Light song

      Из комнаты Эллисон вышла только спустя ещё долгое время — ей требовалось время, чтобы окончательно успокоиться и никак не выдать, что её подавленный настрой как-либо связан с той давней историей и Норманом. Сейчас, спустя столько лет, ей не хотелось вновь поднимать эту тему, она попросту смирилась с тем, что Норман ей дал твёрдый отказ. Эллисон не собиралась, да и не хотела давить на него в этом вопросе, ведь это должно было быть искреннее движение души, а не согласие под принуждением, так что она просто позволила всему этому кануть в лету, только лишь на её сердце остались глубокие, отчасти зажившие борозды от ран. Что сделано, то сделано, можно только смириться, утереть слёзы боли и обиды, поднять голову и идти дальше, стараясь как можно реже оборачиваться на прошлое.       И ведь всё равно прошлое её продолжало преследовать… Всегда призрак прошлого её нагонял, стоило ей только заметить где-то радостную влюблённую пару. Как той, что дважды не повезло в любви и создании семьи, Эллисон чувствовала некую зависть и досаду, что у неё самой ничего не получилось, как бы страстно она этого не хотела. После пропажи Томаса она словно смирилась, что никогда ей не суждено стать женой и матерью, так что она просто жила, знакомилась с новыми людьми, просто пытаясь существовать дальше. Ведь жизнь на этом не заканчивается, верно?       Вздохнув и протерев лицо, Пендл выглянула из коридора в большую комнату, в которой царило шумное оживление. Сэмми что-то яро доказывал Борису, держа в ладони карту. Сам чернильный волк смотрел на него, что-то приписывая на бумажке. Норман же сидел в углу и наблюдал за ними, не влезая в чужой спор. Когда в дверном проёме появилась Эллисон со своим измученным видом, именно киномеханик первым заметил это и кивнул ей, приветствуя — говорить что-либо и перебивать Сэмми он не хотел. Однако сам Лоуренс уже через минуту успокоился и, сердито сопя, уселся на стул, скрестив руки на груди. — Верх жульничества! — буркнул бывший композитор и только после этого, скользнув взглядом по комнате и входу в коридоры, заметил Эллисон. Посмотрел на неё пару секунд, а затем кивнул, не говоря ничего — Пендл и так поняла, что он хотел бы сказать ей, не находись здесь и сейчас лишние уши.       По итогу, вышедшую Эллисон все встретили тишиной — Норман уже поздоровался с ней, когда Сэмми шумно выяснял все тонкости игры с Борисом, сам горе-пророк её тоже уже ранее «поприветствовал», а Борис и не умел разговаривать. Так что и повисшую тишину пришлось разрушать именно самой Эллисон: — Привет, ребята, — на губах женщины появилась слабая улыбка, — Я ничего не пропустила?       Она пыталась выглядеть максимально естественной, словно ничего такого ей и не снилось. Это ведь она, всё та же Эллисон Пендл, только немного вымотанная и физически, и морально. — Нет, ничего. Разве что мы даже объединёнными усилиями с Сэмми не смогли одолеть Бориса, — Норман усмехнулся, смотря на раздраконенного Лоуренса, — Я-то смог выйти из партии первым, а вот Сэмми сплоховал.       Сердито что-то пробурчав, Лоуренс отвернулся от Полка, всё ещё рассерженно пыхтя. Обидели тонкую чувственную душу композитора и творца, нечего сказать. — Да ладно, Сэмми, вы ведь всё равно играете на интерес, даже не на банки беконного супа, — попыталась Эллисон приободрить его, выходя из коридора в комнату, чуть морщась при каждом неосторожном движении. Норман, конечно, вчера её нисколько не жалел — каждая мышца тела ныла, моля о том, чтобы женщина вернулась обратно и легла на кровать, расслабившись. И то, наверняка они продолжили бы ныть и болеть, причиняя дискомфорт. И как только она сегодня будет тренироваться?       