Light song

      В кабину лифта они не зашли, как приличные люди – они ввалились в неё. Эллисон сразу же рухнула на пол, хватая ртом воздух в попытке отдышаться. Норман же заставил себя устоять на ногах и быстро нажимал кнопки на панели, не думая, какой это этаж и что там может быть. Нервы были на пределе, а этот чёртов механизм ещё и не спешил закрывать свои двери. Вместе с глухим рыком из груди Нормана вырвалось и очень ругательное выражение, смысл которого сводился к: «Работай же, тупая техника!». И только после этого, словно услышав нелицеприятные слова в свой адрес, двери лифта со скрежетом захлопнулись, и они поехали вниз. Полк выдохнул и, прислонившись спиной к стенке лифта, устало съехал на пол. — Прекрасно. Просто прекрасно… — прошептал мужчина, смотря на пол. Он уже не будет удивлён, если и лифт сломается. Здесь всё постоянно ломается. «Вместо того, чтобы выпроводить Эллисон, мы теперь в итоге уходим только вглубь студии» — недовольно заметил про себя Норман. Придётся им теперь держаться вместе. Он посмотрел на Эллисон. Та сидела, прислонившись к противоположной стене. Её и без того большие тёмно-зелёные глаза теперь, казалось, стали ещё больше. Это что её так впечатлило? — Чего такое? — невольно забеспокоился Полк. — Ты где так ругаться научился? — хрипло спросила женщина, продолжая смотреть на него в упор.       Норман аж выпал в осадок. Ну да, поругался немного на нервах. Чего в этом такого? Как будто её дорогой Томас был интеллигентом, который толковым словарём избил бы любого, только услышав ругательство. Норман от него даже несколько новых непристойных словечек узнал за время работы в студии. — Жизнь научила. А чего тебе? Тоже хочешь так? — Полк слабо усмехнулся. Эллисон быстро отрицательно замотала головой. — Нет! — выпалила женщина и выпрямилась — И попрошу больше так не выражаться! Норман, пожалуйста. У меня уши в трубочки свернулись от обилия ругательств.       Теперь наступила очередь бывшего киномеханика удивляться. Они только пару минут назад смогли сбежать от Чернильного Демона, при этом ещё больше углубившись в студию и уйдя от такого долгожданного выхода, а единственное, о чём она сейчас решила поговорить — это то, что он выругался?! Она его поражает с каждым часом всё больше и больше! — Какая ситуация — такие и выражения, — буркнул Норман и поднялся с пола, отряхивая штаны. Бесполезное занятие, учитывая, что пыль из лифта — самое безобидное, что с ними случалось в последнее время. — Пожалуйста… — эта тихая просьба заставила его глубоко вздохнуть и медленно досчитать до трёх. Затем на всякий случай досчитал до десяти. И только после этого взглянул на Эллисон. Та всё ещё сидела на полу, прислонившись спиной к стене, только ноги подтянула в груди и обняла себя за колени. Спутавшиеся волосы были частично перепачканы в чернилах и грязно-рыжими прядями спадали на её лицо и плечи. Одежда её тоже была вся в чёрных пятнах. Такое зрелище вызывало только жалость. — Посмотрим, — выдохнул Норман.       Лифт продолжал свой неторопливый спуск вниз. Куда же их занесёт в итоге? И кто им встретится в итоге на нижних этажах, если уже в музыкальном департаменте они повстречали сошедшего сума композитора?       Лифт остановился на уровне K. А вот и их остановка.       Решетка со скрипом раздвинулась в стороны, пропуская вперёд. Их взгляд уперся в стену, что продолжалась вправо. Там открывался узкий коридор в полумраке, освещенный тусклой лампочкой и заваленный по углам ящиками. Где-то вдали пыхтели и стучали невидимые механизмы. Эллисон собиралась было сделать шаг на деревянный пол, как перед ней возникла рука Нормана, что не давала давала лифту закрыться. Пендл вопросительно посмотрела сначала на руку, а затем и на самого мужчину. Тот будто почувствовал на себе испытывающий, непонимающий взгляд. — Мы не знаем, что там за поворотом. Как ты поняла тут можно ожидать чего угодно,— серьезным, спокойным тоном проговорил Норман, продолжая изучающе смотреть в пустоту. Было тихо и спокойно, никаких чернильных разводов или хвалебных песен. Лишь далекий гул ветра в щелях стен завывал в такт механического стука. — Чего мы ждём?— фыркнула Эллисон спустя пару минут ожидания гипотетической опасности,— И так понятно, что тут ничего нету, а так у нас больше шансов быть найденными.       