Снегирь

      Месяц. Ровно столько я метался между жизнью и смертью. И ровно столько Фролов сидел возле меня. Не знаю, рад ли я такому исходу, но с тех пор, как врачи вынесли вердикт — жить будет — Дэниель исчез. Не сказал ни слова, прежде чем уйти навсегда. Но раз меня не выкинули отсюда, значит, он продолжал оплачивать лечение. Я не единожды пытался построить планы на будущее, и всегда всё сводилось к одному: Фролову. Когда я стану «нормальным» моя мнимая свобода закончится? Реабилитация длилась около двух месяцев, а он всё так же не давал о себе знать. Даже тот самый Валерий Владимирович упорно хранил молчание. Хотя… Наверное, я всё-таки рад этому. ***       Сегодня день выписки. Марина, одна из немногих медсестёр, что не пытались выведывать о Фролове, ещё утром принесла новую одежду идеально подходящую по размеру. И вот я стою, оперевшись руками о подоконник и смотрю, как неторопливо прогуливаются люди на улице. — Тебе есть куда идти?       Марина всё так же стоит у двери, а я кожей ощущаю её настороженный взгляд. — Да, всё хорошо.       Мне пора уходить из этого места. Просто я ещё не знаю, куда пойду, тяну время. — Дэниель Фролов, — голос девушки нерешительно тихий, отчего я перестаю дышать.       Столько раз перебирал возможные исходы в своей голове, но я до сих пор боюсь каждого. Кажется, пауза слишком затягивается. — Он просил передать тебе это.       Шаги за моей спиной отмеряют пульс. На подоконник ложится белоснежный конверт. Медсестра пододвигает его ко мне указательным пальцем, после чего устремляется на выход. — Я не знаю, что там. Но если что, я буду ждать тебя за стойкой регистратуры.       Сердце, как льдом сковало. Мне страшно даже смотреть на это послание. Но я тянусь к нему подрагивающими пальцами, нерешительно подцепляю ногтём край бумаги. В конверте оказалась банковская карточка с приклеенным к ней желтоватым листочком.       «Матвей, я не прошу у тебя прощения, потому что понимаю — это бесполезно. На карте лежит 20 000р. Каждый месяц будет приходить столько же. Пароль от карты 4725. Надеюсь, так я смогу искупить свою вину. PS Найди Валерия Владимировича, у меня есть ещё кое-что для тебя.»       Я должен сейчас радоваться? Скорее всего, да, но гнетущая пустота в душе скребёт своими острыми когтями.       Помявшись ещё с пять минут, наконец, решаюсь идти.       Мужчина по обыкновению сидит в своём кабинете, заполняя бумаги. Тихим стуком в дверь, я добиваюсь резкого «войдите». Не знаю, с чего начинать разговор, только мнусь на входе. Валерий Владимирович отрывает взгляд от бумаг. Кивком приглашает сесть на стул. Выдыхаю, принимая предложение. — Матвей Павлович Снегирёв, — как обухом по голове, — я был всеми руками и ногами против этой затеи… — врач хмуро смотрит куда-то сквозь меня, — Дэниель разыскал вашего родного отца…       Отца? Моего отца? Но разве он не… Мысли скатываются, перепутываются, становясь одним большим комом… Нет, быть такого не может… Резкий запах нашатыря острым ножом разрезает мешанину в голове. Валерий Владимирович что-то рассказывает своим привычно серьёзным голосом, но я не могу сконцентрироваться ни на одной фразе. Всё, будто в тумане и не со мной. А под конец мне всунули в ладонь сложенную бумажку. ***       Коридоры больницы в это время всегда пустынны. Я медленно плетусь вперёд, стараясь хоть немного осознать произошедшее. Значит, мой отец, настоящий отец, которого столько лет все считали мёртвым, он… — Матвей, — девичья ладонь ложится на плечо, — что произошло?       Марина, как напряжённая струна, готовая сорваться в любой момент. — Извини, что заставил поволноваться, — я даже улыбаюсь для убедительности, — всё хорошо, я с этим разберусь.       Девушку такой ответ не сильно устроил, но она убирает руку. — Если вдруг получится так, что ты не сможешь этого сделать, позвони мне, — ещё одна бумажка оказывается в моих руках. — Марина! Срочно к Валерию Владимировичу!       Торопливые объятия на прощание, какая-то грусть в глазах, и медсестра уносится прочь. А я. А я стою перед главным входом и буквально кожей ощущаю, что с того момента, как я сделаю шаг навстречу солнечным лучам улицы, моя жизнь кардинально измениться.