Адам и Ева каменного века

Капли стучали по камням. На небе не было ни луны, ни солнца. Лишь лёгкий свет источала идущая во мгле фигура. Черный туман застилал поверхность. Мэй опустила глаза, но не увидела ни собственных ног, ни дорогу, по которой ступала. Со всех сторон гулял сквозной ветер, остужая тело. Она медленно сделала пару шагов вперёд. Черный туман, поддавшись движению, закрутился между колен, но не развеялся. Сглотнув комок в горле, она продолжила идти. Впереди показался низкий сгорбленный силуэт окаменевшего человека. В нём Мэй признала своего опекуна. Она остановилась, с прищуром оглядев его. Каменное лицо выглядело бездушным. Девушка пошла дальше и снова встретила каменную фигуру — на этот раз директора, ведущего её проект «Клинок с горы Фудзи». Мэй посмотрела на него со скорбью и двинулась дальше. И следующей фигурой, вставшей на её пути, была фигура Мицуяси. Он сидел, закинув ногу на ногу, подперев подбородок ладонью. Мэй остановилась возле него. Рука прошлась по его плечу, и она с грустью взглянула в мёртвые глаза. Но и возле него решила долго не задерживаться. Больше статуй ей не встретилось. Девушка остановилась и оглянулась назад. Чёрный туман поднялся до уровня груди и вскоре коснулся бы своими продолговатыми щупальцами подбородка. Мэй решила вернуться назад, к первой статуе, и туман снова спал до уровня колен. Она ещё раз осмотрела застывшего в камне опекуна, но уже более внимательно. — Прости меня, — произнесла девушка первое, что пришло на ум. — Я тебя ненавидела всю жизнь, прости меня за это. Фигура продолжала стоять, сохраняя загробное спокойствие. — Ты меня тоже терпеть не мог, но я всё равно благодарна тебе, за то, что ты единственный, кто согласился приютить меня. — Зубы плотно сомкнулись, мышцы рта напряглись. Статуя дала трещину. Вековым песком посыпалась труха, высвободив яркий свет. Мерцающий сгусток покружился, пролетел мимо и пересёк свободное пространство. Уже крохотной искрой скрылся он в кромешной тьме, вздымая густой туман. Мэй подошла к статуе директора, уже зная, что следует сделать: — Я вас подвела, хоть вы и возлагали на меня большие надежды. — Трещины не показывались. — Я вам лгала и отлынивала от работы. Вы выделили мне финансирование на несколько лет, но я так и не показала многообещающего сценария. Вы доверились мне, а я воспользовалась этим. Простите меня, надеюсь, вы не держите на меня зла. Фигура повторила ту же судьбу, искрой поспешив за первой. Мэй дошла до Мицуяси. Первые минуты никакие слова не приходили на ум, слёзы просто лились градом из её глаз. — Старик, зачем ты заставляешь меня это делать, — стонала она, — Ты же и так знаешь всё обо мне. Все мои мысли. Туман ещё больше сгущался, заставляя воздух тяжелеть. Мэй становилось страшно и от отчаяния она обняла фигуру, проливая слёзы на каменную спину отца. Туман же обретал форму и становился всё более осязаемым, давя на неё с боков. Становилось тяжело дышать. — Мицуяси, — вид Мэй выражал мрачную решимость, — я оживлю тебя. В ту же секунду камень в напряжении сжался, а потом, разжавшись, осыпался. Образовавшийся свет, словно юркий лесной заяц, запрыгал возле девушки, разгоняя пугающую пелену. Этот пестрящий сгусток не полетел вслед за остальными, а остался возле Мэй. Та улыбнулась, вытерев горячие слёзы со щёк. — Ты же выведешь меня отсюда? — она ткнула пальцем в манящий своей яркостью комочек. На ощупь он был, как прохладное желе. В качестве ответа на вопрос огонёк завибрировал и шустро полетел вдаль. Мэй бежала за ним, стараясь не отставать. Свет завёл её к множеству других статуй. — Сколько же их тут? И всем им я насолила? Ну я и засранка. Тишина, сопровождавшая её до сих пор исчезла. Окружение было заполнено тихим стонущим мычанием. Будто бы статуи хотели что-то сказать, но не могли. Камень, сковывающий губы, не давал произнести ни слова. Мэй, сохраняя ту же решимость, подошла к одной из первых фигур, стоящей в ряду. — Огурчик Ючи, клянусь, я спасу тебя и твоего ребёнка. — Мэй тряхнула головой, исправляя себя. — Нет, мы все вместе с Сенку спасём вас! Все семь миллиардов людей! Былое мычание прекратилось, и звук трескающегося камня заполнил всё вокруг. Рой огоньков маленькими светлячками хаотично завился и сгустился у светлого образа человека, стоящего спиной к Мэй. Чёткий золотой контур обвил его космы, руки, упирающиеся в бока. — Сенку? — Мэй ступила вперёд на каменистую осыпь. Миражный образ закинул голову к небу, будто бы совсем её не слышал. — Сенку! — Мэй перешла на крик, а босые ступни с большей скоростью начали перебирать по осколкам камня. Мираж обернулся и молча, заметив её, улыбнулся. — Сенку, мы же спасём их всех? — Мэй уже была