Ничего не идет как надо в Васильково

Интернет пропал уже через сорок минут с момента отправления с вокзала. Был ли Егор удивлен? Нет, черт возьми, он жил в Пензе, он знал, что интернет – это не обязательная составляющая кислорода. Фильм он, правда, досмотреть не успел, но это было не так уж и важно – он все равно больше в окно смотрел. Для этой поездки он по-настоящему запарился, откопав в одной из коробок со старыми вещами плеер, с которым приехал когда-то в Москву. Специально не стал проверять, что вообще было туда закачено, проверил только, что старый друг еще работает и способен хотя бы несколько часов держать зарядку. Как бы не был стыдно в этом признаваться самому себе – книга была самым последним вариантом досуга в дороге, и он очень надеялся, что до таких крайних мер не дойдет. Плеер его по итогу не сильно удивил – может, сам он и изменился за время проживания в столице, но его музыкальный вкус, очевидно, нет. Он не смог понять, радует его это или печалит, да и вообще затевать самокопания он не собирался, потом как сильно это все не любил. Он прекрасно знал, что ничем хорошим попытки разобраться в себе не кончатся. Знал, что наверняка начнет думать о том, стоило ли вообще подписывать контракт с лейблом. О том, сколько сил и труда вбахал в этот лейбл. О том, как продался и, раз продался, то наверно не такой уж и талантливый, как себе думает. Он боялся этих мыслей как огня, но в Москве, в работе, было легко их избегать, а вот что делать в Васильково Егор не знал. Он вообще не знал, чем собирается там заниматься, и каждый километр, отделяющий его все больше от Москвы заставлял его задумываться о том, насколько он ничего не продумал. У него был рюкзак старой одежды: пара джинсов, три футболки, рубашка, кардиган, куртка и сколько-то трусов с носками. Был ноутбук, телефон, плеер, блокнот и две книги, которые Лена пихнула ему уже на вокзале, сказав, что для его отпуска они подойдут идеально. В книгах он не был заинтересован настолько, что даже названия смотреть не стал. У него был кошелек с наличкой. Карта тоже была, но кому она будет нужна в Васильково? Еще Лена собрала ему аптечку, которая в теории могла спасти от порезов, головной боли, запора и диареи. Если вдруг с Егором случится что-то похуже этого ему надлежало тут же об этом сообщить и ждать экстренной эвакуации – таков был уговор с директором, да и сам бы он не хотел подохнуть в глухой деревне в комнате какого-то незнакомого типа. От типа ему, кстати, достался только номер и имя, забитые в телефон. Они даже ни разу не общались лично – всю связь ранее поддерживала только Лена. Она конечно же сообщила, что снимает не для себя, а для босса, на всякий случай уточнила, что босс из Москвы и вообще бизнесмен и с ним лучше лишний раз не общаться, но, как потом сказала Лена, сам хозяин тоже не горел желанием общаться с будущим жильцом. И это удивило Егора, потому как он теперь вообще не понимал, зачем кому-то вообще создавать объявление о сдаче жилья в такой-то местности. Обычно это делали либо ради денег, либо ради компании, но вряд ли в Васильково был хоть какой-то поток клиентов, так что заработать на этом хозяин бы не смог. А если он не хочет общения – то зачем все это? Радовало только то, что Лена клялась, что в деревне его не встретит какой-то маньяк и что органы его не разойдутся по всему белому свету. Сложности возникли уже в электричке: в купе поезда можно было не бояться внимания, а вот в электричке все были на виду у всех. В привокзальном туалете Егор сменил кожаную куртку на толстовку с капюшоном и надел очки. Внимания он так, конечно, привлекал больше, но стал определенно менее узнаваемым. Настолько, что даже смог спросить, где ему садиться на электричку, а в самой электричке уточнить, точно ли туда он сел. Оказалось, что нет, не туда, так что пришлось в срочном порядке искать правильную, так как времени до отправления оставалось совсем немного. Уже в вагоне Егор осознал, что забыл кожанку в туалете, но теперь он мог лишь грустно проводить вокзал взглядом. Ну, кому-то достанется куртка от, мать