Аве, Цезарь!

- Лука, - тихо повторил Домагой и улыбнулся, продолжая обнимать императора. - Но называть тебя так все равно нельзя? - Можешь называть меня по имени в постели, но только когда мы наедине. Запомни это, пожалуйста. Более никогда. - Иначе путевка на рудники обеспечена, - еле слышно хихикнул Вида, хотя, пожалуй, здесь не было ничего смешного. - А-а, это Чехо тебе уже успел нажаловаться? - сразу догадался Цезарь. - Значит, ты уже знал? - Не знал. Я спрашивал у него, как тебя зовут, но он мне не сказал, объясняя тем, что у вас нельзя называть императора по имени. И если вдруг ляпнешь случайно, поедешь на рудники или каменоломни. Хотя, мне кажется, ты был слишком суров к нему, - осторожно прибавил Домагой. - Такая тяжелая ссылка всего лишь за одно слово. - А Серхио заявил, что я отправил его туда только за то, что о произнес мое имя без разрешения? - как-то уж очень ехидно уточнил Модрич. - А про то, что тогда еще и нахамил мне, он не упомянул? Ох, Чехо... Значит, он белый и пушистый, а я злобный тиран? Ну-ну. - Да мы это особо и не обсуждали, просто вскользь затронули, - немного смущенно произнес Вида, не ожидая, что Рамос мог напроситься на рудники еще и своим поведением. - Он на меня тогда еще и наорал, - с усмешкой продолжил Цезарь. - Видите ли, его рабовладельческий строй возмущает. Забавный человек, честное слово. Меня, может быть, тоже многое возмущает, например, то, что мне не принадлежит одна из самых богатых стран расположенная на востоке от нас. А еще больше возмущает, что правит там этот лысый царек. Но затевать войну было бы неразумно. У них лучшая сталь, да и вообще оружейное дело очень хорошо развито. Легко они не отступят, не сдадутся, и потери с обеих сторон будут огромными. Результат того не стоит. По крайней мере, пока. Мой предшественник тоже мечтал об этих землях, однако вопреки своим желаниям поддерживал на тех границах мир, довольствуясь торговыми соглашениями. - У тебя какие-то личные счеты с тамошним правителем? - сразу догадался блондин, заострив внимание на ''лысом царьке''. - Да не то, что бы счеты. Просто был один неприятный инцидент. Отец подложил меня под него ради своей выгоды, и знаешь... Я не могу сказать, что Зидан был со мной груб, нет, дело в том, что он обошелся со мной как со слугой-простолюдином, как со случайным любовником из низкого сословия. Поимел, насыпал на меня монет и ушел. Скотина. Словно я обычная проститутка! До сих пор его ненавижу, хотя уже не один год прошел, - недовольно процедил Лука, цокнув языком. - Твою мать... - О, боги, - поправил Домагой и тут же испугался, поняв, что сболтнул лишнего. - Что? - даже растерялся Модрич. - Ничего. Серхио дурно влияет на твою речь, повелитель, - попробовал отшутиться Вида, еще теснее прижимаясь к любовнику и целуя его куда-то в скулу. - Или у вас тоже есть подобные выражения? - А, вот ты о чем. Нет, это все Чехо. У него набрался, - весело рассмеялся Цезарь, и неловкость момента тут же исчезла. - Ты виделся с тем человеком после того случая? - осторожно поинтересовался Домагой, ласково поглаживая императора по груди. - Конечно, но все наши встречи носят только деловой характер. Чистая дипломатия и ни одной минуты наедине. Кто-то из высших чинов всегда присутствует на переговорах. И мы никогда не обсуждали ту ночь, если ты об этом хотел спросить. Хватит уже о давно минувшем. Лучше скажи, тебе понравилось то, что между нами произошло? - Понравилось, - искренне ответил блондин. - Я мечтал и о наших новых встречах, и о твоей постели. О поцелуях, объятиях... И даже завидовал Серхио, потому что он так близок с тобой. - Не могу сказать, что мы уж очень близки, просто притерлись друг к другу со временем. Не надумал еще переселиться во дворец? - как бы между прочим напомнил Цезарь. - Если тебе так приятно мое общество. - Ты