Снегирь

      Что-то. Как бы я хотел потерять это «что-то». В одно мгновение начать жизнь заново. — Когда я только увидел тебя, — Дэниель говорит отрешённо, возможно, даже самому себе, — в том классе. Щуплый, побитый жизнью… Одним словом жалкий.       Тяжело усмехается. Да, мне тоже тяжело даются его слова… очень тяжело. Мягкие касания подушечками виска. Ненавязчиво, легко. И я совсем не против. — Я уже говорил, но повторю ещё раз: я возненавидел тебя. За то, что такое ничтожество вообще смеет существовать.       Замираю. Боюсь даже дышать. Каждое сказанное слово кажется ответом. Тем самым «чем-то». — Но больше всего я возненавидел тебя за другое.       Пальцы Фролова перемещаются к моим губам. — Несмотря на всю твою ничтожность, ты привлёк моё внимание. Так сильно, как ни одна девушка до этого. Я не мог поверить, что это произошло со мной.       Тишина наполняет всё вокруг. Он думает, думаю и я. Всё это время дело было не во мне. А в том, как видят меня другие, что чувствуют и переживают… — Тогда в туалете, — мурашки проходят по спине, когда Дэниель снова нарушает молчание, — я готов был убить тебя прямо там только за то, что хотел отнять это чёртого лезвие, защитить, исцелить раны…       В голове никак не укладывается и дело даже не в моём состоянии. Дремота отступает. А я встречаюсь взглядом с Дэниелем. Он вдруг приходит в себя, смотрит на меня так, словно всё это время думал, что был один. Пальцы, до этого нежно поглаживающие мои губы, отстраняются. — То, что я сказал, не имеет никакого значения, — зло бросает Фролов.       Он властно хватает меня за затылок, заставляет подняться даже через силу, и сминает мои губы в поцелуе-укусе. Его зубы сжимают нижнюю губу. Ошарашенно замираю. Я не могу понять, что чувствую к этому человеку. Злость? Ненависть? Раздражение? Жалость? А он проскальзывает языком сквозь приоткрытые губы. Изучает каждый миллиметр. Вновь прикрываю глаза. Просто не знаю, как поступить сейчас. Шуршащий звук фольги пугает. Распахиваю глаза, ещё не успев сомкнуть губы. Таблетка размером с горошину холодит на разгорячённом языке. Рефлекторно стараюсь выплюнуть её, но мой рот до боли зажимают ладонью. Вскакиваю, хочу укусить Фролова, мотаю головой, как могу вцепляюсь в его руку. Дэниель сильнее в любом случае, но разве это имеет значение, когда на кону столько... Слышу его шёпот: — Не сопротивляйся, Матвей. Я не собираюсь убивать тебя. Тебе станет легче.       Какой же я идиот, что не продолжил сопротивляться. Замираю. Во рту уже скопилось слюна, и таблетка стала скользкой. По горлу она прокатывается очень легко. Только тогда Фролов отпускает меня. Совсем. Даже отстраняется так, что я больше не чувствую его тепла. — Не сопротивляйся.       Дэниель поднимается с кровати и уходит к компьютерному столу. Отодвигает стул и включает ноутбук. Никакого внимания к моей скромной персоне. Хлопает ладонями, и зажигается свет. Первые пять минут не шевелюсь. Наблюдаю, как Фролов набирает что-то в поисковике. ***       Неестественный жар зарождается внизу живота. Сглатываю. — Что это было? — напугано смотрю на спину Дэниель.       Тот жмёт плечами, вроде как ничего особенного. — Афродизиак. Такой в России не найдёшь, он усовершенствованный, — вот так, даже не задумываясь.       Сглатываю, не существующую слюну ещё раз. Губы дрожат. Я вспоминаю, что было со мной совсем недавно, и пазл складывается. Но появляется одно большое НО. Что делать? Когда возбуждение затуманит здравый смысл, лишь вопрос времени. Рвано вскакиваю на ноги. Иду к двери. Но она оказывается заперта. Фролов даже не поворачивается. Он заранее всё продумал! — Выпусти меня! — истерично дёргаю ручку. — Нет.       