Light song

      Тупая головная боль, неприятное давящее чувство в горле, словно что-то сжимает его либо же застряло в нём и не пускает воздух в лёгкие. Попытка прокашляться и очистить дыхательные пути закончилась тупой головной болью. Судорожно делая вдохи, Эллисон осторожно приоткрыла глаза. Весь мир перед глазами был размытым светлым пятном, в котором были тёмные небольшие пятнышки. Голова не только болела, но и кружилась, так что женщина вновь закрыла глаза, пытаясь вспомнить, что же происходило перед тем, как её сознание отключилось. Словно сквозь толщу воды до её слуха донёсся такой знакомый мелодичный напев, который она не так уж и давно слышала в этой студии. Мысли с трудом ворочались в её голове, логические цепочки напрочь отказывались составляться. Только одно сейчас она чувствовала — страх, что только усилился после того, как память медленно, но верно начала возвращаться к ней. Страх и паника, чувство брошенной на произвол судьбы, злость на Нормана за его поступок, а затем неудачный побег от Алисы Ангела. Верней, её изуродованной версией, ведь то, что с ружьём наперевес преследовало их, только некоторыми чертами походило на милого мультяшного ангелочка. В памяти яркой искрой вспыхнула картина, что успела врезаться в её воспоминании перед тем, как всё утонуло в панике и липкой холодной хватке: Норман, оглушённый чернилами и ударом об стену, ледяные руки у неё на лице и шее, чувство страха первые секунды парализовало её, из-за чего она потеряла ценные секунды.       Эти воспоминания заставили её ещё раз открыть глаза, пусть сейчас ей и было чудовищно страшно. Тело было словно чужое, отказывалось слушаться. Или же что-то не давало ему двигаться, сковывая её движения? Эллисон скосила размытый взгляд вниз, пытаясь успокоить себя, убедить в том, что всегда есть выход из любой ситуации. Постепенно пятна перед глазами стали становиться более чёткими, приобретая очертания определённых предметов. Как и пение становилось громче и невыносимей для её уставшего перепуганного сознания. Хотелось зажать уши, зажать до тупой боли, лишь бы не слышать его, но попытка поднять руки не увенчалась успехом — что-то не давало её это сделать. Когда зрение стало более-менее чётким, Пендл смогла увидеть причину — несколько тугих ремней, что не только удерживали её руки, но и обхватывали тело, прикрепляя к какому-то столу, что стоял под наклоном.       Паника ударила в мозг новой волной. Нет-нет-нет! Ей всё это крайне не нравилось! Эллисон дёрнулась в наивной попытке высвободить свою руку. Конечно же, ничего не вышло. Пытаясь подавить в себе неприятное липкое чувство страха и паники, она глубоко вдохнула и выдохнула, закрыв глаза. «Тише, Элли. Всё будет хорошо, просто нужно найти выход из ситуации». Легко сказать — трудно сделать. Ситуация здесь была безвыходной — она не может даже пошевелиться, скованная или путами, или болью (как было с шеей — от боли она не могла толком повернуть голову и осмотреться). От отчаяния на глаза стали наворачиваться слёзы, вновь картинка перед глазами стала размытой. Бывшая актриса озвучки торопливо сморгнула слёзы, глубоко дыша через рот, подавляя плач. Нет, сейчас не время для этого. — Уже проснулась?       От голоса, раздавшегося где-то позади неё, Эллисон чуть вздрогнула, сжавшись, и притихла, словно так могла спастись. Ничего хорошего не предвещал насмешливый тон, в котором уже чувствовались нотки злобы. Несколько едва слышимых шагов, и по её щеке заскользил холодный палец, оставляя на мертвенно-бледной коже чернильный след. Послышался смех, от которого кровь стыла в жилах. — Никогда не думала, что ты решишься вернуться сюда. Но не зря ведь говорят, что мечты сбываются? — в голосе слышалась насмешка, Пендл была готова поспорить, что и на лице Алисы была злобная усмешка, вот только сейчас она была слишком перепугана, чтобы спорить с кем-либо.       