился. - Пойдем, мы проводим тебя в покои. - Да, Лука, пойдем, - заговорил второй полководец, - тебя уже ждут две очаровательные, достойные женщины. Они замужем, но этот факт не должен тебя смущать. Их мужья в курсе дела и дали свое согласие на вашу встречу. - Две?! Да еще и обе замужние?! - ошарашено посмотрел на друзей Модрич. - Вы издеваетесь что ли? - А что тебя не устраивает? - не понял Кейлор. - С нами ты одновременно делишь постель, и все в порядке. А они между собой лучшие подруги, это так, к слову. - Может уже скажете, кто это? Я их хотя бы знаю? - Нет, повелитель, - гнусно ухмыльнулся Артэ, - это должен быть сюрприз. - Ты не доверяешь нам, господин? - внес свою лепту Навас, и Цезарю пришлось уступить. - Конечно, доверяю, - натянуто улыбнулся хорват. - Ладно, даже если ничего не получится, я просто побеседую с ними за поздним ужином. - С такими женщинами не может не получится, - несколько обиженно хмыкнул Артэ, и уверенность полководца очень скоро получила объяснение. Друзья проводили Луку до порога покоев и, переглянувшись с Вини, который загадочно кивнул, чуть ли не впихнули Модрича в открытую дверь, после чего она захлопнулась, а в коридоре послышались смешки и приглушенные голоса. Не став затягивать, Цезарь сразу прошел в спальню, где его действительно ждал большой сюрприз. На краю кровати сидели две женщины, которых император довольно хорошо знал. Пилар и Ивана, жена и сестра Артэ. Они были совершенно разными и внешне, и по характеру, но слыли лучшими подругами, да и не только подругами. При появлении Цезаря дамы встали и чуть склонили головы в учтивом поклоне. Предпочитающая довольно скромные наряды Ивана сейчас была одета в ярко-красное струящееся платье, а Пилар отдала предпочтение насыщенному синему цвету. - Госпожи, - почтительно произнес Лука, приветствуя женщин. Вообще-то, император не обязан был называть кого-либо господами и не называл, выше него не стоял никто, да и наравне тоже, однако по правилам хорошего тона мужчины обращались ко всем дамам знатного рода ''госпожа'', и даже Цезарь поддерживал эту традицию. - Артэ сказал, что мы можем скрасить твой вечер, повелитель, - соблазнительно улыбнулась Пилар. - Это честь для нас, господин, - вставила Ивана. - В твоей постели давно не было женщин, и это нужно исправить. Надеюсь, ты примешь наши ласки и останешься доволен. - Мы знаем, что ты привык к тугим задницам и крепким членам, - продолжила Пилар, - но нам тоже есть, что предложить. Переглянувшись с подругой, она спустила с плеч тонкие, украшенные сапфирами бретели, и длинное платье с тихим шелестом упало к ногам черноволосой красавицы. Ивана последовала ее примеру, и уже через несколько секунд обе госпожи предстали перед императором полностью обнаженными и замерли на месте, давая себя рассмотреть. Такого быстрого развития событий Модрич не ожидал и едва не шарахнулся в сторону, что было бы полнейшей нелепостью и неуважением к потенциальным любовницам и, как ни странно, к Артэ, который прислал к другу свою жену и сестру, видимо, договорившись с мужем последней. Хотя вряд ли то оказалось сложным. Супругу Иваны было за шестьдесят и в силу (а может и наоборот) возраста и особенностей организма он уже редко интересовался женой в сексуальном плане, почти полностью охладев к плотским утехам, но мать трех своих детей сенатор, по-прежнему, нежно любил, и поэтому не ограничивал ее ни в чем, закрывая глаза не только на связь с Пилар, что было вполне естественно, но и на пару мелких интрижек с рабами, понимая физические потребности супруги, которой не было и сорока. С Цезарем муж Иваны поддерживал хорошие отношения, так что Лука совершенно не удивился тому, что мужчина с легкостью разрешил очередную измену. Меж тем гостьи заметили неуверенность владыки и поспешили взять ситуацию в свои руки. Приблизившись к смутившемуся императору, прекрасные нимфы обняли его и одновременно потянулись к губам, за первыми мягкими поцелуями. Тонкие кисти почти сразу скользнули под подол красной туники, игриво поглаживая бедра и подбираясь к паху, но пока лишь дразня и не прикасаясь к члену, который неожиданно быстро отреагировал на нежные ласки и близость обнаженных тел. Уже не смущаясь, Лука позволил себя раздеть и сам поманил их к кровати, где попытался перехватить инициативу, но дамы не собирались так просто ее отдавать, в результате чего Модрич оказался опрокинутым на спину, и ему бесцеремонно раздвинули ноги, однако после неторопливого парного минета искусительницы, словно спохватившись, сбавили обороты, и наконец, позволили Цезарю вести, уступая ему активную роль... С той ночи прошло около трех недель, прежнего императора оплакали, и настало время новому Цезарю предстать перед народом в лучах славы заслуженного триумфа. Праздник подготовили быстро, но по всем правилам, и Лука