близко и тянула руки к свету, идущему от него. Чем сильнее она приближалась, тем чётче становился образ. И вот кончики пальцев уже коснулись края его одежды, и сон прервался. Кромка ночного беспокойного сна, сгустившегося у головы Мэй, покружилась и вылетела вон через окно. Веки раскрылись. Впереди не было мутной пелены, как обычно бывает по утрам, глаза не слезились. Комната сразу приобрела чёткие очертания, голова была ясной, будто бы Мэй и вовсе не погружалась в сон. — Будто увидела второе пришествие Христа, — тихо пробормотала она. Мэй развернула голову, Сенку всё ещё мирно спал. Смотря на его лицо, она до сих пор словно улавливала слабое сияние. Видимо, ему снились хорошие сны, в отличие от неё. В этот сжимающий сердце миг, его сонный лик казался Мэй более милым и привлекательным, чем обычно. Пряди чёлки, всегда стоящие как усы муравья, сейчас пригладились и спокойно лежали, одна на подушке, другая, прилипнув к губам. Мэй потянулась снять её. Подцепив кончиками пальцев, уложила на щеку. Кадык Сенку дернулся, но сам он не проснулся. Сегодня утром Мэй, проспав лишь пару часов, встала раньше солнца. На дереве птицы пели утреннюю песню тонкими голосами-колокольчиками. Небо звенело от чистоты и прохлады. Голова, занятая размышлениями, была легка, словно пёрышко, а тело, заряженное на действия, рвалось в бой. Необычайно свежий воздух творил чудеса. Или же тот сон так повлиял на состояние Мэй? Частично разобравшись со своими мыслями и эмоциями, так бушующими последние дни, она перестала себя ощущать шхуной во время грозы. Настал штиль, и судно могло спокойно продолжить плавание. Сейчас, созвав весь экипаж на мачту и распустив паруса, она могла ловить попутный ветер. Мэй аккуратно встала и потянулась всем телом. Кровь залила отлежавшиеся части тела и окрасила их в нежно-розовый. Мэй отчётливо знала, чем ей сегодня нужно заняться. На столе она нашла старую исхудавшую сумку и привязала её к поясу-верёвке. Прихватила нож, пустую склянку для будущих чернил и бумагу, которую ей отдал дед Касеки. Один лист Мэй решила потратить на записку для Сенку, как когда-то он оставил подобную ей утром. Подписав письмо угольком, лежавшим на рабочем столе, она оставила его возле ботинок Сенку. Теперь Мэй старалась как можно тише спуститься по лестнице. Лестница подло скрипела, как и суставы её ног. Горный ветер гулял под волосами и платьем, заставляя кожу покрываться мурашками. Настроение позволило умыться ледяной водой из бочки и окатить предплечья. Мэй взяла в руки обувь, но, кинув взгляд на траву, передумала надевать. Её переполняло неимоверное желание пройтись по сырой от росы траве. Так она и направилась к кораблю босая. Сперва Мэй нужно было создать перо. Времени и средств создавать красивый из плавленного металла стержень не было, поэтому Мэй искала бамбук. С этим пунктом проблем не обнаруживалось, она находилась на территории старой доброй Японии, и бамбука было много. Ещё вчера, по пути с горячих источников, Мэй заметила поляну подальше от лагеря, в сторону гор. Дойдя до неё, она отрезала небольшой стебель и положила его в сумку. Потом вернулась в лагерь к костру и вот уже сидела на земле, засыпая горсти золы в банку. — Отлично, зола основной компонент. Что мне вчера ещё рассказывал Сенку по поводу создания краски? — она закусила нижнюю губу. — Кадмий чота-там… смешать… фурфурол образуется… минеральные кислоты. — Мэй обхватила голову руками, пытаясь вспомнить. — Бесполезно, информация утеряна. Она встала во весь рост и огляделась. — Ну, ничего страшного, сделаю по старому египетскому рецепту. Только нужно найти масло. Постояв на месте и пораскинув мозгами, Мэй отправилась в провизионную. Внутренний интерьер склада также хранил множество бутылок с разными жидкостями. Мэй приходилось открывать каждую и нюхать, угадывать, что в них. Она нашла нечто очень вязкое, пахнущее травами и цветами. Похоже на масло. Оглянувшись, чтобы её не поймали с поличным у склада на воровстве, Мэй отлила немного масла в бутылку к золе. Потом, помедлив, решила взять целый флакон. Получены чернила, только неизвестно какого качества. Так как точные пропорции Мэй знать не могла, приходилось импровизировать. Собрав все, что нужно, она начала искать укромное место, приятное глазу. Первые лучи солнца мягко и незаметно заливали сонные пейзажи лагеря. Ветер с южной стороны донёс шелестящий трепет листвы дерева. Мэй предвкушающе улыбнулась. — Так ты меня само манишь. Ветви, соглашаясь с ней, качались. Мэй с удовольствием приняла приглашение и села в мягкую салатовую листву у ствола. Роса коснулась её ног и ладоней. Прежде чем начинать писать, Мэй провела пальцем по ребру листа. Если бы это были