Липкие чернильные пальцы скользнули к подбородку, цепко, практически до боли, хватая её и поворачивая голову вправо. Шея отозвалась тупой сильной болью, от которой Эллисон зажмурилась, пытаясь сдержать слёзы. Сердце бешено колотилось в груди, словно сейчас с треском сломает рёбра и выпрыгнет из своего законного места. — Ну чего же ты не смотришь? Стыдно взглянуть на то, что случилось по твоей вине?       Эти слова словно наждачка прошлись по и без того потрёпанным нервам. Пендл рискнула приоткрыть глаза. И встретилась взглядом с насмешливым прищуром и злобной усмешкой на лице, левую половину которого скрывала маска мультяшного ангелочка. В горле застрял тугой комок, а живот стало неприятно сводить от этого зрелища. — Молчишь, как рыбка в аквариуме. Что же ты не демонстрируешь свой голос? Боишься и рта раскрыть при виде Ангела? — продолжала Алиса, изучающе осматривая её лицо — Твоё лицо тоже недурно. Хотя веснушки и лишние…       Она могла и не связывать ремнями Эллисон — ту просто парализовало от страха, язык еле-еле ворочался в её рту, а комок в горле словно стал ещё больше, из-за чего Пендл с трудом могла сделать судорожный вдох. Этот взгляд огненного глаза пугал её, как и маска, что прикрывала половину лица. Интуиция подсказывала — ничего хорошего картонное лицо не может скрывать. И к чему все эти разговоры про лицо? — Раньше ты была более разговорчивой, — пальцы, держащие подбородок, ещё сильней сжались, оставляя на коже помимо чернильных пятен ещё и глубокие царапины — Но это дело поправимое. По коридорам ещё пронесутся твои крики и мольбы о спасении.       Внутри словно что-то оборвалось. А Алиса отпустила её голову, отойдя к столу, где лежали разнообразные инструменты, что-то то ли ища, то ли проверяя. Эллисон с трудом заставила себя сделать глубокий вдох в попытке успокоиться. Не особо помогло. Она всё ещё была до полусмерти напугана, сердце всё также бешено колотилось в груди, а от паники мутнело перед глазами. И её всё ещё мучал один вопрос. Только бы голос и та «храбрость», что у неё ещё осталась, не подвела… — Алиса, — дрожащим тихим голосом обратилась Пендл, — За что ты меня так ненавидишь?       Она увидела, как застыла спина Ангела. Увидела, как та выпрямилась, медленно разворачиваясь всем корпусом к ней. Прежней злорадности не было на её лице — только ярость. — За что?! — прошипела Алиса — За что?! — вновь повторила она этот вопрос, уже громким противно-истерящим голосом. Чернильная быстро подошла к ней, крепко, до боли, хватая за челюсть и задирая голову, чтобы Эллисон не могла отвести взгляда — Ты отобрала у меня всё! Мою мечту, мой голос, мою душу! Ты своим появлением разрушила всё, чего я добивалась годами!       До сознания Пендл начало доходить. Страшная догадка пронзила её, заставив сердце на секунду замереть от ужаса и страха. Одними губами, не в силах произнести вслух, она прошептала: «Сьюзи?». — В конце концов, — оставив напоследок на щеке глубокую кровоточащую царапину, которую тут же обожгло попавшими чернилами — Это тоже твоя вина.       Одним движением Алиса сняла маску, показав изуродованную половину лица. Из груди Эллисон вырвался хриплый крик ужаса. Боже правый! — Из-за тебя Прекрасный Ангел попала в это ужасное место. Из-за тебя я оказалась в таком ужасном положении. Всё это из-за тебя! — громкие, режущие слух слова, словно клинок вины, жгли душу бывшей актрисы озвучки. — Прости, — едва сдерживая слёзы, прошептала Эллисон — Я найду способ всё исправить!       И тут вместо злости и ярости на лице Алисы появилась злорадное торжество. — Не нужно. Я уже нашла этот способ. И ты мне пригодишься, — Падший Ангел взяла со стола предмет, блеснувший металлом в свете ламп.       