И всё время Норман не сводил с неё внимательный взгляд, чуть хмурясь, наблюдая за её движениями. Он точно заметил её натянутую улыбку и скованность в действиях, не мог пропустить из виду и закрыть на это глаза. Пендл же из-за всех сил старалась делать вид, что всё хорошо, но при этом не рисковала встречаться с ним взглядом — вдруг он всё-таки сверхчеловек и может читать мысли? А ведь в её голове все думы только об одном… И Норман — последний человек, который должен о них узнать. — Эллисон, ты хорошо себя чувствуешь? Ходишь словно пришибленная, — наконец спросил мужчина, не сводя с неё взгляда карих глаз. Между его глаз на лбу появилась морщина напряжение, от чего его лицо казалось ещё старше. — Всё хорошо, — мотнув головой, Эллисон выдавила из себя очередную кривоватую улыбку. — Сколько раз я тебя уже просил не врать, — Норман нахмурился, со строгостью смотря на неё.       Пендл лишь виновато уставилась в пол, словно сейчас её крайне сильно заинтересовала чернильная клякса у её ноги.       И тогда Полк продолжил: — Сегодня тренировки не будет. Нет смысла заниматься, если ты и ходить нормально не можешь.       Если честно, Эллисон была рада. Так рада, что даже не стала уговаривать его всё-таки пойти на тренировку — понимала, что действительно она сейчас угнетена не только морально, но и физически. Да и разве это так уж плохо — дать своему организму день на то, чтобы восстановиться?       «Сегодня отдохну — а завтра буду ещё усердней работать» — сама себе пообещала Эллисон, с серьезным видом согласно кивая словам Нормана. — Хорошо. И чем тогда сегодня займёмся? Не будем же сидеть, сложа руки, — поинтересовалась актриса озвучки.       Послышалось фырканье со стороны Сэмми: — Если решите сыграть в карты — то без меня. Я уже понял, что тут все настроены против меня, и принимать участие в этой подставной игре я не собираюсь! — И это нам говорит тот, кто сам мне первый предложил вместе завалить Бориса, — насмешливо ответил ему Норман, качая головой.       Невозмутимый ответ композитора не заставил себя долго ждать: — Зато теперь я точно уверен, что он не волк, а лживая овца. Не то, что ты и Эллисон. Вы то честные овечки, — от последний слов, что были произнесены даже с некой лаской, Норман аж передёрнул плечами. — Ну точно псих-одиночка… — неслышно пробормотал он себе под нос, скрестив руки на груди. Сколько они уже живут в одном убежище, а отношение Нормана к Сэмми если и изменилось в лучшую сторону, то не особо и сильно — он всё ещё считал его опасным психопатом и, если бы не вынужденные меры, давно бы уже забрал Эллисон и оставил бы эту подозрительную компанию из чернильного горе-пророка и трусливого мультяшного волка. Но, из соображений о собственной выживании, они с Эллисон до сих пор выживали с ними в одной группе, так что Норману приходилось терпеть все странности соседей.       Тем временем Эллисон уже прошла к одному из ящиков, что был вынесен в эту комнату, и села на него, из-за нехватки сидящих мест — все стулья были заняты представителями сильного пола. — Итак, если не игрой в карты, то чем займёмся в убежище? — поинтересовалась Пендл, смотря на всю троицу. — Ну... — задумчиво протянул Норман, почесав подбородок. Он обвёл взглядом пустую комнату, интерьер которой составляли круглый стол с разбросанными по столешнице картами, три покосившихся стула, некое подобие плиты, на которой стояла грязная кастрюля с засохшими пятнами супа, небольшая башня из деревянных ящиков и металлический, покрытый бурой ржавчиной стеллаж, заваленный консервными банками. Из необычного можно было заметить только старое банджо у ящика и граммофон без пластинки. Теперь этот предмет антиквариата теперь мог издавать только треск и шипение, поэтому единственным способом разрядить напряжённую обстановку и разрушить давящую тишину было бренчание Сэмми на потрёпанном инструменте, что явно поведало лучшие времена. Да и потом, музыкант брал в руки инструмент, когда пребывал в спокойном и задумчивом состоянии, что было не так уж и часто. — В анимационной студии же не только банки с супом есть, — проговорил Норман, всматриваясь в старый плакат, большую часть которого скрывала под собой большая чернильная клякса, — Мультфильмы, рисунки, музыка... Это же все должно было остаться. — Но у нас даже проектора нет, — робко проговорила Эллисон, делая небольшой шаг вперёд. На это киномеханик лишь тихо усмехнулся, покачав головой. От такого движения запачканные чернилами светло-русые пряди выбились из подобия причёски, упав на лицо. — На этот счёт можешь не волноваться, — с усмешкой проговорил он, — Что-что, а проектор я найду в первую очередь. Ибо тогда не быть мне истинным киномехаником студии Джоуи Дрю.       