Light song

      По пустым коридорам разносилось тяжёлое дыхание, что заглушалось пыхтением механизмов и скрежетом шестерёнок. Доски тихо скрипели под тяжестью восьми ног, а по стенам быстро, шатаясь, проплывали четыре тени: три из них имели форму людей, одна больше походила на прямоходящее животное. Впереди всей этой компании шёл мультяшный волк, что боязливо прижал к голове стоячие уши. Очень иронично вышло, что ведёт всех самое трусливое и слабое существо без возможности говорить, ведь если впереди или за поворотом ни с того ни с сего появится Демон, или вылезет искатель, то вряд ли он сможет предупредить остальных. Да он даже не сможет защитить или спрятать себе, будем честны! Но, к сожалению, только Борис мог вести всех остальных: в отличие от остальных он знал путь до безопасного места и был совершено цел и здоров. Поэтому бедному, трусливому волку приходилось самостоятельно заглядывать за каждый поворот, проверяя, чист ли путь. Каждый раз все его хилое тельце сотрясалось от дрожи, а уши чуть ли не приклеивались к голове. — А говорят, что волки грозные и бесстрашные существа, — устало пробормотал Норман, наблюдая как после проверки Борис выдохнул с облегчением и более уверено шагнул за поворот. — Знаешь, я бы тоже боялась каждого шороха или скрипа, если бы была слабой мультяшкой, что не способна постоять за себя, — попыталась заступиться за горе-вожака Эллисон, хромая на ходу и едва держа вертикальное положение. Ватные ноги с трудом держали тяжёлое тело, грозясь согнуться пополам в любой момент, поэтому она практически повисла на руке киномеханика, благо он не возражал, да сил ему не хватало даже на споры и препинания. Норман и не хотел. Слишком сильно он был измотан как физически, так и душевно. Все переживания, запредельные физические нагрузки и ранения сильно сказались на нем и на его самочувствии, и всё, о чем он сейчас мечтал — это кровать и душ. Но если на первое ещё можно было хоть как-то рассчитывать, то об приятных горячих струях оставалось только мечтать. Вряд ли в заброшенной студии будет хоть какой-то более-менее работающий водопровод. — Тем более Борис единственный, кто знает, куда идти, — прохрипела женщина, закрывая глаза и морщась поминутно от боли во всем теле. Ей казалось, будто каждый её шаг сопровождался слабым ударом тока, а раны хоть и запеклись, но все равно неприятно жгли лицо при каждом движение мышц. Перед глазами все темнело и расплывалось, ясное сознание медленно покидало Эллисон. Тупая сильная боль давила на лоб и пульсировала в висках, от чего голова стала больше походить на бомбу замедленного действия, что может взорваться в любую секунду.       Пендл ещё сильнее повисла на руке Нормана, случайно дёрнув больную, от чего хлипкая лямка кожаной сумки соскользнула с плеча и прилетела на сгиб локтя. Полк громко прошипел от резкой боли, морщась. Он грозно и недовольно покосился на Эллисон. Та лишь виновато пискнула, пытаясь встать, но уставшие ноги, что предательски заплетались на каждом шагу, не позволили подняться даже на сантиметр. — Конечно, ведь это именно его убежище, — вздохнул Норман, поправляя сумку и здоровой рукой перехватывая Эллисон поудобней за плечи. — Хей, овечка, может тебе помочь донести? — раздался сзади тихий голос Сэмми, что крутил в руках недавно найденный на пути топор. Он замыкал всю эту процессию, защищая всех с тыла. Оказалось, что чернильные создания быстро приходят в нормальное состояние, если повреждения не столько глобальны, поэтому спустя пару часов он уже мог спокойно ходить, не шатаясь. — Ты про сумку или про Эллисон? — прыснул Норман, слегка поворачивая голову в сторону чернильного человека. — Я про сумку, — таким же спокойным и непоколебимым тоном проговорил Лоуренс, указывая пальцем на ношу киномеханика, — Рыжая овечка тебе самому нужна.       Тот минуту не моргая смотрел на горе-пророка изучающим, сканирующим взглядом, в котором читалось явное недоверие, а затем резко развернул голову вперёд. — Нет, — коротко отрезал Норман, не говоря больше ни слова. Между ними повисла неловкая тишина, которую никто не хотел и не мог разорвать.       