торжественно проехал по улицам города на богато украшенной колеснице, за которой следовала конница и пешие солдаты. А завершилось шествие у главного храма, и Модрич со всеми почестями возложил венок из белых лилий и роз на саркофаг своего предшественника. После этого радостно гудящая толпа хлынула в амфитеатр, где состоялись масштабные внеочередные зрелища, которые продолжались почти до захода солнца. Цезарь оставался в ложе до самого завершения игр, даровал свободу нескольким гладиаторам и уже к закату с чувством выполненного долга и жуткой усталости, наконец, вернулся во дворец, в сопровождении Кейлора и личной охраны. - Твой первый триумф, - улыбнулся Навас заходя вместе с императором в его покои. - Как ощущения? - Ни с чем не сравнимые, - честно признался хорват, пока Вини снимал с него тяжелый парадный доспех. - Удивительное, будоражащее чувство победы и превосходства. Одним словом - триумф. Только программа уж очень обширная, насыщенная и утомительная. Да и на колеснице сложно столько времени стоять. - Есть такое дело, - хмыкнул полководец. - Вы-то с Артэ верхом ехали, - с завистью произнес Лука, присаживаясь на край кровати и с удовольствием откидываясь на спину. - Но это не так почетно, - сразу нашелся Кейлор, устраиваясь рядом. - И ладно, мне еще тридцати пяти нет, а как держались императоры прошлого, некоторым из которых было аж за семьдесят? - За семьдесят было только одному, - поправил Навас, - и позже он писал своему другу, что под конец уже с трудом удерживался на колеснице с гордым видом, а потом добавил: ''захотел триумфа, старый дурак, и получил, но годы взяли свое, жаркое солнце разморило, и я позорно заснул в своей ложе в самый разгар зрелищ устроенных в мою честь. - Да я сам чуть не заснул, - рассмеялся Цезарь, - в тенечке, в мягком кресле. - Ничего, мы бы тебя разбудили. - Знаешь, я никогда не стремился ни к славе, ни к власти. Всегда мечтал о семье и стабильной, но интересной жизни со своими близкими, а получилось... то, что получилось. Не думай, теперь я очень рад тому, что встретил вас. Повелитель и ты с Артэ заменили мне тот покинутый мир, и сейчас я с уверенностью могу сказать, что мой дом здесь. Столько лет прошло и, наконец, я это понял. Не знаю, найду ли я то счастье, которое было у тебя, но если оно и есть, то, наверное, где-то в этом мире. - Я хочу верить, что ты его найдешь, - вздохнул Кейлор и поцеловал Луку в висок. - Свою взаимную искреннюю любовь, а пока научись наслаждаться властью и своим положением. И очень быстро Модрич научился, а кроме того, он уже давно понял, что теперь от него зависит благополучие и жизни не только двух полководцев, но и всей старой гвардии, приближенных прежнего Цезаря, а значит, трон империи нужно удерживать любой ценой, тем самым защищая своих близких и союзников. Лука просто принял этот факт, и соглашаться с необходимостью казни заговорщиков стало довольно легко, ведь эти люди хотели уничтожить не только его самого, но и всех тех, кто ему дорог, и кто ему верен. Цезарь старался всегда быть великодушным и соответствовать не только образу императора, но и сану жреца оставшемуся за ним, однако покушений он не прощал. Шли недели и месяцы, Лука окончательно вжился в роль повелителя, и уже никто не вспоминал о том, что когда-то он был всего лишь рабом, пришельцем из другого мира. Хотя эту тайну знали немногие, можно сказать, единицы, а все остальные, как выяснилось позже, думали, что он внебрачный сын императора и какой-нибудь рабыни, которого владыка решил признать, когда понял, что других наследников у него не будет. Именно эту догадку молва и разнесла повсеместно, что хорвату и его приближенным было только на руку. Оба гарема за это время были полностью обновлены, но Цезарь крайне редко пользовался своими наложниками, потому что не хотел никого выделять и ни с кем сближаться, что было бы неизбежно при частых контактах. Да и сами рабы для утех зачастую оказывались хорошенькими пустышками, с которыми и поговорить совершенно не о чем. Однако примерно через год после его восшествия на престол в этом плане кое-что изменилось. Кейлор с небольшим войском отправился в одну из провинций, подавить вспыхнувшие там беспорядки и узнать из-за чего они начались, а вернулся он с довольно интересным подарком - мужчиной, на теле которого было довольно много татуировок. И тут перед Лукой возник вопрос: кем стать для нового пришельца - другом или только лишь господином. Сначала Цезарь хотел наладить с пленником хорошие товарищеские отношения, но Рамос оказался с гонором, да и не слишком умным и сразу заявил, что не собирается раздвигать ноги перед тем, кто возомнил себя властелином мира, и это стало его ошибкой. Модрич ничего не ответил на выпад испанца и сразу приказал отправить строптивого наложника в колодец до полного перевоспитания. - Выйдешь