Так вот зачем она так изучала каждый сантиметр её лица. Женщина дёрнулась, с круглыми от страха и ужаса глазами смотря на острый скальпель, став белой, словно полотно. — Я стану красивой. И ты поможешь мне в этом, — крепко схватив её голову, Алиса начала подносить клинок для первого надреза.       «Нет!» — Эллисон инстинктивно, наплевав на боль в шее, дёрнулась в другую сторону, попытавшись укусить пальцы обидчика. — Ах ты маленькая дрянь!       От оглушительной пощёчины, что обожгла её щеку, голова дёрнулась назад, с силой ударившись затылком о деревянную поверхность. Пендл захватала ртом воздух, зажмурившись, из глаз брызнули слёзы. — Придётся тебя усмирить, — звук шагов. Открыв глаза, актриса озвучки увидела, как Падшая склонилась над какой-то панелью, что-то настраивая. Бросив на Эллисон взгляд, не предвещающий ничего хорошего, та нажала одну из кнопок.       Тупая, пульсирующая боль пронзила её тело, сильно встряхнув. Громко закричав, Пендл дёрнулась, зажмурившись от невыносимой боли. Мышцы сводило судорогой, всю её трясло, насколько позволяли держащие её ремни, в груди болезненно закололо. А затем резко наступила темнота незабытья. — Как это ты не знаешь куда дальше?! — рявкнул Норман, хватая пророка за подтяжки. Тот лишь нахмурился, пожав плечами. — Я знал только то, что она где-то здесь... — Поэтому ты привёл меня на этот чёртов склад?! — сквозь сжатые зубы прошипел киномеханик. На его лице пылала ярость вперемешку с отчаянием и разочарованием. На это Сэмми лишь тихо фыркнул и запрокинул голову, будто пытаясь закатить несуществующие глаза. Полк что-то злобно прорычал, желая высказать чернильному недоразумению всё, что он думает по поводу такого наплевательского отношения к делу. Этот горе-пророк неисправим! Он предавал, будет предавать и дальше! Сначала во имя своего Лорда, теперь для того, чтобы посмотреть на его жалкую попытку спасти свою спутницу. В ум Нормана пробралась червоточина: Лоуренс специально завёл его на этот пыльный, заброшенный склад, где не было ничего кроме стеллажей до потолка, жутких фигурок для парка с пустым, бездушным взглядом и пары наработок для аттракционов. Тупик. — Ты чернильная куча... — ярость просто переполняла мужчину, вырываясь вместе с рёвом из его горла. Но него перебил громкий, пронзительный крик боли. Норман моментально узнал владелицу голоса. — Эллисон! — дрожащим голосом прошептал он, отпуская проводника и быстрым шагом углубляясь в пространство. Внутри всё болезненно сжалось и с сокрушительным грохотом оборвалось. Отчаяние и страх в один момент сковали его, впиваясь в спину миллионом ледяных иголок. Нет! Он не мог опоздать!       Звук привёл его к крыльцу дома с приведениями, проход в который был наглухо зарыт воротами. Железное полотно выглядело цельным и довольно прочным без возможности его сломать или открыть. Даже щели не было. — Черт! — сквозь зубы прошипел Норман, с силой ударяя по металлу. Руку на несколько секунд парализовала сильная боль. Но физическая боль меньше всего волновала мужчину. Он почувствовал, как на глазах набухают слезы и скатываются вниз к подбородку, огибая каждую морщину на пути. Горький ком отчаяния встал в горле, затрудняя дыхание. Неужели все безнадёжно и он упёрся в тупик на дороге, что неизвестно куда ведёт?       Сзади послышались тихие, хлюпающие шаги и затихли где-то справа от него. — Хей, овечка... — позвал Сэмми. Норман даже голову на него не поднял, а так и замер с кулаком на стене, уставившись в пол. — Чего тебе, Сэмми? — Я, кажется, знаю, как поднять ворота. — И как же? — Взгляни сюда, — поморщившись, Норман с трудом разогнул спину и подошёл к пророку. Тот изучающе смотрел на ряд небольших рычагов, что заканчивался одним большим. — Я думаю, что мы должны запустить все генераторы... — задумчиво проговорил Сэмми, проводя взглядом по проводам, ведущими в разные концы зала — Это должно запустить аттракцион... — Аргх! У нас нет времени на это! — выкрикнул Норман, резким движением доставая из бокового кармана револьвер и нацеливая его на панель. Раздался громкий выстрел, сопровождающийся электрическим треском. Под основным рычагом на металлической поверхности образовалось аккуратное круглое отверстие. Повисла мёртвая тишина. — Находчиво… — прыснул Сэмми, переводя взгляд с панели на тяжело дышащего Нормана, — Ну что, выпустил пар? Ты окончательно доломал его!       