кипельно-белые листы, словно кожа мертвеца, из офисного набора, то на подушечке её пальца неминуемо проступила бы кровь от пореза. А этот лист был другой. Края были бархатистыми, мягкими, прогибались от лёгкого прикосновения. Напоминали рюшечки платья. Лист был пожелтевшим, местами пробивалась текстура травы, по нему были хаотично разбросаны комочки, которые не разгладились при сушке. Он был живым. У него была своя история, которая трактовалась внешним видом. Мэй поднесла пару листов к носу и учуяла прекрасную гармонию свежескошенной травы, тёплый запах дров и немного терпкой анаши. Острым лезвием ножа она сточила всё лишнее с бамбукового стебля, создав острие на конце. Им же Мэй перемешала краску, позволив затечь ей в перо, и принялась писать. — Какая же сегодня дата? — задумалась она, ведь часто свои записи она начинала именно с этого. Махнув рукой она записала: «будущее-будущее». — Очень информативно. Напрягая извилины в мозгу, она решила уточнить возле: «3738 год. Вроде весна. Вроде утро. День недели не ясен». — Вот, другое дело, приближаюсь к правде. Мэй настолько была переполнена энтузиазмом, что даже не заметила сразу, как в первых строках шрифт стекал жирными каплями вниз к краю листа. — Чёрт, видимо переборщила с маслом, надо пойти добавить золы. Это она и сделала. Но страницы уже пропитались маслом, а руки запачкались и неприятно скользили. — Так дело не пойдёт. Мне нужны ещё листы. Закатав испорченные в трубочку и уложив их в сумку, она решила брести, куда глаза глядят, пока решение само не осенило бы её.  — В провизионной листов не было. У Сенку все занято чертежами. У Юдзурихи только ткань, а писать по ткани не совсем то, чего бы я хотела. Находясь в раздумьях, она дошла до края лагеря. На валунах сидели братья-охранники Гинро и Кинро, вооружившись копьями. Оба дремали, оперевшись на орудия. Как только Мэй приблизилась к ним, Кинро, моментально среагировав, встал в боевую стойку и направил острие копья в сторону Мэй.  — Эй! — взволнованно крикнула она, на секунду действительно перепугавшись.  — А, это ты, — твёрдо произнёс Кинро, но в его голосе ещё чувствовался недавний сон. Мэй недовольно нахмурила брови. Как она уже успела заметить, Кинро никогда не назвал её по имени, а лишь использовал «ты», «эй», «она». Мэй прекрасно понимала эту нотку недоверия по отношению к ней. Кинро выглядел очень деловым, мало сговорчивым и закрытым человеком. Таким людям, чтобы перейти на имя, требуется время. Для них обращение по имени означает выражение симпатии. А сейчас она, скорее всего, отсутствовала. — А это «ты», это кто? — съязвила она, но Кинро не понял. — Я имею в виду имя человека, к которому ты обращаешься. Кинро сперва потупил взгляд, а после с абсолютной уверенностью произнёс: — К тебе, Мэн. Мэй выпала в осадок, но вдруг ей стало смешно.  — Кто?! — вскрикнула она так, что потревожила сладкий сон его брата. Он слегка встрепенулся, огляделся, но после опять уткнулся лбом в копье.  — Ну ты же… Мэн? — спросил он не с такой уверенностью, которая присутствовала секунду назад. Голос дрогнул из-за неловкости.  — Я Мэй. Все оказалось хуже, чем она думала. Он попросту не помнил её имя. — Ладно, не важно, Финро, — глаза закатились к небу. Кинро поднял палец, уже желая её исправить, но потом умолк, понимая, что сейчас она преподнесла ему урок. — Ты не знаешь, где можно взять у кого-нибудь бумаги? — А для чего тебе? — сухо спросил он, заметив чернильные пятна на запястьях и пальцах. — «А для чего тебе, Мээээ»? — растягивала Мэй гласную, провоцируя его назвать её имя хоть раз. Кинро съёжился, повернул голову в одну сторону, в другую, словно боролся сам с собой. Прочистив горло, он решил окончить их диалог ответом на просьбу. Сначала он перечислил варианты, которые Мэй уже отвергла ранее. Кинро почесал подбородок и после предположил, что в доме Рюсуя может оказаться бумага.  — Точно, они же валюту на чём рисовали! Финро, ты гений. Кинро недовольно насупился. Ему не понравилось, как его отблагодарили за информацию. Он также указал кивком головы на единственный дом на окраине лагеря. Сенку проснулся от жуткого сна, весь в поту. Ему виделся сон, как Мэй просит его о помощи. Он оторвал корпус от пола, из-за резкого пробуждения в ушах звенело и голова шла кругом. В перепонках продолжал звучать голос Мэй, твердящий его имя. Для душевного спокойствия он повернул голову к спящей Мэй и слабо улыбнулся, но её не было. Сенку положил руку на циновку, но её сторона уже была холодной. Он сам не заметил, как разволновался. Вернулась ли она вчера домой, наверняка он знать не мог. Суетясь, Сенку побежал надевать ботинки и увидел записку. От сердца резко отлегло. «Здарова, репчатый друг. Я ушла делать чернила и искать бумагу». — Сенку ухмыльнулся и перевернул лист. — «Прости, апельсина к записке не прилагается. Я вообще фиг знает, откуда ты его взял». Внизу была нарисована карикатурная рожица Мэй. Сенку вытер сонные слёзы с глаз, возникшие от яркого солнечного света. — Хорошо, что с ней всё в порядке. Жилье Рюсуя отличалось от всех остальных свежестью кладки и материалов. Как помнилось Мэй, этот дом поставили за максимально короткий промежуток времени, как только появилась валюта. Видимо, Рюсуй знает, как грамотно манипулировать людьми с помощью денег. Мэй зависла на пороге и задумалась, почему это Рюсую построили прекрасный домик у моря, а ей нет? Но после сама рассмеялась от собственного высокомерия и призналась, что тот двухэтажный домик с Сенку, она не променяет ни за какое золото. Мэй аккуратно отворила двухстворчатую дверь в дом, и, к счастью, та не скрипела. Это было единственное жилье, в котором не висела тканевая занавеска на проёме или вовсе была дыра, а располагались самые настоящие двери. На цыпочках она прошла дальше, опять же, к счастью, ноги с суставами не издавали неприятных скрипов. Когда Мэй дошла до рабочего стола и огляделась, она поняла, что ей повезло ещё больше. В доме никого не было. — Странно, — удивилась Мэй. — А где же Рюсуй? Тишина не была благосклонна отвечать. Комната была огромной, и это пространство давило. Посередине стоял массивный стол с ящиками и резным стулом. Вся эта чистота и простор внушали трепет. Так и привык жить Рюсуй: роскошно, даже в каменном веке. Внимание девушки привлекло множество бумажек в рабочей зоне. — О, это то, что надо, — с восхищением произнесла Мэй. Стопки были разные: цветные, почти бесцветные и денежные. Также колебался размер бумажек. Стопка, имеющая финансовую силу, была самая высокая и напоминала бетонную высотку. Стопка манила своей очаровательной недосягаемой аурой, но Мэй не поддалась и перевела взгляд на бумагу кремового цвета. Она ей подходила по размеру, так как была самая большая из всех лежащих, примерно формат обычного листа А4, и по текстуре идеально подходила для письма. Послышались разговоры и шаги. Мэй как можно быстрей схватила листы в охапку, при этом не теряя рассудок от жадности и не забирая их все, и проскользнула по гладкому полу к выходу. Биение сердца, отдающееся в перепонки ушей, мешало определить по голосам, кто именно подходит к дому. Если бы Мэй не боялась попасться с поличным и так бы не переживала, то отчётливо расслышала бы, что один голос низкий и бархатистый, другой высокий и певучий. Пробежав несколько метров от дома, она всё же встретила людей. — Доброе утро, Мэй! — первым воскликнул Рюсуй, застав её врасплох. — О, доброе, капитан! — ответила она, но голос её дрогнул на последнем слове. Быстрым движением руки она вытерла каплю со лба. — Мэюшка, чем же ты занята, да ещё и так рано? — явно заметив неладное, спросил Ген. Его зрачки быстро пробежались по её обеспокоенному выражению лица. — А-а, я вот тоже хочу узнать! Что вы делаете так рано, у нас сегодня много дел, чагось не спим-то? — Мэй нервно засмеялась, потирая шею. Мужчины переглянулись. — Дышали свежим воздухом, — без сомнений ответил Рюсуй. — И обсуждали будущий полёт на воздушном шаре. Мэй очень обрадовалась, что появилась лазейка сменить тему. — К слову, когда отправляемся? — Если погода будет располагать, то сегодня, — твёрдо заявил он. — Как, так скоро? — Конечно, нельзя терять и дня. Гондола со встроенной горелкой сплетена, стропы с оболочкой натянуты и лежат на земле. Мэй на пару секунд прониклась фантазиями. — Классно, а кто полетит? — Посмотрим, это мы будем решать чуть позже, — Рюсуй одарил Мэй благожелательным взглядом, в котором читалось одобрение, и все распрощались. Рюсуй, скрестив руки на груди, и Ген, спрятав ладони в рукавах кимоно, продолжали идти по тропинке, дискутируя, пока не встретили Сенку. — Доброе утро, — громогласно поздоровался Рюсуй. Его взгляд упал на аппарат в его руке. — Очень занимательно, это метеозонд? — Доброе. Именно, предлагаю выйти на открытую площадь и запустить. Они молча шли к поляне. Ген заметил торчащие выбивающиеся локоны из копны Сенку и, протянув руку, прилизал парочку. — Сенку-чан, видок у тебя слегка растрёпанный, что-то случилось? — Ничего, — железобетонно возразил Сенку, запуская в воздух метеозонд. Взгляды обратились в небо на летящий шар, сделанный из мочевого пузыря оленя. — Вы, случаем, Мэй не видели? — уточнил Сенку, сохраняя холодную маску на лице. — Да вот, пробегала тут недавно, такая же растрёпанная, как и ты, — хихикнул Ген, прикрыв краем хаори улыбку. — С какой скоростью он поднимается? — спросил