Норман резко повернул голову в её сторону и смирил таким негодующим и тяжёлым взглядом, что ей стало не по себе, но руку всё же убрал. Эллисон ощутила несказанное облегчение, почувствовав под ногами твердые доски, а не шаткий пол лифта, что, казалось, мог обрушиться в любой момент.       Стояние на одном месте угнетало, пусть и стоять пришлось не так много. Сейчас им надо двигаться, если они не хотят быть пойманными и утопленными в чернилах. Казалось, что любой шорох является знаком того, что за ними следят и их преследуют.       «В таких условиях легко может развиваться паранойя,» —пронеслось в голове у Эллисон, когда та рассматривала черные кляксы на стенах и плакатах, — «Сойти с ума еще легче».       Но стоило им сделать несколько шагов в мерцающий свет коридора, как позади них раздался скрежет механизма и грохот удара железа об железо. Эллисон даже подпрыгнула на месте и в прыжке развернулась лицом к источнику шума. — Что это было? — Кабина лифта закрылась за нами, —передернув плечами, пробормотал Норман, — Только странно, что она поехала наверх...       После этих слов он резко развернулся и быстрым шагом двинулся вглубь коридора, схватив женщину за запястье. Та тихо пискнула, чуть ли не споткнувшись ногой об ногу. — В чем дело, Норман? — Если лифт куда-то поехал, значит, его кто-то вызвал. — Но эти лифты и так живут своей жизнью, — пропыхтела Эллисон, едва поспевая за быстрыми, широкими шагами. Дальнейшего ответа не последовало: киномеханик предпочел промолчать, с подозрением косясь по сторонам. Казалось, что он боялся чего-то. Будто вот-вот из щели в стене или из наглухо запертого кабинета выскочил неведомое нечто и разорвет на части. С другой стороны такое поведение вполне оправданно, ведь не каждый день тебя хотят дважды скормить демону странные, поехавшие сектанты.       Но, к их счастью, путь оказался чистым. Было вполне спокойно и тихо. Они прошли один коридор, затем второй, третий. Везде их встречали грязные стены с ветхими плакатами на них. Под их ногами раздавался скрип досок, что эхом разносился по пустому пространству, разрушая давящую на уши тишину. Хотелось разорвать её, избавиться от нее любым звуком.       Эллисон скучающим взглядом окинула одинаковые стены. Они были такими похожими: все деревянные и одинаково грязные. Казалось, что даже пятна чернил были одинаковыми. Хотелось заговорить, но о чем и с чего начать? Конечно, у Эллисон голова гудела от нарастающих вопросов, но вряд ли Норман так просто бы на них ответил, если бы ответил вообще. Он и в лучшие годы не был из числа особо болтливых, а сейчас и вовсе замкнулся.       Из её груди вырвался приглушенный вздох. И тут на глазах ей попался старый плакат, что чудом сохранился чистым и целым. На нем была изображена основная троица, что держалась за руки и, улыбаясь, махала зрителям своими большими ладошками в белых перчатках. Эллисон невольно улыбнулась, вспоминая те годы, когда работала над голосом Алисы. — Мне нравилось с ней работать, — мечтательно проговорила актриса, не отрывая взгляда от плаката, — Не скажу, что у нас была особая связь, но мне правда нравилась эта девочка. Этот ангелочек с рожками была настоящей леди, хоть с весьма бойким и хитрым характером. Вроде и выглядит как хрупкая дама в беде, но на деле может легко обвести вокруг пальца.       В голосе Эллисон звучали нотки ностальгии и печали по давно минувшему. Было приятно вспоминать те далекие моменты будто из другой жизни, что навсегда осталась позади. Теперь Алиса не была её подопечной. Пендл ещё раз на прощание кинула взгляд на плакат прежде, чем отвернуться и пойти дальше. — Так Алиса была твоим любимым персонажем? — слегка развязным тоном на ходу спросил Норман. — Что за вопрос?! — с воодушевлением воскликнула Эллисон, — Конечно! И не только потому, что я подарила ей свой голос! Да и потом, кому может она не нравится? — Ну, мне Алиса никогда не нравилась. Уж жутко клишированным женским персонажем она была. Да и не скажу что она выделялась каким-то особенным характером. Так... красивая кукла... — Да? — обиженно скрестив руки на груди, с напором в голосе фыркнула Эллисон,— Тогда кого ты считал не клише? — Борис... — Что? Борис? Да он только и делает, что ест, и больше ничего. Хочешь сказать... — договорить ей не удалось, ибо в следующую секунду она врезалась в спину Нормана, что резко замер на месте. Тот только предупреждающе шикнул, прижимаясь спиной к стене. Эллисон вопросительно наклонила голову набок, переведя взгляд туда, куда настороженно смотрел Норман, приготовив трубу для атаки.       