Тебе никто не поверит

— Пап, ты устал?  — Что? Почему? Надя потянулась к отцу, но Вадим машинально отпрянул, и книга, которую он читал вслух (вернее, несколько секунд уже тупо смотрел в раскрытые страницы, не в силах воспринять и строчки), выпала из его рук. Он вздрогнул, глядя на свои трясущиеся руки, затем перевел взгляд на Надю. Девочка не сводила с отца глаз. Он смотрел на нее, будто она могла дать ему ответ на вопрос: что ему делать дальше? Но откуда ей было знать - Надя всего лишь ребенок, который не понимает в чем дело. Да и Вадим сам не понимает. Мужчина перевернул подушку, уложил девочку и накрыл ее одеялом, сунув под бок игрушку.  — Я хочу маме пожелать спокойной ночи, — заявила Надя, — нельзя, да?  — Я передам ей спокойной ночи. Девочка просияла и чмокнула отца в щеку.  — И поцелуй передай! Вадим почувствовал, что его лицо заливает бледность. Он выключил ночник и вышел из детской, бросив «обязательно» - неразборчивое и неискреннее. Сейчас он даже зайти боялся в комнату к Кире, не то что ее поцеловать... Когда это началось? Все было хорошо. Кира всегда была очень замкнутым человеком, но это и понятно — фигурное катание для нее стояло долгое время на первом месте. Нервные срывы были ее постоянными спутниками, а он только и мог, что быть для нее опорой в такие моменты. Их любовь претерпела многое, но это? Кира обвиняла его в том, отчего волосы становились дыбом. Услышав впервые от врача, что она произнесла "изнасиловал", Вадим окаменел. Он сидел несколько минут без движений и не был уверен, что может даже дышать. И то, что рассказали ему за этим, могло его разве что добить. Психическое расстройство, сумасшествие. Назови, как хочешь, но от этого диагноз не исчезнет. Кира сошла с ума, и это было яснее ясного. Но отдать ее им? В психушку? Он бы никогда не поступил так с ней. После разговора с ее родителями легче не стало. Ее мама плакала, отец задавал один и тот же вопрос «почему наша дочь». Вадим не мог ему ответить. Все время, что они были знакомы, он старался окружить заботой и любовью, отдать Кире всего себя, только бы она забыла кошмары, преследовавшие ее в спортивной карьере. Но все его усилия оказались напрасными. И теперь он стоял напротив двери ее комнаты, сжимая в руках врезающийся в ладонь ключ. Машинально он сунул руку в карман и нащупал шприц. Это было необходимо — всегда держать его при себе. Так сказал врач. Если вдруг Кира… если Кира буйная. Но за дверью было тихо: ни плача, ни обрывков каких-то фраз, ни швыряния мебели. Спокойствие, да и только. Сначала Вадим решил, что ему не стоит заходить в комнату, ведь Кира могла спать, но ему нужны были ответы. И если не ответы, то хотя бы разговор. Или он просто хотел ее увидеть? Убедиться, что Кира — это по-прежнему его Кира? Что хоть что-то осталось от нее прежней? Что-то еще можно вернуть? У Вадима не сразу получилось вставить ключ в замок, руки тряслись, но не без усилий он все же отпер дверь. Глаза постепенно привыкали к темноте. Вадим смог различить отблески фонарей, трепещущие на оконном стекле. На подоконнике сидела Кира, прислонившись спиной к закрытой раме. Она смотрела прямо на него.  — Кира? Она не ответила и не пошевелилась. Он осмелился сделать еще шаг, но девушка все так же оставалась на своем месте. Он подходил все ближе, и с каждым его шагом напрягался, казалось, сам воздух между ними. Кира по-прежнему не произносила ни слова, только поежилась и опустила голову, но продолжила смотреть на него исподлобья, когда он оказался совсем рядом.  — Кира, почему ты это говоришь? Вадим выдержал ее взгляд, но это далось ему с огромным трудом. Он не мог определить выражение ее глаз, и это его пугало - раньше он мог без слов понять, что она испытывает, о чем думает, какие слова нужны, чтобы ей стало лучше, а теперь же между ними точно опустилась пелена. Наверное, больше всего он боялся увидеть былую ненависть, но ее тоже больше не было, но Вадиму почему-то казалось, что это действие успокоительного. Прекрати оно свой эффект, и Кира вновь бросится на него с кулаками.  — Поговоришь со мной? Ты снова молчишь…  — О чем мне с тобой говорить? Сколько лет он мечтал услышать ее, а сейчас молился, чтобы она замолчала, потому что ее голос резал не хуже бритвы. Кира подалась вперед.  — О чем мне с тобой разговаривать? — повторила она. — Ты меня ненавидишь. Ты почему меня ненавидишь? В ее глазах блеснули слезы, но Кира не позволила себе плакать.  — Я? Ненавижу тебя? — он не верил, что она это только что сказала. — Кира, ты думаешь, что ты говоришь? Кира? Он ждал ее реакции. Если бы она засмеялась и сказала, что все это розыгрыш… Но Кира продолжала смотреть ему в глаза, не предпринимая никаких попыток ударить его или сбежать. Вадим подошел еще ближе и вот оно — Кира шарахнулась от него, испуганно забилась в самый угол. От ее самоуверенности и дерзости не осталось и следа, а это причиняло Вадиму дикую боль. Уж лучше бы она продолжала кидаться в него вещами, чем смотрела так, словно он действительно над ней надругался.  — Кира, вспомни! Он схватил ее за руки, ожидал, что она отдернется, закричит, но ничего этого не произошло, он крепче сжал ее ладони.  — Вспомни, как мы были счастливы. Разве ты не помнишь? Усталость, отчаяние, безумное и тщетное желание сделать хоть что-то - все это навалилось на него в один миг, и он вновь ощутил себя в шаге от того, чтобы глупо, абсолютно не по-мужски разрыдаться. Кира бросила на Вадима озадаченный взгляд, а он в свою очередь наблюдал за ее реакцией. Ее руки в его — все, что он сейчас мог. И попробовать достучаться до нее. Возможно, у него это получится. "Пожалуйста...".  — Я никогда не была счастлива. Ты разве не понимаешь? Вадим выпустил руки Киры, отошел назад. Она смахнула слезы и снова отвернулась к окну. Он и рта не успел открыть, как она продолжила:  — Ты все придумал. Все это: утешение, безграничную любовь, идеальную семейную жизнь. Наша дочь — результат твоих больных фантазий. Все это время... я не знаю, как. Ты болен. Но теперь сумасшедшая я. Она повернулась к нему, заглянула в глаза с каким-то почти игривым интересом, будто в этой ситуации можно было найти что-то смешное.  — Как так получилось, любимый? Слово «любимый» впервые звучало из уст Киры, но оно было сказано с такой интонацией, что Вадиму поплохело. Он не нашелся, что сказать на неожиданную ранящую издевку, и она продолжила.  — Тебя возбуждал подросток, видящий в тебе опору и поддержку, тебе нравилось манипулировать мной, будто я твоя марионетка? Тебе нравилась хрупкость и покорность, ты любил не меня, а то, что давала тебе…  — Прекрати! Ужас наконец взял над ним верх, и он бросился к двери и захлопнул ее, запирая на замок, прислонился к стене, попробовал отдышаться. Не помогло - к горлу подкатил ком тошнотворного страха, и Вадим, теряя над собой контроль, бросился прочь, заперся на кухне, один против воспоминаний, осадивших его.  — Это Вам. Он не успел оторваться от телефона, а Кира уже вложила что-то в его ладонь. Он присмотрелся.  — Шишка?  — Я ее нашла. Кира скрылась в толпе спортсменов, а он сидел и рассматривал невзрачный сувенир. В шишке не было ничего особенного, но она удобно лежала в его руке, и он не мог отвести от нее взгляда.  — Кира! — крикнул он, но девочка, увлеченная разминкой, не обернулась. Вадим сделал глоток воды. Воспоминания разом обрушились на него. Они были счастливы, и Кира не могла этого отрицать. Жизнь потрепала их, только он всегда любил ее. И знал — она его любила. И любит до сих пор. — Попробуем вместе? Девушка не отказалась, вот только вспоминать полузабытые движения было не так легко, как казалось на первый взгляд. Впечатлить ее Вадиму вряд ли удалось - пока их снимали на камеру, он несколько раз свалился на лед, а Кира все это время наблюдала за ним. В конце концов она наклонилась, чтобы ему помочь, протянула руку, и он, растроганный этим жестом, взялся за ее ладонь. Она всегда помогала ему. Были скандалы — Кира вставала за него горой. Она была готова отдать себя на растерзание, но не дать его в обиду. Он вспоминал ее глаза полные счастья, когда он, стоя перед ней, при всех, кто был в тот день на катке, предложил выйти за него замуж. Разве такие эмоции скроешь? Разве она действительно считает, что он насильник и маньяк, желающий получить от нее только одного?  — У нас получилось! Кира так порывисто его обняла, что Вадим даже растерялся на мгновение. Сидя в КиКе, наблюдая за оценками, Кира не могла не проявить настолько сильные эмоции. Он был счастлив тому, что она, наконец, перестала загонять себя. Этот день ему запомнился на всю жизнь.  — Получилось. А ты боялась. «Моя маленькая чемпионка». Вадим со стуком поставил стакан на стол. Как теперь жить с мыслью, что его жена сходит с ума? С мыслью, что Кира его ненавидит? Он то и спать толком без нее не может, не говоря уже о том, что ему надо верить в то, что она по-прежнему любит его. Никакие слова не помогут ему смириться с мыслью, что Кира навсегда покинула его. Однажды он уже едва ее не потерял, но тогда он хоть знал в чем причина и мог ей помочь. Теперь ее следовало держать взаперти — подальше от окружающих. Но сколько они смогут так жить? И можно ли будет назвать это жизнью? — Загадай желание. Самое заветное. Ей не удается задуть свечи с первого раза и он берет дело в свои руки — помогает ей, присаживается рядом и крепко ее обнимает. Девушка смотрит на него и как будто о чем-то грустит. Ему хочется развеселить ее, но как? Вадим целует ее в лоб и тихо спрашивает:  — Что ты загадала? Говорить, конечно, нельзя. Но я уверен, что даже, если ты со мной поделишься, желание обязательно сбудется. И Кира делится. Она шепчет ему на ухо всего несколько слов, чем вызывает у Вадима улыбку. Он поглаживает ее по волосам, заправляет прядь за ухо.  — Обещаю. Кира, я обещаю, что ни один человек не сделает тебе больно. Мы справимся. "Мы справимся". Он всегда обещал ей это, а обещания надо держать.