На это мужчина лишь повернул голову в сторону и как-то нездорово и довольно улыбнулся, глядя на то, что происходило за чернильной спиной. — Ну и что ты лыбишься? — скрестил на груди руки Лоуренс, но тут же втянул шею в плечи и чуть ли не подпрыгнул на месте, услышав позади себя раскатистый, басистый пугающий смех, смешанный с лязгом металла. Сэмми медленно развернулся, напряжённо глядя на мерцающие огни дома с приведениями. — Как это работает? — прошептал он, пытаясь понять произошедшее. — Да какая разница! — рявкнул Норман, проскальзывая внутрь здания. Он бежал вдоль рельс, огибая ворота, что с его ростом было довольно проблематично. Пару раз он зацепил спиной острый угол калитки, разодрав до крови кожу. Стиснув зубы от жгучей боли, мужчина бежал дальше. Ему было уже все равно следует ли за ним Сэмми или нет. В его голове бешено билась лишь одна мысль: надо успеть любой ценой.       Перед глазами все поплыло от нарастающих слез, в груди что-то сильно сжалось, выдавливая наружу остатки воздуха. Он задыхался. Ввиду возраста ноги отказывались двигаться дальше, с трудом делая шаги. По лицу стекали крупные капли пота, что, смешиваясь со слезами, падали на грязные, ржавые шпалы. Нет! Остался последний рывок! Он не может остановиться сейчас, когда пройдено больше половины пути! Собрав всю силу воли, Норман резко рванул вперёд, пробегая заваленный всяким строительным мусором зал, маневрируя между ящиками и досками и проскальзывая в щель между дверьми.       Глаза резанула резкая смена яркого освещения зала на полумрак узкого коридора. На секунду Норман закрыл глаза, а когда ему удалось привыкнуть к контрасту, то он увидел тонкую полоску света из-под плотно закрытой двери и рельсы, ведущие куда-то в сторону. Затаив дыхание и успокоив бешено бьющееся сердце, в мёртвой тишине он услышал звонкий стук каблуков по деревянному паркету и бормотание, сменяющееся звонким женским смехом. Мужчина нервно сглотнул, делая тихие шаги к двери. Уже не интересовало, куда вела железная дорога, его цель была прямо перед ним. Нужно быть крайне осторожным. Любое неверное движение или лишний звук могли стать фатальными. Норман крался бесшумно словно тень. Полученный за долгие годы опыт был ему на руку, давая уверенность в том, что его никто не заметит. Шаг, ещё один и он будет на месте...       Но тут ему на плечо легла большая, липкая, холодная ладонь. Мужчина аж вздрогнул от неожиданности, стиснув кулаки для возможной атаки. — Тихо, тихо, тихо, — предупреждающим шёпотом процедил чернильный человек. — Какого черта ты здесь? — достаточно громко шикнул Норман, поворачивая голову в сторону пророка, но тут же её зафиксировала крепкая хватка, а рот сжала ладонь. Но несколько долгих моментов звук шагов за дверью стих, а тень перестала двигаться. — Чернила могут просачиваться сквозь щели. Тебя устроит такой ответ? Тогда слушай. Какой у тебя план? — так же едва уловимым шёпотом прыснул Сэмми, отпуская многострадальное лицо киномеханика. По правде говоря, плана никакого у него не было. Он действовал на эмоциях и мало думал о то, что может произойти дальше. Поубавив пыл, ему даже стало как-то стыдно за своё безрассудство. Ведь это могло стоить жизни не только Эллисон, но и ему самому. — Отвлечь Ангела, найти Эллисон и сбежать с ней, — выпалил Норман. На это Сэмми только раздражённо фыркнул. — Находчиво. И кто будет отвлекать? — Ты. — Хах, идеальный выбор... Погоди, что?!       