Из-за поворота к ним медленно приближалась высокая тень со стоячими ушами и вытянутой собачьей мордой. Она пружинила при каждом шаге, становясь всё больше, и вскоре заняла всю стену. Момент... — Борис? — на одном дыхании прошептала Эллисон, в упор глядя на мультяшного волка. Он был в точности таким же как в мультфильмах: те же уши, тот же комбинезон, те же точки на щеках. Актриса мутным взглядом пялилась на него, пытаясь понять, настоящий ли он или это её фантазия. Она сделала шаг вперёд, протянув руку. — Не подходи к нему! — рявкнул Норман, рванув с места и замахнувшись трубой. — Стой! — рявкнула в ответ Эллисон, преграждая своей фигуркой путь мужчине, — Он не опасный! — Мало ли что выглядит не опасно, — фыркнул Норман, перекладывая кусок трубы из одной руки в другую, — Созданиям из чернил нельзя доверять. — Да это же просто милый, безобидный, мультяшный волк. Он и в мультиках не был агрессивным, вряд ли будет сейчас нападать на нас, — в следующий момент Эллисон ласково улыбнулась и повернулась лицом к Борису.       Отшатнувшись к стене, Борис стоял, заметно дрожа, и смотрел с ужасом на Нормана. Казалось, что сейчас он просто растечётся в чернильную лужу от страха. Эллисон чуть закусила нижнюю губу, смотря на перепуганного волка. Бедняга. Просто шёл себе куда-то, но на свою беду повстречал двух людей, которые совсем недавно пережили побег от Чернильного Демона и находились на взводе. — Хей, Борис, всё хорошо, тебя не обидят, — Эллисон осторожно протянула раскрытую ладонь к волку, ласково улыбаясь.       Но тот шагнул назад, всё ещё смотря не на неё, а на Нормана, который был вооружён трубой. И взгляд у Нормана был недобрый такой, словно тот уже точно знал, что Борис опасен и нападёт на них. — Тише, Борис, тише, спокойно, мы хорошие, — негромко продолжала успокаивать волка Эллисон. Стоящий рядом Норман с трубой не то что намекал — прямо говорил, что вот он не очень то и хороший.       Поджав ушки, Борис начал небольшими шажками уходить в один из коридоров. Заметив это, Эллисон сделала широкий шаг вперёд, пытаясь ухватить его за руку, и выкрикнула: — Постой!       Это послужило сигналом. Борис уже в открытую побежал вперёд, явно не желая продолжать это знакомство. Но Эллисон имела иной взгляд на это. И если она захотела подружиться с единственным на её памяти чернильным существом, которое не пыталось их убить, то она приложит максимум усилий, чтобы добиться этого. Именно поэтому она побежала за перепуганным волком. — Эллисон, стой! — запоздало выкрикнул Норман, попытавшись схватить её за руку. И тоже не успел это сделать. С раздражением прошипев себе под нос какое-то ругательство, бывший киномеханик, всё ещё держа трубу при себе, побежал за бывшей актрисой озвучки и волком-героем мультфильма. — Борис, погоди же!       Эллисон не ожидала от чернильного волка такой прыти. Но тот не то что не уставал — даже отрывался от своих преследователей. Видимо, не впервой он от кого-то удирает по коридорам студии.       Крепкая, больная хватка на запястье. Эллисон вскрикнула, по инерции пролетев немного вперёд. Пойманная рука отозвалась болью. Повернув голову, женщина посмотрела на Нормана и попыталась вырваться. Безрезультатно. — Эллисон, успокойся! Он может нас завести в западню!       