его, Армани и несколько талонов с парковки. Не так уж и велика потеря, да? Блин, Егор любил эту куртку. Досада была столь велика, что Егор даже поделился ею со старушкой, решившей затеять беседу в какой-то момент. Старушка выслушала, покачала головой. Сказала, что на все воля божья. Пожала руку и вышла из электрички, оставив за собой едва уловимый запах скипидара, старости и кошачьей мочи, но Егору, как ни странно, это разговор помог успокоиться. В всяком случае, мысли о том, что зря он это все затеял начали отпускать, хотя до разговора с пожилой женщиной он был готов звонить Лене и требовать пригнать-таки самолет прямо на железнодорожные пути. Пересадка прошла спокойнее: путей на станции было совсем немного, а вокзалом служили три будки, две из которым были туалетами, а одна – кассой, да шесть лавок. Заблудиться было тяжело. Попутчиков теперь было значительно меньше, чем в предыдущей: как Егор понял из случайного разговора с каким-то подвыпившим рыбаком, пересадочная станция была условной границей, за которой кончаются все дачные угодья. Дальше – настоящий частный сектор. Россия-матушка во всей ее первозданной красе. Егор бывал в Подмосковье, бывал в частном секторе Пензы и вообще много где бывал, а потому сомневался, что глубинка сможет его удивить. Он заранее готовил себя к худшему. Запах навоза и гуси были ему однозначно не страшны. Не прельщала перспектива деревенского уличного сортира и отсутствия водоснабжения, но он был уверен, что сможет это пережить. Рыбак, быстро распознав в Егоре городского, попытался запугать его коровами, тракторами и необходимостью колоть дрова, но, быстро поняв, что Егора таким не пронять, успокоился и вскоре затих, уснув. Егор вскоре тоже задремал: ехал он уже довольно долго, а в поезде отоспаться не удалось, так что, несмотря на то, что на часах было всего два дня, он чувствовал себя очень измотанным. Проснулся он, а точнее – его разбудили, уже на конечной. Телефона, который он не стал убирать в карман перед тем, как заснуть, не было, но осознал он это уже конечно когда вышел из электрички и решил проверить номер автобуса. Оставалось гадать, рыбак ли спер телефон или кто-то другой, факт был лишь один - еще никогда в жизни Егор не был так близок к тому, чтобы завыть в голос. За день он ухитрился расстаться с курткой от Армани и дорогущим телефоном, а ведь был еще только обед. Тут уж верь не верь в высшие силы, а намек прослеживается какой-то слишком уж очевидный. Васильково его не ждало. Ему туда было не надо. Ему нужно было домой, в Москву, в работу. Хочется в отпуск? Надо ехать на Бали. Или в Лос-Анжелес. С какой-нибудь моделью в Париж, в конце концов! Да куда угодно, только не в Васильково, потому что до Васильково он явно собирался доехать уже голышом, если конечно по дороге автобус не сломается и его не сожрут волки. Или огладившее жители Васильково в случае, если он все же доедет. Совсем не спасал ситуацию тот факт, что до автобуса оставалось лишь десять минут, а следующий был уже завтра, так что Егор либо забивал на все и ехал-таки в Васильково, либо же забивал на Васильково и ехал домой. Лена ему помощницей не была в любом случае – ее номера он не помнил, он остался в телефоне, но вернуться он бы вполне смог и сам, хотя бы до крупного города на поезде, а там уже самолетом в Москву, благо, паспорт пока был при нем. А что его ждет, реши он поехать сейчас в Васильково? Автобус он как-нибудь найдет, а дальше? Номер хозяина остался у грабителя, как он вообще дом найдет? А потом он что без телефона делать будет? Нет, это какой-то бред. Эта поездка с самого начала была плохой идеей, ему надо было послушаться окружающих и остаться дома. Он и правда плохо приспособлен для такого вот дикого туризма, ему не стоило пытаться решать все самому, надо было, как всегда, довериться тем, кто лучше в этом понимает. Не каждый может петь, не каждому дано и отпуск планировать, да? Егор тяжело вздохнул. Надо было собраться с силами и пообщаться с кассиром на предмет билетов на электрички, что он и собирался сделать вплоть до момента, пока не услышал