Тебе никто не поверит

— Я не стану сегодня тебя запирать. Кира поднялась с кровати. На пол упал заяц, но девушка не обратила на это никакого внимания. Вадим пришел ровно в то время, как и обещал. Ни минутой позже. Кира взяла аккуратно сложенную стопку вещей, полотенце и подошла к нему.  — Идем. Он больше ничего не сказал, а она, выйдя за ним в коридор, осмотрела в надежде увидеть дочь. Иногда, выходя из комнаты под его надзором, она видела ее отражение в зеркале или слышала ее веселый смех. Иной раз в квартире стояла пробирающая тишина, и она заставляла Киру ежиться. Обычно самые страшные вещи случаются именно тогда, когда… тихо. Отогнав от себя эти мысли, Кира поспешила за Вадимом, который уже успел открыть дверь ванной. Она знала, что он не зайдет следом за ней. Но так было не всегда. Она не отводит взгляда от двери, мечтая, чтобы она не открывалась. Только не сейчас. Не сегодня. Зачем? Она выливает в ванну половину флакончика пены, взбивает ее, направляя под струю воды. «Не приходи» Но она знает, что сегодня он обязательно придет. Что бы ни случилось, он придет ее утешить. Проваленный чемпионат никак не мог помочь ей сдержать эмоции: едва она завершила программу, как слезы хлынули из ее глаз. Она колотила руками по бортику, стараясь успокоиться, пока тренеры пропихивались сквозь толпу. Спешили ее утешить. Но девочка понимала, что ей не поможет ни Ирина, обнимающая ее на камеру, ни Вадим Алексеевич, едва заметно касающийся ее волос губами. Она поведет ее на очень неприятный разговор. Другой… «Не приходи!» Она до последнего надеялась, что ей удастся принять ванну и отправиться спать. А если он не придет - завтра сделать вид, что ничего особенного не случилось. Будто она совсем не расстроилась. Но она расстроилась. А он придет. Из наполненной ванны клубился пар, Кира подошла к воде, отметила, что пены на этот раз получилось даже больше, чем в прошлый раз. Это радовало ее, Кира даже подумала, что ничего страшного не случится - если что, то пена ее прикроет. Она не спешила раздеваться. Коснувшись рукой потеплевшей ручки крана, девочка рывком опустила его вниз. Стало тихо. Она не любила тишину, потому что именно в тишине происходят самые страшные вещи. Потому что только в тишине можно услышать, как отпирается дверь в ее номер. Только в тишине можно услышать, как колотится от страха сердце. «Только не сегодня» Она слышит, как он касается ручки, опускает ее вниз, и та поворачивается, заставляя Киру шагнуть назад, упираясь спиной в ванну. — Привет. Он приносит с собой шоколад. Это то, чего Кире не хватает в жизни. Лакомство, которое она «заслуживает» в определенные моменты. На миг девочка забывает о страхе, ее взгляд притягивает пестрая обертка. — Думаю, что сегодня тебе можно немного. Ты заслужила. Она знает, что ничего такого она не заслужила. Она продула. Разве она может? Но голод не тетка. Кира понимает, что если он предложит ей дольку, она непременно ее съест. Только… только как он предложит? Вадим Алексеевич подходит ближе. Она замечает в его взгляде недовольство. Она все еще не сняла с себя джинсы и футболку, но, была бы ее воля, она бы и вовсе не раздевалась. Он отламывает дольку шоколадки и подносит к ее губам. Кира стискивает зубы, насколько хватает сил. Отступать некуда, а расстояние между ними все сокращается. — Даже не попробуешь? Ты же хочешь. Пальцем он проводит по ее губам, Кира ни на миг не расслабляется, но невольно размыкает губы. Поцелуй. Всегда поцелуй. На втором году Кира отмечает, что его поцелуи больше не вызывают в ней отвращения. Ей неуютно, страшно, но она больше не жмурится, когда его язык проникает ей в рот. Он нежен с ней. Он показывает ей, что не нужно бояться — он тот, кто хочет помочь. На втором году Кира