Лайт не знал, сколько времени прошло. Перед глазами было темно. Его трясло, как на ухабистой дороге. Голова кружилась, место удара сильно болело. До его ушей донёсся лепет Мисы:
— Куда Вы нас везёте? И кто Вы?
Ответом ей послужило молчание.
Так, значит, Миса была с ним. Это хорошо. Но почему перед глазами темно? На повязку не похоже, не ослеп же он от удара?
Лайт попытался поднять руку, чтобы протереть глаза, но не смог. Только сейчас он почувствовал, что руки связаны за спиной.
Похищение. Что это? Часть плана Рюдзаки, в которую детектив не посвятил Лайта? Или их всё-таки схватил Интерпол?
Он прокашлялся и сиплым голосом спросил:
— Что происходит?
— Сейчас узнаешь, — ответил тот человек, которого Лайт менее всего желал услышать при таких обстоятельствах.
Его отец.
Ещё несколько минут прошли в тягостном молчании. Лайт пытался собраться с мыслями, чему сильно мешали боль и головокружение.
Они остановились. Соитиро Ягами сдёрнул мешки с голов Мисы и Лайта, с ненавистью выплюнул:
— Ну, здравствуй, Кира! — и приставил ко лбу сына пистолет.
От шока у Лайта пропал дар речи. Чёртово дежавю. Он уже переживал точно такую же ситуацию два с половиной года назад, когда Эл затеял жестокую проверку своих подозрений и заставил заместителя шефа полиции изображать казнь преступников. Может, и сейчас это проверка? Дурацкий розыгрыш? Как иначе это объяснить?
Как будто прочитав мысли Лайта, Соитиро горько усмехнулся и сказал:
— В этот раз всё по-настоящему. Смотри, — он выстрелил в сидение рядом с Лайтом, пуля прошила обивку.
— Что Вы делаете? Вы с ума сошли? Он же Ваш сын! — закричала Миса.
— Именно поэтому я это и делаю. Будь ты кем угодно, — он обращался к Лайту, — я бы не стал мешать Интерполу и Эл. Но я породил это чудовище, и, значит, именно я должен покончить с ним. А потом с собой.
Лайт молчал, соображая. Рюдзаки тут ни при чём, отец сам решил вырвать его из рук Интерпола и казнить. Это плохо. При ударе о землю из его уха выпал наушник, и теперь, даже если бы детектив хотел дать ему какие-то инструкции, Лайт бы их попросту не услышал. Надежда оставалась только на микрофон. Но где они? Насколько он успел заметить, вокруг была сплошная пустыня, никаких ориентиров. Как дать знать Рюдзаки, где они и что с ними?
— С чего Вы вообще взяли, что он Кира? — продолжала задавать вопросы Миса, явно пытаясь тянуть время.
— Я это знаю, — просто сказал Соитиро. — Эл прислал в Интерпол видеозаписи, на которых зафиксировано, как Лайт пишет на листах из Тетради Смерти. Все эти люди умерли именно так и тогда, как он записал. Не надо быть гением, чтобы понять, что Лайт всё это время и был Кирой. Хорошо, что у меня в Интерполе есть свои каналы, и я получил эти материалы чуть раньше, поэтому и успел забрать вас. Вас, Аманэ, я убивать не буду. Я не имею на это права. Кроме того, прямых доказательств того, что Вы — второй Кира, нет. Даже, несмотря на то, что Вы — любовница моего сына.
— Я вовсе не… — начала было Миса, но Лайт наступил ей на ногу. Девушка ойкнула, но замолчала.
Ещё не хватало, чтобы она рассказала отцу про их отношения с Рюдзаки. Это вобьёт последний гвоздь в крышку гроба их надежды на спасение.
Миса, горя желанием образумить полицейского, решила зайти с другой стороны:
— Между прочим, Лайт — отличный музыкант. Людям нравятся его песни, полный бар собирается его слушать. Таких людей нельзя убивать, — назидательно произнесла девушка.