собственный голос. -Извините, а где здесь автобус до Васильково? Было шесть вечера, когда Егор наконец вывалился из душного ПАЗика на землю Васильково. Был ли он рад? Едва ли. Был ли он зол на себя за странное решение продолжить путь? О да. Знал ли он, что делать теперь? Едва ли. -Парень, а ты чей будешь? Вопрос, заданный в спину, заставил Егора улыбнуться. В Пензе он означал бы, что сейчас кого-то начнут пиздить и, если ты не хочешь быть этим везунчиком, срочно тикай. Вряд ли конечно здесь та же история, но стоит быть готовым ко всему. -Я жилье снимаю здесь, - ответил он, обернувшись на голос. -Снимаешь? – мужик потер щетинистую щеку и смерил Егора каким-то непонятным взглядом. Ему словно бы было и интересно увидеть в их деревне нового человека, но в то же время глубоко безразлично. Егор хорошо знал, откуда берется это безразличие – сам не раз находил его на дне бутылки. Вместе с истиной, да. Правда сам он конечно делал это не так часто, а потому его безразличие было не таким хроническим, как у мужчины – это у кого же? Кстати да, как звали хозяина? Номер он его ни в жизни не вспомнит, но, может, имя? В такой деревне все должны друг друга знать, так что имени должно быть достаточно. Только вот как его звали? -Чо, забыл что ли? – мужик понимающе усмехнулся и шмыгнул носом, отчего Егору стало не по себе. Не то чтобы он боялся этого пьяницу, просто почему-то ему было бы спокойнее, сумей он сообщить ему, что в этой деревне и правда есть человек, который его ждет и который может поднять шум в случае, если он не приедет. А вообще стоило конечно попросить его встретить – все было бы куда проще, но нет, Егор же самостоятельный. Егор доедет и дойдет сам конечно же. Приехал вот. Идет. -Не забыл, - отвечает он. Как же его звали? Женя? Павел? Дима? – Даниил. Я снимаю жилье у Даниила. -У Даньки-то? – как-то нездорово оживляется мужик. -У Даниила, - упрямо повторяет Егор – подскажете, где это? -Да тут не заблудишься, парень, - ржет мужик – три дома прямо, у синего сверни налево. Потом еще два дома и справа будет дом Даньки. Серый такой. У него еще вишня перед домом. Как Егору поможет информация о вишне в августе Егор не знал, так как ни в жизни листья вишни от любых других бы не отличил. Ну, разве что от дубовых и кленовых. Но делать было нечего – он поблагодарил мужчину и пошел указанным маршрутом. Васильково оказалась меньше, чем он думал – суммарно тут набралось бы домов двадцать. Тот случай, когда можно орать с одного конца деревни в другой и тебя будет прекрасно слышно. Наверно, Егор бы и сам по памяти нашел дом – он ведь видел его на фото, но это бы точно заняло больше времени, а Егор уже едва держался на ногах, не понимая даже, что утомило его больше: активные перемещения или же стресс. Наверно, и то и другое, приправленное сверху тем, что Егор очень давно не путешествовал в одиночку и самостоятельно. Так давно, что уже и не вспомнит, когда. Дом, как ему показалось, он угадал верно, однако никаких признаков жизни на участке с высоким забором не обнаружил. -Вы к Даньке? – возле Егора остановилась полноватая женщина лет пятидесяти. Глаза ее были жирно подведены дешевой подводкой, а синие тени наверняка было видно все с того же конца деревни, но в целом выглядела она дружелюбно, если не сказать добродушно. Егор кивнул. -А он ушел. Часа два назад, - женщина достала из декольте белый платочек и промокнула лоб – он дома вообще мало сидит. Вы ему позвоните, он вернется. Егор использовал все свои душевные силы, чтобы не завыть. Снова. Снова с этим проклятым Васильково все не шло как надо. Где теперь искать этого Даньку? Он не предупреждал, что может уйти. Он не говорил, где его искать. Егор вообще ни черта о нем не знал, даже не был уверен, что тот помнит, что гость приезжает сегодня. Сайт бы ему напомнил конечно, будь здесь интернет. -У меня телефон украли, - сообщил Егор – и номера нигде не записано. Женщина посмотрела на него, как на отсталого и, видят высшие силы, именно так Егор себя сейчас и чувствовал, так что его это ничуть не задело. -Вы не знаете, куда он мог пойти? -Дык