Прав или счастлив?

Звонок будильника резко вырвал Лайта из уютных объятий Морфея. Он скривился и не глядя потянулся рукой к телефону, но вдруг понял, что не может — его руку что-то держит. Он подёргал рукой — не помогло. Открыл один глаз и посмотрел на руку — на запястье красовался наручник. Лайт повертел запястьем, наручник в воздухе не растворился, стало быть не сон. Да и жал он довольно ощутимо. До конца не проснувшийся Лайт проследил открытым глазом вдоль цепи и увидел на втором конце наручников Эл, который с интересом наблюдал за его реакцией. Лайт резко сел на кровати, от сна не осталось и следа. Он выключил наконец будильник и хмуро посмотрел на детектива: — Добро пожаловать назад в две тысячи седьмой? Прямо дежавю. — Я этого не планировал, но решил, что так будет надёжнее. — Ну да, конечно, держи врага при себе. И что дальше? Ты позволишь мне пойти на работу? — Да. — Не в наручниках, надеюсь? — Нет, я их сниму, но буду всё время рядом, а на тебя надену микрофон, чтобы слышать каждое слово. У Лайта не было сил с ним спорить, и он просто махнул рукой, мол, делай, что хочешь. Утро прошло в молчании. Лайт переоделся в униформу бармена, покорно дал нацепить на себя микрофон. Критически оценив след от наручника на правом запястье, надел браслет (на левом красовались часы с листочком из тетради Смерти). Так же молча они дошли до бара. — Это мой друг, Рюдзаки, приехал ко мне в гости, — представил Лайт детектива коллегам. Эл устроился неподалёку от стойки с ноутбуком, в котором были материалы по очередному делу. Наушник позволял ему слышать всё, что говорил Лайт, то есть Эван. Но в этих разговорах не было ничего интересного. В основном он обслуживал посетителей и обсуждал вчерашнее выступление. Эл обратил внимание, что у Эвана было довольно много как поклонниц, так и поклонников. Один парень в открытую флиртовал с барменом, но Эван тактично всем отказывал, хоть и благодарил за комплименты. «Наверное, это из-за моего присутствия», — подумал Эл. — Здравствуйте, Рюдзаки! — к нему подошла симпатичная официантка, судя по бейджику, Кэти. — Хотите что-нибудь на завтрак? — А у вас есть десерты? — с надеждой спросил детектив. — Конечно, держите меню. И денег не нужно. Друзья Эвана — наши друзья, — она подмигнула и удалилась. «Ну да, — хмыкнул Рюдзаки. — Пока вы не знаете, что он убийца». Кормили в баре на удивление неплохо. Эван спокойно обслуживал посетителей, шутил с официантками, варил кофе и в целом не делал ничего подозрительного. И это, разумеется, было очень подозрительно. Ещё два дня прошли по такому же графику. Эл коротал ночи за ноутбуком, сковывая Лайта наручниками. Днём Лайт работал в баре, а Эл неизменно располагался рядом. Никакой новой информации по делу не появлялось. С Ягами никто подозрительный не связывался, преступники умирать перестали. Детектив начинал скучать. На четвёртый день Лайт встал как вкопанный перед дверью в свою квартиру. — Что это? — спросил он у детектива. — Новая дверь. Её установили по моему приказу. Она на голосовом управлении, слушается только меня. Я проверил все поверхности и окна в твоей квартире — другим способом ты сбежать не сможешь. По-моему, это удобнее, чем наручники. Лайт только головой покачал. Отлично, теперь он в клетке. Но хотя бы не придётся каждый день прикрывать саднящий след от наручника. Может, детектив стал чуть больше ему доверять? Впрочем, эти иллюзии Эл разрушил тем же вечером, грубо отпихнув Лайта от своего ноутбука, когда тот поинтересовался, над чем он работает: — Это тебя не касается. Лайт пожал плечами и отвернулся, делая вид, что его совсем не задевает холодность его надзирателя. Хотя он никак не мог понять, чего добивается Рюдзаки. Признание он уже получил. И в убийствах, и в любви. Доказательства тоже. Если ему была нужна сама тетрадь, то с памятного дня допроса с детектором лжи он о ней даже не упоминал. Из поведения детектива Ягами мог сделать только один вывод — он не хочет сдавать его полиции. По крайней мере, пока. Но любые расспросы на эту тему Эл резко пресекал, как и попытки Лайта пойти на сближение. Ягами снова чувствовал между ними огромную пропасть, как в начале расследования дела Киры. И, если тогда между ними стояли подозрения со всё повышающимися процентами вероятности, то сейчас — обида Эл. И как искупить свою вину, Лайт совершенно не представлял. Он, конечно, понятия не