Кто он?

Анна Австрийская велела, чтобы её перевезли в аббатство Валь-де-Грас, которое некогда было основано по её приказу. Анна хотела умереть именно там. Муки стали нестерпимыми. Врачи, которые терзали её кровопусканиями, клистирами и различными лекарствами в составе которых был порошок гадюки или цикута, опустили руки. Они устали каждый день ездить в аббатство. Устала от этой обязанности и горничная Анны госпожа де Бове. Устала и молодая королева Мария-Терезия, которая прежде видела в Анне свою единственную союзницу и утешительницу. Устал и Людовик, хотя он продолжал часто приезжать, чтобы выслушать врачей или даже провести ночь на матрасе рядом с кроватью матери, но у него было много других забот, а также радостей, на которые он бы с большим удовольствием потратил время. Сохранял терпение только Филипп. Он бы ещё сто лет ездил в Валь-де-Грас ежедневно, лишь бы Анна Австрийская прожила столько. Больше всего Анна боялась оставлять именно его. Что с ним будет? С её бедным потерянным мальчиком... Без её опеки и наставлений Филипп скатится на путь порока, ведь он уже ступил на него, Анна это знала. - Будьте добрее к вашей жене, - говорила она, перебирая кудри Филиппа, который сидел на подушках, положенных на пол возле кровати. Он прижимался щекой к одеялу, не в силах поднять голову. Его мать, несмотря на страшные боли, всегда старалась выглядеть хорошо и опрятно. Некоторые даже смели осуждать её за это. Мол, на пороге вечности пора бы отбросить кокетство. Но Анна старалась в том числе ради своих сыновей. Чтобы им не было больно смотреть на неё. Но сердце Филиппа всё равно разрывалось. Следы болезни было невозможно скрыть. - Хорошо, матушка. Буду, - ответил он вздохнув. - Вы ведь сами настаивали на том, чтобы жениться на Генриетте, - продолжала Анна. - Ваша правда, - ответил принц. Сейчас он бы согласился со всем, что слетает с бледных губ матери. Но Анна была права. Это он настаивал на свадьбе. Генриетта виделась ему идеальным вариантом. Её брат, Карл II, был зависим от Людовика, а потому не стал бы ставить глупых условий. Например, удалить подальше от Генриетты содомитов из окружения мужа. Филипп думал, что Генриетта будет подобна тени, которую едва замечаешь. А он, наконец, станет самостоятельным. Его денежное содержание в разы увеличат, он получит свой двор и за ним перестанут следить. Кто же знал, что Генриетта захочет быть в центре внимания, постоянно компрометируя его. Теперь приходится с ней спать, чтобы она постоянно ходила беременная. Только это способно остановить её от неуместного поведения. - Я когда-то была похожа на вашу жену, - говорила Анна. – Мне тоже хотелось очаровать весь мир. Подождите немного, она изменится. - Да, матушка, - Месье выпрямился и королева увидела его покрасневшие глаза. - Полно, Филипп, - сказала она с нежным укором. - Если вы продолжите плакать, я запрещу вам приезжать. Губы Месье задрожали. Вопреки желанию матери он не мог унять слёзы. - Мы встретимся после. В месте, где не будет страданий, - сказала королева, касаясь его щеки. – Но для этого вы должны преодолеть себя и не поддаваться пороку. Вы понимаете, о чём я, Филипп? Тот кивнул. - А теперь ступайте. Вы слишком молоды, чтобы проводить целые дни у постели умирающей. Месье поцеловал мать и оставил её, боясь, что это был их последний разговор. Это стало его постоянным страхом. Карета герцога Орлеанского катила в Пале-Рояль, куда он вернулся с семьёй и двором, потому что отсюда ему было проще ездить в Валь-де-Грас. Глядя в окно на пёструю парижскую толпу, он думал о том, что мать, узнай она подробности его альковной жизни, умерла бы тут же. Но Месье даже ради неё не собирался исправляться. Он не отошлёт Эффиа и других своих друзей. Но он будет хранить в тайне свои похождения, пока Анна не умрёт. Это единственное, что он мог для неё сделать. Любовь к жизни спасала его от хандры, и вскоре мысли о делах насущных вытеснили грустные. А когда его карета проезжала по парку Тюильри, Месье вспомнил о шевалье де Лоррене и понял, что шевалье мог бы оказаться ему полезным. Он велел кучеру остановиться, к окну тут же подбежал слуга. - Ступай в Тюильри и найди шевалье де Лоррена, - велел принц. - Он живёт в апартаментах графа д’Арманьяка. Скажи, что я жду его после полудня. Скорее всего шевалье не понравится то, что придумал Месье, но зато самого Месье это позабавит. - Сегодня моей сестре доставили чудесные ткани, но она едва на них взглянула, - говорил Жан-Франсуа де Лавальер, брат фаворитки короля. – Конечно, её добродетели украшают её лучше всего, но ткани были достойны богини! - Другими словами, сударь, эти ткани достались вам, - констатировал Эффиа. - Не пропадать же им? – Лавальер захлопал своими голубыми глазами, такими же, как у сестры. Короля весьма злило, что Луиза и её брат так похожи между собой. Когда он видел Жана-Франсуа, то вспоминал Луизу, а ещё то, что Жан-Франсуа ложится под мужчин. Забавно, что поначалу у Жана-Франсуа была слава дамского угодника, но стоило его сестре получить настоящую власть, которой она, увы, не пользовалась, как Жан-Франсуа отбросил всякое стеснение и дамы были позабыты. К тому же уверенности ему прибавляло и то, что Месье тоже был содомитом. - Вы постоянно говорите о мадемуазель де Лавальер, - заметил Франсуа де Марсийяк. – Луиза то, Луиза сё. Не волнуйтесь, мы никогда не забудем, что вы приходитесь ей братом. - Я говорю о ней, потому что между нами крепкие узы и мы любим друг друга, - надулся Лавальер. - А я слышал, что она стыдится вас, - улыбнулся Эффиа. - Вздор! – рассердился Лавальер. - Правда? – вскинул брови маркиз. – То есть это не ваши грехи она собралась замаливать в монастыре? - Заткнитесь, Эффиа! – всё-таки не выдержал Лавальер. Он часто спорил с сестрой насчёт её ухода в монастырь. Жан-Франсуа был уверен, что с этим можно повременить, пока король её любит. Если Луиза не хочет думать о себе, то пусть подумает о семье. - У вас самого грехов столько, что мои грешки рядом с ними - жалкие пустячки! - Какие же грехи у Эффиа? – спросил Месье, который наконец появился в зале, где его ждали миньоны. Лавальер открыл рот, но не издал и звука, потому что Месье был одет в нечто, напоминающее тунику, но до того короткую, что ноги принца были почти полностью обнажены. Эта полупрозрачная тряпочка держалась на ремешке, украшенном драгоценными камнями. - Ах, ваше высочество.. - начал Марсийяк. Он прежде волочился за Мадам, но только потому, что все за ней волочились, а Марсийяк не хотел отставать от моды. К тому же, что бы сказал его отец, герцог де Ларошфуко, если бы узнал, что сын не смотрит на дам? Но потом Марсийяку надоело, и он захотел быть тем, кто он есть, однако уже было поздно. Месье, который прежде бросал на него нежные взгляды, теперь смотрел сердито и всё никак не мог простить предательства. Марсийяк увивался вокруг него и старался угодить, но Месье был непреклонен. Но Марсийяк решил продолжать осаду, пока Месье не сдастся, ведь что ещё остаётся? Ему нужно было покровительство Месье, вдобавок ему нравилась атмосфера двора Месье, свободная и весёлая. Месье жестом велел Марсийяку умолкнуть. Потому что позади него топтался смущённый Миньяр с подмастерьями, который приехал в Пале-Рояль, чтобы начать писать семейный портрет Орлеанских. Месье хотел предстать на этом портрете в виде древнеримского персонажа, но ещё не решил, какого именно. Мадам тоже не определилась. Для фона она выбрала несколько своих фрейлин, но не слишком красивых, чтобы не затмили её. Месье кавалеров выбирал иначе. Он хотел видеть подле себя тех, кем мог бы любоваться. - Не могли бы вы, ваше высочество, сесть вот на эти подушки, - попросил Миньяр. Месье безропотно подчинился его просьбе. - А ваши кавалеры оказали бы мне большую услугу, если бы остались только в кюлотах, - продолжал Миньяр. Он привык говорить со знатью, как с детьми малыми. Так они реже вредничали. – Вы ведь хотите видеть их в образе спутников божества? - Верно, господин Миньяр, - ответил Месье и кивнул кавалерам. Первым раздеваться начал Эффиа, зная, что Месье любит его за бесстыдство. Лавальер замешкался. Он был довольно стеснителен. Вдобавок он боялся сравнения с Эффиа и Марсийяком. Вдруг они найдут его слишком худым? У Марсийяка были свои опасения. Ему казалось, что он раздобрел за последнее время. Но раз Месье приказал, делать нечего. - Это все кавалеры, которых надобно изобразить? – спросил Миньяр, пока его ученик затачивал карандаш. - Нет, - ответил Месье. – Должен прийти ещё один. - Кто, ваше высочество? – спросил Эффиа. - Шевалье де Лоррен, - объявил слуга о посетителе. Эффиа нахмурился, остальные двое переглянулись. Зачем здесь этот шевалье? Какое отношение он имеет к Месье? Шевалье тоже не понимал, зачем он здесь. Он удивился, когда слуга передал ему слова Месье. Хорошо хоть, что Луи с женой сопровождали короля и ничего не знали, иначе бы очередного разговора о симпатии Месье к нему было не избежать. Когда он увидел полуголое сборище, то чуть не выругался. Поначалу шевалье решил, что его пригласили на оргию. Но какая оргия сразу после обеда? Стоило его сердцу застучать чаще, как он заметил художника и всё стало на свои места. Месье просто позировал для портрета. Эти молодцы, очевидно, тоже. Но какова его роль? - Вы пришли, - сказал Месье, словно не был уверен, что так и будет. - Разумеется, - ответил шевалье. – Разве я могу проигнорировать ваш приказ? - Это не был приказ, - поморщился Месье. – Я хочу просить вас об услуге. - Меня? – удивился шевалье. – Об услуге? - Попозируйте вместе с нами. Шевалье онемел. - Это не больно, шевалье, - улыбнулся Месье. - Я не хочу позировать, - возразил шевалье, но пришлось добавить, чтобы не показаться слишком уж грубым: - Я не знаю, как это делается. Господину Миньяру будет сложно меня рисовать. - О, ничего сложного, сударь, - встрял Миньяр. – Красивые лица рисовать легче всего. - Зачем вы хотите, чтобы я позировал? – шевалье попытался воззвать к голосу разума Месье. Может, тот поймёт, что портрет незнакомца ему на самом деле не нужен. - Чтобы сохранить вашу красоту навсегда, - честно признался Месье. - Ах, моя красота.. Такой пустяк, ваше высочество! - Вовсе нет, шевалье, - возразил Месье. И добавил мягко: - Я прошу вас. Шевалье вздохнул. Какая бездарная потеря времени. Он мог бы сейчас обнимать одну из своих любовниц. Но приходится подчиняться Месье, ведь его просьба – это приказ, что бы он там ни воображал себе. И шевалье стал раздеваться. Месье отвернулся, не желая выдать своих эмоций. Но сердце маркиза д’Эффиа рухнуло. Он понял, что Месье влюбился. Может, сам Месье этого ещё не понял, но Эффиа уже видел его влюблённым и, увы, не в себя, поэтому мог заметить признаки влюблённости, как опытный врач замечает признаки болезни. Его настроение мигом испортилось, но он не мог позволить себе роскоши показать это. Эффиа взял себя в руки и смотрел на шевалье с безмятежностью. Лавальер и Марсийяк в отличие от Эффиа не потрудились скрыть эмоций: желание в них боролось с завистью. Они бы всё отдали, чтобы иметь такое тело. Во всех смыслах. Шевалье разделся и с вызовом поглядел на Месье, но тот продолжал рассматривать свои отполированные ногти. - Что дальше? – спросил шевалье, ещё сильнее раздражаясь от того, что Месье, позвав его, теперь игнорирует. - Господа, встаньте позади его высочества, будьте любезны, - попросил Миньяр. Кавалеры подчинились. Но стоило Миньяру взяться за карандаш, как двери распахнулись и появилась Мадам со своими фрейлинами. Мадам, как и её муж, была в полупрозрачном одеянии. Она тоже хотела перетянуть на себя всё внимание, чтобы взгляд зрителя, которому доведётся увидеть картину, первым делом обращался на неё. Шевалье почувствовал, как Месье напрягся. - Зачем вы здесь, Мадам? – спросил принц. - Чтобы позировать, - удивилась Генриетта. – Вы сами мне сказали о картине. - Но вы могли бы позировать отдельно от меня, - начал злиться Месье. - Но это такая редкая возможность побыть с вами, - сказала Генриетта, будто не замечая его злости. А потом бросила взгляд на шевалье. – У вас новый друг? Она оценила красоту шевалье и улыбнулась, но только не ему, а маркизу д’Эффиа. Это была злая улыбка. Улыбка человека, который полагает, что его враг скоро будет повержен. Её фрейлины перешёптывались, обсуждая шевалье. Он им приглянулся. Особенно мадемуазель де Фьенн. Стоило ей поймать взгляд шевалье, как она покраснела и опустила ресницы. Шевалье подумал, что всё-таки он не зря сюда притащился. Миньяр дал указание Генриетте и дамам, как им рассесться, и стал набрасывать карандашом их лица и фигуры. Однако возникла неожиданная проблема. Месье сделался мрачен. Томное выражение лица исчезло. А Миньяр по опыту знал, когда Месье такой, его становится сложно рисовать. Он не выходит похожим на себя. К счастью, Миньяр мог использовать другие его портреты, чтобы изобразить на лице принца это его особое выражение. Однако живописная группа всё равно смотрелась мрачно. Только фрейлины хихикали, более или менее похожие на нимф. Но Миньяр привык к тому, что настроение сильных мира сего меняется часто, потому решил, что этот сеанс будет коротким, а в следующие сеансы он будет рисовать Месье отдельно от Мадам. Иначе никак. Картина не получится. Это ведь должна быть жизнерадостная картина, воспевающая молодость и красоту, а не надгробие. - На сегодня всё, ваши высочества, - через некоторое время объявил Миньяр к всеобщему облегчению. Мадам с фрейлинами засобиралась уходить. Шевалье хотел перекинуться парой слов с Фьенн, но возможности не представилось. Кавалеры молча натягивали сорочки. Они чувствовали, что Месье недоволен и не решались заговорить. Шевалье это тоже чувствовал и злился. Ему не нравилось, что он должен улавливать малейшие нюансы настроения супругов Орлеанских, которые вечно пытались что-то поделить между собой. Разумеется, при дворе все так делают, но шевалье хочет быть в армии, а не при дворе. Он тут застрял не по своей воле. Он трахает фрейлин, вот и всё его развлечение. - Не слишком приятный первый опыт, - прервал молчание Месье, обратившись к шевалье. – Мне жаль. - Ну что вы, ваше высочество, - возразил шевалье. – Что же тут неприятного? Я просто стоял и старался держать осанку. - Когда приходит Мадам, всё делается таким… - Месье попытался подобрать слово. - Унылым, - сказал вместо него Эффиа. - Верно, Антуан. - Как же вы спите с ней? – не удержался от вопроса шевалье. Все уставились на него. «Вот теперь он разозлится», - подумал шевалье. Однако Месье засмеялся. Кажется, грубые манеры его забавляли. Эффиа не потрудился улыбнуться, а Лавальер и Марсийяк вяло посмеивались, уже начав завидовать шевалье. Тем, кому разрешалось вести себя свободно при дворе, всегда завидовали. - Есть нюансы, - ответил Месье. В его глазах плясали чёртики. - Нюансы? – шевалье застыл, перестав одеваться. Месье кивнул. Шевалье подождал, но продолжения не последовало. - Именно, нюансы, - встрял Эффиа и поцеловал принца в щёку. Месье этого не ожидал. Он распахнул глаза и поглядел на маркиза. - Я могу идти, ваше высочество? – резко спросил шевалье. Он устал от недомолвок и многозначительных взглядов. - Да-да, - рассеянно ответил Месье. – Конечно. - Какой нервный господин, - услышал он тихие слова Лавальера, когда уже был в дверях. Маркиз д’Эффиа заболел. Он три дня не выходил из спальни, но Месье заметил это только сейчас. Ибо Месье разрывался между поездками в Валь-де-Грас, визитами ко двору короля и поисками различных средств, которые могли бы исцелить его мать. Месье не желал смириться. Однако теперь на врачей он не надеялся, они все говорили одно: надежды нет. Теперь к нему водили всяких знахарок и целителей, и продавцов амулетов. - Довольно, Филипп, - сказал ему король. – Я знаю, чем заняты ваши мысли и часы, но остановитесь. Неужели вы думаете, что облегчите страдания нашей матери, если заставите её обвешаться амулетами? После этой беседы Месье вернулся в Пале-Рояль сам не свой и ему нужно было утешение. - Где Эффиа? – спросил он у Марсийяка, который теперь целыми днями крутился поблизости. – Я давно его не видел. - Он болен, ваше высочество, - ответил Марсийяк и вздохнул, но не слишком убедительно. – Ничего не ест, только спит. - Болен? – воскликнул Месье и побежал к маркизу. Спальня Эффиа располагалась рядом с его спальней и перемещаться между ними можно было по скрытому коридору. Но сейчас в нём не было надобности, Месье шёл навестить больного друга. Эффиа услышал его приближение и успел спрятать под кроватью пирожное, которое ел. Все эти дни ему тайком приносили еду. К досаде маркиза, Месье долго не замечал его болезни, но рано или поздно это всё равно случилось бы. До тех пор следовало правдоподобно играть свою роль. Эффиа накрылся одеялом и стал ждать. Через секунду Месье вбежал в его спальню, где царил полумрак. Тяжёлые портьеры были задёрнуты, чтобы солнце не слепило больного. - Антуан, - позвал Месье, а когда Эффиа не пошевелился, нырнул под одеяло и обнял Эффиа сзади. Поцеловал его в шею. – Чем вы больны? - Ужасным недугом, - слабо ответил маркиз. - Каким же? - У меня разбито сердце. - Я не понимаю. - Вы опять влюбились. - Нет, вовсе нет, - запротестовал Месье. - Влюбились, - гнул своё Эффиа. - Может быть, немножко, - сдался Месье. Эффиа издал горестный стон. Уже семь лет он был рядом с Месье. Они встретились, когда Месье был влюблён в графа де Гиша. Эффиа помогал им устраивать свидания, потому что Анна Австрийская запретила сыну общаться с Гишем. Эффиа передавал письма, находил места, где голубки уединялись в тайне ото всех. Эффиа рисковал. За такое пособничество его могли выслать и прощай двор навсегда. Но Месье оценил маркиза по достоинству и когда у него появился свой двор, взял Эффиа на службу. Прежде Эффиа и мечтать о таком не мог. Со времени казни маркиза де Сен-Мара, его дяди, семья Эффиа была в опале. Теперь маркиз обрёл место в обществе. У него появилось будущее. На самом деле, Месье сделал для Эффиа ещё больше. Он верил в разумность Эффиа, его практичность и предусмотрительность. Он говорил, что весь ум, который должны были поделить между собой члены семейства Рюзе, достался только Эффиа. Для маркиза, который больше всего боялся, что унаследовал безумие отца, это стало освобождением от страхов. Но у идиллии был минус. Месье не испытывал к Эффиа страсти. Эффиа тоже не разрешал себе влюбиться в принца. Между ними была сильная привязанность, они делили постель и секреты, но Месье все эти годы сходил с ума по Гишу. Потом, когда Гиш из объекта любви превратился в объект ненависти, у Эффиа появилась надежда. Но чувства Месье к нему не стали более страстными. А ведь Эффиа тоже был красив. Точнее, достаточно красив для того, чтобы спать с ним, но не влюбиться в него. Эффиа старался не раздувать в себе обиду, ведь ничем хорошим это бы не обернулось. Но когда появился этот шевалье и Месье влюбился в него через несколько мимолётных встреч, Эффиа сдался. Хандра одолела его. Он забросил свои дела и обязанности, и спрятался под одеялом, не зная, как ещё привлечь внимание Месье к своим чувствам. - Но вам не о чем переживать, Антуан, - говорил Месье, и Эффиа чувствовал кожей его дыхание. - Моё положение при вас так шатко. - Что? – удивился Месье. - Мадам мечтает меня выгнать. Вдруг ваш новый любовник пожелает того же. - Шевалье не мой любовник. - Сейчас нет. - Может быть, он никогда не будет моим любовником. - Не он, так другой. - Я же обещал вам, Антуан, что вы всегда будете при мне. Помните? - Помню, - буркнул Эффиа. Месье стал целовать его шею и плечи. И Эффиа развернулся к нему. Когда Месье поцеловал его в губы, то почувствовал на них крошки от пирожного. - Так вы не ели все эти дни? - Только пил воду, - вздохнул маркиз. - Бедняжка, - нежно сказал Месье, и его рука легла на член маркиза. Мадам в окружении своих дам прогуливалась в парке Пале-Рояля. Под их ногами вертелись крошечные спаниели. - Моя дорогая Фьенн, все замечают, что в последнее время вы стали ещё краше, - обратилась принцесса к симпатичной блондиночке. - Правда, ваше высочество? – спросила та. - Не обошлось без кавалера, верно? - улыбнулась графиня де Лафайет. Фьенн зарделась, а прочие дамы обступили её, требуя рассказать, какой кавалер так благотворно на неё влияет. - Я попробую угадать, - прервала их Мадам. – Это шевалье де Лоррен? - Он пытается за мной ухаживать, - признала Фьенн и не сумела спрятать довольную улыбку. - А вы? – спросила Мадам. – Вы принимаете его ухаживания? - У него не слишком хорошая репутация, - вздохнула девушка. – Он покорил столько дам и никому не был верен. - Также говорят, что дамы готовы за него передраться, - заметила Лафайет. – Он наверняка и ухаживать толком не умеет. Ведь ему не надо было учиться. - Это правда, - признала Фьенн. – Он грубоват и неуклюж в своих ухаживаниях. - Он должен стать галантным ради вас, - сказала Мадам. – Мы его научим. - Вы так добры, Мадам, - улыбнулась Фьенн. Её сердце затрепетало от мысли, что она сможет часто видеть шевалье и говорить с ним, при этом её репутации ничего не будет угрожать. А если шевалье пообтешется в обществе изысканных дам, то станет совершенством. Всё-таки его грубость немного отталкивала. - Тогда пригласим его сегодня к нам, - решила Мадам. – Мы будем слушать, как вы читаете «Артамена» мадам де Скюдери. У вас такой нежный голосок. Шевалье будет в восторге. - Что за чёрт? – спросил шевалье и перечитал записку Мадам. – Они издеваются надо мной? - Вы хотите, чтобы я передал это её высочеству? – спросил слуга с бесстрастным выражением. - Разумеется, нет, дубина, - поморщился шевалье. – Скажи, что я буду. Он расхаживал по своей комнатушке и пытался понять, в какую игру его втягивают. Неужели Мадам тоже положила на него глаз? Если так, то ему скоро придётся бежать из Франции. Может, надо спросить совета у Луи? Он знает двор и наловчился держаться на плаву. Однако не хотелось слушать его советы и видеть самодовольную физиономию. Лучше самому во всём разобраться. До часа, на который был назначен визит, оставалось ещё время. Но чем его занять? Шевалье решил было прогуляться, но услышал голос брата, раздающего приказания, и быстрые шаги. - Наш отец вернулся из Анже! – заявил граф д’Арманьяк, распахнув двери в спальню шевалье. - Что? – воскликнул шевалье. – Почему он не написал, что возвращается? - Меня спрашиваете? – Луи уже развернулся и спешил прочь. – Идёмте! Встретим его. Графа Анри д’Аркура несколько лет назад назначили губернатором Анже, он не жил там постоянно, но иногда дела требовали его присутствия. В один из таких визитов графа в Анже задержала болезнь и никто не думал, что он решится вернуться в Париж, не окрепнув как следует. Но граф д’Аркур порой отличался сумасбродством и даже преклонные годы этого не изменили. И вот, одолев в карете немалый путь, граф, ещё слабый после болезни, но несокрушимый духом, подымался в апартаменты старшего сына. - Что за кислые лица, судари мои? – спросил д’Аркур, когда увидел сыновей. Он не любил сердечные приветствия и обходился без них. – Не ждали папеньку? - Нет, отец, - честно ответил Луи. – То есть мы не ждали вас сейчас. Думали, что, может, через месяц. - Я не уверен, что протяну ещё месяц, - вздохнул граф. – Вам, Луи, вряд ли бы хотелось тащиться за моим телом в такую даль. Поэтому я решил избавить вас от этого и вернулся в Париж. - Вы не кажетесь умирающим, отец, - заметил шевалье. - Что вы понимаете, мальчишка? – отмахнулся граф. - Я голоден. Велите накрыть на стол. - Уже, отец, - сказал Луи. Граф д’Аркур тяжело опустился в кресло и с удовольствием вытянул ноги. - Ну, что случилось за время моего отсутствия? Вы всё ещё в фаворе, Луи? - Король всюду берёт меня с собой. - Как Катрин и дети? - В полном здравии. Сейчас Катрин с королевой, а граф де Брионн играет с дофином. Марго и Франсуа-Арман у бабушки. - К слову о вашей матери. Как она? - Мы давно не виделись с ней, - признался Луи. – Матушка вечно занята. - Она не любит праздности, это верно, - кивнул граф д’Аркур. Его жена, Маргарита-Филиппа, держала в Париже дом, нянчила внуков, занималась благотворительностью и ещё много чем – в детали её дел граф д’Аркур не вдавался. У него и своих хватало. - А что Шарль? – спросил граф, имея в виду своего младшего сына, этого обормота виконта де Марсана, которого в феврале назначили корнетом мушкетёрского полка, и с тех пор Шарль начал познавать взрослую жизнь. Правда, ночевать возвращался в дом Маргариты-Филиппы. - Мы мило здороваемся при встрече, - хмыкнул шевалье. – Он ещё узнаёт нас. - А вы, Филипп? Как ваши дела? Шевалье пожал плечами. - Никак, отец. - Я слышал, что из-за вас дрались дамы. Забавно, но толку от этого вам никакого. - Он приглянулся Месье, - сообщил Луи. И шевалье кинул на него полный ярости взгляд. - Месье? – повторил граф д’Аркур и внимательно оглядел сына. – А что Мадам? - Она сегодня пригласила меня, - нехотя признался шевалье. - Лучше бы ваша красота досталась Арманде, - вздохнул граф, вспомнив старшую дочь. - Нашли бы ей мужа и без приданого. И не пришлось бы уходить в монастырь. - Вы ещё сокрушались, что я не родился с дыркой между ног! - вышел из себя шевалье. - Что вы кипятитесь, Филипп? – миролюбиво спросил граф. – Как маленький припоминаете давние обиды. Шевалье стиснул зубы, глаза его от гнева потемнели. Графа д’Аркура это только позабавило. - Я решил отдать вам полк. - Что? – спросил шевалье, подумав, что ослышался. - Полк «Аркур» будет вашим. Только уладим некоторые формальности. На лице шевалье отразилось недоумение. Он посмотрел на Луи, но тот был удивлён не меньше. - Большего я не могу сделать для вас. Уж постарайтесь что-нибудь выжать из того, что получили. Шевалье был слишком поражён, чтобы сказать что-либо. К тому же ему всегда было сложно просить прощения или благодарить. В такие моменты он начинал чувствовать себя дураком, а потому надевал маску холодности и высокомерия. - Не благодарите, - хмыкнул граф д’Аркур. – Ну, давайте, наконец, поедим. Шевалье предпочёл бы обдумать щедрость отца в тишине своей спальни, однако надо было идти в Пале-Рояль к герцогине Орлеанской, которая уже начала раздражать шевалье тем, что претендовала на его время. В самых дверях он получил наставление от графа д’Аркура, который крикнул ему в спину: «Лучше выберете Месье, чем эту женщину. Месье хотя бы не понесёт». Шевалье только скорчил гримасу, однако его отец был прав. Мадам как никто умела создавать проблемы. Небольшой путь от Тюильри до Пале-Рояля шевалье проделал верхом, однако успел за это время решить, что под юбкой у Мадам то же, что и у прочих дам, а потому она не стоит того, чтобы идти на риск. Когда шевалье проводили к Мадам, то он обнаружил её в окружении большого числа фрейлин. Мадам любезно его приветствовала, но шевалье не заметил, чтобы она пыталась с ним кокетничать. - Вы знаете, шевалье, что вас находят чёрствым? – спросила Мадам. - Вот как? – удивился шевалье. – И кто же, ваше высочество? Я вызову его на дуэль, а потом буду рыдать над его бездыханным телом. - Мужчины! – поморщилась Мадам. – Вы всё хотите решить силой. - Это самый лёгкий путь. - Нам, женщинам, приходится напрягать ум и искать обходные пути. - Главное, чтобы они не завели вас куда-нибудь не туда, - ответил шевалье, который не любил жеманных разговоров и уже успел устать. Дамы переглянулись. - Вы просто невозможны, шевалье! – хохотнула Мадам. – Вы в самом деле сухарь! Но мы решили оказать вам услугу и смягчить ваш нрав. - Чтобы я стал мякишем, ваше высочество? - Чтобы вы сумели пленить даму, которой вы нравитесь, но она вас боится. - Эта дама здесь присутствует? – шевалье оглядел фрейлин. Некоторые строили ему глазки, но смущалась только одна – мадемуазель де Фьенн. Шевалье понял, что речь идёт о ней. - Я не могу вам сказать. Но даже если и нет, она всё узнает о ваших успехах и неудачах на пути ученичества. - В чём будет заключаться мой урок, ваше высочество? - Первым делом вам следует научиться терпению. - Разве я уже не учусь ему? – не удержался от дерзости шевалье и улыбнулся. - Каков негодник! – Мадам шутливо погрозила ему пальчиком. – Сегодня мы начнём читать «Артамена». - Знакомое название. Генриетта снисходительно улыбнулась. Она решила, что шевалье скверно образован и не слишком умён, поддержать тонкую беседу ему не по силам. Но это и к лучшему. Генриетта позвала его не для удовольствия мадемуазель де Фьенн. Истинная цель - чтобы в шевалье влюбился Месье. А когда это случится, шевалье заменит мерзкого маркиза д'Эффиа. Генриетте не составит труда управлять новым миньоном мужа, он дерзок, но простоват. Теперь нужно, чтобы Месье и шевалье часто пересекались, а это будет легко устроить, если все – даже сам шевалье - станут думать, что шевалье ходит в Пале-Рояль ради Фьенн. Генриетта была в восторге от своей задумки. - Иди к Месье и скажи, что я прошу его присоединиться к нам, - шепнула она слуге. – У нас гость, которому он будет рад. Пока слуга ходил за Месье, мадемуазель де Фьенн стала читать. Шевалье быстро поскучнел, а потом разозлился, не зная, как долго ему терзаться от скуки. К счастью, появление Месье спасло шевалье от того, чтобы начать зевать. Месье только-только вернулся, слуга встретил его на лестнице. Людовик этим утром ездил на мануфактуру Гобеленов, а Месье был с ним. - Что ещё за гость? – раздражённо спросил он у слуги. Он ещё не успел снять перчатки, а жена уже его донимает. - Шевалье де Лоррен, ваше высочество. Раздражение Месье испарилось. Он бросил взгляд в зеркало, поправив кудри, и пошёл на половину жены. - Что вы читаете? – спросил Месье, появившись в дверях. Дамы вскочили и присели в реверансах, шевалье отвесил ему поклон. - «Артамена», Месье, - ответила Мадам. - Боже мой! Чем шевалье провинился? Этой книгой можно пытать! - Меня учат терпению, ваше высочество, - с тоской ответил шевалье. - Вы даже не представляете, шевалье, как с вами жестоко обходятся. - Я уже начал догадываться. - Мадам, я забираю господина де Лоррена, - заявил Месье и взял шевалье под руку. – Пока «Артамен» не нанёс ему существенного урона. Генриетта скорчила недовольную гримасу, но про себя торжествовала. - На самом деле, книга могла бы вас заинтересовать, - сказал Месье, когда вёл шевалье прочь. - Не думаю, ваше высочество, - фыркнул шевалье. – Там наверняка все умирают от любви. Боги и люди. Не удивлюсь, если в конце герой заколется кинжалом. Но кто-нибудь вообще добирался до конца «Артамена»? - Мадам де Скюдери, - засмеялся Месье. – Но вы знали, что в одном из персонажей можно узнать принца Конде? - Правда? - Так говорят. Вы, наверное, восхищаетесь Конде? Все молодые люди, которые хотят сделать военную карьеру, восхищаются Конде. Или Тюренном. Самые разумные сейчас называют своим кумиром Тюренна. Ведь Конде ещё не вернул себе доверие короля*. - Я всегда хотел походить на отца. - Я много о нём слышал, - дипломатично заметил Месье. Он не стал говорить, что в обществе давно уже судачат только о больших долгах графа д’Аркура. – Как поживает граф? - Отец убеждён, что долго не протянет, - ответил шевалье, который обычно ни с кем не обсуждал семейные дела, но с принцем его язык развязался. – Он неожиданно вернулся из Анже, чтобы сообщить нам об этом. - Вам грустно? - Грустно? – удивился шевалье. – Нет, старик бодрее, чем мы с Луи. Однако он решил отдать мне свой полк. И вновь признание вылетело, прежде чем шевалье успел подумать. Это удивляло его, ведь граф д’Аркур всегда учил сыновей сдержанности: чем больше о тебе знают, тем сильнее могут навредить. - Куда мы идём, ваше высочество? – спросил шевалье, чтобы сменить тему. - Я покажу вам лестницу, по которой вы можете незаметно от всех ускользнуть. Месье очень не хотелось прощаться с шевалье, но и держать его долго не было возможности. Пошли бы слухи о том, что он оказывает шевалье знаки внимания. Это наверняка напугает шевалье. А также расстроит Анну Австрийскую, которая верит, что сын решил исправиться. - Вот, - сказал Месье, - идите вниз, а после направо. Пока не увидите дверь. Шевалье поклонился. Ему показалось, что Месье хочет ещё что-то добавить. Он подождал, но Месье только нахмурил брови и покачал головой. Шевалье смотрел, как он уходит, а потом стал спускаться по мраморным ступеням. Шевалье де Лоррен ещё не знал, что его жизнь переменилась. Следующим утром он открыл глаза в своей комнатушке, перевернулся на спину и потянулся. - Тома! – крикнул он. - Проснулись, сударь? – спросил Тома, заглядывая в комнату. - Неси воду. Шевалье уселся и свесил ноги. Откинул с лица спутанные золотистые волосы. Затем встал, пошатываясь после крепкого сна. Справил нужду в горшок, стоящий рядом с кроватью. Тома тем временем принёс таз с водой и салфетку, чтобы шевалье умылся. - Завтрак, сударь? – спросил Тома. Шевалье только кивнул в ответ. Тома исчез и через некоторое время вернулся с подносом, на котором стояла чашка бульона, несколько яиц всмятку и фрукты. - Что это? – спросил шевалье, указывая на фрукты. Обычно он ограничивался только бульоном и яйцами. - Велели подать вам на завтрак, - ответил Тома с таинственным видом. - Кто? - Не могу знать, сударь. - А если меня хотят отравить, дубина? – разозлился шевалье. - Зачем вас травить, сударь? – искренне удивился Тома. По его мнению, его господин был слишком мелкой сошкой. - Там записка. И в самом деле, среди винограда, абрикосов, сливы, персиков, дыни и прочих фруктов притаилась записка. Шевалье взял её и, сломав печать, развернул. Бумага была дорогой и от неё приятно пахло. Тот, кто написал записку, после сбрызнул её духами. Какая-то дама? - Ничего не могу разобрать, - пробормотал шевалье. – Ужасный почерк. Но всё же ему было любопытно, поэтому он попытался продраться сквозь корявые буквы. Записка гласила: «Надеюсь, вы любите фрукты, шевалье. Что касается меня, то я обожаю дыни. Но не могу поручиться, что у нас одинаковый вкус, поэтому велел послать вам все фрукты, которые сейчас можно раздобыть. Филипп». «Какой ещё Филипп?» - подумал шевалье, а потом его озарило. - Вот дьявол! – выругался он. - Мне убрать это, сударь? – спросил Тома. - Нет, оставь, - остановил его шевалье. – Но держи язык за зубами. - Это от дамы, сударь? – Тома подмигнул ему. Шевалье кивнул. Он думал, как ему реагировать. К чему был этот подарок? Неужели Месье пытается ухаживать за ним? Если нет то, что всё это значит? Месье явно хотел сохранить всё в тайне, шевалье это устраивало, но должен ли он поблагодарить Месье? Если да, то как? В итоге шевалье решил ничего не делать. Его в любом случае не интересует внимание Месье. К тому же, быть может, это был единственный и последний раз. Может, просто нашла блажь на Месье. - Разрежь дыню, - сказал шевалье и постарался выбросить из головы все мысли. Днём позже шевалье получил книгу. Только он вернулся от учителя фехтования, у которого иногда брал уроки, как Тома указал ему на некий предмет, завёрнутый в кусок шёлка и обмотанный лентами. - Принёс незнакомый мне слуга, сударь. Отказался говорить, кому служит. Шевалье вытолкал Тома за дверь, после развязал ленты и развернул ткань. Внутри была книга, а в ней записка. Всё тот же нечитаемый почерк. «Думаю, эта книга покажется вам интереснее, чем писанина мадам де Скюдери». Ещё бы! Месье прислал ему хрестоматию по любовным утехам, где было много порнографических изображений. Шевалье стал листать страницы, ища намёки на содомию, но ничего такого не было. Книга учила только, как кавалеру брать даму разными способами. Некоторые способы шевалье не знал. Он почувствовал возбуждение, глядя на пышные груди и раздвинутые бёдра, и огромные члены, которые проникали в вагины. Вечером он попрактикуется с мадам д’Омаль, которая уже простила его. Однако зачем Месье прислал ему это? «Благодарю вас, ваше высочество, за вашу безмерную щедрость. Ваш подарок сделает мои свидания ещё лучше, чем они были прежде», - начал писать ответную записку шевалье. Он должен был непременно задеть Месье. Пусть обидится. И перестанет донимать шевалье своими подарками, которые рождают слишком много вопросов и беспокойства. Однако в итоге записка была разорвана и брошена в камин. Месье не дал ему возможности отправить какой-либо ответ. Будто Месье и не был нужен ответ. Может, он так просто забавляется? Шевалье стал ждать нового подарка. Это действовало ему на нервы. При этом подаренную книгу он усердно изучал. Прочитал всё от начала до конца. И стал на свиданиях проявлять такой пыл, что дамы были в восторге. Шевалье казалось, что так он мстит Месье, который наверняка хотел бы оказаться на месте любой из дам, но никогда не окажется. У него просто нет того, что привлекает шевалье. Несколько дней Месье не давал о себе знать и шевалье начал думать, что Месье надоело, но на пятый день Тома вручил ему серебряную шкатулку, украшенную разноцветной эмалью. Шевалье решил, что это и есть подарок, однако внутри шкатулки оказался крупный изумруд и записка. Шевалье спешно её вскрыл: «Я пытался отыскать камень под цвет ваших глаз, но каждый раз был разочарован. Этот изумруд – вынужденный компромисс. Скорее вы украсите его, чем он вас». Шевалье застонал. На что надеется этот проклятый Месье? Что шевалье прибежит благодарить его? Как бы не так. Но даже если бы шевалье и захотел, то возможности такой у него не было. Месье его не звал и как будто не ждал от шевалье каких-либо действий. А подарки стали появляться в комнате шевалье почти каждый день. Золотые часы, драгоценные камни, серебряные и золотые кружева – всё это шевалье просто прятал в шкатулку. Во-первых, не хотел отвечать на расспросы брата, который бы заметил появление у шевалье дорогих вещиц. Во-вторых, не хотел пользоваться подарками, ведь это означало бы, что он принимает ухаживания Месье. Иногда дары Месье были странными. Так шевалье обнаружил у себя позолоченную клетку с большим попугаем, который беспокойно ходил по жёрдочке, чесал лапкой голову и громко верещал. А потом совершенно внезапно стал вопить дурным голосом: «Вина! Подай вина!». Шевалье не знал, что делать с птицей, которая производила столько шума. О чём думал Месье, когда прислал её? На сей раз подарок не сопровождала записка. Шевалье разорался на Тома из-за того, что тот птицу взял. Надо было отказаться, пусть бы этот таинственный слуга унёс её обратно. В итоге попугай был отдан жене его брата. Катрин захотела подробностей, но шевалье ответил, что не может раскрыть имя своей воздыхательницы. «Она, верно, слишком много пьёт», - решила Катрин. Постепенно Месье поселился в его мыслях. Шевалье злился, ругал его на чём свет стоит и даже мечтал при встрече продемонстрировать принцу своё ледяное равнодушие. Потому что внимание Месье стало казаться издёвкой. Раз шевалье ему приглянулся, почему Месье не желает его видеть? Почему не даёт шевалье возможность отвечать на его записки? Чего ждёт? Что за игру ведёт? Шевалье не нравилось чувствовать себя дураком, а уже тем более ему не нравилось чувствовать себя девицей, которую хотят соблазнить. Шевалье предпочитал быть активным участником событий, но Месье отвёл ему иную роль. И это выводило шевалье из себя. Чтобы не думать о Месье так часто, шевалье переключился на мадемуазель де Фьенн. От прочих дам она отличалась тем, что не спешила пригласить шевалье в свою постель. Ему даже пришлось вспомнить, как обычно ведут себя кавалеры, если желают завоевать расположение дамы. И вот он без особого усердия сочинял письмо к Фьенн. Как жаль, что без эпистолярного жанра не обойтись. Обычно шевалье писал любовницам примерно одно и то же, ведь количество их постоянно увеличивалось, а быть оригинальным для каждой - дело утомительное. Он всё-таки не член Академии*. Но мадемуазель де Фьенн строила из себя неприступную крепость, поэтому следовало соблюсти правила игры и потратить чуть больше чернил и бумаги. Шевалье казалось, что вот сейчас его посетила особо удачная мысль, и он уже приготовился её записать, как его прервал стук в дверь. - Да чтоб тебя дьявол забрал! – выругался шевалье. – Кто там?! - Велено передать вам подарок, сударь, - донеслось с другой стороны. - Сами знаете от кого. - Входи. Дверь отворилась и двое слуг занесли внутрь ковёр. Их лица были такими, будто они тащат тяжесть и боятся уронить. - Ковёр? – спросил шевалье, не скрывая раздражения. – Как оригинально со стороны его высочества. Учитывая, что у меня нет собственного дома, а брат приютил меня из милости в этой комнатушке, где ковёр и не поместится. Однако передайте его высочеству, что я благодарен и даже прослезился от счастья, когда увидел его подарок. Слуги переглянулись, как будто с тревогой, поклонились и вышли, закрыв за собой дверь. Шевалье бросил на подарок короткий взгляд, а потом вернулся к письму. Перо скрипело и быстро двигалось по бумаге, на шевалье нашло вдохновение. Однако вскоре до его слуха долетел приглушённый стон. Шевалье прервался и прислушался. Показалось? Он пожал плечами и занёс перо над чернильницей, но вдруг краем глаза заметил, что ковёр шевелится. Шевалье уставился на него. Ковёр определённо шевелился. Что за чёрт? Месье решил пошутить над ним и велел спрятать внутри собачку? Вполне в его духе. Шевалье подошёл к ковру и пнул его. Ковёр ответил приглушённым вскриком. - Так, - сказал шевалье и стал его разворачивать. Вскоре взгляду предстал герцог Орлеанский в полупрозрачной сорочке, которая задралась до причинного места, и теперь герцог спешно пытался оправить её. При этом шевалье заметил, что глаза Месье подведены углём, губы и соски, которых не скрывала тонкая ткань, напомажены. На щиколотках - золотые браслеты. Шевалье от удивления онемел. Однако вид у Месье был до того неуместный, что губы шевалье задрожали: он силился подавить смех. - Так это вы, ваше высочество? – спросил он. – А я думал, моль. Однако скажите, при дворе новая мода? Мы теперь передвигаемся на манер царицы египетской? Месье вспыхнул. Он хотел предстать перед шевалье, как Клеопатра перед Цезарем, но выставил себя шутом. - Мне нужно смочить горло, я наглотался пыли, - буркнул принц. Шевалье налил ему вина. - Я могу узнать, за что мне такая честь? - Я хотел вас соблазнить. А вы потешаетесь надо мной, - надул губы принц. - У меня скверный характер, вы же знаете, ваше высочество. - У меня тоже, шевалье. Хотите состязание? - Нет, оно не будет честным. Мне ведь придётся уступить вам. Месье не ответил и передёрнул плечами. Шевалье, решив, что принцу холодно, набросил ему на плечи свой камзол. - Как вы думали возвращаться обратно? Месье моргнул. Столь далеко его план не простирался, он заканчивался на том, что они с шевалье упадут в объятия друг друга. - Можете одолжить мою одежду, - предложил шевалье. - Однако следует выждать, пока дворец уснёт. - Не хочу вам мешать. - Ещё как хотите, - возразил шевалье. – Иначе бы не явились. Однако дайте мне пять минут, я допишу письмо… - Кому? - Одной даме. Неважно. Шевалье вновь уселся за писанину, а Месье подошёл к нему и встал за спиной, чтобы подглядывать. - У вас нет фантазии, - заявил он. - Вы не знаете других цветов? - О чём вы? - Розы, розы… У вас одни розы. Для разнообразия исправьте где-нибудь на фиалку. - Прекрасно, - пробурчал шевалье, но послушно зачеркнул розу в одном месте, вписав сверху фиалку. Месье наклонился ниже и воскликнул: - Да не так! - Что такое? - «Ваши губы, словно две фиалки», - процитировал Месье. - Вы покойницу описываете? - Я не просил вас помогать! - взорвался шевалье. - Вы сами навязались! Он порывисто разорвал письмо и скрестил руки на груди, глядя на принца с вызовом. - Я буду диктовать, записывайте, - велел Месье, игнорируя недовольство шевалье. - Не раньше, чем вы уясните кое-что. - А именно? - Я не стану с вами спать, - отчеканил шевалье, радуясь, что сказал это. - В этой шкатулке ваши подарки. Заберите их, ваше высочество. Они всё равно мне ни к чему. Лежат без дела, я не могу их носить, не привлекая к себе внимания. Месье закрыл глаза. Унижение накрыло его с головой, как волна. - Вы в самом деле думали, что сегодня между нами что-то случится? – продолжал шевалье, испытывая удовольствие от того, что его слова ранили Месье. - Я больше не мог мечтать о вас, - тихо ответил принц. – Я должен был попытаться. Шевалье ждал ярости или слёз, но только не этого смирения. Он даже растерялся. - Так что же? – спросил Месье. – Мы будем писать вашей даме? Шевалье взял чистый лист и окунул перо в чернила. Он не мог постигнуть характер этого принца. Его реакцию было не угадать. - Не понимаю, - сказал он. – Зачем вам это? - Забавы ради, - пожал плечами Месье. – И чтобы побыть с вами. - Я же сказал… - Я слышал, - перебил Месье. – Вы не станете со мной спать. Но неужели вы думаете, что моя постель пустует? Я могу позволить себе роскошь любить вас безответно. - Что? - Ах, я проговорился, - на размалёванном лице Месье читалась досада. – Никогда не умел держать язык за зубами. - Вы любите меня? – уточнил шевалье, не веря своим ушам. - Думаю, да, - ответил Месье. – Однако давайте вернёмся к письму. - Вы самый несносный человек, которого я знаю! – вырвалось у шевалье. Месье засмеялся. - Вот видите, я честно выиграл у вас. Мой характер хуже. - Как мне начать письмо? – ворчливо спросил шевалье. - Пишите: когда я впервые увидел вас, то сразу понял, что вы отличаетесь от других. Ваша несравненная красота… - Погодите. Я не ваш секретарь и не привык писать быстро. Месье замолк. Он наклонился и наблюдал через плечо шевалье, как тот пишет. Ужасно хотелось поцеловать шевалье, но Месье ограничился только тем, что поглядывал на его тонкий профиль, на длинные ресницы, на волосы, вьющиеся по всей длине. С шевалье следовало писать всех ангелов и адонисов, вряд ли кто-либо по облику был ближе к ним. - Дальше, - сказал шевалье. - Ваша несравненная красота не является вашим главным достоинством, - продиктовал Месье, не отрывая от него взгляда. - В вас есть нечто, что отличает вас от других. - Мы говорим о мадемуазель де Фьенн, ваше высочество, - пояснил шевалье. – Это слишком для неё. Она приятная девица, но… - Я знаю, что о Фьенн. Мадам мне сообщила, что девушка в вас влюблена, а потому вас будут часто приглашать в Пале-Рояль. Мадам хотела знать не против ли я. - Что вы сказали? - Сказал, что не против. - Так что же отличает Фьенн от других? - Ваш внутренний огонь, который угадывается по вашим глазам, - продолжил Месье, – цвет которых меняется в зависимости от вашего настроения. То они кажутся зелёными, как два изумруда, то делаются цвета серых туч, когда вы сердитесь. - У Фьенн голубые глаза, - возразил шевалье. – Не замечал, чтобы их цвет менялся. - Тогда этого не пишите. Шевалье посмотрел на принца, бывшего так близко, в одной сорочке, поверх которой был наброшен камзол. - Вам нужно одеться, - он встал и пошёл к двери. – Сейчас вернусь. Оставшись один, Месье стал прохаживаться по спальне, разглядывая обстановку, которая окружала шевалье: кровать, письменный стол, несколько кресел, комод, ширма, чтобы защититься от сквозняков. Месье подошёл к кровати и сел на неё, испытывая на мягкость. Взял подушку, на которой спал шевалье, и зарылся в неё лицом, вдыхая запах. Когда шевалье вернулся, он нашёл Месье сидящим за письменным столом. - Я набросал вам черновик. - Должен признаться, я с трудом разбираю ваш почерк, - хмыкнул шевалье. – Вот, я принёс одежду. Я носил её, когда мне было семнадцать. Всё остальное было бы вам велико. - Могу я оставить костюм себе? - Зачем вам это старьё? - Потому что вы его носили. - Делайте с ним что угодно. Месье смотрел на шевалье выжидающе. - Что такое? – не понял шевалье. - Вы должны одеть меня. Шевалье застонал. - Может быть, мне следует закатать вас обратно в ковёр? Так было бы проще. Однако шевалье опустился перед Месье на колени и стал натягивать чулок на его правую ногу, белую и гладкую. - У вас кожа, как у женщины. - Вам нравится? - Я нахожу это странным. Какое-то время они молчали. Шевалье натянул чулок на другую ногу Месье. Помог ему надеть кюлоты, которые оказались велики в талии. Он старался не думать о том, что Месье хорошо сложен, что целовать его гладкую, умащённую благовониями кожу было бы приятно. - Ну всё, вы готовы, - шевалье отступил на шаг, оглядывая принца, как своё творение. - Как я выгляжу? У вас есть зеркало? - Не стоит вам себя видеть, - улыбнулся шевалье. – Выглядите вы, как провинциал, который явился покорять Париж, но отстал от моды лет на пять. - Тогда я буду вдвойне стараться, чтобы меня никто не увидел! – ужаснулся Месье. - Я провожу вас.. - Нет-нет, нас не должны видеть вместе, - возразил Месье. – Меня всё-таки могут узнать. Шевалье пожал плечами. А принц тихо открыл дверь и выскользнул из комнаты. Мадемуазель де Фьенн оценила письмо, которое вместо шевалье сочинил Месье. В ответном письме она писала, что шевалье открылся с для неё новой стороны. Прежде Фьенн думала, что он не умеет быть таким романтичным. Шевалье понял, что она почти готова ему уступить, но может понадобится ещё парочка нежных писем и визитов к Мадам в Пале-Рояль, во время которых он станет бросать на Фьенн пылкие взгляды. Шевалье надеялся, что Месье продолжит сочинять за него письма, потому что сам шевалье так бы не смог. Но Месье пропал. С того вечера шевалье не видел его и не получал от него вестей. Это не слишком беспокоило шевалье, ведь прошло мало времени. Месье ещё объявится. Но лучше бы он объявился поскорее. Письма к Фьенн сами себя не напишут. Шевалье не знал, что Месье уже давно был подобен проснувшемуся вулкану. Раздражение, копившееся в нём день за днём, уже готово было выплеснуться и лавой выжечь всё на своём пути. Влечение к шевалье, желание, которое с другими не утолить, были этому причиной. Но также и незатихающее беспокойство за Анну Австрийскую, которая перенесла операцию по удалению опухоли в груди, крайне болезненную и не принёсшую результата. В тот день, когда Месье дал волю раздражению, шевалье был с братом в Лувре. Они вместе с другими придворными толпились перед дверями кабинета короля, ожидая, когда король закончит совещаться с министрами. Шевалье было нечем заняться, поэтому он оказался здесь, о чём уже жалел. Вдруг он услышал приближающийся шум. Все прочие тоже услышали. Головы обернулись на звук. Оказалось, что это Месье громко стучит каблуками и тростью. Его лицо было искажено от злости, глаза сверкали. Его пытались остановить маркиз д’Эффиа и Лавальер, но Месье не замечал их. Как не заметил он и шевалье среди толпы. - Прочь, - только прошипел он, когда Эффиа встал у него на пути. Месье намеревался ворваться к брату и прервать совещание с министрами. Его стали умолять не делать этого. Герцог де Сент-Эньян молитвенно сложил руки. Но Месье оттолкнул его и распахнул двери в кабинет. Государственные мужи удивлённо посмотрели на него. - В чём дело, Филипп? – сухо спросил Людовик. - Вы приказали вернуть нашу мать в Лувр! - Дайте нам пять минут, господа, - сказал король министрам и те поспешили покинуть кабинет. Месье с трудом сдерживался, чтобы не разораться при них. - Наша мать хотела умереть в Валь-де-Грас! – крикнул он, когда остался с братом наедине. - Я не могу каждый день ездить в это аббатство, - спокойно ответил король, хотя по вене, пульсирующей на его виске, было очевидно, что он тоже взбешён. – Это у вас уйма свободного времени. - Потому что вы так решили, - прошипел принц. – Вы отстранили меня от всего. - Ваши крики… - Раны нашей матери обелили известковым раствором, - перебил его принц, - затем её перенесли в портшез, где даже здоровый человек не может устроиться с комфортом! Вы чудовище! Бездушный эгоист! - Замолчите, Филипп! – рявкнул Людовик.- Не забывайте, с кем вы говорите! В Валь-де-Грас наша мать не могла получать должный уход. Но разве вы думаете об этом? Вам бы только лить слёзы и упрекать меня во всех бедах! Я взял на себя все заботы и позволил вам вести приятную жизнь. Вас никто не порицает за ваши пороки, хотя любой другой на моём месте требовал бы от вас приличного поведения. Но я стараюсь быть к вам добр, я стараюсь вас понять… Однако ваша неблагодарность отвращает меня от вас! Поостерегись, Филипп. Я ведь могу лишить вас всего, что вам так мило! - О, вы можете! – рассмеялся Месье. – Вам это ничего не будет стоить! Раз уж вы так поступили с матерью, со мной вы церемониться не станете! Теперь я понимаю! Месье резко крутанулся на каблуках и побежал прочь, оставив короля в тихой ярости. Шевалье, как и все остальные, слышал крики. - Хорошо, что вы не ответили на авансы Месье, - прошептал Луи. – Кто знает, что теперь с ним будет. Король может разогнать всех его миньонов. Шевалье не ответил и только проследил взглядом за убегающей фигуркой в кружевах и лентах. Словно яркая птичка вылетела из клетки. Ему впервые довелось увидеть Месье таким. Эффиа и Лавальер бежали следом за принцем. Они переглядывались, переживая, что последствия такого поведения Месье будут плачевными в первую очередь для них. Эффиа бы умер, если бы его удалили от Месье. - Мы едем в Сен-Клу, - бросил Месье на бегу. - Но, ваше высочество, чтобы собраться надо время… - Едем только мы и слуги, Лавальер! – оборвал его Месье. Вскоре Эффиа, Марсийяк и Лавальер сидели в карете Месье и не смели заговорить, потому что принц был мрачен и зол. Он уже давно сделался несносен, капризничая и придираясь к миньонам, но сегодня всё стало ещё хуже. Один Эффиа знал, что дело не только в беспокойстве за королеву, но и в любви, которая не находит ответа. Если бы не этот проклятый шевалье, всё было бы хорошо. Месье бы немного поплакал из-за матери, но не стал бы выходить из себя и орать на брата. - У вас новый любовник, Лавальер? – попытался начать разговор Марсийяк. Лавальер недобро взглянул на него, понимая, что лучше сейчас помолчать. - С чего вы взяли? – спросил он хмуро. - Я видел, как вас зажимал какой-то мушкетёр вчера вечером в Пале-Рояль. - Не думаю, что увижусь с ним ещё раз. - Отчего же? Он показался довольно страстным. - Вы стояли и смотрели, Марсийяк? – возмутился Лавальер. – У вас нет такта. - Я делал это ради вас. Вдруг бы вам понадобилась помощь, - растянул губы в улыбке Марсийяк, - а вокруг никого. - Какая, к чёрту, помощь? - Ну, мой дорогой, вдруг вас лапали без вашего разрешения? Кто устоит против чарующей красоты? Даже король не устоял, только предпочёл вас в женском варианте. - Вместо того, чтобы завидовать, нашли бы себе любовника, - бросил Лавальер. – Впрочем, я могу отдать вам этого мушкетёра. - Что с ним не так? - Он не хочет, чтобы ему ставили клистир, - вздохнул Лавальер. – Игнорирует эту полезную во всех смыслах процедуру. Представляете? Конечно, я предпочитаю отдаваться, это менее утомительно, но иногда хочется сменить роль. Но с ним такое невозможно. Лавальер брезгливо поморщился. - Так не ищите себе любовника среди грубых мужланов. - Но что я могу поделать, если они мне нравятся больше всего? Эффиа и Марсийяк засмеялись, но быстро умолкли, потому что Месье никак не отреагировал на забавный разговор. Он смотрел в окно с отсутствующим видом и барабанил пальцами по коленке. В Сен-Клу приехали ближе к вечеру. Дворец был освещён закатным солнцем и казался безлюдным. Так оно почти и было. Слуги, которых Месье взял с собой, прибыли во дворец немногим раньше и уже готовили ужин, открывали окна, растапливали камины, снимали чехлы с мебели и делали ещё множество других дел, без которых комфорт их господина был бы невозможен. Ужинали в полумраке. Месье распорядился зажечь только свечи на столе. У него, мол, была мигрень и яркий свет мог её усугубить. - Вы ведь умеете играть на лютне, Марсийяк? – прервал своё молчание Месье. - Да, ваше высочество, - отозвался тот,- однако я не взял с собой инструмент, если бы я знал... - Почему бы вам не вернуться в Париж за лютней? - В Париж? – переспросил Марсийяк и часто заморгал. Он готов был расплакаться. – А потом опять в Сен-Клу? - Вам сложно? - Нет, разумеется, нет, - прошептал Марсийяк и посмотрел на остальных, ища поддержки, но лица Лавальера и Эффиа были бесстрастными. - Тогда оправляйтесь прямо сейчас. Вы и без того заставляете меня ждать. Марсийяк выбрался из-за стола, поклонился Месье и поплёлся в конюшню, тяжело вздыхая. Предстояло ехать верхом. В темноте. Одному. А ведь уже тучи сгустились. Как бы дождь не начался. Марсийяку было жаль себя до слёз. Наверняка, когда он вернётся в Сен-Клу, Месье уже не захочет слушать его игру. Однако как он мог ослушаться? Всё-таки, когда он не был содомитом, его жизнь была проще. Дамы не такие капризные, как Месье. Может, стоит вернуться в прежний лагерь? Марсийяк оказался прав. Когда он, потратив несколько часов на дорогу, вернулся в Сен-Клу с лютней, которую был готов разбить о ближайшую стену, а лучше – о голову Месье, во дворце все спали. Месье и не думал дожидаться его. Марсийяк, проклиная свою судьбу, устроился на первой кушетке, которую нашёл впотьмах. Шевалье, узнав, что Месье уехал в Сен-Клу – а об этом говорил весь двор, был раздосадован. Ему казалось, что Месье поступил с ним несправедливо. Ведь Месье признался шевалье в любви, заваливал его подарками, а теперь уехал, даже и не вспомнив о нём. А как же письмо к Фьенн? Шевалье пробовал сам его написать, но не получалось. Романтика оборачивалась иронией, и Фьенн сочла бы, что над ней издеваются. Промаявшись весь день, шевалье решил, что утром сам поедет в Сен-Клу. Если Месье его любит, то ему не нужно приглашение. Он сам толком не понимал, чего ждёт от визита. Чтобы Месье написал за него письмо? Или окончательно поставить точку в их странных отношениях? И хотя шевалье не хотел с Месье каких-либо отношений, всё равно против воли оказался в них втянут. Пусть лучше Месье разозлится и откажет ему от двора. Тогда шевалье выбросит его из головы и будет жить, как жил прежде. Ночь оказалась такой же скверной, как минувший день. Шевалье крутился с бока на бок, а потому встал рано и выехал, когда весь Тюильри ещё спал. Он не взял с собой даже Тома, не желая, чтобы в дороге его раздражали глупыми вопросами. Маркиз д’Эффиа провёл ночь ещё более худшую, чем шевалье. Месье пустил его в свою постель, однако лучше бы не делал этого. Пока Эффиа трахал его, Месье оставался безучастным. Он даже отворачивался, словно не хотел видеть маркиза. Он не отвечал на поцелуи и вопросы. Эффиа выбился из сил, прежде чем добился от него реакции. Месье тихо застонал – и это было единственной наградой маркиза. После того как Месье кончил, он спихнул с себя Эффиа и сказал, что тот был не слишком хорош. Может, он приболел, а потому так ослаб? Чтобы дать волю своей злости маркиз утром решил поохотиться. Он не испытывал восторга от охоты, но или он пристрелит какую-то дичь, или свернёт Месье шею – выбор был невелик. Для Эффиа приготовили коня и ружьё, а на большее рассчитывать было нельзя: ловчие и собаки остались в Париже. Эффиа тронул коня и понёсся в сторону леса. Скорость его взбодрила, в голове прочистилось. Он внимательно смотрел перед собой, чтобы вовремя заметить оленя или кабана, однако было бы везением, если бы какой зверь попался ему. Когда маркиз уже отчаялся, наперерез его коню выскочил кабан и тут же скрылся в кустах. Эффиа направил коня за ним и стал преследовать. Конечно, он понимал, что без собак надеяться не на что, он не сможет прицелиться в кабана, но отступать не собирался. Кабан выскочил на дорогу, а следом за ним и конь маркиза. Однако Эффиа успел заметить одинокого всадника, направляющего в сторону дворца, и удержал коня от того, чтобы продолжить погоню. Всадник услышал его и обернулся, затем, натянув повод, остановил своего коня и стал ждать, когда Эффиа приблизится. Маркиз уже узнал его и вскинул ружьё. - Я могу сказать, что убил вас случайно, - крикнул он шевалье де Лоррену. – Принял вас за кабана. - Обычно меня принимают за ангела, - крикнул в ответ шевалье. – За кабана впервые. Эффиа продолжал держать его на мушке. - Он ведь не поверит вам, - снова крикнул шевалье. Эффиа колебался. Однако через мгновение опустил ружьё. - Зачем вы здесь? - Мне надо поговорить с Месье. Вы можете провести меня, чтобы никто не увидел? - Что за наглость! – поразился Эффиа. – Зачем мне помогать вам? - Чтобы угодить Месье. Зачем же ещё? - Вы так уверены, что ваш визит обрадует Месье? - Он признался мне в любви. - Всё-таки следовало пристрелить вас! – в сердцах сказал Эффиа, затем обречённо вздохнул. - Он не в духе. Вы пожалеете, что явились. - Я жалею, что вообще когда-то попался ему на глаза. - Ладно, - сдался маркиз, - пусть отвлечётся на вас. Может, нам меньше достанется. Месье завтракал в полном одиночестве. Эффиа был на охоте – что за глупость! Лавальер притворился больным. Марсияйк сказал, что натёр мозоли и с трудом ходит. Месье не оставит это ужасное поведение своих миньонов без наказания. Он собирался с мыслями и силами, чтобы закатить скандал. Когда он услышал, как открывается потайная дверь, ведущая в его спальню, то не обернулся. Никто кроме Эффиа ей не пользуется, а потому это может быть только он. - Как охота? – спросил Месье. – Не отстрелили себе чего-нибудь? - Разве так приветствуют гостя, ваше высочество? Месье вздрогнул и обернулся. Ложка, которой он ел яйцо, упала на стол. - Шевалье? – удивился он. – Но как? Зачем? - Вы не рады меня видеть? - Я не понимаю, - нахмурился Месье. – Вас послал король? - Ах, если бы, - ответил шевалье. – Тогда бы я не чувствовал себя таким дураком. - Объяснитесь... - Вы уехали, хотя за вами дельце. - За мной? – Месье удивлённо округлил глаза. - Мадемуазель де Фьенн в восторге от вашего письма. Теперь нужно написать ответ. Иначе она не ляжет в мою постель. - Вы явились сюда, чтобы я помог вам устроить любовные делишки? – уточнил Месье. - Раз уж вы начали мне помогать, должны продолжить, - невозмутимо заявил шевалье. – Вы не находите? - Да вы обнаглели! – заорал Месье и швырнул в шевалье персиком. Тот увернулся. - Не надо, ваше высочество, - покачал головой шевалье. - Убирайтесь, - велел Месье и чтобы шевалье убрался поскорее, вскочил и подбежал к нему, схватив за руку, и потянул его в сторону потайной двери. Шевалье из упрямства высвободил руку и в свою очередь схватил Месье за запястья. - Что вы делаете? – взвизгнул Месье, пытаясь вырваться. - Не знаю, - честно ответил шевалье. – Мне кажется, вас следует связать. Вы представляете опасность для себя и других. Сущий демон. Месье был слабее, чем шевалье и вырваться не мог. Тогда он поцеловал шевалье. Тот вздрогнул от неожиданности и выпустил руки Месье, который вновь подался вперёд, и шевалье почувствовал, как губы Месье прижались к его губам, а язык Месье проник в его рот. Шевалье сам не знал, почему не оттолкнул принца и ответил на поцелуй. По привычке он хотел положить руку на грудь Месье, но тот перехватил её и переместил себе на задницу. - Этот ваш шоколад когда-нибудь испортит вам зубы, - сказал шевалье, когда поцелуй завершился. – Я почувствовал его вкус на ваших губах. - И всё? – спросил Месье разочарованно. – Только это? Шевалье не ответил. Месье рассердился и плотнее запахнул свой халат. - Если желаете, можете отдохнуть, шевалье. Вам подадут завтрак. А после.. – он пожал плечами. – Можете уехать. Или остаться. Как вам угодно. Однако здесь нет развлечений. И сейчас лучше не связываться со мной. Брат злится на меня и как бы не досталось моим людям. - Его можно понять, - хмыкнул шевалье. – Вы поставили его в глупое положение. О чём вы только думали? Месье открыл рот, чтобы объяснить, но шевалье прижал палец к его губам. - Не надо, я знаю.. – начал было шевалье, но Месье куснул его за палец, а потом взял его в рот, не отрывая от шевалье взгляда. Тому сделалось жарко. Месье отстранился и теперь насмешливо глядел на шевалье. - Так, что вы решили? Остаётесь? Хотя бы до вечера? Шевалье нашёл в себе силы только кивнуть. Пока шевалье завтракал, Месье ушёл одеваться. Никогда прежде шевалье не обслуживали с таким почтением. И никогда прежде он не ел с такой красивой посуды. Сколько он себя помнил, его семья вечно была в долгах. И хотя шевалье принадлежал к древнему и знатному роду Гизов, его уровень жизни не соответствовал происхождению. Граф д’Аркур тратил деньги на свои грандиозные замыслы, которые ни к чему не приводили, поэтому приходилось экономить, чтобы иметь возможность шить костюмы, в которых было бы не стыдно появляться при дворе. Месье же купался в роскоши. Хотя шевалье знал, что так было не всегда. Будучи ребёнком, он слышал, как взрослые говорили, что король и его брат так нуждаются, что воруют еду у своих слуг. Но было ли это правдой или просто одной из множества сплетен, которые ходили о королевской семье во время Фронды? В любом случае Месье получил сполна за годы нужды. Король по отношению к нему проявлял завидную щедрость. Но как будет теперь? Шевалье находил, что Месье поступил глупо, наорав на короля, однако должен был признать, что на его месте тоже не сумел бы удержаться. Насытившись, он встал из-за стола и стал прохаживаться по спальне. Первым делом внимание к себе приковывала кровать с шёлковым пологом, расшитым золотой и серебряной нитью. Атласное покрывало красного цвета скрывало простыни из батиста. Месье говорил, что у него слишком нежная кожа и спать на простынях из голландского полотна он не может. Даже простыни из батиста стирали особым образом, чтобы сделать их мягче. Изголовье кровати было покрыто позолотой и являло собой изображение переплетённых листьев и цветов. Четыре опоры венчали набалдашники, украшенные перьями. Позолоченная стойка отделяла кровать от посетителей. В спальне также было с десяток кресел и стульев, обитых тканью того же цвета, что и стены. Месье явно предпочитал красный цвет всем остальным. Несколько больших напольных канделябров в виде юношей и хрустальная люстра держали множество свечей. Над камином висел портрет Месье кисти Жана Нокре. Месье был в доспехах, однако доспехи утопали в розовых лентах, а глаза Месье были подкрашены, как и губы. На противоположной стене висело огромное зеркало, в которое целыми днями глядел Месье с портрета. На столе была ваза, в которой белые лилии соседствовали с алыми розами. На расписном потолке Юпитер в облике орла похищал прекрасного юношу Ганимеда. Пока шевалье, запрокинув голову разглядывал потолок, отворилась дверь и в спальню вошла дама. Корсаж её золотистого платья был украшен драгоценными камнями. Белую шейку обвивала нить крупного жемчуга. Ещё более крупные жемчужины были в ушах. Шевалье в недоумении поклонился даме. Откуда она здесь? И зачем Месье послал её сюда? - Вы меня не узнали? – спросила дама голосом Месье. Шевалье вытаращился на неё, сообразив, кто перед ним. - Сегодня будет маскарад? – спросил он. – Не маловато ли народу? - Мне кажется, вам будет со мной проще, если я буду в дамском платье, - ответил Месье и развернул веер. - Не уверен, ваше высочество… - Прогуляемся, шевалье? - Вы пойдёте прямо так? - А что такое? Мне это платье не к лицу? – расстроился Месье. – Других я не взял с собой. - Но зачем вы взяли это? - Иногда я переодеваюсь, - таинственно ответил Месье. - Но для чего? - Слишком много вопросов! Месье легонько ударил веером по плечу шевалье. Затем взял его под руку и повёл из спальни. Длинные юбки шелестели при каждом шаге. Шевалье заметил, что Месье даже обут в дамские туфли. Когда они вышли на улицу, Месье, чтобы защититься от солнца, набросил на голову вуаль. - Я велел обустроить в парке очаровательный грот, - сообщил он. - Чтобы я мог отдыхать там в жару. Но для всех это секрет. Однако вас, шевалье, я хочу туда сводить. - Вы уверены, что сумеете дойти? - А что такое? - Ваши туфли.. Разве вам удобно в них? - Вы бы за мной не угнались, если бы я побежал! Шевалье только недоверчиво хмыкнул. - Не верите? Тогда попытайтесь меня догнать! Месье приподнял юбки и побежал в сторону парка. - Но я не хочу бегать! – крикнул ему в спину шевалье. – Вы слышите? Однако Месье проигнорировал его слова. Ткань его платья золотилась на солнце, кудри развевались. Со спины его было не отличить от дамы. Шевалье чертыхнулся и побежал следом, чувствуя себя дураком. Ничего глупее он в жизни не делал. Сначала он бежал лениво, думая, что даже так догонит Месье, но он ошибся. Месье был таким лёгким, его будто нёс ветер. Шевалье поднажал, однако Месье удалось поймать только в парке, когда тот замешкался, запутавшись в длинном подоле своего платья. - Попались! – шевалье схватил его за талию. Месье закричал, словно сабинянка, которую пытается похитить римлянин, затем захохотал. Затем сделался томным. Он положил руки на плечи шевалье и глядел на него из-под вуали. - Где же ваш грот? – спросил шевалье, опасаясь, что Месье начнёт целоваться. - Грот! – недовольно воскликнул Месье, будто бы это не он собирался показать грот шевалье. – Что ж, идёмте. Он оттолкнул шевалье и пошёл вперёд, не оборачиваясь, чтобы убедиться, что шевалье идёт следом. - Что случилось? – спросил тот, не понимая, почему настроение принца изменилось. – Какая муха вас укусила? Месье только дёрнул плечами. До самого грота он молчал. Теперь уже и настроение шевалье стало хуже некуда. Однако, когда он оказался внутри, то мог только в изумлении смотреть по сторонам. Стены были украшены лепниной в виде ракушек и водорослей. В нишах стояли статуи, однако самую прекрасную расположили возле небольшого пруда. Это был склонивший голову Нарцисс. Он словно застыл, увидев своё отражение в воде. - Мне сказали, что это оригинал. Ему много-много веков, - рука Месье, затянутая в перчатку, легла на мраморную грудь и стала сползать ниже, лаская Нарцисса, словно прикосновения могли его воспламенить. – Правда, он прекрасен? Шевалье прочистил горло и пробормотал что-то невнятное. Месье тем временем провёл пальцем по губам мраморного юноши. - Но вы можете с ним посостязаться, - сказал принц, отвлекаясь от Нарцисса. – Такой же красивый. И такой же холодный. - Неправда! – возмутился шевалье. Месье опустился на широкую скамью и откинул вуаль. - Я завидую мадемуазель де Фьенн, - вздохнул он. Шевалье не нашёлся с ответом и топтался рядом, пока Месье не похлопал по скамье, призывая его сесть. - Нечему завидовать, - буркнул шевалье. – Я просто хочу задрать ей юбку. Ничего больше. - У меня тоже есть юбка, - сказал Месье. – Смотрите, как она хороша. - Ах, ваше высочество! – негодующе воскликнул шевалье. - Знаю, знаю, под ней кое-чего нет. Месье опустил ресницы и сделался таким грустным, что шевалье с трудом сдержал порыв утешить его. Однако Месье грустил не больше минуты. Его рука легла на бедро шевалье и погладила его. - Не надо, - строго сказал шевалье и сжал руку. - Зато у меня под юбкой такие чулки, каких вы никогда не видели. - Не думаю, что меня интересуют чулки, ваше высочество. - Но вы взгляните на них, - не отставал Месье. - Не хочу. - Одним глазком. - Ну, хорошо! – воскликнул шевалье и приподнял юбку Месье. Чулки были розового цвета и расшиты золотой нитью. Присмотревшись к узору, шевалье понял, что это мужские органы с крыльями. - Но почему с крыльями? – спорил он ошарашенно. - Не знаю, - ответил Месье и улыбнулся. – Хотят вырваться на волю? Он поднял юбку выше и шевалье понял, что под ней кроме чулок ничего нет. - Не надо... Рука Месье снова легла на бедро шевалье и двинулась выше – к его члену. - Не надо? – переспросил Месье. – В самом деле? Если вы повторите это, я уйду. И обещаю, шевалье, что прекращу свои домогательства. Так что? Мне уйти? Шевалье застонал. Он хотел сказать Месье, чтобы тот ушёл. Это было бы разумно. Пора поставить точку. Однако… - Я хочу взглянуть на вашу задницу, - вдруг сказал он. - Что? - Как я могу что-то решить, если не знаю, что вы мне предлагаете? Поэтому давайте-ка, ваше высочество, задерите юбки. Месье хмыкнул, однако поднялся и, повернувшись к шевалье спиной, постарался задрать юбки повыше. Взору шевалье открылись прелестные ягодицы. Нежные, белые и выпуклые. Не удержавшись, шевалье подался к ним и поцеловал. Месье вздрогнул. - Каков распутник! – сказал он и залился краской. - Ну? Вы довольны? - Вполне, - признал шевалье. – Ваше главное достоинство скрыто от глаз. Как я мог знать? Он стал расстёгивать кюлоты и, высвободив член, растянулся на скамье. Месье смотрел на него не отрываясь. - Приступайте, - велел шевалье. - