- Омела... - Ты знаешь правила, Блэк...

Ами сидела на кровати и невидящим взглядом смотрела перед собой. Она помнила, как Беллатриса заносила палочку над головой и, с безумным блеском в глазах, выкрикивала проклятье. Помнила, как зеленая вспышка летела прямо на отца, но в последний момент Элис закрыла его собой. Помнила, как мертвое тело упало в Арку Смерти, и как мама улыбалась в последние мгновения жизни. Помнила, как её собственный крик сливался с криком Гарри, и как отец плакал, опустившись на колени. Амелия помнила, как сорвался её голос от долгих криков, и как потом, на негнущихся ногах, в обнимку с Сириусом, она выходила из этой ужасной комнаты, с красными от слез глазами. Помнила удивление министра и то, как он громко провозгласил: «Сириус Блэк, вы официально признаетесь не виновным!». В тот момент боль, от потери близкого человека, граничила с радостью. Мили помнила заголовки Ежедневного Пророка и вызывающие статьи Риты Скиттер. Помнила, как крушила гостиную Гриффиндора и как в тот же день, собрав свои вещи и взяв фенека, вернулась на Площадь Гриммо 12. С того момента прошло всего несколько недель, но Милс знает, что её мама хотела бы, чтобы они с отцом жили дальше. Они так и не говорили, лишь обменивались взглядами, однако каждый из них знал, как тяжело обоим. — Пап? — позвала Ами, наконец, выйдя из комнаты и обнаружив отца в гостиной. Он сидел на диване перед камином и что-то рассматривал. — Нам надо поговорить. — Детка, твоя мама делала альбом с колдографиями того как ты растешь, — Сириус с грустной улыбкой вытащил одну из фоток с маленькой дочерью. — Я так много пропустил. — Ты не сможешь вечно избегать этого разговора, — произнесла девушка, садясь рядом. — Я знаю, что тебе сложно. Мне тоже. Но она бы не хотела, чтобы мы сидели тут и страдали. — Ты видела её смерть? Тогда, на собрании ты говорила об этом, — спросил отец. — Нет, — Койот покачала головой и, набрав побольше воздуха, продолжила: — Твою. То есть на тот момент было непонятно, кто из вас стоял около Арки, а потом… Я уже была в Хогвартсе, когда увидела твою смерть. Но пап, я не об этом хотела поговорить. — Койотик, что может быть важнее этого? — Сириус внимательно посмотрел на дочь. Ами глубоко вдохнула. — После того как мы помирились с Фредом приблизительно через месяц мне написала мама и мы общались с ней в течение пары недель. Она была первой, кто узнал, — девушка замолчала на несколько секунд. — В общем… Я беременна. — Что? — рука, потянувшаяся к стакану с огневиски, застыла в воздухе. — Ты решила так пошутить? — Нет, — Амелия вздохнула. — А ещё, Фред сделал мне предложение. Мы помолвлены со второго апреля. Только ты не злись! — Я даже и не думал злиться! — на лице мужчины появилась улыбка. — Я стану дедушкой, а моя дочь скоро выходит замуж. Я счастлив! — отец обнял Мили. — Погоди, а как же аврорская подготовка? И ты говорила Фреду? — Пока не говорила. Хочу сделать сюрприз. А аврорскую подготовку я пропущу. Грюм и Дамблдор за меня поручатся и меня примут без неё. Но я переживаю. Выходить замуж и рожать ребенка в семнадцать… — Блэк-младшая замолчала. — Через пару минут придет Дамблдор, чтобы пойти к Гарри. Он будет читать завещание. А потом он трансгрессирует нас к Уизли. Поэтому я подумала, что ты должен знать. Близнецы проснуться где-то через час, покорми их и не забудь прочитать сказку. Я принесла маггловский сборник французских сказок. — Мисс Блэк, — в гостиной появился Дамблдор. — Нам пора, но пожалуй, я подожду. — Нет, что вы, я уже готова, просто обсуждала с папой кое-что, — бывшая гриффиндорка встала. — Не забудь, ровно через час. Взяв директора за руку, Ами уже через секунду шла по Тисовой улице. Сейчас было довольно темно, но она все прекрасно видела. Девушка инстинктивно положила руки на живот. Эта привычка выработалась у неё пару