хотел сказать, переселиться в гарем? - добродушно усмехнулся мужчина. - Лука, я хочу быть ближе к тебе, но мне там не понравилось. Не представлю, чем целыми днями заниматься, разве что с Серхио болтать, а в школе движуха, тренировки, друзья. Очень сложно сделать выбор. Я хочу проводить время с тобой, общаться с Рамосом, но не хочу попадать в резервацию гарема, хотя в школе вечером тоже совершенно нечем заняться. Не знаю, этот мир все еще чужой для меня. - А если здесь у тебя будет отдельная спальня? Как у Чехо, - продолжал соблазнять Модрич. - М-м-м. Наверное, было бы идеально посещать тренировки, баню, а потом возвращаться к тебе как с работы. У тебя ведь тоже днем обычно дела? Хотя иногда можно и прогуливать, - мечтательно прищурился Домагой. - И кстати, спасибо, что позволил Серхио побыть с Даниэлем. Это было очень благородно и великодушно с твоей стороны. - Судя по тому, что я видел, они очень сблизились в ссылке, - задумчиво протянул Цезарь, - однако я по-прежнему не знаю, как с ними поступить. Мне хочется подарить Чехо нормальную жизнь, дать возможность с кем-то встречаться, строить отношения, но Дани... Вот уж никогда не предполагал, что буду устраивать его личную жизнь. - Я не знаю, что между вами произошло, но... может ты хотя бы попробуешь его простить? - тихо произнес Вида. - Мне кажется, Даниэль неплохой человек. Сколько раз он мог взять меня силой, заставить, но не сделал этого, всегда пытаясь найти компромисс между своим желанием и моим нежеланим. И вчера, когда мы разговаривали в его спальне, он не тронул меня (как выяснилось своего наложника), потому что понял, как я хочу, чтобы именно ты стал у меня первым. Я имею виду анальный секс. - И о чем же вы говорили? - О том, как нам не хватает тех, с кем мы хотим быть. Повелитель, а нам обязательно возвращаться на праздник? - спросил Домагой, поднимая неприятную тему, ведь ему самому очень хотелось провести с Цезарем всю ночь. - Мы не будем туда возвращаться, - улыбнулся Модрич. - Уже поздно, пора отдыхать, и я предлагаю тебе остаться в моей постели до самого утра. Согласен? - Согласен. Сейчас рядом с императором было тепло и уютно, и Вида с удовольствием закрыл глаза, ощущая приятную усталость и чувствуя себя влюбленным мальчишкой, чьи мечты начали сбываться. Мир вокруг по-прежнему оставался чужим и враждебным, но Домагой решил об этом не думать и просто плыть по течению, полностью доверившись своему покровителю, ведь рядом с ним было так хорошо. Конечно, будучи взрослым разумным человеком, мужчина понимал, что его искренни чувства к тирану, возможно, мешают здраво оценивать ситуацию, но ничего поделать он с этим не мог, да и не хотел. Особенно теперь, когда у них что-то начало получаться. Империя, рабы, гладиаторы, арена... все будто бы отодвинулось на второй план и уже не волновало, словно он находился у себя дома со своим партнером, с которым завтра можно будет сходить в кафе или на стадион. Мысли начали путаться, и Домагой задремал, однако совершенно неожиданно среди водоворота смутных видений явственно обозначилось понимание того, что ему нравится называть возлюбленного ''повелитель''. Это не казалось унизительным или несправедливым, ведь так обращались к Цезарю даже полководцы и сенаторы, а для блондина это и вовсе звучало очень сексуально. О опять почувствовал себя рыцарем перед своим благородным королем Артуром, с которым у него упорно ассоциировался Лука в моменты неких душевных порывов и подъемов, хотя все это было лишь красивой иллюзией, и суровая реальность имела мало общего с романтической сказкой о легендарном короле. Засыпая в объятиях любовника, Вида надеялся проснуться рядом, лениво поваляться в постели, а потом вместе позавтракать, но сбыться этим планам было не суждено. Когда мужчина открыл глаза, в окно уже ярко светило солнце, а первым кого он увидел после пробуждения, как ни странно, оказался Вини. Чернокожий юноша сидел в большом красном кресле, подогнув под себя ноги и как-то рассеяно смотрел на своего подопечного, не мешая и позволяя отдохнуть сколько нужно, однако когда наложник повернулся к нему, встрепенулся, с готовностью возвращаясь к своим обязанностям. - Проснулся? - евнух выбрался из кресла и, сделав несколько шагов, присел на край кровати. - А где Цезарь? - сразу же спросил Домагой, поняв, что в постели он был один. - У повелителя дела. Он принимает посла из южной провинции, - соизволил ответить Вини. - А почему так рано? - Вовсе не рано, солнце уже высоко. Просто ты лег довольно поздно, и поэтому заспался. Я сейчас отведу тебя в гарем, где ты позавтракаешь с остальными наложниками. Заодно можешь пообщаться с Серхио, а потом тебя и Карима отвезут обратно в школу. - Карим тоже еще во дворце? - спохватился блондин, садясь в постели и откидывая легкое одеяло. - Да. Госпожа осталась здесь в гостевых покоях, а твой друг составил ей компанию, но они еще не выходили из спальни. Прислуга говорит, они уснули еще позже, чем вы. Подожди, не вставай, сначала мне нужно осмотреть тебя сзади. Повернись ко мне спиной и обопрись на колени и локти. - Да нормально там все, - отмахнулся мужчина, хотя и ощущал небольшой дискомфорт в районе ануса. - Домагой, я долго буду ждать? Поверь, мне быстро надоест тебя уговаривать, и я просто позову стражу. Я обязан убедиться, что с тобой все в порядке, а заодно нанести мазь на всякий случай. Повелитель может возжелать тебя в любой момент, и ты должен быть всегда готов его принять, а для этого нужно хорошо следить за здоровьем. - Я гладиатор... - Нет! - резко перебил евнух. - Во-первых, ты наложник Цезаря, а потом уже раб, гладиатор и так далее! Домагой, не испытывай мое терпение. Давай задницу показывай. Недовольно скривившись и глубоко вздохнув, блондин встал на четвереньки и вскоре почувствовал, как пальцы юноши скользнули по ложбинке, аккуратно смазывая уже не девственное отверстие каким-то снадобьем, сначала снаружи, а затем и внутри, отчего сразу стало противно, и Вида недовольно зашипел, впрочем, стараясь не зажиматься, хотя ощущения при этом были очень неприятные. К счастью, процедура не продлилась долго и, шутливо шлепнув Домагоя по ягодице, Вини, наконец, разрешил ему одеться. - Ты должен привыкнуть к осмотрам и подготовке, - произнес юноша, вытирая скользкие пальцы о кусок ткани. - Не напрягаться и не смущаться. Это простые повседневные дела для обитателей гарема, а ты теперь тоже наложник, хотя все еще считаешься гладиатором. И в этом нет ничего зазорного или постыдного, ведь лекари и евнухи таким образом заботятся о твоем комфорте и здоровье, и ты должен понимать такие вещи. И принимать. - Я понимаю, но все равно неприятно, - поморщился блондин, облачаясь во вчерашнюю черную тунику с застежкой на левом плече. - Да и больновато. - Ничего, это по первости и неопытности. Постепенно отверстие разработается и станет легче раскрываться, а ты сам научишься не зажиматься и даже начнешь получать удовольствие от соития. - Догадываюсь. Хотя мне и так было хорошо рядом с ним, - не удержался от довольной улыбки Вида. - Домагой, ты должен стать фаворитом, - неожиданно произнес евнух, любуясь новым наложником. - Серхио не достоин этой чести! Конечно, ты не красив, но у тебя есть особое очарование, и Цезарь это заметил. - Ну, спасибо, - растерялся блондин, не зная, как вообще реагировать на подобное заявление. Извилистый путь до гарема по лестницам, залам, переходам и галереям хорват даже не старался запомнить и просто следовал за Вини, желая поскорее встретиться с Серхио и расспросить, как и когда закончился праздник, да и позавтракать тоже было бы неплохо. К немалому удивлению Домагоя, ели наложники