В следующую секунду его оглушила череда выстрелов в дверной замок. Дверь резко открылась и его чуть ли не силой впихнули внутрь, Сэмми чудом удалось устоять на ногах. — Какого?! Что ты здесь забыл, чернильное недоразумение? — громко, грубым голосом прорычала Алиса, отрываясь от работы и поворачиваясь к нему лицом. Её рука, что приобрела тёмно-бордовый цвет от смешения чернил и крови, крепко, но при этом изящно держала окровавленный скальпель. Его острие, поднятое вверх, зловеще блестело красным цветом в тусклом свете единственной лампы, висевшей над операционным столом. — Ты забрёл слишком далеко, пастух! Эта овечка теперь моя! Она мне нужнее! — Хах, и для чего же? Снова пустишь на органы, как это делала с теми отродьями? — фыркнул Сэмми с саркастической улыбкой, отряхивая с себя гипотетическую пыль. На это Алиса лишь громко прорычала. Её лицо, и без того испорченное, скривилось от презрения и отвращения. — Тебе-то что с того? — Это глупо и бесполезно. Разве ты сама не видишь? — В этом хотя бы есть смысл, не то, что поклонение уродливому исчадию ада, — злорадно усмехнулся Алиса, чувствуя, что задела больное место композитора, — Как ты вообще опустился до такого уровня? Называешь его Лордом, поёшь молитвы, от которых уши вянут даже у искателей... А все ради кого?! Ради этого куска чернил без души! Ха-ха! А ты смешной!       Сэмми замер, словно окаменев. А вот и сумела Алиса нащупать его слабое место. По крайней мере, пока он полностью не отошёл от отречения от Лорда. — Уже не поклоняюсь, — прошептал пророк, сжимая ладони в кулаки. Взгляд метался по комнате в поисках оружия (глупо ведь выходить против неё с голыми руками?), но Падшая, заметив этого, первая бросилась в атаку с пронзительным криком. Ну, будет он без оружия, так без оружия…       Стоя рядом с дверью, Норман из тени наблюдал за происходящим, крепко сцепив зубы. От напряжения кровь стучала в висках, сердечный ритм уже давно был похож на сумасшедший быстрый танец (который, казалось, сердце как раз и отплясывало в груди), попытки выровнять беспокойное дыхание тоже ни к чему особому не привели. Лишь бы они не опоздали… В памяти вновь пронёсся крик Эллисон. Что, если уже тогда было поздно?.. И этот окровавленный скальпель в руках Алисы не внушал особой надежды на то, что Пендл всё ещё жива.       «Просто воспользуйся моментом и вытащи Эллисон» — сам себя одёрнул мужчина и, дождавшись, пока Алиса сцепится с Сэмми и перестанет обращать внимание на всё остальное, проскользнул в комнату, осматриваясь. Ему нужно только забрать Эллисон. Ничего больше. На крайний случай у него есть револьвер, который он не побоится использовать для самозащиты. Но всё-таки Норман надеялся, что сможет всё сделать незаметно, лишние проблемы в обезображенном лице Падшей ему не нужны. Но главное — чтобы всё это было не зря. Эллисон не может просто погибнуть, когда помощь так близка!       Бесшумно проходя вдоль стены, Полк старался не обращать внимания на дерущихся и яростно ругающихся друг на друга чернильных существ, выискивая взглядом Эллисон. И почти сразу же нашёл её — прямо на операционном столе, связанной ремнями. И лицо её было в пятнах крови, а сама женщина была явно в бессознательном состоянии. Едва сдержавшись от крика отчаяния, Норман рванул к ней. Глубокие свежие порезы на лице кровоточили, более-менее чистые участки кожи были даже не бледными — те начинали понемногу синеть. Осторожно дотронувшись до шеи, киномеханик нащупал чуть дрожащей рукой сонную артерию. Пульса нет. Либо же он слишком слаб, чтобы он сейчас его почувствовал. Нет, нет, нет! Норман резко влепил отрезвляющую пощёчину. Не помогло. Никакой реакции. Крепко сцепив зубы, мужчина начал грубо, чуть ли не рвя их, убирать ремни, а затем, подхватив обмякшее тело женщины, быстро рванул назад, прочь из этой проклятой комнаты. А в его голове торопливо всплывал порядок проведения реанимации. Сколько у него осталось времени? Если оно вообще осталось. Но попытаться стоило — вдруг ещё получится спасти? «Она не должна вот так умереть» — ясно прозвучала мысль, и, сглотнув, он посмотрел на окровавленное лицо Эллисон, которая не спешила подавать каких-либо признаков жизни.       