«Да что же она творит, чёрт побери?! — Лайт чуть не взвыл от досады. — Кто её за язык тянет?»
— Музыкант?! В баре?! — Соитиро задохнулся от возмущения, и его рука с пистолетом затряслась в сантиметре от Лайтового лба. Тот зажмурился, ожидая выстрела в любой момент. — То есть мало того, что ты убил сотни человек, так ты ещё и развлекаешь пьяных людей своими песенками?
— Папа, — вступил наконец в разговор Лайт, — пожалуйста, убери пистолет, и мы с тобой поговорим.
— О чём мне с тобой говорить? Я не хочу слышать оправдания от массового убийцы, какими бы они ни были!
— Не оправдания, а объяснения. Пожалуйста, дай мне объяснить. Я ведь никуда не сбегу. Ты можешь выслушать меня пять минут?
— Объясняй. Пистолет я не уберу, — спокойно сказал Соитиро.
Лайт вздохнул и, стараясь не обращать внимание на головокружение, боль в затылке и подступающий страх, начал рассказ с самого начала. Как он нашёл тетрадь Смерти, как понял, что она поможет ему избавить мир от насилия и несправедливости. Как повстречал Бога Смерти и узнал о цене обладания тетрадью — попадании в Небытие. Как испробовал действие тетради в первый раз, записав имя человека, державшего заложников в детском саду, и как мучился потом, выбирая между делом во благо мира и собственной совестью. Как, отказавшись от воспоминаний о тетради Смерти, действительно всё забыл. Как, вспомнив, кто он, понял, что должен бежать и продолжать своё дело в другой стране. Как стал барменом и музыкантом. Как его нашёл Рюдзаки, и как они заключили мирный договор.
Ни одним словом не упомянув Мису и истинную причину своего побега и последующего примирения с детективом, он подошёл к развязке:
— Так вот, тетрадь Смерти сейчас у Рюдзаки. Он уничтожит её, и убийства прекратятся навсегда. А я буду работать с ним.
— Нет, Лайт, не будешь, — покачал головой Соитиро. — Я не знаю, как ты уговорил Эл, и почему он пошёл против полиции, но я не дам тебе уйти от правосудия. Какими бы благими ни были твои мотивы, ты не Бог, чтобы осуждать людей на смерть. Ты просто убийца, Лайт. И не заслуживаешь ничего, кроме смертной казни. Я тебя выслушал, а теперь прощай. Встретимся в аду.
В следующий момент произошло сразу несколько событий. Раздался выстрел, и пистолет Соитиро вылетел через окно автомобиля. Миса истошно завопила. Лайт вскрикнул и вжался в спинку сидения, рефлекторно пытаясь уйти от пули.
— Господин Ягами, повернитесь к лобовому стеклу и положите руки на руль, — произнёс вооружённый револьвером Ватари.
За его спиной Лайт с облегчением увидел Рюдзаки, который только что выбрался из вертолёта, подобрал пистолет полицейского и засунул в карман. Детектив открыл дверь и посторонился, выпуская пленников.
— Я не дам им уйти! — прорычал Соитиро, отталкивая от себя Ватари и тоже выпрыгивая из машины. — Ты пошёл на сговор с преступником!
— Успокойтесь, господин Ягами, Вам ни к чему нервничать, — примирительно сказал детектив.
— Ты у меня тоже сейчас понервничаешь! — кинулся к нему Соитиро, но Ватари крепко схватил его за руки, не давая двинуться дальше. — Почему ты помогаешь ему? Ты ведь знаешь, что он Кира! Ты сам доказал это!
— Я помогаю Лайту по двум причинам. Во-первых, он окажет мне неоценимую помощь в расследованиях. Он обладает острым умом, логикой и нужной хваткой, а также чувством справедливости, он станет отличным детективом.
— А во-вторых? — язвительно спросил Соитиро.
— Вторая причина состоит в том, что я люблю Вашего сына, — просто сказал Эл.