Эллисон тихо хихикнула, прикрывая рот маленькой ладошкой. — У тебя на них точно нюх, — с иронией проговорила она, скрывая за пальцами улыбку, — Ты точно настоящий киномеханик, творящий магию света.       На это Норман лишь смущённо фыркнул, отворачивая голову. Но даже так Пендл могла поклясться, что видела улыбку на его лице, а на щеках выступил слабый, едва заметный румянец. — Но ты больше не киномеханик студии, — раздался позади женщины насмешливый, шипящий голос чернильного человека. От этого Эллисон даже вздрогнула, но виду не подала, что такое бесшумное и незаметное передвижение композитора её застало врасплох. — Но раньше же им был! Да и сейчас я являюсь киномехаником, только в другом месте, — горделиво задрав голову, улыбнулся Норман, скрестив на груди руки. Сэмми лишь фыркнул, оперевшись спиной об стену. — А я мог бы поискать пластинку с музыкой или хотя бы другие музыкальные инструменты. Думаю, банджо вам уже самим на нервы капает. — Хм, мне нравится такое предложение, — задумчиво произнёс Норман, одобрительно кивая. Сэмми же, приняв этот жест за сигнал к действию, кивнул в ответ и медленным, вальяжным шагом направился к выходу, скрестив руки на груди. — Хей, пророк, топор только не забудь, — проговорил ему в след Норман, сделав шаг в том же направлении. Не оборачиваясь, чернильный человек схватил топорище воткнутого в пол топора и одним ловким движением поднял его в воздух. Раздался скрип открывающейся двери. Высунув голову наружу сквозь небольшую щель, чернильный человек одобрительно кивнул. — Чисто, — проговорил он и выскользнул в пустой коридор. — Воу, погодите, а как же я? — с волнением спросила Эллисон, хватая за руку Нормана, что собирался выйти следом. Тот болезненно поморщился, издав тихий стон, развернувшись к бывшей актрисе. Хоть на его лице и была спокойная улыбка, но в глаз можно было разглядеть боль и раздражение. Виновато пискнув, Эллисон поспешно сделала шаг назад. Вечно она забывает о том, что одна из рук у Нормана больная, и как назло она решила остановить его, дёрнув именно за неё! — Что мне делать? — Тебе? Ты пока останешься в убежище с Борисом. — Ну как же! Я хочу с вами! Хочу быть полезной! — выкрикнула Эллисон с некой обидой в голосе. Опять её принимают за обузу и слабое звено. Конечно, сейчас она очень устала, но, тем не менее, ей не хотелось оставаться в стороне и быть «дамой в беде», что всегда нужно охранять и оберегать. — Ты и будешь, — спокойной проговорил Норман, присаживаясь на один уровень с женщиной. Как ни как, а разница в росте у них была существенная. — Послушай, я же вижу, что ты устала и физически вымотана. Я, конечно, сильно на тебя давил тогда, но, пойми, сейчас у нас нет времени на «щадящий режим», — он ободряюще улыбнулся, погладив Эллисон по плечу. Та лишь слабо усмехнулся, уставившись в пол. Знал бы Норман об истинной причине её подавленного состояния, но, к счастью, мужчина не умел читать мысли и думал, что все дело в чрезмерных физических нагрузках. — Да, я знаю, — прошептала Пендл, не поднимая головы. — Ну вот и славно. Тогда поиграй в карты с Борисом. Может, тебе удастся его обыграть, — Полк игриво подмигнул женщине, выпрямляясь во весь свой двухметровый рост. Эллисон тихо усмехнулась. Если мультяшного волка не смогли завалить в игре двое взрослых мужчин, то что говорить про женщину, что в жизни ни разу не держала в руках карты? Хотя... Может, всё-таки стоит попытать удачу? Чем чёрт не шутит.       При мысли о черте внутри все содрогнулось и похолодело. Ведь снаружи все ещё бродит то уродливое и бездушное создание, что когда-то должно было стать милым чертёнком Бенди. Если прошлый раз им едва удалось сбежать от него, то в этот раз такого шанса может не быть. А Эллисон очень сильно боялась потерять Нормана. Ведь сейчас он её главная опора. — Хорошо, — тихо проговорила она, поднимая на мужчину голову. В её больших зелёных глазах читалось беспокойство и волнение. — Только будь осторожен. Пожалуйста. — Не бойся за меня, — усмехнулся Норман, доставая из сумки револьвер с патронами. Перезарядив его, киномеханик засунул его в карман и быстро вышел в коридор, где его уже ждал Сэмми. — Береги себя, — шёпотом сказала вслед Эллисон, наблюдая за тем, как две мужских фигуры скрываются за поворотом. Раздался тихий скрип закрывающейся двери.       Двое мужчин молча шли по студии: молча миновали тёмные коридоры, молча осматривали пустые кабинеты и кладовки, что по счастливой случайности оставались открытыми, молча прошли до фабрики игрушек и так же молча её исследовали на наличие пластинки, проектора и плёнки с мультфильмом к нему. Но, конечно же, в подобном месте не могли быть такие вещи, если, конечно, их не принесли сюда местные обитатели. Но, с другой стороны, зачем они им были нужны?       Так что в «Райских игрушках» не было найдено ничего полезного кроме аудиодневника одного парня, что раньше здесь работал. Парнишка жаловался на ужасные условия работы. Что ж, в студии Джоуи Дрю это было обычным явлением — неуважение к работникам. А того, кто говорил, можно было только пожалеть и понадеяться, что он сумел избежать этого хаоса и чернил.       Так что они молча прошли фабрику. Только Норман прихватил с собой более-менее чистую и целую игрушку в виде Алисы Ангела. Ведь это был любимый персонаж Эллисон. Но при этом, глядя на плюшевую куклу, мужчину передёргивало, а по спине пробегал неприятный холодок. Ещё свежи в его памяти воспоминания об «свидании» с ангелом и о дальнейшем похищении актрисы с целью «заимствования» идеального личика. Норман непроизвольно коснулся щеки, где раньше был потёкший чёрный след от губ Алисы. Может и хорошо, что Эллисон ничего не помнит про то, что с ней делала чернильная девушка? — Меньше знаешь — крепче спишь, — хмурясь, пробормотал Норман, минуя комнату с витринами, заваленными атрибутикой мультяшного ангелочка. Полку до сих пор было неприятно смотреть в черные нарисованные глаза Алисы. Будто он опять смотрит на полу-маску с застывшим выражением лица, что скрывает за собой уродливые шрамы и пустую глазницу.       Пройдя пару коридоров и минуя затопленный склад с игрушками, небольшая команда по поиску предметов остановилась у лифта. Сэмми замялся и начал раскачиваться на месте из стороны в сторону, выставив вперёд топор. — Так, какой у нас план действий? — скучающим тоном спросил чернильный человек, осматривая помещение. — Ну, я на четырнадцатый этаж. Раньше я там хранил некоторые проекторы. Надеюсь, хоть один из них уцелел в чернилах, — потянувшись, проговорил Норман, — Я своим путём. А что насчёт тебя — я не знаю. Сам решай. Ты же лучше знаешь, где что искать. — Гениальный план действий, однако! — прыснул Сэмми, наблюдая как, помахав рукой, Норман быстро исчезает в тёмном проходе, что вёл на лестницу. Лоуренс хотел уже проследовать за мужчиной, но замер на месте, услышав позади себя шорох и тихий, приглушенный стук. Кто-то тоже был здесь и следил за ним: Сэмми чувствовал на себе пронзительный, тяжёлый взгляд. Приготовив для атаки топор, чернильный человек быстро развернулся, ожидая столкнуться лицом к лицу со смотрящим, но позади него, на балконе, никого не было. — Ну ладно, — нахмурившись, проговорил Сэмми и шагнул к лестнице, до последнего не сводя взгляда с балкона. Ему все ещё казалось, что кто-то следит за ним.       Норман уже ушёл куда-то на нижние этажи, и догонять его не хотелось, да и не было смысла: у него своя цель, у Сэмми — своя. Поэтому он медленно двинулся вниз по лестнице, оперевшись рукой об стену. От его касаний на деревянных досках образовалась неровная, толстая линия, от которой вниз побежали мелкие капли. Бывший композитор помнил, что где-то здесь был небольшой закуток, где хранились запасные инструменты. Нужно только вспомнить какой этаж.       