Вся компания зашла за поворот, куда недавно юркнул мультяшный волк. Сам же Борис стоял чуть ли не в конце коридора у приоткрытой металлической двери, что он держал за круглую ручку. — Эллисон, мы почти дошли, — поддерживающе прошептал Норман, но уставшая актриса вряд ли услышала его слабый голос. Хотя она слабо кивнула, поднимая голову и наблюдая, как волк, заметив своих спутников, быстро нырнул внутрь, оставив дверь нараспашку. Эллисон потянулась вперёд, желая быстрее добраться до заветного места, но, запнувшись, повалилась вниз. Если бы не хватка Нормана, то столкновение с полом было бы неизбежно. — Зачем так торопиться? — укоризненным тоном, в котором, однако, слышались забота и волнение, проговорил мужчина, придерживая за руки хрупкое тельце. — Прости, — тихо пискнула Эллисон, отворачивая голову в сторону. — Ничего страшного, — подбадривающе улыбнулся Норман, погладив актрису по растрёпанным волосам, прижимая к себе, — Мы уже всё равно дошли. Теперь можно отдохнуть.       В дверях их ждал Борис, что покорно отошёл в сторону, пропуская остальных внутрь. Когда в небольшую, но просторную комнату вошёл Сэмми, дверь с громким лязгом и скрипом захлопнулась, закрывая проход в коридор. — Наконец-то, — прошептала Эллисон, обессиленно съезжая вниз по стене на пол.       Норман покачал головой, смотря на осевшую женщину. В целом, он разделял её чувства и был готов сам рядом прилечь, но держался, даже не снял с плеча сумку. Покосившись на Сэмми, который поставил топор у стены и спокойно осматривал помещение, Полк прошёл дальше. Убежище нельзя было назвать особо большим, может одному здесь и довольно просторно, но четверым заблудшим душам придётся и потесниться. Зато здесь было довольно светло, сухо и уютно, даже несколько странных картин висело на стенах. А ещё была кухонная плита! Вот эта находка даже немного удивила Нормана, который не ожидал здесь увидеть что-то подобное.       Когда он взглянул на Бориса, тот указал на Эллисон, что сидела на полу у входа, прислонившись к стене, а затем на проход. Предлагает перенести её туда? Норман решил вначале осмотреть, что же там находится. Пройдя по коридору, где сушились жёлтые комбинезоны (кажется, Норман понял, откуда Сэмми украл один для себя), он с неудовлетворением заглянул в затопленный сортир. Посмотрев на зеркало, киномеханик тихо фыркнул — да уж, сейчас он действительно представляет из себя жалкое зрелище. Осунувшееся лицо вымотанного человека, весь перепачкан в чернилах, под глазами синяки от усталости. Неудивительно, что даже Борис набрался решимости помочь. Не только Эллисон неважно выглядит...       Оторвавшись от своего отражения, Норман прошёл в другую комнату. И тут же довольно хмыкнул, заметив гамак и складную кровать. Интересно, для кого второе спальное место? Может, Борис выживает (или выживал) ещё с кем-то? Учитывая его пугливость — Полк так и посчитал. А ещё в комнате был сундук для вещей. Положив на него свою сумку, мужчина вернулся в большую комнату. Эллисон сидела всё там же и о чём-то негромко переговаривалась с Сэмми, прикрыв глаза, Борис же что-то чудил с граммофоном. Норман направился к Эллисон, нечего ей на полу сидеть, когда есть возможность отдохнуть в более удобном месте. —...и нет, я больше этому лжецу не поклоняюсь, не волнуйся, овеч... — Лоуренс осёкся на полуслове, услышав тяжёлые шаги Нормана. Что сказать — он слишком устал, чтобы бесшумно подходить. Да и сейчас ему нужно было, чтобы его заметили. — Что, рассказываешь историю своего отречения? — Норман негромко усмехнулся и присел перед Пендл — Элли, вставай, там есть и более удобные места, чтобы отдохнуть.       Женщина подняла на него безразличный усталый взгляд, а затем кивнула и попыталась опереться руками на пол, чтобы подняться. Норман встал и помог ей подняться, Сэмми же стоял в стороне, рассматривая картину у выхода. Или делая вид, что рассматривает её. Кто их знает, психов чернильных...       Эллисон не была настроена говорить, так что Норман молча довёл её до «спальни» и самолично усадил на кровать. — А Борис не будет против? — тихо спросила Пендл, осматривая незнакомое помещение. — Он сам показал тебя сюда перенести, — успокоил её киномеханик — Спи, тебе сейчас нужен отдых, тебе сильно прилетело недавно.       Не так уж и давно она была на грани смерти. Кто знает, получилось бы её спасти, если бы Норман задержался ещё на несколько минут. О плачевном исходе не хотелось даже думать.       