Лайт, если бы мог, побился бы многострадальной головой о крышу машины. Или провалился бы под землю в этой чёртовой мексиканской пустыне. Даже пуля в лоб уже не казалась ему такой уж страшной карой. Ладно, Миса — дурочка, выдала его, но Эл! Ему-то что мешало промолчать? «Да, папа, я не только массовый убийца, и даже не только певец в нью-йоркском баре. Я ещё и гей, — мысленно съязвил Лайт. — Приятно познакомиться».
Соитиро ошарашенно молчал. Вот этой новости он ожидал меньше всего. Не то, чтобы он был непримиримым гомофобом, но придерживался традиционных взглядов на семейные ценности. Сопоставив реакцию Мисы на заявление о их связи с Лайтом и признание детектива, Соитиро сделал единственно возможный вывод и повторно попытался кинуться на Рюдзаки с кулаками. Ватари снова удержал его.
— Ты! Извращенец! Вы оба! — с отвращением выплюнул полицейский.
— Господин Ягами, я понимаю Ваше негодование, но я не дам Вам причинить вред Лайту, — спокойно, но твёрдо сказал Эл. — Сейчас мы по отдельности поедем в штаб расследования в Нью-Йорке. Вы поедете с Ватари. Мы с Лайтом и Мисой полетим на вертолёте.
— Без меня, — неожиданно спокойно произнёс Соитиро. — Развлекайтесь без меня. Вы стоите друг друга. Преступники, прикрывающиеся мнимой моралью. Я не буду участвовать в этом балагане, — с этими словами Соитиро неожиданно выхватил у Ватари оружие и выстрелил себе в голову.
Только благодаря неуловимому движению Эл, выбившего револьвер из его руки, пуля лишь оцарапала щёку Соитиро. Лайт вскрикнул, запоздало протянув к отцу руку, Миса в ужасе зажмурилась.
— Ты не имеешь права, щенок! — зло прошипел полицейский. — Это моя жизнь!
— Вы нужны Вашей семье. Вашей жене. Вашей дочери. И сыну Вы тоже нужны, — сказал детектив.
— Сын и без меня прекрасно справился, правда, Лайт? Извратил всё то хорошее, что мы с матерью вложили в тебя. Ты одно сплошное разочарование. Мне стыдно, что я твой отец. Имей в виду, если ты попробуешь хоть на километр подойти к моему дому или связаться с мамой или Саю, я тебя своими руками придушу. Всё, нет у тебя больше ни отца, ни матери, ни сестры. Живи счастливо со своим детективом.
Соитиро сел в машину, и они вместе с Ватари уехали, оставив за собой только клубившиеся в воздухе песчинки. Эл смотрел на Лайта. Тот выглядел так, как будто из него вышибли весь дух. Даже с пулей во лбу он казался бы живее.
— Рюдзаки, а как вы нас нашли? — спросила пришедшая в себя Миса.
— Я на всякий случай прикрепил к одежде Лайта маячок слежения, он и помог вас найти.
Детектив развязал бывшим пленникам руки, потом ответил на звонок и объявил:
— Поздравляю, вы официально погибли. Интерпол подтвердил вашу смерть. Я хотел сжечь тетрадь сейчас, но теперь, полагаю, стоит это сделать на глазах господина Ягами, чтобы он не думал, что кто-то ей пользуется.
Лайт даже глаз не поднял в ответ на эту тираду. В его голове всё ещё эхом отдавались слова отца. Он слышал голос Эл как будто сквозь толщу воды.
Они сели в вертолёт: Эл за штурвал, Лайт рядом, Миса примостилась на заднем сидении.
— Рюдзаки, ты умеешь водить вертолёт? — с недоверием спросила девушка.
— Умею. Это не так уж сложно, — он взлетел и покосился на Лайта. Тот сидел, безучастно глядя в окно, даже не замечая проносящихся под ними пейзажей.