Хотя даже это не понадобилось, ибо, пройдя пару этажей, Сэмми врезался в барабан. Инструмент покачнулся и с грохотом упал на пол. Отскочив в сторону, Лоуренс выставил вперёд своё грозное оружие, ведь такой шум точно бы привлёк ненужное внимание. Но вокруг оставалась та же давящая тишина студии. Его нарушали лишь вой ветра в щелях стен и далёкое пыхтение механизмов. Передёрнув плечами, Сэмми обошёл упавший инструмент и прошёл вглубь закутка, где на бочке стоял граммофон с пластинкой. — Вот ты где, дорогая, — ласково прошептал чернильный человек, извлекая заветный предмет. Но тут его поясницу пронзила острая боль, а вплотную у горла появилось острое лезвие. Сэмми сжал зубы, издав протяжный стон. Он хотел развернуться, но от этого боль усилилась, а лезвие сильнее вошло в чернильную оболочку. — Не шевелись, а то будет ещё хуже, — раздался над ухом знакомый певучий женский голос.       Путь Нормана был весьма спокоен и тих — даже искатели не попались ему на пути. Хотя, скорее всего, они попросту не заметили осторожного киномеханика, попросту не появившись из своих луж, которые ему пару раз попадались на пути. Чуть морщась и ругаясь про себя, Норман как можно тише и быстрей их обходил, стараясь даже не наступать на соседние чернильные кляксы — мало ли, как там «связь» работает у этой чёрной жижи. А ему сейчас меньше всего хотелось драться даже с такими слабыми врагами, как искатели — вдруг на шум придёт кто-то посильней? А то и сам Чернильный Демон выйдет… А тут, как назло, и спрятаться негде — на узких лестничных клетках помещалось не так уж и много мебели. Только вроде бы на одном пролёте он видел станцию «Маленького чуда». Что ж, если будет совсем без вариантов, придётся ему последовать совету Сэмми и попытаться спрятаться в ней от ходящей скелетообразной пародии на персонажа мультфильмов…       Дверь на четырнадцатый уровень до сих пор была открыта. Похоже, с того момента, как в этот тускло освещённый зал Норман привёл Эллисон, здесь никого и не бывало. Оно и к лучшему. Драться с кем-то, кто мог тут поселиться, Полку ну очень уж не хотелось. Он сюда пришёл за проектором, а не за дракой.       Журчание чернил разорвало воцарившуюся тишину, когда Норман зашёл в затопленный зал. Обычно тихие его шаги, сейчас они были слышны везде благодаря звонкому эхо. Покачав головой и подумав, что, быть может, стоит поискать способ осушить этот этаж, киномеханик продолжил свой путь, осматриваясь по сторонам. Шум от собственных шагов мешал вслушиваться в прочие звуки, что могли повествовать об опасности, так что мужчина порой замирал и даже закрывал глаза, вслушиваясь в тишину, что нарушалась только едва слышимым шумом течения чернил. На этом уровне их было больше, чем где-либо ещё — по крайней мере, Норман ещё не встречал более затопленные этажи. И, учитывая, что именно на этом этаже он когда-то давно проводил много времени, ремонтируя и всячески ковыряясь в проекторах, киномеханик испытывал не самые приятные чувства, когда смотря на потолок, с которого стекали широкие чернильные струи — в них с лёгкостью мог поместиться и захлебнуться человек. И просто захлебнуться в вязкой жиже. Киномеханика аж передёрнуло от этой мысли.       «Мне надо просто найти проектор и вернуться обратно. И, желательно, не найти неприятностей себе на голову» — встряхнув головой, словно прогоняя лишние мысли, сам себе напомнил Норман, следуя дальше по морю чернил. Что уж сказать — эта уже много раз проклятая Полком жидкость заметно замедляла его передвижение, каждый шаг давался с трудом. И Эллисон хотела отправиться с ними! Он, крепкий мужчина, медленно бредёт по этому морю чернил, что уж говорить об ослабленной тяжёлой тренировкой женщине? Правильно он всё-таки поступил, оставив её в убежище. Пусть лучше с Борисом сидит и в карты играет, может, хоть ей этот шулер поддастся, чтобы улучшить её самочувствие. Хотя Норман не будет удивлён, если Борис не сделает этого в угоду своего эгоизма. Не доверял он чернильному волку, и всё тут. И не особо верил, что он их полноценный союзник. Тут скорее расчёт — ведь в компании выживать легче, чем в одиночку. К тому же, ему нет необходимости выходить из убежища — ведь Норман и Сэмми находят все необходимые припасы во время своих вылазок. А Борису нужно лишь приглядывать за убежищем и самочувствием Эллисон, если той неожиданно станет худо. Что сказать — хорошо он устроился.       