Уложив бывшую актрису озвучки, Норман направился из комнаты в коридор, и уже был в дверях, когда вновь услышал её голос. — И всё-таки... Что тогда произошло? Что она сделала со мной? — едва слышно спросила Эллисон, смотря с потолок. Взгляд тёмно-зелёных глаз был расфокусирован, перепачканные в чернилах рыжие волосы разметались по подушке и её лицу, руки были сложены на животе. Все её самостоятельные попытки вспомнить заканчивались сильной тупой болью в голове, что ещё сильней ухудшала её шаткое состояние. Хотелось выть волком и лезть на стенку от боли и отвратного самочувствия, но уже не было сил даже чтобы тихонько скулить. — Спи уже, на все вопросы ещё успеешь найти ответы, — ответил Норман в дверях и вышел, оставив Эллисон наедине со своими мыслями, чтобы ей было легче уснуть.       Местоположение чернильных существ за время его отсутствия вновь сменилось — теперь уже в комнате негромко играла спокойная музыка, Борис сидел за столом и пританцовывал в такт мелодии, а Сэмми что-то задумчиво рассматривал в правом коридоре, который Норман ещё не успел осмотреть. Значит, сейчас самое время. Полк подошёл к Лоуренсу и удивлённо замер, смотря на странное существо, созданное из обрывков различных плакатов. — Это что ещё за чёрт? — пробормотал киномеханик, копаясь в своей памяти. — Странное существо, — подтвердил Сэмми, — Я никогда не встречал такую мешанину персонажей. — Я надеюсь, и не встретим, — оценив внешний вид и возможную опасность этого существа, выразил слабую надежду Норман. Можно хоть эта штуковина не будет за ними бегать? — Но ведь Борис откуда-то взял его внешний вид.       Полк покосился на Чернильного Волка, что беззаботно качал головой под музыку. — Может, у него развитое воображение, — пожал плечами Норман.       Между ними воцарилось молчание. Но не тишина — слишком уж много было посторонних звуков, мешающих ей появиться. Когда он вообще в последний раз находился в тишине? Уж точно не в студии. Здесь никогда не бывает тихо. Шум чернил, бегущих по трубам, скрежет механизмов, скрип гниющих досок, звонкая капель, в конце концов, завывания чернильных монстров... Только тому, кто никогда не бывал в заброшенных зданиях, может казаться, что в них царит мёртвая тишина. — Кстати, ты почему тоже не лёг спать? — внезапно нарушил молчание Сэмми, заставив Нормана встрепенуться. — Нужно убедиться, что здесь всё хорошо и нам ничего не угрожает, — покачал головой бывший киномеханик. — Глупая овечка, — Полк уже просто устал делать ему замечания насчёт «овечек», скоро будет просто давать кулаком в его чернильное лицо — Ваши тела хрупки, нужно о них заботиться. Спать иди, мы с Борисом посторожим ваш покой.       «Вот спасибо — всю жизнь мечтал о том, чтобы трусливый мультяшный волк и псих-пророк охраняли мой покой» — с раздражением подумал Норман, но, понимая, что сил у него действительно не осталось, подчинился и поплёлся спать.       Эллисон уже глубоко спала, сменив позу — легла на бок, отвернувшись к стене, и свернулась в позу эмбриона. Тихо сопела, слегка морщась и дрожа, то ли от страха, то ли от холода, сейчас она казалась ещё более беззащитной, чем раньше. «Надеюсь, когда мы проснёмся, то поймём, что это всё просто очень долгий и сложный в плане сюжета кошмар» — подумал Норман и забрался на гамак, в душе опасаясь, что он не выдержит его веса. Но нет, его опасения оказались напрасны — тот его выдержал, лишь качнувшись, когда мужчина залез. Спокойно выдохнув, Норман устроился поудобней, насколько позволял его рост и размеры гамака, и, наконец, дал своему телу долгожданный более-менее полноценный отдых, провалившись в мягкие объятия сна.       Темнота. Со всех сторон на него давили тёмные, мутные образы, лишённые чёткого и ясного контура. Он видел всё как будто через грязный, потрескавшийся экран старого телевизора, на котором ничего, кроме белого шума, не было. Помехи. Со всех сторон его окружали помехи, в которых терялся окружающий мир.       «Только не снова!» — в панике прокричал Норман, но вместо слов из его груди вырвался тихий скрип. Отчаяние и страх сковали его до костей. Казалось, что он в одночасье сильно ослеп, потеряв остатки своего многострадального зрения, что и до этого не было на высоком уровне. Да, ему не привыкать быть в темных местах, можно сказать, что искать таковые это вполне для него естественно, так же как и ходить или дышать. Но сейчас всё было иначе. Эта темнота вокруг не была заманчивой или мягкой, как это было раньше. Нет. Тут явно было что-то тревожившее и даже пугающее, будто он был её заложником или пленником, а в ней скрывалось что-то смертельно опасное. Она сдавливала со всех сторон, словно сжимая в тисках и выжимая остатки воздуха в лёгких. Было трудно дышать, каждый вздох сопровождался сильным колющим чувством в груди, как будто что-то мешало.       Кошмары. Кошмары преследовали его везде и всюду. Стоило ему только закрыть глаза и окунуться в приятную, мягкую темноту сна, как весь тот леденящий до костей ужас снова охватывал его по рукам и ногам. Норман буквально терял контроль над своим телом, повинуясь дикому инстинкту. Он практически становился безумным зверем, которым двигал необузданный страх. Он проникал так глубоко внутрь, от чего казалось, что мужчина сам был им, становился одним целым. Во снах ему было страшно, холодно и мерзко мокро. Каждый раз один и тот же сон — слепой он бродит по чернильному аду, в поисках хоть какого-то выхода из бесконечного лабиринта из полуразрушенных коридоров студии. Чернила... Они были везде и всюду, с каждым шагом затягивая его все сильнее и проникая ему прямо под кожу до самых костей.       Единственный способ избавиться от этого — избегать сна или принимать снотворное, что обеспечивало спокойный отдых без сновидений. Только благодаря таблеткам Норман мог более-менее отдохнуть и выспаться. Но сейчас из-за большой усталости он попросту забыл про них. Слишком много всего произошло, чтобы мужчина мог думать о такой мелочи. Он был слишком вымотан для этого и мечтал только об отдыхе. Но сейчас ему стало только хуже.       У него адски болела голова. Казалось, что с каждой секундой она становилась все тяжелее, и от этой непосильной тяжести вот-вот с оглушительным треском разломится позвоночник. Несмотря на холод, что окутывал его со всех сторон, ему было чертовски жарко. Норману казалось, что ещё чуть-чуть и его голова нагреется и взорвётся от такой высокой температуры и давления. Но даже в таком состоянии он мог видеть и чувствовать чернила, что противно шлёпали под ногами при каждом шаге. Они отражались ярким пятном у него перед глазами в желтоватом луче, что, казалось, исходил от него самого.       Он шёл, не зная, куда и для чего. Норман всегда куда-то шёл вне зависимости от того, что происходит вокруг, и в каком он состоянии. Мужчина только знал, что надо идти, ведь остановка равноценна смерти. Было страшно остановиться, но при этом с каждым шагом ему всё труднее становилось передвигать ноги, будто его с силой затягивало в чернила. В его ушах звенели шепчущие голоса, что заполонили его разум, заглушая его собственный и сводя с ума. Но даже через них он мог слышать и чувствовать, что рядом кто-то есть, и этот кто-то неистово преследует его. И это ощущение, что холодом проходило по всему телу, заставляло двигаться дальше и быстрее. Но что-то внутри подсказывало, что ему все равно не удастся сбежать. Он в ловушке, бродит по лабиринту, из которого невозможно выбраться, ведь, куда бы он не завернул, везде тупик.       Страшно, очень страшно. Он лишь хочет выбраться отсюда и чтобы все это закончилось здесь и сейчас. Ситуацию осложняло и то, что с каждой секундой белый шум перед глазами становился все заметнее, перекрывая собой весь окружающий мир, от чего приходилось ориентироваться на слух и ощущения.       Рядом, буквально в паре сантиметре от него что-то пробежало и с силой полоснуло спину. Место удара моментально отозвалось жаром по всему телу. Казалось, что он адски горел, парализуя его. Боль, смешиваясь с сильнейшим страхом, порождало в нем дикую, неконтролируемую ярость, что невозможно было сдерживать. Он словно одичал, и это пугало его ещё сильнее.       Раздался громкий, оглушительный вой, от которого, казалось, лопнут барабанные перепонки, и ему в глаза ударил яркий желтоватый свет.       Норман проснулся от столкновения с деревянным полом. Он был снова в убежище мультяшного волка, в комнате, что была обустроена под спальню. Рядом на соседней койке спала Эллисон, тихо что-то мыча и морщась во сне. Вокруг царил полумрак, что разгонял лишь слабый свет из коридора. Не было ни чернил, ни диких монстров.       