имел, что каждую ночь детектив молча перебирает пряди его волос, досадуя, что они чёрного, а не его любимого каштанового оттенка. Не знал он и о ведущихся переговорах с Ватари и Интерполом. Не представлял, что Эл часами смотрит в одну точку, решая, как же быть с этим человеком, от действий которого страдает весь мир и, что не менее важно, один известный детектив. — Эван, похоже твой друг заснул, — два дня спустя молодая официантка показывала бармену на в самом деле спящего детектива. «Ещё бы, не спишь ведь по ночам, меня сторожишь», — хмыкнул Лайт. — Я разберусь, спасибо. Он подошёл к Рюдзаки, тихонько позвал его, тот не откликнулся — спал крепко. Эван вздохнул и, взяв почти невесомого детектива на руки, отнёс в подсобное помещение и положил на диванчик, накрыв одеялом. Проделав ещё несколько манипуляций, он вернулся за стойку. Спустя несколько часов Эл открыл глаза и потянулся. Ему было тепло и удобно, и так не хотелось вставать… «Стоп, что? — насторожился он. — Где я?» Эл резко сел и оглядел незнакомое помещение. Его взгляд упал на закрытый ноутбук, на котором лежала записка на японском: «Дорогой Рюдзаки! Извини, но ты уснул, и мне пришлось отнести тебя в подсобку бара. Я прикрепил камеру видеонаблюдения прямо над своей кассой, так что можешь следить за мной через ноутбук. Микрофон не снимал. С любовью, Лайт». «С любовью… Ещё и имя настоящее написал, видимо, никто тут по-японски не понимает», — сделал вывод детектив. Эл открыл ноутбук — на экране и правда отображалась стойка, опершись на которую, красивая девушка в очередной раз рассказывала Эвану, каким замечательным был последний концерт и, особенно, его внезапное исчезновение. Тот, улыбнувшись, сказал: — Спасибо, это специальный туман. Для таинственности, — он подмигнул посетительнице. Рюдзаки дождался ухода девушки и вышел из подсобки прямо за спиной Эвана. «Что ты делаешь, Кира? Почему опять не сбежал?» — недоумевал детектив. Вслух он тихо сказал: — Спасибо, Лайт. — Эван, — автоматически поправил тот. — Выспался? — Да. Сколько я спал? — Пять часов. — Пять? — Эл вытаращил и без того большие глаза. — Странно, что не все двенадцать, учитывая шесть бессонных ночей подряд, — хмыкнул Эван. — Будешь кофе? — Да, спасибо, — детектив сел на стул прямо напротив бармена и спросил по-японски: — Почему ты не сбежал? — Потому что это не имеет смысла, я так только ухудшу своё положение, — Лайт поставил перед ним чашку эспрессо и пододвинул сахарницу. — А что всё это значит? — Эл кивнул на кофе. — В смысле, ты готовишь мне кофе, кормишь за счёт заведения, относишь спать в подсобку, помогаешь следить за собой. Это ты меня так подмазать пытаешься? Сразу предупреждаю — не выйдет. Лайт вздохнул и грустно посмотрел на детектива: — Это называется забота. Я ведь уже говорил, я люблю тебя. А вот почему ты меня до сих пор не арестовал, я не понимаю. — Я и сам не понимаю, — детектив сосредоточенно насыпал сахар в маленькую чашку ложку за ложкой. — Я хочу, но что-то мне мешает. Лайт с трудом отвёл взгляд от чашки, в которой из-за сахара уже не было видно кофе, и сказал: — Я знаю, в чём твоя дилемма. Ты привык добиваться своего. Твоей целью было найти Киру и сдать властям. Ты его нашёл. И если ты отправишь его на казнь, то будешь прав. Вопрос только в том, хочешь ты быть прав или, — он пристально посмотрел на Рюдзаки, — хочешь быть счастлив. — С твоей стороны очень эгоистично полагать, что я могу быть счастлив только с тобой. — Однако я так думаю. Я и сам могу быть счастлив только с тобой, за два года я в этом убедился. В твоём лице я впервые встретил человека, равного себе. Того, с которым всегда интересно. Который может преподнести сюрприз. Мысли которого трудно, но интересно разгадывать. Поступки которого порой непредсказуемы. Того, с кем комфортно и спорить до потери рассудка, и молчать часами. Того, с кем легко быть на одной волне, настроиться на которую остальные просто не в состоянии. Я говорю о себе, но могу предположить с большой долей вероятности, что ты считаешь точно так же. Рюдзаки молчал. Лайт практически в точности повторил то, о чём он сам не раз думал. «Прав или счастлив… — задумался Рюдзаки. — Смогу ли я быть счастливым, если отправлю его на казнь? А позволит ли мне совесть быть счастливым с Кирой?» Эл вздохнул и молча ушёл обратно на своё рабочее место в зале, Лайт задумчиво посмотрел ему вслед. Шанс есть.