не в спальне и не в столовой, а в саду, в уголке которого под широким навесом галереи стояли прямоугольные столики и длинные бежевые кушетки с накиданными на них подушками, а немного поодаль находился большой стол с различными блюдами, куда рабы для утех подходили с тарелками и, наполнив их, возвращались на свои места. Рамоса Вида заметил сразу, он и Родриго сидели рядом с одной из колонн увитой какими-то густо цветущими лианами и о чем-то разговаривали. Пока на появление гладиатора никто не обращал внимания, но как только Домагой подошел поближе, абсолютно все наложники повернулись к нему, и гарем затих. Бегло оглядевшись вокруг, блондин взял тарелку и с невозмутимым видом углубился в изучение шведского стола, где было немало интересного, хотя большого разнообразия и особых изысков не наблюдалось - просто вареная птица, рыба яйца, овощи и фрукты. Впрочем, для завтрака этого было больше, чем достаточно и, положив всего понемногу, хорват направился к самому дальнему столику, где расположился его друг. - Гладиатор, - зашелестели вокруг тихие голоса. - Евнухи говорили, что Цезарь провел с ним ночь. - У него шрамы на теле... - И клеймо... - Но какая фигура... - И волосы светлые. - Он что, теперь тоже наложник? Негромкий щебет слышался со всех сторон, но в отличие от школы гладиаторов, тут никто не решался заговорить с новичком и спросить лично его, все продолжали перешептываться со своими соседями по столу, и это даже слегка напрягало. А следом пришла довольно странная и дикая мысль, что по сравнению с этим местом, лудас уже стал родным домом, где все знакомо и почти каждого можно назвать товарищем. Да и вообще, постепенно школа начала ассоциироваться у футболиста с базой сборной - совместное проживание игроков, общая столовая, тренировки, наставники, баня, массаж и выезды на стадион, особенно теперь, когда ему сообщили, что он больше не выйдет на арену, и страх за свою жизнь отступил. Хотя... если бы не момент с убийством, Вида, пожалуй, был бы не прочь и дальше выступать на зрелищах, раз за разом выходя на песок амфитеатра, где царила своя неповторимая атмосфера, которую он уже успел почувствовать. - Ну, что? В наших рядах пополнение? - рассмеялся Серхио, когда Домагой присел рядом с ним. - Не совсем. После завтрака нас с Каримом отвезут в школу. Праздник долго еще длился? - Нет. После ухода Цезаря, Ивана тоже поспешила уединиться с твоим другом, а следом за ней засобирались и остальные гости. Кстати, красивая туника, - мельком отметил Рамос. - Это Вини вчера выдал... - Значит, возвращаешься в лудас? - неожиданно раздалось со столика, который находился через проход от них. - Не смог удовлетворить императора? Странно, вы же вроде элитными шлюхами считаетесь. - А это тебя не касается, - насмешливо ответил блондин, разглядывая наложника, молодого довольно симпатичного парня. - Антуан. Наглый как обезьяна, - поморщился испанец, даже не заморачиваясь с тем, что бы говорить потише. - Про уважение к старшим, не, не слышал? Пару недель в гареме, а уже высовывается. - Так время старших прошло, - самодовольно усмехнулся наложник. - В вас уже, наверное, столько членов побывало, что задница нормально не сжимается. Особенно у гладиатора. Вы же еще и зрителей должны обслуживать, да? Тех, кто побогаче. Поэтому Цезарю не понравилось? Что за радость засовывать после разного сброда. По гарему прошелся испуганный шепот, и все как один уставились на Домагоя, не зная, какой реакции на такие хамские высказывания ожидать от профессионального (как они думали) бойца и убийцы. Однако Вида решил не начинать склоку и тем более драку, давая задиристому и глупому мальчишке шанс на отступление, хотя ситуация уже начала его откровенно напрягать. - Ты сам что ли девственник? - недобро оскалился блондин. - Ты лучше считай, сколько членов в