Нет?! Что значит «нет»?.. Нет. Осядаю на пол, соскальзывая спиной по деревянной поверхности. Футболка задирается. Прохлада странно влияет на меня. Воздуха катастрофически не хватает. Я ловлю его ртом, но нарастающий жар сжигает всё ещё до того, как кровь напитается кислородом. Страстные стоны нежного девичьего голоска, наполнившие комнату, расцениваются мной как бред. Смотрю на спину Фролова. Он чуть сгорбился, положив локти на стол. Белая рубашка просвечивает, хотя, возможно, мне это уже мерещится. Запрокидываю голову, чуть ударяясь затылком. Закрываю глаза. Не думать, не думать, не поддаваться. — Это бесполезно, — разворачивается на стуле Дэниель, закидывает ногу на другую, почти как в позе лотоса, — сдавайся. — Нет, — шевелю одними лишь губами.       Шаги Фролова отдаются замиранием сердца. Я не могу противиться этому чувству. Тёплая ладонь обхватывает моё предплечье, заставляет подняться, всё так же скользя по деревянной поверхности. — Посмотри на меня, — дыхание Дэниеля обжигает ухо.       Заглядываю в бездонные глаза Фролова. Его губы чуть приоткрыты, манят своей теплотой и мягкостью. Сам не знаю, что на меня находит… я подаюсь вперёд, почти не ощущая реальность. Как миллионы маленьких вселенных взрываются во мне. Нежный, неуверенный поцелуй перетекает в будоражущее волнение.       Какого хрена я творю?! В ужасе кидаюсь назад. Не рассчитав силы, с грохотом бьюсь о дверь. Как жаль, что петли выдержали. Потому что в следующую секунду Фролов расплывается в ехидной улыбке. Козёл. — Видел бы ты себя.       Фыркаю. Даже безумная волна возбуждения, от которой я был готов вот-вот сорваться и начать удовлетворять себя, несмотря ни на что, отходит на второй план… наверное.       Заметив смену моего состояния, Фролов стирает со своего лица это раздражающее выражение. Его чёрные глаза прищуриваются, скользят по моему лицу, останавливаясь на губах, которые в одно мгновение пересыхают. Провожу языком, совершенно не задумываясь. Но, кажется, Дэниель понимает мои движения по своему.       Он достаёт из заднего кармана чёрную атласную ленту. В свете пяти потолочных ламп я могу рассмотреть каждое движение, каждое выражение на лице модели. И, как глупый кролик, отдаюсь созерцанию. Фролов пользуется моментом. Всего пара движений, и горячее тело Дэниеля вплотную прижимается ко мне, придавливает к двери лишая всякой надежды на отступление. Умопомрачительный контраст холода и жара. Вдыхаю аромат ментола вперемешку с собственным запахом модели.       Возможно, я просто бесповоротно сошёл с ума.       Подчиняюсь, когда Фролов властно поднимает мои руки над головой, удерживает их одной своей ладонью. Я почти не дышу. А его губы мягко проходят по щеке, мочке уха, чтобы потом впиться в шею. Тысячи мурашек. Рвано хватаю ртом воздух. Задыхаюсь. Волна возбуждения застилает глаза. Вторая рука Дэниеля проскальзывает под футболку. Не могу сдержать стон, когда подушечки его пальцем обводят ореол соска. Он болезненно твердеет.       Я чувствую себя чертовски беззащитным перед этим самовлюблённым типом и ловлю от этого настоящий кайф. Фролов позволяет высвободить мою руку. Не думаю ни о чём. Я умру, если не сделаю этого. Дрожащими пальцами проскальзываю под резинку штанов. Поглаживаю горячую, влажную головку. Моё тело, слишком чувствительные, почти достигает вершины, но у Дэниеля свои планы на этот счёт. Освобождает вторую мою руку, сразу же перехватывая другую. Он не применяет силу, но я в таком состоянии, что не способен на сопротивление. Только разочарованный полустон-полувздох срывается с моих губ, когда до разрядки остаётся всего ничего, но манипуляции прекращаются.       