Ещё несколько раз дёрнув рукой в попытке её вырвать, Эллисон сдалась. Она слабее Нормана, и если тот её схватил, выбраться силой у неё вряд ли выйдет. Женщина посмотрела в коридор, где скрылся Борис. Вот и испугали они одно чернильное существо, которое даже не напало на них. Он просто ходил здесь, может, искал что-то. — Почему ты так агрессивно к нему отнёсся? Он ведь безвреден… — пытаясь отдышаться после бега, спросила Эллисон, смотря на потёртый плакат, висящий на стене, но не на Нормана. «Овечьи песенки»… Эллисон пришла в студию уже после того, как была выпущена эта серия с Борисом Волком. — Мы не можем быть уверенными в том, что он безвреден. И лучше тебе хоть иногда прислушиваться к моим словам, пока мы не попали в ещё большую беду, — хриплым после вынужденной пробежки голосом ответил Норман, всё ещё крепко держа её за руку. — Но ведь это Борис! Ты сам говорил недавно, что тебе он больше всех симпатизировал! — очередная попытка вырвать свою руку. И вновь она окончилась неудачей. — Мне и Бенди мог нравиться. Но это не делает того чернильного монстра безопасней, — заметил Полк и всё-таки отпустил Пендл. Та притянула свою кисть к груди и начала растирать её. Кожа, на неиспачканных чернилами местах, покраснела от крепкой хватки киномеханика. Бросив на Нормана обиженный взгляд, Эллисон направилась дальше по коридору.       Но вдруг Полк резко остановился. Женщина чуть ли не вписалась носом в его спину от резкой остановки, но, к счастью, между ними было достаточно большое расстояние. — Что опять не так? — устало вздохнула Эллисон, пялясь в пол. Ей все ещё как-то не сильно хотелось глядеть на ее спутника. — А ты глаза подними, — фыркнул Норман, отходя в сторону. Эллисон послушно отлепила взгляд от своих ног. Но стоило ей увидеть впереди беспросветную темноту, как она резко отпрянула назад, шипя. Казалось, что она даже сжалась на месте. Путь практически проваливался в пустоту, и только шум механизмов говорил о том, что дорога не обрывается. — Норман, — неуверенным голосом позвала Эллисон, пятясь назад, — Давай поищем другой путь? — Да, я тоже так думаю, — нахмурившись, протянул мужчина.       Но не успели они сделать шаг назад, как позади них с громким грохотом захлопнулись металлические двери. От неожиданности Эллисон вскрикнула и подпрыгнула на месте. Из её горла вырвался тихий всхлип, что с каждым моментом становился все громче. Тупик. Единственный путь лежит через темноту. Страх плотным комком встал в её горле, не давая дышать, по телу пробегали крупные волны дрожи. Ей казалось, что темнота пульсирует и расширяется, пытаясь поглотить её. На шатающихся ногах она попятилась назад, уткнувшись спиной в толстый металлический лист. Её глаза расширились, и на них выступили слезы. — Выпустите меня отсюда! — дрожащим голосом пискнула Эллисон, ударив несколько раз кулаком по воротам. Глухой металлический стук эхом пронесся по пустым коридорам. —Тихо! Не паникуй раньше времени, — серьезным тоном сказал Норман, внимательно осматривая пространство на наличие альтернативного пути, — Похоже, нам придется идти вперёд. — Нет! Не надо! Я боюсь! — пищащим от слез голосом воскликнула Эллисон, оседая на пол, закрыв лицо руками. Норман лишь сочувствующе вздохнул, начиная рыться в ящиках стола, что стоял в том же коридоре. В них должно быть что-то полезное! Из недр стола были извлечены несколько банок супа, стопка грязных листов бумаги и пара банок из-под чернил. Ничего, что могло бы им помочь. — У меня был фонарь, — бурчал сам себе под нос Норман, — Но он остался в моем убежище этажами выше!       Предметы летели со стола и с грохотом падали на пол. Но в этот раз судьба была к ним благосклонна: на самом дне ящика лежал фонарь с треснутым корпусом. — Наконец-то что полезное, — с облегчением выдохнул Норман, вытаскивая из недр нужный предмет. Раздался тихий щелчок и луч желтоватого света осветил часть пола, что тонула в темноте. — Хей, Эллисон, — позвал Норман и для пущей убедительности направил свет на женскую фигурку, что сжалась у стены. Та от неожиданности вздрогнула и, щурясь, подняла голову. — Так тебе не будет особо страшно? — усмехнувшись, мужчина протянул руку Эллисон. — Д-да, намного, — кивнув, она приняла помощь и, крепко держа Нормана за запястье, прошла следом за ним в темноту. — Вот, возьми, — он вытянул из-за пояса трубу и протянул женщине, заговорщически подмигнув, — Когда боишься лучше держать оружие в руках.       Эллисон благодарно улыбнулась, крепко сжав металлический предмет. Да, Норман был прав. Таким образом ты не чувствуешь себя беспомощным и уязвимым.       