Тихо раздражённо фыркнув, Норман провёл рукой по балке, подпиравшей потолок. По ней широкой струёй стекали чернила, запачкав и без того далеко не чистые пальцы мужчины. Норман лишь покачал головой и проследовал дальше, в тёмный, но такой знакомый коридор. Тусклый свет лампы едва освещал узкий коридор, что был затоплен уже изрядно надоевшей жидкостью, киномеханик щурился, пытаясь лучше рассмотреть обстановку. Всё-таки и со зрением у него есть проблемы из-за возраста и слишком «яркой» профессии, зато остальные чувства ещё пока не подводят его также сильно. Жить пока что вполне возможно. Но, конечно, было бы в разы легче, будь у него более чёткое зрение…       Скорее по памяти, чем благодаря своим глазам, дойдя до одного из закоулков, Норман довольно хмыкнул — на столе стоял пусть и пыльный, но целый проектор. Дойдя до стола, мужчина провёл ладонями по корпусу, ласково гладя его с едва заметной улыбкой на губах. — Ты-то мне и нужен, старый приятель, — негромко произнёс Полк, стряхивая толстый слой пыли с механизма. Он ещё должен работать. Но на всякий случай Норман проверил это, включив проектор. Тот послушно с щелчком включился, ярким лучом света осветив край небольшой комнаты и висящую в углу паутину, с которой свисали хлопья пыли. Поморщившись от не самого приятного вида, Норман выключил проектор, затем протёр глаза, что начали слезиться от слишком яркого света, и, не задерживаясь долго в этом месте, поднял проектор и направился обратно. Пора в убежище. Интересно, Сэмми уже справился?       Как и путь до четырнадцатого уровня, до убежища Норман добрался без приключений и особых передряг. Оно и к лучшему — с тяжёлым проектором на руках бегать и прятаться было бы неудобно как минимум. Открыв дверь убежища, киномеханик застал довольно интересную картину — а именно, как Эллисон, обиженно отвернувшись, сгорбилась, а Борис успокаивающе поглаживает её по плечу, виновато поджав уши к голове. — Что у вас тут произошло? И Сэмми, как я понял, ещё не вернулся? — поинтересовался Норман, закрывая за собой дверь и проходя дальше в убежище, аккуратно поставив проектор на стол, прямо на те бумажки, в которых вёлся учёт побед в картах. У Бориса было самое большое количество чёрточек, повествующих о его победах. И, как мужчина успел заметить, на одной из бумажек появилось имя Эллисон, под которым жались друг к другу две одинокие чёрточки. Печальное зрелище. — Борис, мог бы и поддаться ей побольше, чем два раза, — с неким укором произнёс Норман, а сам волк поднял на него взгляд, указал вначале на карты, затем на себя, скрестил руки, показал на Эллисон и кивнул. Полк непонимающе уставился на него, пытаясь понять эту пантомиму. Борис закатил глаза, прикрыв морду лапой, а затем слабо ткнул Эллисон в бок, словно прося её объяснить ситуацию. — Он и так поддавался так, как это только возможно… — пробубнила женщина, не поворачиваясь к нему, — Но я не умею совершенно играть в карты!       Не выдержав, Норман рассмеялся. Ну конечно — вряд ли Пендл раньше увлекалась игрой в карты, только и слышала про это, может, пару раз и наблюдала, не больше этого. — Это не смешно! Это грустно!       