месяцев назад. Живот уже было видно, но не так сильно. Всё же начинался только пятый месяц беременности. С Фредом она не виделась с того дня, как вернулась на Площадь Гриммо 12: у него была куча дел в магазине, а Мили не была в настроении. Но они переписывались. Также ей часто писал Гарри, а уже через пару минут она сможет увидеть его. Вот, Дамблдор подходит к двери и стучится в неё. Её открыл толстый мужчина с усами. Издалека он был похож на свинью. — Добрый вечер. Вы, вероятно, мистер Дурсль. По­лагаю, Гарри предупредил вас, что мы придем за ним? — так как Блэк стояла чуть поодаль, ей пришлось подойти, чтобы Дурсль увидел и её. Лицо мужчины исказилось в непонятной гримасе. — Судя по вашему потрясенному виду, Гарри не предупредил вас о нашем приходе, — учтиво заме­тил Дамблдор. — Тем не менее давайте будем счи­тать, что вы гостеприимно пригласили нас войти в дом. В эти трудные времена неразумно слишком долго задерживаться на пороге, — Койот зашла в дом первой, а уже после директор. — Давненько я здесь не был, — сказал Дамблдор, глядя сверху вниз на Вернона. — Смотрите-ка, ваши африканские лилии отлично цветут, — Дурсль упорно молчал. На его виске пульсировала жилка. — А, здравствуй Гарри. — Не хочу показаться невежливым… — начал мужчина, но его голос сочился грубостью. — Однако, увы, отступления от вежливости слу­чаются настолько часто, что это уже внушает тре­вогу, — серьезно закончил его фразу Дамблдор. — Лучше уж ничего не говорите, мой милый. Ага, это, должно быть, Петунья. Дверь кухни отворилась, и за ней показалась те­тушка Гарри в резиновых перчатках и халате, наки­нутом поверх ночной рубашки. Ами она показалась милой женщиной, но, судя по всему, только показалась. — Альбус Дамблдор, — представился Дамблдор, поскольку дядя Вернон явно не собирался знако­мить с ним жену. — Мы с вами, конечно, переписы­вались. — из-за двери выглянул мальчик, такой же толстый как и его отец. — А это, должно быть, ваш сын Дадли? — Здравствуйте, мистер и миссис Дурсль, — подала голос Амелия, выступая вперед. — Я двоюродная сестра Гарри, прошу любить и жаловать пока я нахожусь в этом доме. А ещё я настоятельно рекомендую вам быть вежливыми, — для пущей убедительности она сверкнула янтарно-желтыми глазами, что конечно же напугало их. Молчание продолжалось минуту или две, после чего Милс улыбнулась: — Будем считать, что вы пригласили нас в гостиную. — А мы… мы разве не уходим отсюда, сэр? — с тре­вогой спросил Гарри. — Да, безусловно, уходим, но прежде нам необ­ходимо обсудить кое-какие вопросы, — сказал Дам­блдор. — А я предпочел бы не делать этого посреди улицы. Придется нам самую малость злоупотребить гостеприимством твоих дяди и тети. — Задержаться здесь собрались, вот как? — Вернон Дурсль вошел в гостиную, Петунья выглядывала у него из-за плеча, а позади нее топтал­ся Дадли. — Да, — просто ответил Дамблдор, — немного задержусь. Давайте устроимся с удобством. — Сэр… Что у вас с рукой? — до этого вопроса Блэк не обращала на это внимания. Рука директора сморщилась и почернела. — Потом, Гарри, — сказал Дамблдор. — Сядь, по­жалуйста. — Гарри сел в единственное свободное кресло, ста­раясь не смотреть на Дурслей, от изумления снова лишившихся дара речи. Ами ж пристроилась возле Альбуса. — Я мог бы ожидать, что вы предложите мне что-нибудь выпить, — сказал Дамблдор дяде Вернону — но, судя по всему, такое предположение грешит из­лишним оптимизмом, — еще одно легкое движение волшебной палочки — в воздухе появилась запыленная бутыль и пять бокалов. Бутыль наклонилась и щедро плеснула в каждый из бокалов жидкости медового цвета, после чего бокалы поплыли по воздуху к сидящим в ком­нате людям. — Лучшая медовуха мадам Розмерты, выдержан­ная в дубовой бочке, — сказал Дамблдор и поднял бокал, салютуя Гарри. — Вам, мисс Блэк, не предлагаю. Вряд ли