Рюсуй, концентрируя взгляд на шаре. — Исходя из размеров, семьдесят метров в секунду, — ответил Сенку. — И что же это нам даст? — решил узнать Ген. — Я определяю состояние воздуха на высоте. Погода отличная, можем сегодня взлетать. Длинная тень от деревьев рассекла площадь с людьми на пополам. Жители окольцевали Сенку и Гена, стоящих внутри, и жужжали, словно осы перед арбузом. — Сенку-чан, сколько людей полетит? Сенку вознёс голову вверх и задумался. Потом посмотрел на оболочку, натянутую неподалёку и выдал:  — Объём шара две тысячи кубометров. Значит, воздух нагретый от пятнадцати до девяноста градусов сможет поднять пятьсот килограмм. — Честно, мне это ничего не объясняет, — в смятении пробубнил Ген. — Значит, на шар, с учетом груза, может подняться четыре человека. — Так кто полетит? Если что, я пас, — обратился Ген к учёному. Менталист боялся высоты и надеялся, что останется пребывать в этот день на твёрдой земле. Стоявший неподалёку Тайдзю, вышел из толпы. — Конечно Сенку, он же ученый! — Не совсем так, — перебил его он. — С аэростатом я не справлюсь, нужно читать направление ветра. — Ааа, ясно, — восторженно протянул Тайдзю. Он знал, что делать, и уже громко звал Рюсуя.  — Тс! — оборвал его Ген. — Вы оба прямолинейные и в переговорах ничего не смыслите. Он же за эту услугу с вас ещё денег возьмет! — перешёл он на свистящий шёпот.  — Это точно, тогда работа за тобой, менталист, — Сенку примирительно сел на голую землю и принялся обедать сочным шашлыком из курицы, дабы подкрепиться перед отлётом. Ген достал из кармана колоду карт и стал маневрировать ими, подкидывая несколько в воздух. Толпа мигом обратила внимание на этот фокус и заворожённо наблюдала за руками менталиста. Надкусывая мясо, Сенку бросил пронзительный взгляд с прищуром на Мэй, лежавшую под деревом. Она с бессовестным спокойствием наблюдала за всеми со стороны и делала записи. Сенку не мог прочесть, что у неё в приоритете, полететь на воздушном шаре или быть в стороне от этого, делая заметки. Выглядела она отчуждённой, но, зная её, ожидать можно было чего угодно.  — Эй народ, идите сюда. Кому достанется ещё три места на воздушном шаре? Пусть это решают карты! Полетит тот, кто вытащит Джокера. Ген расставил карты веером и мягко ими помахал, приманивая людей. Народ посыпался к Гену, как перезревшие яблоки. Карты взяли Йо, Кинро, Тайдзю и Юдзуриха, но им не повезло. Рюсуй, внимательно наблюдавший за Геном, заметил, как одна карта подозрительно торчит, выбиваясь из чёткой дуги. — Ха, всё ясно! Если нужна моя помощь, так бы и сказали. Но за то, что Ген пытался меня обдурить, платите мне, как пилоту, миллион драко! — Он ловким движением вытащил подозрительно манящую карту. К его ошеломительному удивлению, это были обычные черви. Ген сипло засмеялся себе под нос. «Люди такие глупые», — закряхтел от коварства он. Менталист давно знал этот психологический приём. Стоит человеку только потерять то, что он считал своим, как у него опускаются руки. Ген задумчиво поводил кончиком пальца по рельефу карт и вытащил, не задумываясь, Джокера. — Ой, как так? Я случайно вытянул Джокера. Но я не хочу лететь, он мне совершенно не нужен! — продолжал манипуляции он. Сенку, проглотив кусок мяса, хитро ухмыльнулся. Он встал во весь рост возле Гена и решил подыграть ему: — Как так? Такой шанс выпадает раз в сто миллионов лет! — строил он из себя дурака. — И правда, — протянул второй. — Что же делать? Рюсуй замешкался. Его губы сжались в тонкую полоску. — А, раз так, я не прочь поторговаться за неё! — он рассёк рукой воздух, щёлкнув пальцами. — Но мне же так повезло достать выигрышную карту. Я не могу просто так с ней расстаться, — Ген невинно расширил глаза и выкатил нижнюю губу, словно дитя. Тогда одним жестом Рюсуй кинул в них несколько крупных стопок денег. Сенку и Ген праздно прыгали возле бумажек, которые окупят затраты на нефть, пока Рюсуй довольно крутил Джокера между пальцев. Мэй бережно зачерпнула остатки чернил бамбуковым концом. Краска залилась и забилась. Последовал тяжёлый вздох, глаза исподлобья наблюдали за толпой и за Хромом, пытавшимся пересечь её и добраться до эпицентра событий. Люди, как волны воды, откатывались от рассекающего их Хрома. Он громко кричал, и даже на дальнем расстоянии Мэй смогла расслышать, что он жаждет поучаствовать в розыгрыше и больше всего на свете мечтает оказаться ближе к звёздам и небу. Мэй опустила глаза на пустую банку из-под чернил, потом перевела на исписанный лист. Иероглифы содержали краткую информацию о планах на сегодняшний день и о странном утреннем сне. Все сны, которые Мэй казались сюрреалистичными, яркими и символичными, она записывала. Порой выходило так, что сны совпадали с реальностью, но она не была фаталистом и прочла несколько книг по нейробиологии, поэтому верить в подобные несуразицы она не могла.  — Ладно, мне снова нужно набрать золы. Мэй подошла к давно остывшему костру возле сборища людей и аккуратно засыпала серый песок, на сей раз побольше, добавила несколько крупных капель масла, на сей раз поменьше. Хром как раз в этот момент громко кричал с высоко поднятой рукой и зажатой в кулаке игральной картой Джокера. Мэй улыбнулась ему. — Двух Джокеров из колоды взяли, сдайте снова карты, чтобы я их перемешал и мы выбрали третьего попутчика, — управлял Ген. Рюсуй мягко положил кисть на плечо Гену. — Друг, ты не будешь против, если я предложу иной способ выбрать человека? А то становится как-то скучно, — Рюсуй мягко изогнул губы в улыбке. Его тон был ровным, но только менталист обнаружил в нём некий изъян, змею, извивающуюся и жаждущую азарта. — Главное, чтобы Сенку-чан не был против, — ответил он, стиснув зубы. — Вообще всё равно, — донёсся голос. Сенку облизывал пальцы после курицы. Мэй, закрыв бутылочку пробкой, встала и прислушалась к их диалогу. К слову, чтобы сделать дальнейшие заметки, ей надо было узнать, куда они планируют лететь. Для отчётности, конечно же. Рюсуй потёр острый подбородок, прикрыв глаза, наклонил голову к одному плечу, потом к другому. Он хмыкал и мычал, думая, что же ему придумать. Сенку с Геном не поверили этому шоу, у самого жадного человека на свете было лишь одно на уме. — Дело несложное, — заявил Рюсуй тихо. Плечи выпрямили спину, заставляя грудь выпячиваться вперёд. Рюсуй сделал глубокий вдох и закричал настолько громко, насколько способны работать его голосовые связки: — Бабло гоните и дело с концом! — вместе с криком вырвался удовлетворённый злорадный смех. Словно всё это время, сидя на месте, его душила собственная идея. Недовольный гул загулял по толпе, раскачивая её. Ген молча посмотрел на Сенку. Между ними образовалась ментальная связь: — «Сенку, ты уверен, что это хорошая идея? Очевидно, что он хочет вернуть часть потерянных денег. Да и вообще, почему он должен продавать место, которое ему даже не принадлежит?»  — «Оставь его, давай посмотрим, что из этого выйдет». Жители лагеря, высовывали головы, как хорьки из нор, уточняя сумму, которую запрашивает капитан за свободное место. — Ну, сколько я потратил на покупку игральной карты, — задумался он. — Ну хоть парочку миллионов! Толпа замычала и стала расходиться. — Рюсуйчик, дорогой, ты хоть понимаешь, что ни у кого таких денег нету. Вот нету от слова нету. — Рюсуй бросил задумчивое «хм». — Ведь только у такого великого и жадного человека на свете есть такие большие деньги, а у нас обычных рабочих — нет! — подобострастно подыгрывал ему Ген. Ведь он понимал, что если не усмирит его пылкий жадный нрав лестью, то попросту никто не полетит. — Хорошо! — объявил Рюсуй, так же громко. — Три тысячи Драко и билет на шар ваш! Ген устало выдохнул, довольный своей работой. В толпе радостно прыгал один Йо. Не зря он почти неделю выполнял личные поручения Рюсуя и так старался на сборе травы для ткани. — Мне не хватает всего триста драко! Подожди, я займу их у кого-нибудь. Рюсуй молча кивнул. Йо бегал в толпе и спрашивал у всех, будут ли у кого-то деньги в долг, но все отрицательно мотали головой. Мэй подошла к Сенку, который продолжал выжидающе сидеть на земле. — Привет. — Привет, — улыбнулся он ей в ответ и уже желал спросить на счёт её вчерашнего внезапного ухода, как она его перебила. — Сенку, а куда вы отправляетесь? — В деревню Ишигами. Она кивнула и взяла в руки листы. Перевернула их, чтобы записать информацию, но не смогла. Её глаза пробежались по поверхности страницы, а после на лице возникла хитрая жуткая улыбка до ушей. — Надо же, походу, сегодня я ничего не решаю в этом дне. Сенку поднял голову и с недопонимаем посмотрел на неё — Что у тебя там такого? Когда Мэй взяла нож и стала разрезать бумагу на ровные части, Сенку ухмыльнулся. — Ты продолжаешь меня удивлять. В этот момент Йо подбежал к Мэй и с умоляющим взглядом спросил, не будет ли лишних триста Драко. Мэй пристально и молча смотрела на него. Ухмылка не покидала её. — Точно, откуда у такого бездаря вообще деньги есть! На это Мэй рассмеялась и медленным тягучим шагом, обдувая свою шею веером из листов, подошла к Рюсую. — Нате, — кратко и остро выпалила она, подав купюры в три тысячи Драко. — Откуда, — тихо прошептал капитан. — Откуда, побери морской дьявол, у тебя деньги? — Условия соблюдены, — холодно отрезала она. — Я лечу с вами. Рюсуй потеребил конец шляпы, взял деньги со странной неуверенностью, не присущей ему, будто ему оказали любезность. Потом