собственной задницей побывало, а не в чужой. - Всего два, - с легкостью ответил Антуан. - И это были очень знатные господа, приближенные самого царя Зидана, и именно он подарил меня императору. А я очень дорогой подарок! Меня всегда ценили больше остальных рабов для утех, ведь я специально обучался мастерству любви и могу предложить моему господину больше, чем кто-либо другой здесь. - От скромности не умрешь, - презрительно фыркнул Домагой, автоматически зацепившись за уже знакомое имя царя. - Я же говорю: обезьяна наглая, - повторил Рамос, вольготно откидываясь на низкую спинку кушетки. - Да как ты смеешь! - не сдержался на этот раз наложник, гневно глядя на Серхио. - А как ты смеешь повышать голос на фаворита императора? - с откровенной издевкой осведомился испанец. - Заметь, на всеми признанного фаворита. - Ты был в ссылке! - Был, - не стал отрицать Рамос. - Но уже через час после возвращения во дворец я оказался в постели Цезаря. И провел я эти дни на Холодном озере, а туда ссылают только господ за не слишком большие провинности. Даже для знати не постыдно там побывать. А вот ты, если что, поедешь на рудники или каменоломни. - Не дождешься, потому что следующим фаворитом стану я, - самонадеянно улыбнулся Антуан. - Я сделаю все для того, чтобы Цезарь обратил на меня внимание, и после первой же нашей ночи тебя отошлют из гарема, ведь ты будешь больше не нужен. Ты уже старый, а тело покрыто уродливыми рисунками... - Посмотрим, кто станет следующим фаворитом, - зло перебил Домагой. - Но уверяю, это будешь не ты. А если начнешь подлизываться к Цезарю, сильно об этом пожалеешь. - Но я начну, и ничего ты мне не сделаешь, - ехидно произнес наложник, и это стало последней каплей. Стараясь сохранять спокойствие, Вида поднялся со своего места и подошел к шведскому столу, где один из рабов нарезал фрукты. Не привлекая к себе внимания, хорват накидал на тарелку того, что попалось под руку, а потом уверено забрал у слуги небольшой острый нож и небрежно пристроил его на краю, воткнув кончик в дольку сочного персика. ''Сейчас верну'', - бросил гладиатор опешившему мальчишке и быстро вернулся назад, стараясь не светить запретным здесь приобретением. Поставив тарелку на столик, Домагой резко схватил ничего не подозревающего Антуана за волосы и уже отточенным на тренировках движением прижал лезвие к его горлу. - А теперь слушай меня внимательно. Если император сам тебя позовет, слова не скажу понимаю, что все в руках Цезаря, но если ты начнешь с ним заигрывать и крутить задницей, я перережу тебе глотку. И поверь, мне за это ничего не будет. Я сумею задобрить повелителя. А еще запомни: в первую очередь я гладиатор, тот, кто убивает людей на арене, и не только на арене. Всего один промах, и я до тебя доберусь. А это, чтобы ты не забывал. На память. Ярость вперемешку с ревностью застилала сознание, и Вида медленно провел острием ножа по груди наложника, оставляя на чистой светлой коже тонкую красную полосу и буквально наслаждаясь моментом. Страхом и криком мальчишки. Прекрасно зная, что ему самому за это ничего не будет. Конечно, подобная демонстрация силы не требовалась. Учитывая, что Антуан - подарок ненавистного Цезарю человека, путь в постель господина ему и так был закрыт, но нахальство и самодовольство юнца сыграли с ним злую шутку. Причем сначала Домагой хотел оставить ''памятку'' на лице наложника, однако в последнюю секунду передумал, решив проявить великодушие. К ним спешила охрана, но блондин уже сам отпустил парня и спокойно протянул нож подбежавшему солдату. Рукоятью вперед. Стражники тут же взяли гладиатора под руки, но вовремя подоспевший Вини не позволил его увести. На входе в галерею маячил взволнованный Карим, а сам хорват уже приготовился к долгим объяснениям с главным евнухом и последующему нудному выговору.