Кажется, его смех разозлил Эллисон. Та подняла на него взгляд, в котором смешались смущение и злость — и на саму себя, и на эту странную игру, в которой ей не удаётся самостоятельно одержать победу хотя бы пару раз. — Извини, — уняв смех, но так и не убрав улыбки с со своего лица, Норман извинился, весело смотря ей в глаза, — Но твои навыки меня просто поражают. — Навыки всегда и везде находить неприятности и притягивать к себе неудачи? — женщина грустно усмехнулась, опуская взгляд вниз и сжимая свои плечи в объятиях. Норман отрицательно качнул головой. — Твоя честность. В этой игре нужно хитрить и подставлять своего соперника. Думаешь, если бы я не подставил Сэмми в прошлой игре, окончание которой ты застала, то смог бы выйти первым из игры? — чуть наклонив голову, Норман на всякий случай посмотрел на дверь убежища — будет очень неловко, если именно в этот момент бывший композитор вернётся с вылазки. — Кстати, о Сэмми, — на этот раз Пендл взглянула на него с беспокойством, а затем тоже перевела взгляд на дверь, — Он так ведь и не пришёл. Может, случилось что-то? — Не думаю, — Полк покачал головой, гладя проектор по корпусу, словно какого-то любимого питомца, — Может, просто не может найти целые инструменты. Либо же просто увлёкся настраиванием какой-нибудь скрипки. Кто знает, этих музыкантов?       Выдавив из себя слабую улыбку, Эллисон взглянула на Нормана и тихо прошептала: — Да, наверное, ты прав…       Но Сэмми не появился и через пару часов. Норман потратил это время на то, чтобы привести проектор в максимально приличный вид, который возможен при его возможностях и ресурсах, Эллисон разогрела для него и Бориса ещё пару банок с тем, что называют беконным супом, но на деле являющимся чем-то странным и только чудом съедобным. И даже оставила для Сэмми с тем расчётом, что, вернувшись с долгой вылазки, он будет голоден и уставшим. Но суп уже остыл, а горе-пророка всё не было. Беспокойно ёрзая на месте, Эллисон, поджав губы, пыталась как-то отвлечься, рассматривая уже изрядно надоевшую ей картину у входа в убежище. От вида двери, которую никто не открывал, становилось ещё хуже. Пендл терпела долго. Пока в один момент не выдохнула: — Норман, так нельзя. Его нет уже долгое время. Что, если с ним что-то случилось? Мы должны помочь ему!       Нахмурившись, мужчина перевёл взгляд на неё, а затем на входную дверь, словно так мог приманить Сэмми. — Он тут выживал очень долгое время в одиночку, — задумчиво произнёс Норман, включая проектор, — Думаешь, он дал бы себя поймать на таком простом задании? Я сомневаюсь в этом. — Но всё же… Мы должны помочь ему, если он в беде, — слабо возразила Эллисон, с непониманием следя за действиями Нормана. — Даже если он попал в беду — ты знаешь, где его искать? Да и Лоуренс не маленький, он сможет постоять за себя.       Вздохнув, актриса озвучку легла на стол, прикрыв глаза. Да, Норман прав. Студия огромна, а куда мог направиться чернильный человек — неизвестно. Он может быть где угодно — начиная от музыкального отдела и заканчивая каким-нибудь закутком на одном из многочисленных этажей студии. Искать попросту бессмысленно. — Хорошо. И что ты тогда предлагаешь делать? — спросила Эллисон, признавая своё поражение. — Ждать, когда вернётся с прогулки эта лужа ходящая, — проворчал Норман, убирая со лба выбившуюся прядь волос.       На него взглянули с укором. — Норман! Нельзя же так! — Что? У нас и во время работы в студии были не самые лучшие взаимоотношения. Поверь, за эти десять с лишним лет ничего не изменилось, — фыркнув, киномеханик скрестил руки на груди, сверху вниз смотря на женщину. — Но сейчас не время для ссор. Почему бы не позабыть давние обиды и не объединиться, чтобы выбраться отсюда всем вместе? — Эллисон смело встретила его взгляд, приподняв голову. — Ты ведь понимаешь, что Сэмми или того же Бориса общество никогда не примет? Они другие, это уже не люди. И это значит…       Услышав своё имя, Борис подняв голову, смотря то на Нормана, то на Эллисон, когда кто-то из них говорил. Впервые за очень долгое время волк нахмурился, смотря на этих двоих, а затем встал со своего места и направился к изображению причудливого существа — ни Норман, ни Эллисон не обратили на его перемещение никакого внимания. Борису это было только на лапу. Подойдя к изображению очень странного существа, изображение которого было создано из многих других плакатов, чернильный волк отодвинул пару ящиков, поставленных в угол, хитро ухватил одну из досок и осторожно достал её под определённым углом, открывая тайник, который не смог заметить даже Норман за достаточно долгое время пребывания в этом убежище. Быстро заглянув в тайник, Борис пошарил внутри лапой и бережно достал из неё старую музыкальную пластинку. Закрыв свой тайник так, словно он ничего и не брал из него, Борис вернулся обратно в комнату, где не утихал спор между киномехаником и актрисой озвучки. Того и гляди, рассорятся в край. А оно надо? Нет, не надо — иначе в убежище не будет тихой минутки. Да и огорчатся оба. Это тоже плохо.       