В темноте они шли молча, боясь оступиться. Ведь страшен не столько сам мрак, сколько то, что может скрываться в нем. Чувство неизвестности давило со всех сторон, не давало расслабиться. Настораживал каждый скрип доски, каждый стук капель. Эллисон мёртвой хваткой вцепилась в руку Нормана, держа наготове свое скромное оружие. Она практически шарахалась от любого звука, даже если тот был от неё. Мужчина лишь сочувствующе качал головой, успокаивающе гладя по руке. Да, он любил темные места, специально искал таковые и уходил туда в случае неприятностей. Она манила его и была для него естественным укрытием. Ведь это было вполне естественно для человека с такой профессией как у него: киномеханики всегда пребывают в темноте, хоть им и приходится платиться за это своим здоровьем, в частности зрением. Но Норман прекрасно понимал и страх темноты. Неизвестность пугает.       Где-то сверху раздался громкий топот. Эллисон аж подпрыгнула на месте, сильнее сжав предплечье мужчины, будто это был спасительный трос. Топат все становился громче и громче, но в одну секунду резко стих. — Тихо, все хорошо, — шептал Норман, поглаживая женщину по дрожащей руке. — Норман, нам ещё долго идти? Что тут находится, ты не помнишь? Мы вроде на уровне К. — Крендели Небесные, — через несколько секунд, которые он потратил на воспоминания, произнёс Норман. Перед его ногами в разные стороны виляло пятно света, разгоняя тьму на несколько шагов впереди. — Что? — опешила от удивления Эллисон. — Ну, где игрушки эти мягкие делали. «Небесные игрушки». Помнишь же Шона? — Да… Я помню его. Этот цех по производству мягких игрушек уже работал, когда я пришла. И он уже работал здесь. Помню его, неплохой паренёк был. — Ну да. Один из самых безвредных во всей этой студии, разве что много бурчал, когда Джоуи заставлял его переделывать партии кукол. — Да ладно, когда у кого-либо поджимают сроки и внезапно оказывается, что всё нужно переделать, то настрой падает ниже уровня S. — Ну, вообще-то это не самый нижний уровень. — Я никогда и не могла похвастаться прекрасным знанием студии, — сконфуженно пожала плечами Эллисон. Дальше они пошли молча.       Постепенно мрак начал рассеиваться, и они вышли к развилке. — Ну, куда теперь? — рассеянно спросила Эллисон, заглядывая поочередно то в один, то в другой коридорчик. — Без разницы. Они всё равно выходят к одному месту, — пожал плечами Норман, углубляясь в левый проход. Женщина поспешно проследовала за ним, стараясь не отставать.       Они вышли в гигантский светлый зал с множеством самых различных игрушек главной троицы мультфильма. Посередине стоял столб с надписью «Heavenly Toys» и обручем, что символизировал нимб. С него вниз своеобразным фонтаном стекают чернила, образовывая водопад. Но, уже привыкшие к их виду, Норман и Эллисон не обратили на них почти никакого внимания. По бокам от него на невысокую деревянную платформу вели две лестницы. Слева от входа в мастерскую была потёртая временем стойка для перфокарты. Эллисон негромко восхищённо выдохнула. — А это место почти и не изменилось, — негромко хмыкнул Норман, — Разве что грязи и пыли прибавилось. — Как думаешь, здесь можно отдохнуть? Если что, спрячемся среди игрушек. Этот Борис идеально подойдёт, чтобы мы оба смогли спрятаться, — Пендл указала на сидящую возле начала лестницы гигантскую игрушку волка. На губах женщины была усталая улыбка. — Вначале гонишься за его ожившей версией, теперь предлагаешь спрятаться именно за его игрушку… Твоим любимым персонажем точно была Алиса? — негромко усмехнувшись, Норман первым направился к дивану, что стоял у правой стены. — Конечно! Просто у неё не такая большая туша, чтобы за неё можно было спрятаться. А если бы мы встретили её живую, то наверняка она бы не убежала от нас, как твой Борис, — фыркнув, проследовала за ним Эллисон, уже выискивая глазами место на диване, не занятое картонками с Бенди.       Они удобно устроились на жестком диване. Актриса устало вздохнула, поджав под себя ноги, и положила голову на плечо Нормана. Тот лишь тихо усмехнулся, поглаживая её по ноге. Всё-таки они сильно устали и измучены от всех этих переживаний. Но стоило им только расслабиться, как послышалось женское мелодичное напевание, эхом пролетевшее по комнате. Норман замер и оглянулся на Эллисон, но увидел, что та сама была удивлена появлению этого голоса. И звучал он знакомо, пусть и слышали они этот голос много лет назад.