в вашем положении можно пить, — Койот кивнула, а Поттер уставился на неё удивленно. Сестра лишь отмахнулась. — Итак, Гарри, — сказал ему Дамблдор, — воз­никла одна трудность, которую, я надеюсь, ты смо­жешь для нас разрешить. Говоря «для нас», я имею в виду Орден Феникса. Но прежде всего я должен со­общить, что неделю назад было обнаружено заве­щание Элис и что она распределила всё между вами двумя, кроме защитных амулетов. Твоя мама оставила их Алиоту и Майе, — в этот момент Дурсль встрепенулся на диване. Мили закатила глаза. — Всё просто. У Элисон был отдельный счет в Гринготтсе с неплохим состоянием на фамилию Поттер, которое она разделила поровну. Однако, пришлось присвоить тебе эту ячейку. Вот ключ, — бывшая гриффиндорка забрала маленький металлический ключ и, в который раз, кивнула. — Его тетка померла? — спросил Вернон, причем его голос не выражал ни капли соболезнования. — Так, померла значит? — Да, — спокойно ответил Дамблдор. — И так как в последнее время дом на Площади Гриммо 12 принадлежал ей, то она оставила его тебе. Амелия, ты унаследовала тот загородный дом, — девушка снова кивнула, стараясь не обращать внимания на реплики двоюродного дяди. — Можете и дальше держать там свою штаб-квар­тиру, — сказал Гарри. — Мне все равно. Забирайте его, он мне не нужен. — Ты очень щедр, — сказал Дамблдор. — Но нам пришлось временно освободить здание. — Почему? — спросила Мили. — Видишь ли, — сказал Дамблдор, как будто не замечая бормотания дяди Вернона, которого упор­ный бокал медовухи теперь уже довольно сильно постукивал по макушке, — согласно семейной тра­диции Блэков дом всегда переходил по прямой ли­нии к очередному наследнику мужского пола, нося­щему фамилию Блэк Сириус был последним в роду, поскольку его младший брат Регулус умер раньше него и он не успел обзавестись детьми и семьей, а самого Сириуса выжгли с родового дерева. В за­вещании четко указано, что она хочет передать дом тебе, но тем не менее дом может быть каким-то об­разом заколдован, чтобы им мог владеть только чистокровный волшебник, — Дамблдор перевел взгляд на Койота. — Хотел бы я сказать, Ами, что он принадлежит тебе, но не могу. После Слияния ты стала привязана к роду, но не можешь получить дом, так как фактически ты находилась на грани жизни и смерти… — И я живу только за счет своей анимагической формы, так что по сути я умерла и переродилась. Да, я знаю, — произнесла Мили и, смотря на ошарашенное лицо Петуньи усмехнулась. — Вот именно, — согласился Дамблдор. — И если дом действительно заколдован, право владения им, скорее всего, должно перейти к старшему из ныне живущих родственников Сириуса, то есть к его дво­юродной сестре Беллатрисе Лестрейндж, — вот тут Ами вскочила на ноги, а Гарри громко воскликнул: — Ни за что! — Если понадобится — я убью её, но дом ей не достанется! Уж лучше Нарциссе или Андромеде! И в конце концов, почему папа не может им владеть? — возмутилась та. — Само собой, мы бы тоже предпочли, чтобы дом ей не достался, — спокойно сказал Дамблдор. — Си­туация складывается сложная. Мы не знаем, продол­жают ли еще действовать наши заклинания, напри­мер, то, благодаря которому дом не может быть отмечен ни на каких картах и планах. В любой момент на порог может ступить Беллатриса и предъявить свои права. Естественно, мы не можем там соби­раться, пока положение не прояснилось. — А как вы узнаете, перешел дом ко мне или нет? — К счастью, — ответил Дамблдор, — существу­ет простая проверка. — Да уберите вы от нас эти штуки! — заорал Вернон. Всех трех членов семьи Дурсль по головам стучали стаканы с медовухой. — Ах да, прошу прощения, — директор взмахнул палочкой и они исчезли. — Но, знаете воспитанные люди их бы всё-таки выпили, — затем мужчина обернулся к Гарри. — Понимаешь, если завещание вступило в силу, тебе в на­следство, кроме