Поэтому чернильный волк вставил в пустующий граммофон пластинку и включил его. Только после появления музыки на него обернулись люди, удивлённо смотря. — Это ведь вальс… — первой догадалась Эллисон, вслушавшись в мелодию. — И откуда он взял пластинку? У нас их не было, я точно помню, — в свою очередь нахмурился Норман, смотря на Бориса. Тот же, даже не обратив внимания на тяжёлый взгляд Полка, подошёл к актрисе озвучки и потянул за руку, призывая подняться со стула. Немного посопротивлявшись, она всё-таки дала себя поднять на ноги, непонимающе смотря на действия мультяшного волка. — И что он задумал? — прошептала Пендл, и неожиданно вскрикнула, когда Борис её толкнул на Нормана. — Какого!.. — среагировав, Норман успел подхватить её, прежде чем женщина, потеряв равновесие, упала бы, — Борис, какого чёрта ты творишь?!       Вместо ответа тот закачался под музыку, словно вальсировал с кем-то в паре, а затем указал на уголки своих губ, приподнимая их в подобии человеческой улыбки.       Первым эту пантомиму разгадал Норман: — Станцевать, чтобы статься счастливыми? Ты издеваешься?       Борис отрицательно покачал головой, а затем подтолкнул Эллисон, что под шумок попыталась отойти от Нормана, обратно к киномеханику. Пискнув, Пендл вновь очутилась почти вплотную к мужчине, который только усмехнулся. — А ведь он прав в каком-то смысле… — негромко произнесла Эллисон, отведя взгляд в сторону.       Норман вопросительно изогнул бровь. — Это можно считать предложением на танец?       Поражённо приоткрыв рот, актриса озвучки молча уставилась на него, а на щеках показался румянец. Но она всё-таки кивнула головой, выдавив из себя улыбку. — Думаю, если я откажусь, — Норман взглянул куда-то вбок, где как раз стоял Борис, который потушил свет, за исключением ранее включённого проектора, — То меня могут и выгнать из убежища. — Это значит?.. — в широко раскрытых изумрудных глазах Эллисон появилась слабая надежда. — Будем надеяться, что ещё не разучились вальсировать, — кивнув, мужчина изменил положение рук. Чуть замешкав, Эллисон, всё ещё не веря в происходящее, тоже изменила положение своих рук и выпрямилась, словно пытаясь стать выше — на фоне крупного Нормана она казалась ещё меньше, чем являлась на самом деле.       И уже в следующую секунду двое людей закружились в вальсе под одобрительным взглядом Бориса. Как оказалось, никто из них не оказался плох в танце, никому ноги не отдавило. Темнота, которую развеивал лишь яркий луч проектора. Забывшись, Эллисон стала негромко напевать знакомый мотив, что крутился у неё в голове. Волшебная атмосфера. — Словно светлая песня… — едва слышно прошептал Норман, на какое-то время позабыв о чернилах, Сэмми, Чернильном Демоне, даже о Борисе, что сидел на дальнем стуле за столом.       Но всё-таки им пришлось прерваться раньше времени.       Дверь в убежище с грохотом раскрылась, и в проход ввалился чернильный человек, упав на пол. Вскрикнув, Эллисон испуганно прижалась к Норману, но стоило ей заметить знакомые очертания на полу, как она тут же отпрянула. — Сэмми! Боже, что с тобой?!       Пендл хотела рвануть к чернильному человеку, но Норман оказался быстрее, уже присев перед ним и перевернув на спину. Лоуренс лишь издал приглушённый стон боли. — Алиса... Она знает… Где мы… — сквозь хрипы прошептал Сэмми, даже не пытаясь подняться.       Нахмурившись, Норман взглянул на Эллисон, что стояла, прижав ладони ко рту, и Бориса, что выключил граммофон. — Вот и нашёлся Сэмми… — негромко чётко произнёс Полк уже в полной тишине.