Далеко убегать он не собирался — буквально уже через пять метров он уложил Пендл на деревянный пол, рядом с картонной «могилой». Стараясь не думать о том, что это может быть предзнаменованием, Норман достал из своей сумки фонарь и, раскрыв веки Эллисон, посветил. Зрачок не мутный, значит, шанс ещё есть. Вздохнув, Полк приложил голову к её груди. Ни дыхания, ни сердцебиения. На фоне слышался грохот драки. Стараясь сосредоточиться только на том, чтобы вернуть Эллисон на этот свет, Норман осторожно приоткрыл её рот. Вначале искусственное дыхание. Зажав нос женщины, он несколько раз вдохнул в её лёгкие воздух. На его губах остался металлический привкус крови, когда он случайно коснулся её губ. Не тратя время на то, чтобы вытереть рот, Норман сел, выпрямившись, положил руки на грудь Эллисон и сделал несколько нажимов, не стесняясь в силе. Лучше трещина в ребре, чем окончательная смерть. Затем вновь искусственное дыхание. И опять массаж сердца. — Ну же, неужели ты так просто дашь себя убить? — прошипел сквозь зубы киномеханик, с упрямством продолжая попытки вернуть актрису озвучки к жизни, несмотря на волны отчаяния, начавшие волнами с головой захлёстывать его. Сколько он уже так сидит, пытаясь заставить её сердце вновь биться, а грудь наполняться воздухом? Хотя, вроде бы мертвенный цвет кожи и прошёл — или же ему так просто кажется из-за крови… Уже автоматически его пальцы нащупали на шее артерию, не ожидая каких-либо перемен, но, внезапно, он почувствовал пульсацию. Слабую, но такую долгожданную. Приложив ухо к груди, Норман почувствовал движение. Дышит. Помогло. Он сел, выпрямившись, и негромко засмеялся от облегчения. Но затем, взяв себя в руки, дал самому себе пару отрезвляющих пощёчин и поднялся вместе с Эллисон, осторожно прижимая её к себе, быстрым шагом пошёл прочь от этого места. До сих пор с трудом верилось, что ему удалось её спасти. Но вот он, результат — она жива. — Тише, осталось немного потерпеть, скоро мы будем в безопасности, — успокаивающе прошептал киномеханик, выходя из проклятого аттракциона и проходя между высокими стеллажами.       Она ничего не ответила. Он не был уверен даже в том, что она слышит его. Просто надеялся на это. В данный момент только и остаётся, что надеяться на лучшее. Но морально готовиться к худшему. Никто ведь не знает, как всё может перемениться в любой момент, и какие последствия могут быть у этой стычки. К слову, о стычке… Интересно, выберется ли Сэмми живым из этой заварушки? Норман даже если бы захотел (что крайне маловероятно), не смог бы ему помочь — он с Эллисон, которую нельзя оставлять одну без присмотра. Так что горе-пророк может положиться только на самого себя. Ну, если ему немного не повезёт, Полк точно скучать не будет.       Как бы это не было удивительно, но Борис, это трусливое существо, по ошибке названное волком, до сих пор отсиживался в лифте. Интересно, почему не уехал на верхние этажи? Ладно, в любом случае, сейчас им это на руку. Норман влетел в лифт, поймав на себе ошалелый волчий взгляд. — Что смотришь?! — злобно рыкнул киномеханик, нажимая на кнопку уровня К. Самый высокий из доступных этажей, самое то.       Двери захлопнулись с металлическим лязганьем, к которому Норман до сих пор не успел привыкнуть. Поглаживая плечо тихо застонавшей Эллисон, он испытал невероятное облегчение, когда лифт двинулся вверх. Скоро они будут в безопасности.