он мне не докладывает, голуба, - усмехается женщина. -А номер его у Вас есть? -А это погоди, - женщина поворачивается к Егору боком – ЛЮБКА! -ЧАГО?! – слышится чуть приглушенный ответ. -Выходи давай! К Даньке друг приехал, а Даньки нет. -Так нет Даньки-то! – вновь отзывается голос. Теперь он звучит чуть отчетливее, очевидно, владелица все же решила к ним выйти. -А пошел куда? -Дык он мне не докладывает, - дверь дома напротив открывается и на пороге возникает женщина. Ей тоже около пятидесяти и выглядит она примерно как Егорова помощница, разве что не накрашена. -А номер его у тебя есть? -Да на кой он мне? – усмехается Любка. -А если гореть будет? – возмущается женщина. -До меня не дойдет, - отмахивается Любка. -Чего бабы разорались тут? – это же сосед с участка слева от Даниного. -Да к Даньке друг приехал, а Даньки нет. -Ушел Данька часа два уже как. Егор чувствует, что еще одно действие этой трагикомедии он просто не переживет, не расплакавшись. -А вернется когда? – спрашивается Любка. -Да я почем знаю? -Ну я тогда здесь его подожду, - тоном «если вы не против» сообщает Егор. Было у него предчувствие, что, не прекрати он этот разговор, сюда бы стеклась вся деревня, а где все-таки Данька они бы так и не узнали. Первым ретировался мужик, за ним – Егорова первая знакомая. Любка еще какое-то время расхаживала по двору, делая вид, что чем-то очень занята, а на деле просто разглядывая Егора. -А Вы к нам откуда? – миловидно спросила она. -Из Москвы. -А, ну как и Данька, - кивнула Любовь – понятно все, - и она ушла. Если Даниил был из Москвы, это хоть в какой-то мере объясняло наличие объявления на сайте сдачи жилья – вряд ли коренной житель Васильково знал бы о таких вещах, а если бы и знал, то вряд ли стал пользоваться. Теперь возникал вопрос, как сам москвич оказался в Васильково, но здесь ответов могло быть много. У Егора было время перебрать их все, потому что Даня все не появлялся. К моменту, как он дошел до связей с русской мафией и продажей органов, на небе сгустились тучи, а к теории об ограблении банка и отмывании денег через торговлю навозом закрапал дождь. И еще никогда в жизни Егору так не хотелось спрятать в нем свои слезы. Толстовка вымокла насквозь, хлипкая вишня совершенно не спасала от небесной воды, но Егор не торопился переодеваться – смысла все равно не было, под таким дождем вымокло бы все на свете. Как же он ненавидел эту сраную деревню. Васильково. Даню с его домом. Лену за то, что нашла это место. Директора за то, что отпустил. Себя за всю эту неделю. Он собирался приехать сюда, чтобы бороться с упадническими идеями, а вместо этого был готов уже просто лечь лицом в лужу и захлебнуться. С каждой минутой стремление к жизни покидало его тело, а Дани все не было. Он явился с первыми лучами закатного солнца, когда небо вновь было чистым, а воздух уже начал остывать, и Егор переживал, что просто-напросто скоро замерзнет. Егор не знал, почему, но он сразу понял, что этот тип – Даня. Не то чтобы до этого он как-то себе его представлял, просто наверно он уже думал о нем слишком долго, чтобы не понять, что это действительно он. Его рыжина, конечно, бросалась в глаза в первую очередь. Рыжие волосы, рыжая борода и даже кожа его была словно бы рыжей, хотя на самом деле просто загорелой, как и у всех жителей Васильково. Он не был похож на типичного москвича, но и на простого деревенского парня он походил средне, словно бы застряв где-то между. Лицо у него было молодое, но какое-то помятое, как у человека, который уже много чего в этой жизни видел и больше не хотел бы видеть вообще ничего. Одет он был просто: серые треники да поношенные кроссовки. Верха на нем не было, но Егор подозревал, что та тряпка, что болталась у него на плечах была как раз этим самым верхом. На груди, на тонком черном шнурке, болтался крестик. Подсознательно Егор ждал, что Даня принесет с собой что-то: дрова, корзину грибов, ведро молока. Что-то, что сразу объяснит его долгое отсутствие и заставит перестать на него злиться. Что-то, что можно будет съесть, потому что Егор уже сильно