истерично рассмеялся и щёлкнул пальцами в воздухе. — Деньги есть деньги, воля твоя! Через залитый солнцем лес доносился гул ветров, пение птиц. А вверху — небо, вечный покой, леденящий душу. Хром, мотаясь от одного угла корзины к другому, раскачивал её, вызывая этим самым недовольство со стороны других попутчиков. Из его глаз текли слёзы, такие же крупные, как алмазы и такие же чистые. — Все-таки земля круглая! Боже, как этот мир прекрасен, я хочу увидеть ещё больше! — Его переполняло счастье, выливаясь за край и обрызгивая остальных. — На свете ещё много неизвестных нам вещей, которые нужно увидеть. Например, дойти до обратной стороны планеты и найти окаменительный луч, — сказал Сенку. Хром, будто бы его не слышал, продолжал восторгаться видами с высоты птичьего полёта. — Люди поднялись в воздух! Как такое возможно, в голове не укладывается! Вы меня не понимаете, вы, наверно, в своём современном мире, привыкли к такому. — А вот и не правда! — исправил его Рюсуй. — На самолетах я летал, но вид не тот. Так что я тоже первый раз на воздушном шаре. Рюсуй втянул ноздрями воздух и поправил край смольной треуголки. — Это странное таинственное чувство ни с чем несравнимо! Хром с Рюсуем стояли на одной части корзины, облокотившись и выглядывая. Мэй стояла к ним спиной и благоговейно ловила ветер, закрыв глаза.  — Ты тоже летишь первый раз? — спросил Сенку, обращаясь к Мэй. Она кивнула головой. Сенку встал бок о бок к ней. В корзине было тесно, и их локти соприкасались. — Сенку, мне нужно записать, какие у вас дальнейшие планы. — Она повернулась к нему, достав перо из сумки. Он молча улыбнулся, посмотрев на неё. — Сама сделала? — Глупости спрашиваешь. — Выточено хорошо. Просто хвалю. Она довольно хмыкнула, с некой гордостью, и достала листы с печатью драко. Плотно прижав их к кайме корзины, чтобы не улетели, она бросила взгляд на Сенку. — Как ты, наверно, знаешь, в первую очередь, мы должны найти нефть. Потом нужно придумать что-то с чудо-водой. В путешествии нам необходим кок, а без воды мы не оживим его. Мэй под диктовку стала писать прямо поверх денежных печатей. Волосы кружились от ветра и липли к лицу. Мэй морщилась и фыркала на них, грозя им, что отрежет их под крень, но убрать не могла: одна рука писала, вторая плотно прижимала лист. Тогда Сенку взял несколько раздражающих прядей и прижал их к её голове. Мэй бросила короткий взгляд и рыкнула, но не как дикая лесная кошка, а скорее как домашний котенок. — Не стоит. Убранные пряди уже не скрывали розовый румянец на щеках.  — Мне не сложно, — просто ответил он. Мэй посмотрела на него и увидела в отражении его глаз себя. От смущения она отвернула голову и посмотрела вниз. Листва деревьев колыхалась, как море после сильного ветра, но чем дальше они поднимались, тем больше землю окутывал туман из облаков. — Земля так далеко, — протянула Мэй. Сенку перевёл взгляд вниз, и его брови свелись к переносице. Он взял небольшой груз и скинул его, дабы отследить скорость падения. Груз полетел с неимоверной скоростью, на которую не рассчитывал учёный. От напряжения капля пота стекла по его лбу. Рюсуй повернулся к Сенку, чтобы спросить, всё ли в порядке с грузом, который он спустил, но его внимание привлекла бумага Мэй, на которой она писала. Ему на долю секунды померещился денежный эстамп. В небе что-то вспыхнуло. Раздался оглушительный грохот. Такой грохот бывает, когда по металлической пластине ударяют молотком. Головы обернулись в сторону затягивающего их грозового облака. Его размеры были несопоставимы, и скоро оно должно было их поглотить. — Если ближе подлететь, нас засосет и кранты! — испуганно выкрикнул Хром. — Хром, потяни вон ту верёвку. Если открыть клапан на верхушке шара, горячий воздух выйдет и мы быстро спустимся! — скомандовал Рюсуй. — Стой, он уже открыт! — закричал Сенку, но было поздно. Хром дёрнул веревку и на оболочке порвалась ткань. Сенку громко выругался. — Что же теперь делать? — выл от отчаяния Хром. Сенку, закусив губу, объявил. — Ждать приземления. И держитесь, как можно крепче! Потоками воздуха шар затягивало в грозовую тучу. Тросы трещали и один лопнул. Корзина пошатнулась и навалилась на бок. Мэй вскрикнула. Она, стоявшая на неблагополучном участке, завалилась и, держась руками за край корзины, висела в воздухе. — Мэй! — заорали Хром, Рюсуй и Сенку одновременно. Сенку протянул ей руку, стараясь не переваливать весь свой вес на её часть корзины. Мэй вцепилась ногтями в плетёный тростник, медленно освобождая хватку второй руки. Сил не хватило, и с визгом она упала вниз. Вопль Сенку пронзил воздух и отдался эхом. Треснул второй трос и мощными потоками унесло Хрома. Хладнокровный ужас пронзил их всех. Мысли, страх, всё слилось воедино. Рюсуй и Сенку, схватившись за единственное оставшееся крепление улетели в сердце бури вместе с шаром. — Сенку, не смей упасть, а то я тебя убью! Оба сжались настолько сильно, насколько могли. Кулаки, сжимавшие тросы, занемели и побледнели. Ступни впились в угол корзины так сильно, будто их заколотили молотком. Был лишь один страх и мысль, которая оставалась в голове. Ни в коем случае не ослабить хватку, иначе упадут на голую землю и разобьются. Глаза улавливали в потоках воздуха гуляющую листву, ветки и прочий мусор. Стараясь сохранять толику самообладания, Сенку прищуренно всматривался в горизонт, чтобы определить место их падения. Впереди он заметил крыши деревни Ишигами. Паника била по жилам, и оба зажмурили глаза донельзя, чтобы просто не потерять сознание. Закружившись в вихре, ткань шара зацепилась за высокое дерево, корзина разбилась об ствол, и оба вывалились на землю, ловя телами удары толстых веток. Через пять минут они пришли в сознание. — Живой? — Спросил Сенку, кряхтя от боли. — Ничего не сломал? — Чертовски сильно отбил спину, но жить буду. — Быстрее, мы упали недалеко от деревни Ишигами, надо бежать. Рюсуй просто кивнул, полностью не отойдя от шока. Он мысленно восхитился чистым сознанием Сенку. И как в такой отчаянной ситуации он знал, что нужно делать? В деревне их ждали. Команда заранее передала по радиоприёмнику, что сегодня после обеда они прилетят на воздушном шаре. Жители заворожённо смотрели в небо и ждали неведомый чудо-аппарат, способный на полёт. К их разочарованию, шар не виднелся, и люди стали волноваться. Маленькая девочка, одна из жителей, заметила, как из леса выходят двое парней. — Вождь, Сенку идёт! Люди подбежали к ним с аплодисментами и восхищёнными лицами, но, к их ужасу, парни были запыхавшимися, поцарапанными и грязными. — Что случилось? — взволнованно спросил вождь деревни. — Мы, — Сенку говорил, еле дыша, — потерпели крушение. Срочно, — он пытался отдышаться, — срочно, мне нужен радиоприёмник, и собирайте поисковый отряд. Вождь, в абсолютном недоумении, встал на месте, как вкопанный. — Для кого отряд? Что с произошло? — Мы потеряли Хрома и Мэй. Лицо вождя дрогнуло, и его густые брови сошлись. — Кто такая Мэй? — в растерянности спросил он, а потом сразу собрался с мыслями, понимая, что это не так важно, сказал: — Аппарат в моём доме, спешите! Пока вождь собирал людей и провизию, Сенку с Рюсуем взбежали по лестнице вверх прямиком в комнату с радиоприёмником. На полу сидела Рури, одна из дочерей вождя и, по совместительству, бывшая жена Сенку. — Ребята, что за возгласы на улице, что произошло? — спросила она. Сенку, ничего не объясняя, включил радиоприёмник и начал говорить: — Кохаку, как слышно? Молчание. — Тайдзю, Юдзуриха, как слышно? Вибрирующая тишина. — Кто-нибудь, срочно! На другой стороне послышалось жужжание. — Это Кохаку, что у вас? Сенку сглотнул густой ком в горле, пытаясь собраться с мыслями и успокоиться. — Кохаку, мы попали в грозовое облако, Хром и Мэй выпали из корзины. Снова тишина. — Они живы? — Не знаю, — холодно ответил он. — Кохаку, ты самая быстрая и зоркая из всех, прошу, отыщи их. Мэй упала где-то на северо-востоке от лагеря, Хром приземлился на северо-западе. — Поняла, выдвигаюсь. Сенку от усталости присел на скамью и закрыл лицо руками. Рюсуй с горечью посмотрел на товарища. Его колени дрожали. — Мы найдём их, — в попытке приободрить Сенку он положил руку ему на плечо. Сенку сделал пару глубоких вздохов, и дрожь унялась. — Идём, — сказал он, уже полностью сконцентрировавшись на ситуации. Он пришёл в себя. Выйдя на главную площадь, они увидели, что люди уже стояли с фонарями и некоторые держали оружие на всякий случай. Сенку разделил людей на две поисковые группы и дал направление каждому из них. Но вдруг из леса послышались тяжёлые кряхтения. Рюсуй и Сенку с надеждой, не задумываясь, подбежали к деревьям и заметили Хрома, опирающегося на лесную палку. — Хро-о-ом! — закричали все разом и ринулись его обнимать. На его лице была характерная кровавая царапина с синяком, правая нога ковыляла за ним, но в целом, он выглядел отлично. — Ребята, я думал, что умру, — произнёс хило он. — Мне повезло, что меня унесло недалеко от деревни, и я так быстро добрался. Я упал на крону дерева, это смягчило моё падение. Сенку с облегчением вздохнул и поправил выбившиеся пряди из копны волос. На секунду учёный помедлил, задумался. Приказал двум высоким парням отнести Хрома в дом и позаботиться о нём, а всем остальным идти на поиски Мэй. Рюсуй натянул треуголку на глаза. Сенку отдёрнул воротник халата и прочистил горло. — Мы отыщем тебя, Мэй. Только дождись нас.