Дэниель кладёт свои ладони на талию и, словно пушинку, поднимает над полом. Дороги до кровати я не ощущаю вовсе. Только когда меня аккуратно укладывают на мягкую поверхность, специально встречаюсь взглядами с Фроловым. Его глаза затуманены желанием и похотью. Гляделки заканчиваются сумасшедшим поцелуем. И я ни о чём не жалею. Ни о том, что выгибаюсь, лишь бы снова ощутить тепло его тела, ни о том, что сам обнимаю его за шею. Как же мне мешает футболка… Я точно не произносил этого, но Дэниель одним движением задирает её до ключиц. Мгновения, когда приходиться прервать поцелуй, напоминают мне лютую стужу. Я точно сошёл с ума, потому что глядя на чуть прикрытие глаза, красные от поцелуев губы, я тянусь негнущимися пальцами к пуговицам на рубашке Дэниеля. Он даже замирает, чуть вздрагивая всем телом от случайных прикосновений кожи к коже. Долго. Слишком долгие и бестолковые манипуляции. Фролов накрывает своей ладонью мою, отстраняет её. Я не уверен в адекватности моего восприятия происходящего, но готов поклясться, что он поцеловал мои полусогнутые пальцы. Под ловкими движениями пуговицы сдаются одна за другой. Белая рубашка летит в сторону вслед за футболкой. Пальцы на затылке сжимаются, вырывая из меня очередной стон. Я чертовски хочу ощутить прикосновение тела этого самовлюблённого человека.       Обжигает. Прижатый к простыни, я почти сгораю от безумия переполняющих эмоций. Напряжённые мышцы, сильные руки обхватившие в крепких объятиях, переплетение языков. Я готов кончить прямо сейчас, но не хватает каких-то секунд. Холодок одиночества скользит по мне. Дэниель поднялся. Сидя на моих ногах, он выпрямляет уже знакомую ленту. Неужели всё это время он держал её? Снова подчиняюсь. Фролов уверенно связывает мои руки над головой. Последние движения, и новый поцелуй уносит меня из реальности. Губы Дэниеля перемещаются на шею. Каждый поцелуй сопровождается моим нервным выдохом. Жарко. Мне очень жарко. Фролов приподнимается, чтобы стянуть последние элементы моей одежды. Теперь я лежу перед ним абсолютно голый, со связанными руками и чётким осознанием — я не готов мириться с этой несправедливостью положения вещей. — Сними, — само собой срывается с губ.       Что-то из рода фантастики: сам Дэниель Фролов подчиняется моей просьбе. Моё сердце готово остановиться и разорваться одновременно. Модель чертовски возбуждён… как и я. Заворожённо наблюдаю, как, нависая надо мной, Дэниель тянется к прикроватной тумбочка. Нетерпеливо достаёт что-то. Но прежде чем я успеваю рассмотреть после его возвращения, Фролов дважды хлопает. Свет оставляет нас.       Властным движением Дэниель задирает мои ноги и кладёт их себе на плечи. Сминаю пальцами простынь. Прикусываю нижнюю губу. Я знаю, что будет дальше и моё бесстрашное желание пугает.       Вскрикиваю, когда нечто холодное касается ануса. Смазка. Дэниель круговыми движениями наносит её на кожу. Потом густо смазывает пальцы. Сжимаюсь, когда один из них дотрагивается, чуть надавливая. Фролов не говорит ничего, наверное, боясь, что звук его голоса может вернуть в меня разум. Вместо этого второй рукой он обхватывает у основания мой изнывающий член. Скулю и подаюсь навстречу. В этот момент палец проскальзывает внутрь всего на одну фалангу. Снова сжимаюсь.       Дискомфорт чуть остужает мой пыл. Дэниель делает первое, неторопливое движение. Нет, мне не становится супер приятно, как по мановению волшебной палочки. Но Фролов не спешит. Он снова и снова почти вынимает палец и вводит его обратно чуть дальше. И так продолжается, пока я вдруг не обнаруживаю, что Дэниель добавил ещё смазки и сразу второй палец. Мышцы поддаются его движениями, а я начинаю получать лёгкие оттенки удовольствия.       