научилась отвечать на его поцелуи, поняв, что тогда все заканчивается быстрее. Пусть неловко, но она становится податливой, послушной. Он говорит — она делает. Когда Вадим Алексеевич прерывает поцелуй, он почти сразу кладет в рот девушки дольку шоколада. Она чувствует спасительную сладость, и в голове почти сразу проясняется. — Снимай… одежду. Я помогу тебе помыться. Бесполезно говорить, что она может справиться сама. Бесполезно отнекиваться, но Кира все равно медлит, расстегивая на джинсах пуговицу. — Ты покраснела. Не стоит стесняться, твое тело, оно прекрасно, девочка моя. И она еще больше заливается краской, стараясь справиться с молнией. Когда футболка и джинсы на полу, он вызывается ей помочь с лифчиком. Кира стоит неподвижно, опустив руки вдоль тела. Ей хватает его взгляда, чтобы быстро забраться в горячую ванну, прячась под спасительной пеной. Так лучше. Легче. Проходит не так много времени, прежде чем он устраивается позади нее. Берет мочалку и набирает немного геля для душа. Пахнет полевыми цветами. Кира закрывает глаза и позволяет себе такую маленькую роскошь, как откинуться назад. Ему на грудь. Если лежать так и представлять, что ничего страшного не происходит, то можно подумать, что это нормально — лежать в ванне с мужчиной. А он проводит мочалкой по ее животу, поднимаясь выше. Касается ее груди, Кира задерживает дыхание, когда второй рукой он касается ее промежности. Вот тогда она вспоминает, что после всего этого последует. Его пальцы исследуют Киру, они внутри. Ей ничего не остается, кроме как как прикусить губу. И думать о том, что скоро все кончится. Она чувствует, что он готов, что он хочет ее, но он не торопится. Однажды она тихонько задала ему вопрос, после того, как он обласкал ее, но не стал заходить дальше: «Почему?» Он долго смотрел на нее, поглаживал ее волосы, и так смотрел на нее, как смотрят на тех… кого любят. «Моя цель не использовать тебя, Кира» Наверное, она сумасшедшая, раз ему поверила. Он, по крайней мере, кормит ее. Не кричит. И он ее не бьет, называя последними словами, которые… — Тебе хорошо? Кира возвращается обратно. Она понимает, что дышит тяжело, отрывисто и едва не плачет. И это не потому, что ей хорошо. Она задержала дыхание, а потом увлеклась своими мыслями и потерялась где-то в них, выпала из реальности. И стала задыхаться. Такое уже случалось, она не могла найти этому объяснение. Но лучше соврать, чем сказать ему правду: — Да. — Тогда встань. И она встает. Не спрашивает зачем: он хочет, чтобы она встала, и она поднимается, вынужденная ухватиться за его плечи. Он целует ее живот, касается губами лобка и Кира сжимает руки в кулаки, глядя на него сверху вниз. Он спускает воду, включает душ и встает рядом с девочкой. «Все скоро закончится. Он не станет долго мучить. Он не станет» Кира старается не смотреть вниз, на то, что ее до ужаса пугает, но любопытство берет над ней верх. А ему нравилось, когда она смотрит. Он берет ее ладонь и опускает вниз. — Потрогай. Кира трогает. Ее собственная рука не слушается, дрожит, но он хватает ее, направляет и довольно закрывает глаза. Кира сделает то, что он хочет, неловко и очень осторожно проводит по нему рукой. Его передергивает, перепуганная Кира шарахается назад. — Вам… больно? Мотнув головой, он отпускает ее. Споласкиваются они слишком быстро. Кира чувствует, как он гладит ее по волосам, но будто ненароком давит на макушку. Она не сразу, но понимает, зачем он это делает. И снова не понимает, почему не может закричать.  — Опустись на колени. Ты же хочешь сделать мне приятное. Обещаю, в долгу не останусь. Он не останется, а Кира хочет простить ему все долги. Но она опускается, поскольку теперь он давит ей на плечи, вынуждая присесть. Она жмурится. Она не хочет видеть то, что перед ней. Но вот он проводит пальцами по ее щекам и Кира открывает глаза. Он хочет. Хочет, чтобы она взяла его в рот.  — Не бойся. Просто попробуй. Она пробует. Вбирает его в себя, и ей не нравится это ощущение. Кира давится, а по щекам ее катятся слезы. Стон Вадима доносится откуда-то сверху, он, судя по всему разочарован тем, что Кира не принимает никаких активных действий, и сам слегка подается вперед, обхватив голову Киры обеими ладонями. Она не может дышать. Ее охватывает паника, и она пытается вырваться, но в этот момент и он отрывает ее от себя. Вадим дает Кире время помыть голову, а сам выбирается из ванной. Она чистит зубы дольше, чем обычно, но ему как будто все равно, а после Кира в десятый раз намыливает руки. — Ты замерзла… — говорит он, только Кира ничего такого не чувствует. Ей очень жарко. — Ты дрожишь. «Но это дрожь никак не связанна с холодом» Вслух она ничего не говорит. Он кутает девочку в теплое полотенце и подхватывает на руки - так легко, будто Кира ничего не весит. Он выходит вместе с ней из ванной, оставив там вещи. И шоколад. Оказавшись на кровати, Кира бросает взгляд на Вадима Алексеевича и видит, как он опускается рядом. Ложится на спину, ничуть не стесняясь своей наготы. Кира смотрит на то, как он подает ей ладонь, приглашая к нему. Приглашая на него. «Если быть послушной, все закончится быстрее» Это она уяснила давно. Кира поймала себя на мысли, что сдерживает рвотные порывы. Ее тошнило, и она, прижимая к губам ладонь, сползла по стене на пол. Калечащие, разрывающие разум воспоминания казались настолько реальными, что Кире не сразу удалось прийти в себя. Но она здесь — одна в ванной, где не было ничего страшного.  — Кира, ты в порядке? Открыв рот, Кира не смогла выдавить из себя ни слова. Но если она не ответит ему, что все в порядке, он войдет. И тогда… и тогда… Ее спас, наверное, звонок в дверь. Вадим все топтался за дверью, не решаясь оставить Киру одну.  — Кира?  — Все… Добавить «в порядке» у нее не вышло, но Вадим, кажется, уже и этому был рад.  — Блин, и чего он так рано...  — Кто это?  — Ренат, - ответил Вадим немного виновато, - мы хотели посидеть... ты справишься сама? Она пробормотала что-то утвердительное и поспешила схватить полотенце. Сколько бы она не хотела задержаться здесь, в одиночестве, но не могла себе позволить, чтобы Вадим решил, что девушка нуждается в утешении. Но у него, по счастью, нашлось другое занятие: он пошел открывать дверь, встречать гостя, давая Кире возможность немного прийти в себя и спокойно одеться. Послышался звон бутылок.  — Ты сколько набрал-то, а?..  — Сколько надо, - ответил Ренат с усмешкой, а затем дверь кухни закрылась, обрубая звуки их голосов. Пользуясь затишьем, Кира прокралась в коридор.  — Ну, рассказывай...  — А что рассказать... В детской было тихо. Надя спала - может, не случайно Вадим решил выпустить Киру только после того, как дочь уснула. Кира остановилась возле ее двери, прижалась лбом к неожиданно холодному косяку. Войти, разбудить? Рассказать обо всем? Убедить, что надо бежать? Но как?  — Да ладно?! Голоса, донесшиеся с кухни, заставили Киру вздрогнуть. Она не знала, сколько простояла у детской - наверное, долго, потому что мужчины успели распить по паре стопок, и их разговор принял весьма агрессивный оборот.  — В смысле, это типа нормально?! - Ренат, казалось, сейчас взорвется от возмущения. - А ты... да ладно, ты-то чего скуксился? Серьезно?! Ненадолго стало тихо. Кира обернулась в сторону кухни, невольно сделала несколько шагов навстречу голосам, хоть и предчувствовала, что лучше ей этого не делать - и как в воду глядела.  — Чувак, я тебя сколько лет знаю! И такое... да я бы ей скорее пару вопросов задал! Кира попятилась назад, едва не поскользнувшись, успела схватиться за стену, но шумом, конечно же, выдала свое присутствие.  — Ну пусть тогда зайдет и скажет еще раз! Она все равно там топчется...  — Ренат, — Вадим говорил очень устало, но вместе с тем и очень твердо, - перестань. Она не в себе...  — И что? Она просто дура, если может так о тебе говорить! Дверь кухни распахнулась. Кира, поняв опасность, попробовала тихонечко проскользнуть в свою комнату, но Ренат непостижимым образом оказался перед ней за считанные секунды, чем заставил ее глухо вскрикнуть.  — Ты дура, что ли? Ты хули на него наговариваешь? Не пори мне всю эту херню, я видел, как он тебя на руках носил! Кире стало холодно, она сжимала руки в кулаки, тряслась и не знала, как реагировать. Ей хотелось заорать на него в ответ, но она не могла даже пошевелиться, пока он все ближе и ближе подходил к ней, загораживая собой все, лишая ее воздуха, возможности дышать. Вадим выскочил за ними, но было поздно.  — Да ты просто херней страдаешь! Хочешь себя жертвой выставить? Мало было пиара? Хочешь еще? Сначала было тихо. Или Кире просто показалось, что тишина окутала их троих. А после… Вадим занес кулак и врезал Ренату по лицу, тот покачнулся, хватаясь за нос и отвернулся, пока еще не оправившись от шока - впрочем, и Вадим смотрел на свой сжатый кулак широко распахнутыми глазами. До этого момента Кира вообще не могла представить, чтобы Вадим кого-то ударил. Воспользовавшись заминкой, она бросилась прочь из коридора, прячась за дверью своей комнаты. *** Позже, уже лежа на диване, Вадим рассматривал свою руку. Она саднила и, кажется, себе он нанес увечий больше, чем Ренату. Этот бухарик решил построить из себя мать Терезу и завалился к ним, чтобы высказать все Кире? Серьезно? Разочарованный в друге, Вадим чувствовал себя покинутым со всех сторон. Давно забыв, что такое спокойствие, он теперь старался хоть немного поспать. Сон никак не приходил. В коридоре скрипнула половица. Первым порывом было пойти и проверить, что там происходит, но он не для этого оставил дверь Киры не запертой, чтобы следить за каждым ее шагом. В случае чего он обязательно успеет прийти. Поэтому Вадим остался в постели, но расслабиться уже не смог. Шаги. Она осторожно и очень медленно шла по коридору к гостиной, где спал он. Когда дверная ручка повернулась, Вадим прикрыл глаза, но не полностью. Ему нужно было видеть. Притворится спящим и посмотреть, что сделает Кира. Она стояла несколько минут в дверном проеме, не решаясь ступить ни шагу. Потом дверь закрылась, Кира ступила в сторону дивана, опустилась на самый край и внимательно наблюдала за ним, будто изучала каждую черту его лица. Вадим боялся пошевелиться. Ему казалось, что он забыл даже, как дышать. Когда Кира резво забралась под одеяло, а после прижалась к нему, Вадим сдержал приглушенный стон, который вполне мог перейти в рев. Как он соскучился по ее теплу, это было невероятно. Это было похоже на сон, о котором он так давно мечтал. Сегодняшней ночью он будет спать. Она рядом и можно представить, что все хорошо, утром все будет как и прежде. Она приготовит им с Надей завтрак, проводит в садик и на работу. И послезавтра ничего не останется от этого кошмара: все вернется в свою колею, они втроем отправятся куда-нибудь: в ресторан или кино. Куда угодно, хоть на край света, только бы это больше не повторилось. Неуловимым движением руки Кира провела по ушибленному запястью Вадима, и он, чувствуя, как что-то внутри него напитывается теплом от ее касаний, стал постепенно погружаться в сон. Последним, что он слышал, было размеренное дыхание Киры. Она засыпала тоже, и он, как бы ни хотел обнять ее и крепко прижать к себе, не стал делать этого - просто побоялся спугнуть.