оттуда, когда научишься уважительно относиться в господам, - все-таки бросил Лука, когда солдаты уже уводили норовистого пленника. - Или не выйдешь вовсе, - недовольно добавил Навас. - Кейлор, где ты его взял? - усмехнулся хорват, когда Серхио вывели из белокаменного тронного зала. - Он сам взялся, - полководец присел на широкий подлокотник и закинул руку на резную золотую спинку. - Из леса вышел, когда мы на привале стояли. - И что ты ему уже наговорить успел, что он такой нервный и взвинченный? - А ничего такого. Просто разъяснил ситуацию и поставил перед фактом, что теперь он раб, и я подарю его императору в качестве наложника. - Представляю его реакцию, - фыркнул Модрич и рассмеялся, - ты не особо дипломатично такие новости сообщаешь. - Буду я еще с рабами церемониться, - пренебрежительно буркнул мужчина. - Да ты и сам оказался не слишком терпелив, что в данном случае меня очень радует. - Он сам напросился. Я тоже был напуган, когда только появился здесь, но с самого начала относился к повелителю и к остальным с почтением. И не только к господам, но и к слугам, и к рабам. Я никогда никому не грубил и не хамил и жду от других того же. И если раньше я готов был закрыть глаза на подобное неприемлемое поведение, то сейчас неповиновение подданных вызывает у меня желание сломить и подчинить таких людей, и это... отвратительно. Я же таким не был. - Это правильно. Никто не смеет дерзить императору. Наш повелитель гордился бы тобой. Ты стал достойным приемником, - поспешил заверить Навас. - А как он тебе внешне? - Пожалуй, ничего. Довольно приятные черты и тело тренированное. В общем, интересный мужчина. Он однозначно украсит мой гарем. Спасибо тебе за такой замечательный подарок. - Он, конечно, уже не молод, но рисунки на коже делают его довольно дорогой игрушкой. - Сам не хочешь опробовать? - лукаво осведомился Модрич, сжимая колено полководца. - О, нет. Какой бы не была его цена, для меня он всего лишь раб, к которому не хочется прикасаться. - Я ведь тоже когда-то... - Нет, - теплые пальцы быстро накрыли губы хорвата, не давая договорить. - Даже не вспоминай об этом. Теперь ты наш повелитель, сын моего возлюбленного и никак иначе. - Хорошо, - улыбнулся Лука. - Как думаешь, когда он образумится и покорится? - Думаю, скоро, - тут же прикинул Навас, - и пары дней не пройдет. Он ухоженный и своевольный, явно любит жизнь и вряд ли откажется от нее даже на эмоциях. Посидит в полумраке, в холоде и голоде и одумается. Колодец хорошо усмиряет строптивых рабов, они потом шелковыми становятся, желая вернуться в нормальную обстановку. Тем более, он пришелец. Хоть и крепкий на вид, но не воин, и не сможет продолжительное время стойко и с достоинством переносить неудобства. Уже скоро, мой господин, он сам ляжет в твою постель и раздвинет ноги, упрашивая взять его, лишь бы остаться в тепле и сытости. - По-моему, ты недооцениваешь людей из другого мира, - Модрич уже не мог сказать ''из моего'', потому что та далекая реальность стала чужой еще пару лет назад. - Такие люди есть и у нас, я их вижу. Да и человек всегда остается человеком. Даже суровые воины привыкшие к походам хотят жить в комфортных условиях, не говоря уже о простолюдинах... - К которым ты благополучно относишь всех попаданцев. - Ну, не к воинам же мне их причислять, - усмехнулся Кейлор, - так что подожди немного, скоро мой подарок научится покорности. Будешь еще им хвастаться. Насколько я знаю, ни у кого нет настолько разрисованной диковинки. Да и тебе с ним не скучно будет. Поспрашивай, чего нового в том мире. Только не сближайся с ним и не рассказывай про себя. Ты - сын Цезаря, законный наследник трона и первый император имеющий сан жреца. Все. Этой информации для него будет вполне достаточно. Ты его господин, а он твой наложник. И осторожнее, лучше в него не влюбляться, каким бы послушным и очаровательным он ни стал. - Такое хамло только трахать, - скривился Лука. - Мордой в подушку. - Не скажи. Мордашка симпатичная, ухоженная. А уж какие губы пухлые. Представь, как ты водишь по ним головкой члена и слегка надавливаешь, чтобы они приоткрылись, - соблазнительно произнес полководец. - Кейлор, ты сейчас договоришься до того, что будешь сам ублажать меня вместо наложника, - облизнулся Модрич, поглаживая Наваса уже по бедру и все дальше просовывая руку под подол его туники. - Так разве я против, повелитель? - игриво улыбнулся мужчина. - Мы с тобой не виделись почти три недели, я очень скучал по твоей постели и мечтал о нашей близости, лаская себя рукой в пустом походном шатре, где никто не скрашивал мое одиночество. - Тогда, может быть, пойдем в спальню? - тихо предложил Цезарь. - Как прикажет мой господин, - шепнул Кейлор и склонился к императору, коротко, но нежно целуя в губы перед тем, как встать с подлокотника золотого трона.