Нормана сильно трясло, а всё тело было в холодном поту. Места удара обожгло болью, но даже это ощущение меркло по сравнению с той тошнотой, что скрутила его изнутри. Киномеханик сжал себе рот рукой, сдерживая порывы тошноты, и выбежал из комнаты. Рядом как раз он видел туалет. Залитый, весь в чернилах и вряд ли работающий, но сейчас ему нужен хоть какой-нибудь. Хлюпая по пресловутой жидкости, Норман быстро забежал в открытую кабину и склонился над унитазом. С громким шлёпающим звуком из него вылились большие струи чёрной жижи. Они заполнили всю его глотку, обжигали едким химическим вкусом язык, вырываясь наружу. Норману казалось, что он захлебнётся в этой жидкости.       Когда рвота закончилась, он уставился обезумившим, напуганным взглядом вниз. По его лицу стекали крупные капли пота, а грудь часто поднималась и опускалась от жадных вздохов. — Нет, — тихо прошептал Норман, вытирая тыльной стороной ладони остатки чернил с губ, — Только не опять.       Отчаянным, расфокусированным взглядом Полк смотрел на руку, изучая черные разводы, оставленные крупными каплями. — Только не сейчас! — едва шевеля губами, проговорил мужчина, быстро вытирая руку об штанину, от чего на и без того грязной ткани остались черные, продолговатые пятна. Делая глубокие вдохи и выдохи в попытке успокоиться и прийти в нормальное состояние, киномеханик поднял голову и осмотрелся по сторонам. Вокруг все так же было тихо и спокойно, лишь пыхтение механизмов и голос из соседней комнаты разрывал её. Норман вздохнул, направившись на звук голоса. — Ты жульничал! Ты жалкий мультяшный волк! — кричал Сэмми, тыкая на Бориса пальцем и раскидывая по столу игральные карты. Вид у него был весьма недовольным, несмотря на то, что с его лицо с трудом могло выражать эмоции. На это чернильный волк лишь спокойно поставил ещё одну метку в свою колонку, где уже достаточно много накопилось подобных. — Я больше не буду с тобой играть! — обиженно фыркнул Лоренс, скрестив руки на груди и отвернувшись. Его взгляд упал на Нормана, что медленно приближался к ним. — Овечка? Ты же должен спать... — Кошмары, — коротко ответил Норман, подсаживаясь к чернильным существам, — Не могу уснуть. — А, — протянул Сэмми, проводя рукой по пустому лицу, — А мы тут в карты играли, а эта скотина обыграла меня десять раз подряд! Не доверяй ему. Он ведёт грязную игру.       Полк ничего не ответил, лишь тихо простонал, положив голову на руки. Голова раскалывалась от роя мыслей. Ему нужно как можно быстрее приступить к своей миссии здесь, найти антидот, пока не стало ещё хуже. А хуже становится. Если раньше все ограничивалось только тошнотой и ощущением того, что внутри под кожей что-то неустанно шевелится, то сейчас началась сильная рвота, и неизвестно, как скоро это начнёт осложняться и сколько ещё у него осталось времени. — Овечка, что с тобой? — спросил горе-пророк, пытаясь дотронуться до плеча киномеханика, но на полпути его руку перехватили, опустив на стол. — Я в норме, — не поднимаясь, произнёс Норман, — Просто... Меня волнует одна вещь. Что мы будем делать дальше? Я боюсь, что Эллисон долго здесь не протянет. Я должен её вывести из студии. — Боюсь, у тебя ничего не выйдет. — Почему? — с недоверием спросил мужчина, поворачивая голову на бок так, чтобы можно было видеть чернильного человека, — Я знаю все ходы здесь. — Да, ты знал прежнюю студию. Но ты не знаешь, какая она теперь. Поверь, будь все так просто, то я бы сам давно сбежал. Но большая часть выходов завалена или наглухо закрыта. Тем более за вами теперь ведёт охоту Алиса, а она контролирует все верхние этажи. Поверь, сейчас она в ярости. — Понятно, — вздохнул мужчина, прикрывая глаза, — Значит, это точка невозврата. Но что мне делать с Эллисон? Не бросать же мне её здесь одну. Сейчас она очень слаба. Встреча с Алисой не пошла ей на пользу. Да и сама она не выглядит как борец. — Знаешь, а я восхищаюсь ей, — с усмешкой хмыкнул Сэмми, поворачивая голову в сторону коридора, ведущего в спальню, — Она сильная и стойкая. Не каждому удаётся так долго продержаться в плену у Алисы. А она смогла. Смогла даже выбраться из падающего лифта, хотя тогда ей точно было очень плохо. — Знаешь, ты прав, — после продолжительной паузы ответил Норман, приставив палец к подбородку, — Она довольно сильна и упряма, только бы ещё умела постоять за себя, но этим мы займёмся позже, когда она восстановит силы.       Полк вздохнул, помотав головой. На его лице появилась измученная улыбка. — Раз уж выхода нет, то мне придётся пройти этот путь вместе с ней.