Вторая рука, прежде просто держащая, делает одно плавное движение вверх. Тягуче стону, подаюсь навстречу. Я хочу продолжения, хочу почувствовать этот фейерверк наслаждения. Большим пальцем Фролов массируют головку, вызывая из моей груди стон за стоном. А я бесстыдно двигаюсь ему навстречу. Удовольствие перекрывает все неприятные ощущения.       Дэниель делает ещё пару движений пальцами, слегка расставляя их шире и вновь прижимая друг к другу, а потом вставляет третий. Сначала безымянный и указательный касаются друг друга, и все три напоминают форму конуса. Но после Фролов меняет положение, расставляет на всю ширину.       Я чувствую, что приближаюсь к пику окончания, но меня снова прерывают. Дэниель оставляет подрагивающий член под мой разочарованный вздох и вынимает пальцы. Внутри становится неприятно пусто. Но ненадолго. Даже прохладная смазка не смогла перебить обжигающий жар члена Фролова. Я честно старался не думать ни о чём, но по ощущениям от прикосновения с ануса, он огромный. Зажмуриваюсь. Мучительно медленно головка преодолевает миллиметр за миллиметром.       Я чувствую, как растягиваются стенки, пропуская её всё дальше.       Горячо.       Сглатываю накопившуюся слюну. Мгновение. Яркая, искромётная секунда. Дэниель наклоняется вперёд, мои колени у мой груди, а член проникает в меня до самого основания. Вскрикиваю, но сразу оказываюсь заткнут поцелуем.       Чувствую, как мышцы сжимаются и разжимаются в ритм пульсации члена Фролова. Наши языки переплетаются. Из уголка рта вниз по подбородку течёт небольшая капелька слюны. Дэниель делает первое движение. Его низ живота скользит по моему влажному члену, разнося сладкую негу по телу. Его руки сжимают мои плечи, удерживая меня на месте, а мои руки, пусть и связанные чёрной лентой, пропускаю через голову Фролова. Теперь это похоже на объятия. ***       Если у меня спросят, знаю ли я, что такое безумие, я назову именно эту ночь. Дэниель не останавливается. Его движения то набирают скорость, то становятся еле различимыми. Мои стоны становятся всё громче, как и чавканье смазки. Трение кожей Фролова сводит с ума. Я дрожу, сильнее прижимая руками Дэниеля. Перед глазами разлетаются искорки. Почти кричу, подавляемый поцелуем, когда сперма потоком вырывается наружу, забрызгивая мой и Фролова живот. Я бьюсь судорогой, сжимая член Дэниеля всё сильнее. Он не перестаёт двигаться, размазывая сперму по нашим животам. ***       Счёт времен теряется. Сколько уже прошло? Час или два? Но я успел кончать ещё три раза. Дэниель однажды чуть не последовал за мной, но смог взять себя в руки и удержаться.       И вот терпение Фролова подходит к концу. Он всё яростнее и глубже входит в меня. Его пальцы почти до боли впиваются в кожу. А яйца шлёпают по ягодицам. Я полностью обессилен. Дэниель делает несколько глубоких толчков и на последнем с глухим рычанием кусает нежную кожу на шее.       Безумно горячая жидкость растекается внутри, я схожу с ума от этого необычного ощущения. Член подрагивает во мне. Ещё одно движение, и Фролов отпускает меня. Места, где сжимали его пальцы немного ноют.       Тяжело дыша, Дэниель выскальзывает из кольца моих рук. Нехотя развязывает ленту, растирает запястья. Когда он выходит, появляется неприятное ощущение пустоты. Модель ложиться рядом со мной, уткнувшись лбом в плечо. Молчит. Молчу и я. Наверное, это самое лучшее наше решение, потому что любое слово могло разрушить призрачную идиллию. Я не замечаю, как провалился в сон, слушая тяжелое дыхание рядом.