Совсем не на такой исход этого приключения рассчитывал детектив. Лайт сейчас должен был бодро обсуждать с ним их прошлый полёт, когда они преследовали Хигути, а вместо этого он пережил сразу несколько потрясений за короткий промежуток времени и теперь выглядел не лучше жертв Киры.
— Лайт, — позвал Эл, — в конце концов, никто не умер, приди в себя.
— Нет, — безжизненным голосом ответил тот, — сегодня умер Лайт Ягами. Его больше нет и никогда не будет.
Детектив вздохнул, и в течение всего полёта никто больше не проронил ни слова.
***
В спальне штаба расследования Лайт, не раздеваясь, рухнул на кровать, а Эл лёг с ним рядом и обнял. Он никогда не умел утешать людей, и сейчас тоже не смог подобрать подходящих слов. Поэтому просто молчал и гладил Лайта по голове, перебирая волосы. Тот понемногу начал расслабляться, но в груди по-прежнему скручивался тугой узел из обиды, страха, злости, чувства вины и чёрт знает, чего ещё.
Кто-то постучал, и Эл поднялся, чтобы открыть.
— Я принёс то, что ты просил, — сказал Ватари.
— Спасибо.
Эл закрыл дверь и подошёл к всё так же лежавшему ничком Ягами:
— Спой мне, пожалуйста, — попросил детектив.
Лайт перевернулся на спину и удивлённо посмотрел на него. Улыбающийся Рюдзаки протягивал Ягами его собственную гитару, за которой, очевидно, посылал Ватари.
Эл знал, что под маской безупречного Лайта прячется настоящий, со своими страхами и пороками. Но практически никто и никогда не видел его истинное лицо. Фактически, Лайт был собой в двух случаях: когда занимался музыкой или любовью. В эти минуты отработанная годами маска трескалась и рассыпалась, обнажая душу. Сегодня маску сорвали насильно, а душу обработали отбойным молотком — в результате в Лайте что-то разбилось. Эти два лекаря — музыка и любовь — могли склеить осколки, пусть даже потребуется время. Но Эл был готов подождать.
— И что тебе спеть? — спросил Лайт, беря гитару и садясь на кровати.
— Что угодно. Пой то, что тебе самому хочется.
Лайт погладил гриф гитары, перебрал струны, прислушиваясь к инструменту. В голове всплыла старая песня, которую он исполнял очень редко, но сейчас она показалась Ягами подходящей. Он тихо запел:
Знают зеркала в чём моя беда,
Не смотрю я в них больше никогда.
Тугая маска — спасение моё,
И днём, и ночью — я вечный раб её.
А что под ней — никто не знает!
Всё случится как всегда! Не желая Вам вреда,
Буду Вас я развлекать опять, опять.
Посмотреть хотите Вы, что под маской, но, увы,
Мне Вас так не хочется терять, Вас терять!
Рюдзаки заинтересованно слушал. Тексты песен Лайта никогда не были случайным набором слов. Ко второму куплету певец начал немного приходить в себя, и уже с большим чувством продолжил:
Многих женщин я взглядом покорял,
И всю ту же роль я всегда играл.
Их любопытство травило душу мне,
Как капля яда в излюбленном вине.
Уважить Вас смогу лишь раз я!
Всё случится как всегда! Не желая Вам вреда,
Буду Вас я развлекать опять, опять.
Посмотреть хотите Вы, что под маской, но, увы,
Мне Вас так не хочется терять, Вас терять!
Глаза Лайта сверкнули недобрым огнём, и он продолжил свистящим шёпотом:
Всему виной один лишь факт —
Зловещий Дьявольский контракт.
И мне, и Вам не повезло —
Под маской обитает ЗЛО!
Лицо под маской Вам покажу сейчас
И Вы умрёте, как все, кто был до Вас.
Последний припев он уже пел в полный голос, вложив все эмоции, которые сдерживал сегодня при разговоре с отцом:
Всё случится как всегда! Не желая Вам вреда,
Буду Вас я развлекать опять, опять.