дома, достался еще и… — он в пятый раз взмахнул волшебной палочкой. Раздался громкий треск, и на пушистом ковре Дур­слей появился скрюченный эльф-домовик. Тетя Петунья испустила леденящий душу вопль: на ее па­мяти в этом доме никогда не появлялось такой гря­зи. Дадли оторвал от пола большие розовые босые ноги, задрав их чуть ли не выше головы, как будто боялся, что непонятное существо может взбежать по пижамной штанине, а дядя Вернон заревел: — Это еще что за чертовщина? — Кикимер, — закончил фразу Дамблдор. — Кикимер не хочет, Кикимер не будет, Кики­мер не будет! — прохрипел домовик так же гром­ко, как и дядя Вернон, заткнув уши и топая длин­ными корявыми ступнями. — Кикимер принадле­жит мисс Беллатрисе и мисс Амелии, о да, Кикимер принадлежит Блэкам, Кикимер хочет к новой хозяйке, Кикимер не будет служить этому щенку Поттеру, не будет, не будет, не будет! — Кикимер, замолкни! — рявкнула Милс и эльф послушно заткнулся. — Спасибо, Ами, — кивнул ей профессор. — Как видишь, Гарри, Кикимер не выражает особого желания перейти в твое владение, — девушка подумала, что эльф успокоился, когда разрешила ему говорить. Кикимер завопил с новой силой. — Да мне все равно, — снова сказал Гарри, с омер­зением глядя на корчащегося, топающего ногами эльфа-домовика. — Нужен он мне! — Ты предпочитаешь передать его Беллатрисе Лестрейндж? Зная, что он целый год провел в штаб-квартире Ордена Феникса? — с вызовом спросила Блэк у брата, надеясь, что до него дойдет. И до него дошло. — Прикажи ему что-нибудь, — перекрикивая существо, посоветовала она. — Кикимер, замолчи! — ляпнул Поттер. Домовик схватился за горло, глаза у него выпучились, губы неистово шевелились. Не­сколько секунд он судорожно хватал ртом воздух, потом повалился ничком на ковер и принялся колотить по полу ру­ками и ногами в исступленной, но абсолютно без­звучной истерике. — Что ж, это все упрощает, — жизнерадостно проговорил Дамблдор. — Похоже, Элис знала, что делала. Ты — полноправный владелец дома но­мер двенадцать на площади Гриммо, а также Ки­кимера. — А что, я должен все время держать его при себе? — спросил Гарри в ужасе, глядя, как Кикимер бьется в конвульсиях у его ног. — Да нет, — ответил Дамблдор. — Если позво­лишь дать тебе совет, можно было бы отправить его в Хогвартс, пусть работает на кухне. Тогда другие до­мовые эльфы смогут за ним присматривать. — Ага, — обрадовался Гарри, — ага, я так и сделаю. Э-э… Кикимер… отправляйся в Хогвартс, будешь ра­ботать там на кухне вместе с другими домовиками, — Кикимер, лежа на спине с задранными кверху ру­ками и ногами, бросил на Гарри взгляд, полный глубочайшего отвращения, и исчез с громким треском, как и появился. — Хорошо, — сказал Дамблдор. — Теперь еще воп­рос с гиппогрифом Клювокрылом. После смерти Элисон за ним ухаживал Хагрид, но теперь Клювокрыл твой, так что если ты хочешь распорядить­ся им как-нибудь иначе… — Нет, пусть останется у Хагрида, — ответил гриффиндорец, не задумываясь. — Я думаю, Клювокрыл и сам бы этого хотел. — Хагрид будет в восторге, — сказал Дамблдор с улыбкой. — Он так обрадовался, когда снова уви­дел Клювокрыла. Кстати, мы решили на всякий слу­чай дать Клювокрылу новое имя. Он временно зовет­ся Махаон, хотя, на мой взгляд, едва ли кто-нибудь в Министерстве способен догадаться, что это тот са­мый гиппогриф, которого они когда-то приговори­ли к смерти. Так, Гарри, твой чемодан уже собран? — парень опустил глаза. — Не верил, что я на самом деле приду? — про­ницательно заметил директор. — Я сейчас пойду, э-э… закончу собираться, — за­торопился Гарри, подхватив с пола телескоп и крос­совки. Ами вышла из гостиной и стала ждать всех на улице. Она положила руки на живот и улыбнулась. Койот стояла так минут пятнадцать, после чего вышел Альбус, и они вместе дошли до угла Тисовой улицы, а затем трансгрессировали.