проголодался. Но ничего такого не было – руки Дани были убраны в карманы треников, а между зубов была зажата самокрутка, которой он ловко дымил без помощи рук. Вид у него был самый что ни на есть расслабленный. Егор почувствовал, что уже ненавидит Даню. Он отлип от забора, подходя ближе к калитке. Даня долго не поднимал на него взгляда, не замечая, а когда все же поднял, выглядел очень удивленным. Егор понял, что про него все-таки забыли. -Сегодня пятое, да? – спросил Даня, просовывая руку между дощечек в калитке и сдвигая защелку. На Егора он больше не смотрел. -Да, - сухо ответил Егор. На проявления дружелюбия у него не было никаких сил. -А я думал четвертое, - Даня толкнул калитку, пропуская гостя вперед – там открыто. То есть все это время Егор мог бы сам зайти?.. Нет, конечно кругом были соседи с лопатами, но в теории он мог бы зайти и не мокнуть все это время под дождем? -Туалет за огородом. Небось еле терпишь уже, - зайдя в дом вслед за музыкантом сказал рыжий. Голос его был абсолютно спокойным, но Егор все равно едва не подскочил и поспешил отвернуться, чтобы не было видно, как он краснеет. Вспоминать, как сорок минут назад он покинул свой пост у калитки ради привлекательного соседского кустика, как-то не хотелось. -Я в норме. Только мокрый. -Это бывает, - меланхолично заявил Даня – мы на ночь вывесим, высохнет к утру. -У меня наверно все вымокло. Весь рюкзак, - зачем-то продолжил Егор. -Значит и рюкзак вывесим, - пообещал Даня, разуваясь – тебе тапочки дать? -Вообще ничего сухого нет, - Егор его даже не услышал – и куртки нет – я ее забыл. Телефон украли. Деньги еще не проверял, может, и их нет. Или их смыло. И ел я утром последний раз. И Вы… -Ты, - поправил Даня. -Ты про меня забыл. Я…Просто…Пиздец…-Егор рухнул на лавку, закрыв лицо руками. Конечно не стоило так вот это все заявлять, но осознание, что он наконец добрался, что он под крышей, в тепле и уюте, что он сможет скоро поспать, как-то сильно его расслабило и выдержка просто сдалась. -Извиняй, - Даня хлопнул его по плечу, но голос его был все также сер и ровен. Егор конечно не ждал бури извинений и расшаркиваний, но хоть толику сочувствия получить хотелось бы. Значит, обойдется. -Надо наверно Лене позвонить. Ты же должен быть на связи? Егор моргнул. Точно, Лена. Ему надо сообщить домой, что он теперь без телефона и что он вообще жив и доехал. Хорошо бы еще маме позвонить, но главное – Лена, а она уже сообщит всем, кому надо. -Одолжишь телефон? – спрашивает Егор просто. Он слишком устал для любезностей. -Без б. Он на кухне, пойдем. А я еду погрею, пока ты базаришь. Конечно же Лена была уже на грани истерики. По их совместным расчетам он должен был приехать еще полтора часа назад, а тут он вдруг резко перестал отвечать на сообщения, не брал трубку и не перезванивал. Егор успокоил, как мог. Отказался от предложения вернуться. -Может, хоть телефон тебе выслать? -Голубиной почтой? – усмехнулся Егор – я даже не уверен, что здесь есть почтовое отделение, Лен. Я думаю, - он перевел взгляд на Даню, мельтешившего между холодильником и настольной электрической плиткой на две конфорки. На одну он уже водрузил чайник, а над второй сейчас колдовал, пытаясь зажечь – я думаю, я попрошу Даню давать мне телефон, чтобы я мог отзваниваться тебе, а ты просто будешь деньги кидать, - Даня, не оборачиваясь кивнул, и Егору понравилось, что даже просить по-настоящему не пришлось. Просто вот так просто сказал – и тебе ответили. Лена посокрушалась еще какое-то время, но звучала уже гораздо спокойнее, нежели в начале разговора. Вместе с ней успокаивался и Егор. -Одолжить тебе треники? – спросил Даня, бухая чугунную сковородку на вторую комфорку. Егор смутился. Он конечно сам жаловался, что у него все мокрое, но не ради треников, а просто от наплыва чувств. Раздевать Даню, пускай даже фигурально, он не собирался. -У меня их целая коллекция, если что, свои снимать не придется, - он гоготнул. На сковородке что-то зашипело. -Ну…Раз коллекция…-неуверенно ответил Егор. -Чо? – за шипением и правда было не слышно. -Я говорю, спасибо. Приму любые, - уже громче ответил музыкант. -Супер. Пойдем, - Даня отлип от плиты и двинул к комнате напротив. Очевидно, эта была его комната, а следующая по коридору – комната Егора. Сложно было сказать, выбирал ли Даня треники или сунул первые попавшиеся, да и все равно Егору было. Он просто хотел немного сухой одежды. -Переоденься и возвращайся. Помидоры порежешь. Егор не хотел резать помидоры. По правде сказать, оказавшись в комнате и увидев кровать, он хотел лишь упасть на нее лицом в подушку и не просыпаться до конца отпуска. Даже чувство голода отпустило на какое-то время, и Егор и правда думал пойти и отказаться от ужина, но, пока он снимал с себя мокрые вещи, в комнату проник запах еды, и живот тут же скрутило голодным спазмом. Он был прав – почти все вещи в рюкзаке были мокрыми. Сухой осталась одна рубашка, две пары носков и трусы, да и то только потому что оказались каким-то образом под всеми остальными вещами, и влага до них просто не добралась. Он надел сухие трусы и треники, затем, подумав, натянул носки – на тапочки он согласия не озвучил, и очевидно поэтому Даня не стал их ему давать. В сухих штанах всегда чувствуешь себя увереннее, чем в мокрых. Егор даже ощутил, как у него открылось второе дыхание. К его возвращению на кухонном столе уже появились нож и помидоры, и Егор, присев на табурет, начал нарезать их дольками, укладывая на блюдце. Даня поставил перед ним тарелку с макаронами с яйцом и еще одну такую же на другой край стола. Затем положил вилки и разлил по кружкам кипяток. -А можно соль? – попросил Егор. Даня кивнул и добавил к набору на столе чайные пакетики и соль. Егор уже чувствовал себя великолепно, а уж когда начал есть – снова был готов заплакать, теперь уже от счастья. Ели они молча, Даня даже взгляда на него не поднимал. Егор совсем не был против тишины, да и вообще был слишком сосредоточен на своей тарелке, так что вряд ли смог б поддержать разговор. -Залей водой, чтобы не засохло. Я потом помою, - произнес Даня, отставляя тарелку и доставая из кармана бумагу и табак для самокрутки – будешь? Егор размышлял лишь секунду, несмотря на то, что бросил уже лет пять как. -Буду. Пришлось даже напрячься, чтобы вспомнить, как пользоваться рукомойником. В любое другое время он бы наверняка уже стенал, мол, и вот в этом придется все мыть, но после всех испытаний этого дня рукомойник казался сущим пустяком. -Я в доме не курю, - сообщает Даня – у нас так соседи погорели. Он берет одну из кружек, протягивает Егору самокрутку и, мотнув головой в сторону входа, выходит на крыльцо. -Блин, тапки, да? – наконец вспоминает он и, вернувшись, кидает на пол перед Егором тапки. Невесть какие конечно, но кому какое дело. Они молчат какое-то время, но потом Даня спрашивает -Полегчало? И Егор смеется, кивая. Егор пересказывает события дня, теперь уже более развернуто. Даня то хмыкает, то качает головой, то тянет негромкое «бля-я-я», но в целом в рассказ не вмешивается. Егор теперь уже говорит куда спокойнее и все потери дня кажутся уже не такими-то и серьезными и важными. А еще он чувствует, что очень устал. -Ну, баиньки? – первым предлагает Даня – у меня смена с утра. -А кем ты работаешь? -Комбайнером, - Даня почему-то усмехается. За весь вечер не нашлось повода спросить у него, правда ли он Московский и как он оказался в Васильково, но Егору и торопиться некуда – впереди еще целый месяц, а Даня на поверку оказался не таким уж нелюдимым и необщительным, как пытался показать Лене ранее. Еще успеется. -Я кину вещи на бельевую веревку, ладно? – Даня следует за ним до комнаты, но внутрь не заходит. И с одной стороны это как-то смущает Егора, но с другой очень ему нравится – сразу понятно, что Даня имеет представление о личном пространстве и помнит, что Егор все еще клиент – не думай, что я себе что-то оставлю. Двери у меня в комнате нет, но если занавеска опущена – считай заперто. Твоя без замка, но я ломиться не стану, даже не упрашивай, - они оба усмехнулись – а так если чего- обращайся. И это… - он забирает вещи и, хитро улыбнувшись, добавляет – приятного отдыха.