Знайте люди, в этот час монстр глаз не сводит с вас,
Ваше любопытство чует он, он в него влюблён!
***
Когда на следующее утро Соитиро Ягами спустился в зал совещаний, за столом уже сидели Эл, Лайт и Миса. У входа маячил Ватари.
— Ну и что вы хотите со мной обсуждать? — вместо приветствия спросил полицейский.
— Садитесь, господин Ягами. Закончим это дело, — пригласил его Рюдзаки, — и я Вас очень прошу, не повторяйте сегодня вчерашней драмы.
Он говорил спокойно, но с нажимом, давая понять, кто здесь хозяин ситуации. Соитиро пожал плечами и сел за другой конец стола.
— Итак, Интерпол официально закрыл дело Киры. Лайт Ягами признан виновным, но его имя не будет раскрыто общественности. Все материалы по делу Киры будут доступны только сотрудникам Интерпола и мне, — он посмотрел на Лайта; тот сидел неподвижно, внимательно глядя на свои переплетённые пальцы.
Все молчали, и Эл продолжил:
— Далее. Лайт Ягами и Миса Аманэ признаны погибшими во вчерашнем взрыве в пустыне Сонора. Это подтвердили найденные экспертами-криминалистами частицы ДНК.
— Не может быть! Какое удачное совпадение! — саркастично вставил Соитиро.
— Вы хотите что-то сказать, господин Ягами? — сквозь зубы спросил детектив.
— Я правильно понимаю: если я заявлю, что они живы, меня никто не послушает?
— Боюсь, что да.
— Ты не имеешь права манипулировать полицией в своих личных интересах, — прошипел Соитиро.
— А по-моему, имею. Благодаря моей помощи раскрыто множество международных дел. И дело Киры в том числе.
— Ты собираешься позволить массовому убийце спокойно разгуливать по улицам только потому, что спишь с ним?
Лайт побледнел и крепче сцепил пальцы, Миса прижала руки ко рту, Ватари подошёл ближе, готовясь предотвратить драку. Эл, помедлив, ответил, чеканя каждое слово:
— Господин Ягами, я Вас уважаю. Но если Вы ещё раз позволите себе разговаривать со мной в подобном тоне, Вы об этом пожалеете.
С минуту они буравили друг друга взглядом, наконец, Эл продолжил:
— И последнее, но важное — орудие убийства. Удостоверьтесь в подлинности, — он вытащил из кармана тетрадь Смерти и толкнул её по поверхности стола к Соитиро. Тот брезгливо открыл тетрадь, вздрогнул, увидев Рюука, и сказал:
— Удостоверился. Что дальше?
Эл забрал у него тетрадь, вложил в неё все листы, включая тот, что хранился у Мисы, и положил в железное ведро в центре стола.
— Подожди, — остановил его Лайт, — у меня ещё один остался.
Он с видимым усилием вынул листочек из тайника в часах и положил его в ведро.
— Интересно, — протянул детектив. — Кажется, я только что понял, как умер Хигути. Всё-таки ты дьявольски изобретателен, Лайт.
— Давайте уже покончим с этим, — тихо попросил Ягами. Слишком тяжело всё это ему давалось.
— Миса, отказывайся от прав, — приказал детектив. Аманэ посмотрела на Лайта, тот кивнул.
— Я отказываюсь от тетради Смерти, — послушно произнесла модель.
Эл чиркнул спичкой, и тетрадь загорелась синим пламенем, корчась в муках агонии. Миса и Соитиро смотрели на дьявольский огонь заворожённо. Лайт, наоборот, всеми силами старался не глядеть на горящую тетрадь, отчаянно борясь с желанием спасти божественный артефакт. Листы с именами чернели, уменьшаясь в размерах, и, наконец, исчезли совсем. Тетради Смерти больше не было в мире людей.
— Ну всё, бывайте, — сказал Рюук и исчез.
