Адам и Ева каменного века

Пока Мэй сонно ворочалась в разогретом гнезде, в дверь продолжали настойчиво стучать. Глаза неприятно жмурились от солнца, которое наполняло всю комнату ярким светом. Почавкивая, Мэй удосужилась встать с низенького столика, на котором проспала всю ночь, и, волоча за собой плед, как шлейф, медленными шажками потопала в сторону звуков. Стук прекратился. Тишина. А потом снова залился так, что тонкая хлипкая дверь стала ходить ходуном. Мэй подползла к двери и положила ладонь на ручку, бурча себе что-то недовольное под нос. Ей бы следовало подумать лучше, прежде чем открывать. Гость был явно нежданный. Мало ли это мог оказаться какой-нибудь Фикс, который догадался, кто проживает на съёмной квартире его мамы? Или ещё кто не менее неприятный. Мысли-то у неё, конечно, такие пробежали, но соображала по утрам она туго. Поэтому и распахнула дверь. Лицо Мэй, подобно высохшей репе, ещё пуще скукожилось от уличного света. — Чего так долго? — прохрипел гость, ворвавшись в квартиру. — Два часа дня, ты что, спишь ещё что ли? Мэй встрепенулась. Из-за того, что глаза были сильно зажмурены и напоминали две фисташки с мелкой прощёлкой, она не успела разглядеть, какой наглец ворвался без приглашения, но по высокомерному и надменному тону она быстро определила его личность. — Какого чёрта ты забыл у меня? — самым милым образом поздоровалась Мэй с Сенку, который уже по-хозяйски расхаживал по дому. Голос у неё был какой-то неприятно скрипучий и сиплый. — Поверь, для меня лицезреть твоё лицо второй день подряд ещё меньшее удовольствие. Сенку напоминал кота, которого только запустили в новый дом, и он, расхаживая и разнюхивая по углам, ворочал голову во все стороны. Мэй захлопнула дверь, отгородив себя от неприятного света, и наконец-то раскрыла глаза. Ишигами стоял, раскрепощённо оперевшись руками на столешницу за спиной, одна нога поверх другой, голова наклонена на бок. Гранатовые глаза исподлобья изучающе бегали по кокону из пледа, в который была завернута Мэй. Её собственный взгляд ещё косился спросонья, поэтому она то и дело тёрла глаза пальцами, пытаясь взбодриться. — Дай мне минуту. Мэй налила в электрический чайник воды, поставила его, нажала на кнопку и села на стул возле Сенку. Тот так и продолжил стоять, не меняя своей позы. Холодный и непринуждённый взгляд постепенно менялся на грозный и нетерпеливый. Мэй просто сидела на стуле и ждала, когда закипит чайник. Чпок. Кнопка отключилась, чайник затрясся. Мэй достала кружку, засыпала туда три ложки растворимого кофе, (Сенку удивлённо изогнул бровь, поразившись крепости изготовляемого напитка) и залила все это кипятком, оставив место для молока. Гость уже нервно постукивал лапой по полу в ожидании окончания возни. Мэй сделала глоток кофе и скинула с себя плед. То ли продуло после вчерашнего, то ли ещё не до конца проснулась, думала она, но все же, откашлявшись, она просипела: — Я слушаю. — Чихиро Мэй, — начал он издалека и официально. — Вчера был прекрасный вечер. — Бесспорно. — Мы занимательно провели время в караоке-баре. — Безусловно. Сенку скинул свою окаменелую позу, в которой стоял до этого, и присел на стул рядом с Мэй, не дожидаясь предложения с её стороны. — А я что-то не припомню, по какому это поводу мы собирались, — он лирично принял задумчивое выражение лица. Мэй молчаливо отпивала кофе и смотрела на него. — Может у кого-то был день рождения? — предположил Сенку и глянул на Мэй. — Не припомню, — ответила она.   — Тоже не припомню, — повторил он, — точно не день рождения. Что-то явно другое. Мэй продолжала потягивать кофе, дожидаясь окончания этого, скорее монолога, чем диалога. — ГДЕ МОЙ ЛЮТЕЦИЙ?! — Хлопнул он ладошкой по столу. Мэй заранее предположив такое действие с его стороны, приподняла кружку, чтобы та не подскочила в воздух. — Да тут он, тут, чего кричать-то. Она плавно указала на низкий столик возле футона, на котором мирно стояла баночка с лютецием. Сенку вспыхнул, как искра, и метнулся к указанному месту. Мэй допила свой кофе и, горячо приятно выдохнув, решила наконец-таки проявить гостеприимность и обслужить гостя. Подошла к раковине, набитой грязной посудой, намылила одну кружку, а потом насухо вытерла её полотенцем. — Заварить чёрный, зелёный или кофе? — крикнула она ему. Сенку приятно перебирал сокровище в руках, наблюдая, как редкостный металл играет в лучах света. — Есть что поинтересней? Если бы Мэй имела глаза на спине, то заметила бы, что Сенку украдкой глазеет в её раскрытый блокнот. — Поинтересней, — бурчала под нос Мэй, открывая холодильник, — могу заварить бекон или огурец, что предпочитаешь? Сенку фыркнул, явно не оценив каламбура, и ответил, что подойдёт всё что угодно, кроме кофе. — Значит чёрный чай, — и с этими словами она опустила пакетик в кружку, наполненную кипятком. Развернулась с горячим напитком в руке и заметила, как Ишигами рассматривает её записи. — Сенку-у-у-у, — голос к ней так и не вернулся, так что им она зловеще просипела. Сенку испуганно дёрнулся, повернувшись к ней и стал наблюдать страшную картину. Лицо Мэй сначала побледнело, Ишигами подумал, что ей стало плохо. Потом лицо покраснело. Тут до него дошло, что она, похоже, злится. Но когда Мэй вспыхнула и пустилась рысью к парню, да при этом прикрикивая, что третьего замечания не будет, тут он окончательно укрепился в своих догадках. И испугался. Она подлетела к нему, откинув его спиной на футон, отчего Сенку неприятно крякнул, затем плюхнулась перпендикулярно рядом и стала заламывать руку. Происходила демонстрация классического приёма из дзюдо «болевой на руку», при котором обхватывается запястье, а ноги сплетаются вокруг подмышки, и, выгибая спину, борец заламывает руку в неестественную для сгибания локтя сторону. Сенку взвыл. — Что я тебе говорила про мои вещи? — укоризненно шипела Мэй и тянула руку. — Так я же не трогал, — сквозь зубы ответил он, ему явно было больно.   — Но ты читал! Оба залились краской от напряжения. Сенку стонал и мычал. Мэй стало его жалко и, тяжело выдохнув, она ослабила хватку. Собрав лоб в морщинки, задумалась, почему его, несмотря на все предупреждения, постоянно тянет к её блокноту. — У тебя… была… ошибка… — еле дыша, распластавшись на футоне, добавил Сенку. Мэй решила, что он совсем издевается. Ему руку заламывали, а он об ошибках каких-то заботится. Сенку ещё лежал на спине, кряхтел и потирал больное место. — Ты написала про созвездие Киль. Если он скандинавец, который путешествует по северным морям, то он не сможет увидеть его, так как это южное созвездие, которое скрывается за экватором. Мэй приняла это замечание к сведению, но решила никак на него не реагировать, ибо тешить его эго не входило в её планы. Сенку перевёл голову в бок, и его глаза устремились на старенькую сегу, лежавшую под столом. Он резко приободрился, поднялся, позабыв о боли, и, обхватив руками, достал её, восторженно протянув: «ух ты». Мэй перевела взгляд на наглеца, что же его могло так заинтересовать. — Играешь? — спросил он, стирая руками тонкий слой серой пыли на приставке. — Играла и очень даже неплохо, — гордо заявила Мэй и ухмыльнулась, — но приставка не моя. Сенку издал ответный смешок и взглянул на неё, с сомнением изогнув брови. Дальше он приступил к какой-то техногенной магии, подключая одно к другому, регулируя что-то на старом телевизоре. Сенку по-хозяйски распорядился, чтобы Мэй нашла какие-нибудь картриджи и принесла ему обещанный чай. Мэй, сморщив нос, фыркнула. Степень наглости в его поведении росла с каждой минутой пребывания в её доме. Она интуитивно откопала какие-то игры в шкафу и принесла кружку чая, оставив её возле сидящего на полу Ишигами. Тот уже держал в руках джойстик и что-то тыкал. Мэй высыпала на пол все картриджи из коробки, и Сенку начал копошиться в них. — В какую хочешь? — мягко поинтересовался он и взглянул на неё. Из-за такого добросердечного тона, Мэй стала негодовать чуточку меньше. В раздумьях обвела взглядом разноцветные обложки и остановилась на одной, обозначив свой выбор пальцем. — Хех, прекрасный выбор, одобряю на все десять миллионов процентов. Мэй заметила, как он ловко оперирует своей коронной фразой про проценты, и подумала, влияют ли как-то окружающие факты на количество процентов в его фразах, или он выпуливает их на автомате? Он вставил пластиковую коробочку в приставку, и на экране появилась заставка с надписью «Golden Axe». — Чур я за старика! При выборе героя Мэй быстро кликнула на пожилого низкорослого мужчину в зелёном одеянии. — Хех, выбрала персонажа по своему темпераменту? Мэй больно ткнула локтем Сенку в бок, а он лишь издал смешок и выбрал женщину-воительницу в красных высоких сапогах. Началась игра. Сенку приступил очень спокойно, он явно знал, что делать. Действия его были очень размеренные и продуманные. Он не делал лишних ходов, отчётливо знал, где и когда появится враг и какой удар к нему применить. Мэй сразу поняла, что играет не с новичком. Она вспомнила, как в попытках откопать хоть какую-то информацию об Ишигами, она наткнулась на аккаунт твиттера, заполненный всякими игровыми наградами, и поняла, что, скорее всего, этот аккаунт принадлежит Сенку. Несмотря на размеренный темп игры, заданный Сенку, Мэй наоборот играла импульсивно, делая много лишних действий, да при этом постоянно материлась. Сенку ухмылялся с её необдуманных действий. — Бери тех, что справа, я — слева! — зачем-то кричала Мэй, хоть Сенку сидел в тридцати сантиметрах от неё. — Дура, зачем ты ударила меня, когда я оседлал дракона, он же убежал! — Потому что это мой драко-о-о-о-н! — вопила она и трясла джойстиком, как ненормальная. Сенку засмеялся, обвинив Мэй, что она совершенно не умеет играть. — Ты вообще понимаешь, что смысл игры заключается в том, чтобы выжить и дойти до финала, а не ловить каждую плюху? — Помолчи ты, сейчас белки все бутылки унесут! Сенку снова засмеялся. Она была настолько нелепой, что казалась забавной. Сам он хорошо играл и умудрялся параллельно отпивать чай. — Ура, мы прошли босса, сейчас будет новая карта, — завопила Мэй. Но внезапно экран стал чёрным и на нём выбежала белая надпись «Если хотите перейти на новый уровень, то вы должны переключиться с режима новичок». Сенку ударил себя по лбу ладонью. — Мы что, всё время играли в самом легком режиме? — устало поинтересовался он. — Походу, — робко ответила Мэй. Встав с пола, Сенку выдавил самое разочарованное выражение лица, которое мог состроить, и тяжело выдохнул. Он достал из кармана штанов набор каких-то предметов. Мэй обнаружила среди этой кучи свисающий брелок дораэмона, который он выиграл вчера, и немного обрадовалась. Пошарив по карманам, он достал ручку, которую обещал подарить, и вручил Мэй. Она восторженно пискнула и мигом приняла подарок. Сейчас она почти перестала злиться на Сенку. — Ладно, я пойду, дела навалились. — И что это у тебя за дела? Голос Мэй слегка дрогнул, так как Сенку объявил об уходе так же внезапно, как и появился здесь. Но, несмотря на это, она максимально старалась показать, что ей всё равно. — Сегодня утром, я проснулся от грохота, будто что-то тяжелое упало на оконный водоотлив. Это оказалась окаменелая ласточка. Мэй вопросительно вытянула лицо. Ей не было особого дела до этих птиц, но факт оставался фактом. Внезапно по всему миру стали день за днём падать ласточки с неба, покрытые тяжелой коркой камня. Потом произошло затишье на неделю. И вот они снова стали падать. Это было по-настоящему странно. Эту информацию Мэй вычитала в интернете у какого-то блогера с Австралии, который строго следил за этим необъяснимым фактом. — Сначала падали, как град, потом прекратили, а теперь снова, — будто бы прочитал Сенку с её мыслей. Его глаза загорелись рубиновым светом, брови напряглись от предвкушения раскрыть эту тайну. — Значит, теорию Тайдзю о птичьей болезни можно исключить, — сипло пробормотал он, но Мэй сумела расслышать. Сенку шагнул к двери и завис в обрамлённой арке. — Удачи с рассказом про скандинавского морехода, и не забудь исправить грубую ошибку, — испепелив вишнёвым взглядом и блеснув кошачьим оскалом, он двинулся к себе домой. Мэй помедлила в дверном проёме, провожая его взглядом, и отважилась крикнуть: — Слышь, лучок-порей! — Сенку обернулся, — чтоб быстро нашёл разгадку! — крикнула Мэй язвительно и остро. Ишигами ухмыльнулся, стоя в лучах полуденного солнца, и помахал ей вслед кулачком, в котором был зажат лютеций. Мэй проводила взглядом Сенку, в очередной раз убедившись, что он живёт в другой стороне, совершенно не рядом, и услышала доносящийся скрипучий голос из соседнего дома. — О, бабуля! Как ваше здоровье? — поинтересовалось Мэй у пожилой соседки и дружелюбию замахала рукой, как пёс радостно виляет хвостом.  — Чего раскричались-то тут? — просипела бабушка и выглянула из своего жилья. Мэй затихла и стала медленно отступать домой. — А, снова молодёжь, сил-то куча, вот и орут во всю глотку, — укоризненно прищурилась она. Мэй окончательно скрылась в своём логове за дверью, дабы не нарваться на очередное замечание. Не решив разбираться до конца, что за странная сцена происходила у неё дома, пожав плечами, она стала заниматься домашними делами. Хоть она и не сомневалась в словах Сенку, сказанных на счёт созвездия, она всё равно решила открыть интернет. Почитав про некоторые созвездия, Мэй также наткнулась на информацию про окаменелых ласточек. Она пролистала пару фотографий с Токио, где некоторые ученики выкладывали этих птиц с комментариями по типу: «Вау, вот это скульптура, будто настоящая!». Мэй с подобных комментариев усмехалась, так как она давно уже поняла, что это самые настоящие живые птицы. Но почему именно ласточки? В голове у Мэй крутилась куча вопросов, ответы на которые не нашёл ещё даже сам Сенку. Далее Мэй вспомнила, что учится в школе, и, как ни крути, ей придётся делать уроки. Она села за ненавистную математику и, скрипя зубами, попыталась сделать уравнения. Дальше последовал японский, история, химия. Пока она делала задания, на улице уже успело стемнеть. Она почувствовала жжение в желудке от голода и решила сходить в магазин, купить чего-нибудь съестного. Мэй купила в магазинчике, что был ближе всех, сока, белого мягкого хлеба, шоколада и лапши быстрого приготовления. Поужинав, она села снова за свой блокнот и продолжила писать новой ручкой, подаренной Сенку. Удовольствие от этого процесса она получила неописуемое. Писать новой ручкой с фиолетовыми чернилами было гораздо приятней, чем скрипучим карандашом. Время было уже за двенадцать, когда Мэй наконец-то удосужилась лечь спать. Голова её была спокойная и холодная, и заснула она неожиданно быстро, по крайне мере, быстрее, чем в предыдущие дни. Утро прошло типично для Мэй. Она проспала будильник и поэтому оперативно собрала тетрадки в портфель, которые были хаотично раскиданы по столу. Наспех умывшись и прилизав волосы руками, она оделась и, даже не позавтракав, выбежала из дома, громко хлопнув дверью. Когда она закрывала дверь ключами, то заметила на периферии, как слева на этаж поднялась широкая фигура. Мэй была настолько сонная и глушеная, что не удосужилась повернуть голову и взглянуть, кто же это. Фигура, медленно переваливаясь, подошла к Мэй. — Э-э, здравствуйте, э-э извините, что так рано, но я тут вспомнил, что оставил свою приставку дома. Мэй резко обернула голову в сторону мужчины, и её глаза раскрылись до предела. Не было необходимости смотреть на него, так как это протяжное и незамысловатое «Э-э» Мэй узнала бы всегда. Это был Фикс. По всей видимости, он тоже узнал Мэй, так как его маленькие зенки, спрятанные за заплывшими веками, внезапно расширились, и он душно замычал, выставив палец прямо на Мэй: — Э-э, это же ты! И тут до неё дошло, что никакое чудо с линзами или прикол с бабушкой Аяко явно не сработает.