Глава восьмая "Единение"
6 февраля 2020 г. в 17:28
Примечания:
В данной главе повествование идёт от 3-его лица. Возможен флафф, баттхёрт от странностей сюжета, избиение лица ладонью, намёки на что-то юрийно-гаремное и очепятки.
Я предупредила. Читайте на свой страх и риск.
P.S. Водички много, знаю. Но мне нужно было притопить этих гадов *заталкивает спойлеры в воду*
Анемоны, также как и нежно(светло)-голубой цвет означают надежду.
Узнать о выходе новых глав, новых фанфиков, увидеть персонажей, получить информацию о мире и многое другое можно в группе автора:
https://m.vk.com/club189824868#post-189824868
— Тьма Великая, это…
— Страшно.
— Мерзость! Уничтожу!
— Какой мразью нужно быть, чтобы так над ребёнком издеваться?!
Тишину разрывают громкие взволнованные голоса. Синеглазая решительно накрывает плечи плачущей подруги ладонями и крепко сжимает их, давая понять: «Я с тобой».
— Р-ребята, вы…
— Мы — твои друзья. И это не изменить даже безумию, давно забравшему нас с собой.
Негромкий голос Блэк перекрывает гомон-гул собравшихся. Вторая леди Первой линии Тёмного Ковена обходит счастливо замершую шатенку и присаживается перед ней на корточки.
В глубине сапфировой безмятежности бушует бездна, запертая на тысячу антракцитовых замков, и беззвёздными вспышками мечутся тени несбывшегося и небывшего.
Ренате почему-то совсем не страшно. Лишь немного любопытно, да взгляд колдовских омутов чарует-завораживает.
В самых тёмных уголках её загнивающей души распускаются нежно-лазурные анемоны и незабудки. Бережно растекаются нежной зеленью, одолень-травой, чародейским ковром по выжженной, залитой чужой кровью пустоши, хрустально-хрупким своим многоцветием укрывают монохромный мир, скрывают застарелые рубцы, лечат, лелеют больную душу.
Хризолитовый свет встречается с сапфировым небом, и Рена первой подаётся навстречу, приникает к плотно сжатым губам, ласково-ласково обводит контур самым кончиком языка. Приникает ближе, оплетает руками за плечи, зарывается пальцами в непокорную смоляную гриву.
Бестия отзывается, целует жадно, требовательно, властно. Обнимает почти до хруста, до синяков, до отпечатков на бледной кожи. Силу не сдерживает, зверя не прячет, открыта до неприличия, до безумия, до предела. Пахнет горным ветром, цветущим шиповником, тягучей карамелью и свежей кровью — своя, близкая, родная.
За спиной знакомо шелестит стекающая с тела одежда, доносится запах пожара и акациевого мёда. Обнимают второй парой знакомые руки, ложатся цепочкой на тонкую шею невесомый поцелуи. Алазар, огонь-птица, Рейнард, лис и демон — единый в двух лицах, убийца и друг.
Слева плещутся волны, океан поёт, не в силах до потеряшки-дочери достучаться — Амика-Мила, мёртвая сирена, до жути тёплая для погибели живых, прижимается, открываясь нараспашку, позволяя сиянию своей души сплестись с песней моря и силой, хищной акулой кружащей вокруг.
Внезапно заливается справа громким хохотом безумный Лир, выпуская пять пушистых лисьих хвостов и стремясь обхватить ими всех, до кого потянется. Дефектному кицуне не хочется сейчас прятать свою искорёженную сущность. Видящий наслаждается водоворотом силы, ураганом эмоций, всем, чем так щедро сейчас делятся с ним друзья. В долгу не остаётся — вплетает в сумасшествие своих неповторимых ноток, дарит аромат лесных цветов и мелодию великой Арфы Ночи.
Звякают в спутанных чернильных прядях золотые бубенчики. Некромантка первой прерывает этот странный поцелуй с привкусом слёз, крови и так и не попавшего в чай мёда. Привычно щурит глаза, жмурится, прячет бездну, чьи цепи хрустально-крепкие и стально-хрупкие. Не менее привычно зачёсывает рукой назад густую чёлку. И тихо, низко смеётся, слегка запрокидывая голову.
Мир вокруг них замирает.
Сердце птички-Рури замирает в груди, словно готовясь быстро-быстро биться, прорывая клетку грудных костей.
— Свя… Святозара?
Девчонка неловко трогает старшую подругу за рукав, слегка нервно — не испуганно, нет, просто неловко — слизывая с губ сладко-пряную, ледяную кровь ведьмы.
— Поздравляю, малышка, мы все — идиоты! Но… Ахах… Мать-Магия, как же забавно получилось! — снова заливается искренним смехом синеглазая.
Неизменные матово-чёрные доспехи постепенно растворяются, сменяясь простой домашней одеждой.
Мелодично звякают вплетённые в локоны цвета ночи золотые бубенцы.
Рената ничего не понимает, но…
… Широко улыбается, чувствуя себя как дома.
В кругу семьи.