С каждым шагом городская суматоха медленно растворялась среди петляющих стволов могучих деревьев и шуршащей ветром листвы. Поросшая мхом тропинка хитро скользила через пролесок, выходя на просторную поляну, усеянную мраморными плитами и статуями, выпирающими из земли подобно каменным буграм, кое-где принимающим до безобразия живые человеческие черты.
Карма смотрел под ноги, не обращая внимание на надгробия с ржавыми именными табличками. Покосившиеся изгороди неприятно поскрипывали и были единственным источником звука, нарушающего ровную тишину мертвого места.
Уже порядком старое полуразрушенное кладбище, где природа медленно брала свое, казалось утерянным во времени кусочком земли, куда просто забыли дорогу. Плющ проворно обхватывал в колючие объятия могилы, трава прорастала через гравий, затягивая мягким зеленым ковром. Тянущие хрупкие ветви к небу молодые деревца клёна извивались между камнями и иногда разрушали их, наливаясь жизнью под солнечным светом и пробиваясь к свободе.
Аловолосый не знал, зачем пришел сюда. Ноги сами несли его в неизвестное, таща изо всех сил, все человеческое нутро шептало, что так и нужно. Что-то глубоко внутри подсказывало повиноваться и идти, не так и важно куда, но подальше. Туда, где он сможет остаться один на один с самим собой и своими мыслями.
Хотелось тишины. Спокойствия.
Одиночества…
— Ниче так обстановочка, — с видом ярого ценителя и профессионального любителя затерянных мест с отсутствием на них какой-либо жизни прошуршал демон, облокотившись о невысокую статую ангела с облупившейся от старости краской. У нее отсутствовала одна руки и была разбита левая часть лица, будто кто-то намеренно снес ей половину головы, однако эти мелочи не помешали Люциферу по достоинству оценить подобие высшего творения Бога.
Честно, новый образ полуразрушенного ангела был куда привлекательнее ее первоначального проектирования.
Он деловито провел пальцем по уцелевшим крыльям. От прикосновения начали осыпаться кусочки гипса.
— А здесь миленько~ — хмыкнул и слегка щелкнул по кончикам посеревших «перьев». Отломившийся приличный кусок рухнул в высокую траву. Люцифер с ухмылкой посмотрел на статую. Для более интересного профиля следовало оторвать одно крыло. Желательно целое. И тогда картина станет еще прекраснее для его глаз.
На кокетливое замечание демона, что современные скульпторы плохо разбираются в искусстве и что небесные твари куда страшнее, не ответили и вообще сделали вид, будто того рядом и нет вовсе. Карма не обернулся и даже не посмотрел в сторону подселенца, когда тот разглядывал явно приглянувшегося ему ангела, едко комментируя, как бы «привлекательно» смотрелась эта скульптура на могиле его папаши, к несчастью весьма живучего.
Не сбавив шага ни на миг, он преодолел кладбище и свернул в сторону густых зарослей деревьев, под которыми в тени очень удобно расположились несколько плоских камней, упирающиеся прямо под крепкие стволы дубов. Выпустив из рук рюкзак, Акабане опустился на один из нагретых камней, прячась под склонившимися ветвями деревьев.
Парень запрокинул голову, закрыл глаза и вдохнул полную грудь свежего лесного воздуха. Абсолютно ничего не хотелось. Ни говорить, ни слушать. Просто молчать. Осторожно облокотившись назад, ощущая твердую опору, Карма наконец позволил себе немного расслабиться.
Его отнюдь не смущало место, в которое он попал по ошибке. Ему нужно было где-нибудь перевести дух после всего навалившегося с самого утра, и выбирать, собственно, было не из чего. А заброшенное кладбище как раз сопутствовало той атмосфере, на которую был мысленно настроен школьник. Полная тишина и уединение, которое никто не нарушит. Почти никто…
Но на него ему сейчас плевать. Пусть хоть Армагеддон тут устроит. Или Конец Света. Карма даже не подумает с ним заговорить сейчас, как и в ближайшие несколько часов точно. Достали они уже друг друга до горького кома в глотке и нестерпимой барабанной дроби в голове. Задолбали так, что не отдышаться, о чем еще можно говорить?
Люцифер же, в отличие от Кармы, был очень даже бодрым. Для него не существовало никакой физической усталости за неимением собственной оболочки. Он не спал и не нуждался в отдыхе, а потому тянущееся слишком медленно время демону было необходимо разбавлять разными увлечениями и занятиями. Например, умелой игрой на чужих нервах. Это он умел и любил. В свое время у Люцифера был лично выбранный подопечный для этой роли, и бесить контуженного его проделками олуха было не менее приятно, чем отрывать голыми руками крылья бывшим собратьям.
О да, Люцифер еще не позабыл те времена, пусть уже и очень давно не поднимался на поверхность, предпочитая коротать время в Аду. Но даже так, привычки никуда не делись, и досаждать своему хосту было его первостепенной задачей. Как не крути, а им еще долго быть вместе. Все-таки он не говорил,
когда именно избавит подростка от собственного гнета. Демон будет с ним столько, сколько потребуется, и пока ему самому не надоест. А это случится уж точно не скоро.
Легкий теплый ветерок прошелся по волосам, откинув длинную челку назад. Люцифер развернулся, окидывая острым взглядом место, куда его по своей милости, можно сказать, приволокли, и, как ни странно, но ему определенно понравился этот заброшенный участок среди леса, куда уже давно никто не заходил. В воздухе не было людского духа или хотя бы намека на присутствие здесь когда-то человека. Хотя нет. Теперь был.
Попаданец посмотрел в сторону аловолосого. Его присутствие он ощущал очень отчетливо. Непонятно, что управляло им, но чтобы притащиться в подобное местечко, конечно, нужно быть еще тем смельчаком. Демон буквально чувствовал, пусть физически и не был на это способен, но неведомая ему энергия была словно дозой желанного наркотика и разливалась по телу при каждой порции глубокого вдоха. Она текла по венам, заменяя собой кровь. Эта рутина спокойствия и безжизненности старого кладбища на отшибе вливала в вялого и раздраженного демона не поддающийся описанию энтузиазм.
В глазах все чаще блестела загадочная искрящаяся пыль бури, которую, увидев всего один раз, во второй встретить уже не захочешь.
Вот только все сооруженные замыслы и промытые по самые кости идеи были разрушены самым наглым образом, отчего обалдевший Люцифер, все утро строивший самую страшную мстю в своей жизни, — он даже для своего «многоуважаемого» занудного недо-друга так не заморачивался, как сегодня — чуть не начал материться в голос.
Оказалось, что пока демон любовался просторами и точно так же наслаждался уединением от столпотворения смертных, его хост решил досмотреть свой сон. Прямо здесь. И прямо тот, к которому контрактор не имел никакого отношения. Что было даже немножко обидно.
Акабане не весть как уснул в том же положении, что и выбрал. Уснул под шум листьев, того же поскрипывания долбанных калиток и постукивания клювом какой-то неугомонной птицы над головой. Лицо было абсолютно спокойным, не выражающим никаких особых эмоций, как и мыслей. Люцифер даже проверил, действительно ли тот спит или просто умело притворяется. Но все сенсоры и чутье говорили, что да, это так.
«Как он умудрился вырубиться так быстро?» — он подался вперед и, склонившись, пару раз щелкнул пальцем. Ноль реакции. Выпрямился и досадно цыкнул языком.
— Безнадежный, — буркнул Люцифер и плюхнулся на камень рядом, надувшись, демонстрируя свое разочарование. Какие нынче слабые люди пошли… Раньше так убиваешь, убиваешь, а они все равно прут и не дохнут, пока сердце не вырвешь и голову не открутишь, чтоб уж наверняка. А тут все прям такие неженки, что аж блевать хочется. Тронешь и рассыпаются, а ты еще и виноват в итоге.
Вальяжно уместившись и выбрав удобное положение, демон стал разглядывать старые, но, по сравнению с ним, определенно молодые надгробия, тянущиеся ровными рядами по двум сторонам от змеиной тропинки. Их полуразваленное распотрошенное состояние придавало обстановке лёгкую напряженность и чувство безвозвратно утекшего времени. Времени, когда маленькие трещинки только-только появлялись на покосившихся могилах, когда земля еще не так сильно проседала от заливавших ее дождей, когда статуи могли еще похвастаться своей белизной, и когда цветы распускались на ухоженных клумбах, а трава и плющ не смели разрастаться, накрывая, как покрывалом, столбики оградок.
Ничто здесь не вечно. Даже на смену уничтоженным людьми деревьям и кустам прорастали новые. Там, где еще теплилась жизнь, она находила способ пробиться. А в кусках мраморных плит этого не было и они медленно разрушались, и совсем скоро они оставят после себя только упоминание и уцелевшие камни.
Люцифер приподнял уголки губ. Забавно, ведь время скоротечно для всех и всего. У этой дамочки нет особенных и нет избранных. Она беспощадна ко всем. Ей достаточно вовремя перерезать нить — и готово. Даже они, почти бессмертные создания, когда-нибудь встретятся с ней. Может снаружи их оболочки и лживы, но внутри все поддается потоку времени. Они могут чувствовать время, но не так сильно, как обычные люди.
Они растут, стареют, умирают. Для них век — невозможное. Немногие способны дожить до элементарного совершеннолетия, что уж говорить про взросление и старость? Кто-то может и плюнуть в лицо мрачной старухе и на зло жить очень долго. Но и это для таких, как они, не срок. Для Люцифера сложно, но доступно подобное представление. Он немного понимает течение человеческой жизни, хотя она слишком коротка, чтобы успеть сделать что-то очень значимое.
От воспоминаний в человеческом теле по коже прошлась мелкая дрожь. Но Люцифер ловко замял ее, откинув в черный ящик, и для верности притоптал.
Сбоку послышалась возня. Ощутилась слабая тяжесть на плече. Демон повернулся, наткнувшись на шевелюру, чуть коснувшуюся его щеки. От удивления он открыл рот, но так ничего и не сказал, вместо этого уставившись на Карму, по, видит Дьявол, чистой случайности облокотившегося о его крепкое плечо. Лишь благодаря некоторым дефектам слияния, позволявшим ему осязать демона как и любого другого живого человека, парень в результате не стукнулся виском о камень и не заработал сотрясение. Несомненно, десятью минутами ранее они бы не приблизились друг к другу и под дулом пистолета, а сейчас… Сейчас первый из них благополучно дрыхнет, не заботясь ни о чем другом, а второй пытается не сойти с ума от собственных размышлений.
Люцифер искренне не догоняет, как тому удается смыкать глаза в его присутствии. По всем законам жанра и уж тем более логики все люди, которых он встречал будучи не демоном, а
подростком, пугались его характера и демонического взгляда. Для других приходилось объяснять уже доступным языком. А когда он расправлял крылья, то те либо давали деру, крича что-то вроде «Господи, спаси наши души!», либо просто трогались умом. А тут мало того, что открыто намекают, по какому адресу ему стоит идти, так еще и что-то предъявляют. Это же надо быть такому!
Люцифер сощурился. В голове промелькнула гаденькая мысль: «может разбудить?». Кажется, сегодня ему уже высказали свое мнение по поводу кошмаров. Это было не в первый раз, но отчего-то сегодняшнюю игру в догонялки не оценили. Разумеется, демону было весело, однако ему не понравился результат. Отомстить хотелось, аж чесалось, но сейчас запал приугас и стало относительно все равно.
Но все же, что снится его хосту?
Люцифер коснулся пальцем виска подростка, и перед глазами забегали картинки…
***
— Т-ты монстр!.. — стараясь вытереть кровь с разбитого носа, прошмыгал мальчишка, но вместо этого только растер всю грязь по лицу.
Карма заинтересованно наклонил голову, а глаза налились ядовитым оттенком янтаря, выдавливая чуть ли не яд. На губах застыла благосклонная улыбка.
— Ну так ты сам виноват, — он опустил руки с разбитыми костяшками и синяками, показывая, что на этом они закончили. — В следующий раз может умнее будешь.
— Чокнутый! — закричал побитый и, резво подскочив, хромая, пустился бежать, выкрикивая что-то еще и растирая катящиеся из глаз слезы.
Мальчик проводил того нечитаемым взглядом и поднял руки, рассматривая присыхающую на коже кровь и новые желто-синеватые пятна.
— «Снова подрался»… — бесцветно прошептал он, опуская голову, — Да… снова.
***
— Ты снова подрался?! — первое, что спросила у него мать, когда он появился на пороге дома. Ни «с возвращением», ни «как прошел день», а снова… с одного и того же текста, как заезженная пластинка скрипучая, заставившая мальчика крупно вздрогнуть и поднять глаза. Встретившись взглядом с матерью, он не отвернулся и не попытался опустить их, будто действительно признавал свою вину, — да и какую, собственно, вину? — а лишь утвердительно кивнул. — Да что ж ты за ребенок-то?!
— Ятсу первый полез. Я просто защищался… — Карма осекся, непроизвольно потеряв контроль над телом, когда строгий взгляд матери внезапно приобрёл форму мерзко-ядовитой кобры.
— Сколько раз я должна повторять тебе?! Почему ты не можешь быть как все нормальные дети?!
Скользкая змея просочилась под кожу, шипя и выворачиваясь, изучая каждую клетку, а снаружи скручивалась вокруг шеи двумя кольцами. Принюхалась, а затем впилась в шею двумя ядовитыми клыками. Сдавливала и питалась его жизнью. Его эмоциями. Его страхом…
Воздуха стало не хватать. Паралич сковал мышцы всего тела, а глаза просто поедали своей насыщенностью. Огоньки потухли, налились красными пятнами. Стало темно и холодно до покалывания в пальцах. Руки одеревенели, пытаясь ослабить удушающую хватку. Боль лишала здравого рассудка, не позволяя думать. Кольца стянулись туже и послышался громкий хруст…
Аловолосый сморгнул, размазывая глупое наваждение, и вновь посмотрел на мать. Подавление воли — слишком банальный способ заставить его раскаяться. И он ничего не сделал, чтобы чувствовать себя виноватым.
Женщина непонимающе хлопнула глазами, но затем сменила маску растерянности на недовольство и нахмурилась, а по ее виску скатились несколько капель пота.
— В свою комнату. Живо. И чтобы никуда и шагу до вечера.
Карма выдохнул сквозь зубы и послушно двинулся к лестнице.
***
— Ты никуда не пойдешь. Будешь учиться. Нечего тратить зря время на развлечения. По-твоему, мы зря вкладывали деньги в твое образование, чтобы ты веселился с какими-то второсортными? Да еще и с неудачниками!
Дверь комнаты громко хлопнула, поставив окончательную точку в бессмысленном диалоге.
Паренек отрешенно посмотрел в окно, где солнце медленно скатывалось к горизонту, окрашивая голубое небо в кровавые подтеки, словно расплывались краски на картине неумелого художника.
Длинная речь без желанных слов содержала в себе море причин и железных аргументов, почему-то не ограничиваясь банальным «нет», и часто перетекала в целое повествование от одного лица. Это было очевидным ответом, который Карма ожидал услышать от матери. Да, так происходит всегда, и да, он уже привык.
Категорические отказы никогда не содержали в себе необходимой заботы или убедительного предупреждения «так нужно». Все и всегда значило одно и то же.
Комнату наполнила трель телефонного звонка. Парень взял мобильный и безразлично посмотрел на экран, приняв вызов.
— Да?.. — его лицо осталось спокойным, расслабленным. Никакой злости или обиды не было. Он просто принимал факт того, что за него всегда все решают, запрещают и закрывают дома. — Нет, не смогу, — в голове держалась стойкость. Он ничего и никому не рассказывал, не жаловался.
В трубке тут же послышался возмущенный гомон. Прослушав настойчивое жужжание с минуту, Карма медленно отвел мобильник от уха и пустым взглядом уставился в мигающий экран.
— Почему я должен перед вами отчитываться? — спросил Карма в пространство, как на яву видя брезгливое лицо матери и поджатые губы отца.
«Почему вы выбираете, как должен жить Я?»
На том конце провода раздалась пораженная тишина. Полностью уйдя в свои мысли, Карма молча сбросил звонок.
Кажется, его снова неправильно поняли.
Плевать.
Ему никто не нужен.
***
— И не вздумай снова что-то натворить, — в очередной раз наставляла его мать, поправляя воротник белоснежной блузки перед вычурным зеркалом. Отец, смахнув с пиджака несуществующую пылинку, галантно отставил локоть, позволив жене подхватить себя под руку, и нечитаемым взглядом оглядел подпирающего стенку сына.
Гладко зализанные волосы с четким пробором, отутюженный пиджак и стрелки на брюках настолько острые, что можно порезаться. Идеально.
Аж тошнит.
Карма с превеликим удовольствием стянул бы с себя этот маскарад, зарубился бы на ночь в приставку или в очередной раз отловил бы какого-нибудь мажорчика в подворотне. Но вместо этого он вынужден торчать на треклятом корпоративе в честь выпроваживания с рынка очередного молодого конкурента. И не то чтобы Карма так уж горел желанием показать себя перед всеми этими высокими персонами — парню было плевать, что они там о нем думают. Но родители пригрозили ограничить его в деньгах, если он каким-то образом их «опозорит». А лишаться хотя бы такой иллюзорной независимости Карма не желал.
Он умел притворяться. Когда надо.
Но это не значит, что он это любил.
И вот уже третий час к ряду Карма играет роль приличного пай-мальчика, следуя тенью за сверкающей улыбкой матерью и раскланивающимся с коллегами отцом. Целует воздух над жирными руками очередной дочурки, стреляющий в него томными масляными взглядами. Вещает о том, насколько он горд быть наследником такой прекрасной семьи, перед сухим, как вобла, директором с замыленными долларами глазами. Благосклонно кивает на представление ему очередного сынка с харей, не обремененной интеллектом…
— Мурасаки-кун в свои пятнадцать уже участвовал в конференции и представлял исследование о роли Анаксимандра в развитии школы древнегреческой философии, — вдохновленным тоном говорила мать отцу, с намеком поглядывая на Карму, что с кислым лицом отщипывал виноград (потому что за этим столом, заваленным устрицами и сырами с плесенью, даже найти ничего съедобного было решительно нельзя). —
Не тратит свое время на бесполезные игрушки и знакомства.
— … Кира-чан с отличием закончила музыкальную школу…
— … Арес-кун победил в турнире по шахматам…
— … Нире-кун уже начал вникать в дела своей компании…
— … Анна-чан такая приличная девочка, только посмотри, как элегантно она использует кэйго…
Налитая соком виноградинка с влажным хрустом лопнула в руке. Какой-то сыночек очередного бизнесмена, попытавшийся подойти к Карме с напыщенно задранным носом, встретился со взглядом янтарных глаз, как-то полузадушено икнул и мгновенно скрылся среди столов.
Карма посмотрел на свою подрагивающую руку и понял, что желание разорвать глотку хоть кому-то становится просто невыносимым.
Карма умел притворяться.
Но как же, вашу ж мать, он это ненавидел.
***
Демон одернул руку и видение спало туманной завесой, вернув взору привычную картинку заброшенного кладбища. Пришлось подождать, когда полностью вернется зрение и рассудок. Скверное это дело — проникать в чужие воспоминания. От одного лишь опыта дрожь по коже проходит, а когда ты еще пытаешься не затеряться в этой паутине, рассматривая пережитки прошедшего, так и хочется плюнуть. Кому-нибудь в душу.
Под рукой завозились.
Карма внезапно зашевелился, приоткрывая глаза. Находясь все еще в сонном состоянии, он ничего не замечал, как и то, что его голова лежала на чем-то мягком. Стоило приоткрыть глаза, как в них ударил свет. Он зажмурился, в голове заплясали разноцветные фейерверки. Тело начало изнуряюще побаливать от неудобного положения, и аловолосый перевернулся, наконец разлепив веки.
— С добрым утром, — усмехнулся склонившийся над ним Люцифер. — Как спалось?
Потребовалось три секунды, чтобы Акабане резко дернулся вперед и как следует приложился лбом о подбородок демона. Издав утробный рваный вой, сравнимый со скулением побитых собак, оба отползли по разные стороны и схватились за пострадавшие места. Люцифер распушил крылья, потирая подбородок, а Карма зыркал на
подушку придурковатого поселенца, приложив ладонь к пульсирующей коже.
Повисла напряженная тишина.
— Ты что делаешь? — почти леденящим душу тоном спросил аловолосый, сверля взглядом контрактора, потерявшего берега. Проснуться и увидеть перед собой эту наглую рожу — последнее, чего бы он хотел в своей жизни.
Подняв перья, демон метнул в хоста заряд молнии, воспламенившейся в кошачьем зрачке быстрее спички.
— Жизнь тебе продлеваю, — выплюнул тот. — Жалко выглядел, вот будить и не стал. А то бы помер от недосыпа, и возись мне с тобой потом.
— А кто в этом виноват? — фыркнул Карма, отбросив неприятное покалывание на второй план. — Не знаешь, случаем?
— Ну точно не я, — оскалился Люцифер.
— Ты придурок или как?
— А тебя что-то в этом смущает?
— Да, например, заливающий мне всякую муть демон.
— И где я, по-твоему, заливал? Я же даже тебя трогать не стал. Мог бы и спасибо сказать, — насупился Люцифер, сложив руки на груди. — Если у тебя есть какие-то претензии, то можешь смело ими поделиться со своим личным
психологом.
Об одном лишь упоминании долбанного врача у Акабане дернулся глаз.
— Ты хочешь, чтобы
нас в психушку упекли?
— Неужели это твоя единственная проблема? — вскинув бровь, демон двусмысленно посмотрел на парня, в глазах которого видел… страх? Не-ет. Не страх. Это было что-то другое.
— Моя единственная проблема — это ты, — моментом рубанул правду-матку подросток, не отводя взгляда от не менее упертых, но необычных фиалковых глаз, все-таки намереваясь закончить утренний диалог и поставить точку над «i». — Тебе так и хочется, чтоб меня посчитали чокнутым?
— Мм, увы, как бы не хотел, но это навредит не только тебе, так что нет, — парировал Люцифер, показывая свою не заинтересованность в споре.
— Однако ты делаешь для этого абсолютно все…
— Так, — мигом выпрямил спину тот и полностью повернулся к хосту, сузив и без того острые зрачки. — Меня это уже достало! Просто скажи, чего ты от меня хочешь?! Чтобы я не доставал тебя во время этих дурацких сеансов? Перестал являться в кошмарах?
— Научись вести себя нормально! И этого будет вполне достаточно!
Открыв рот, демон закрыл его обратно, клацнув зубами. Вперившись в глаза напротив, оба собеседника принялись играть в гляделки, твердолобо молча и напряженно дыша. В головах обоих копошились разного рода мысли, начиная с обычных «как же ты меня достал!» и заканчивая неизменным «еще одно слово — удавлю тварюгу!». Слова тут были ни к чему, все было написано на лице.
Прервал эту сумасшедшую идиллию мобильный телефон. Акабане содрогнулся и отвел взгляд, через силу признавая поражение на этот раз, полез в карман.
Взглянув на экран, Карма тяжело вздохнул. Это был Шиота. Помявшись, он поднял трубку и, не дожидаясь очередного потока вопросов, выдал:
— Да? Нагиса, я скоро буду, — и сразу же отключился. Хватило всего несколько секунд, чтобы представить перед глазами взвинченного покрасневшего от негодования осьминога, читающего ему нотации о недопустимом поведении и прогулах… Подумал и вздохнул: — Ну вот опять…
Он поднялся и взял школьный рюкзак. Идти в старый корпус не хотелось абсолютно, но выхода не было. Лучше сразу показаться и не испытывать терпения Коро-сенсея.
Возвращаясь на тропинку, он даже не подумал взглянуть на демона, который так и не сдвинулся с места, думая о чем-то своем. Полуулыбка так и застыла на нечитаемом лице с хитрющим прищуром бывшего представителя Небес.
— Звиняй, конечно, но я ничего не обещаю…
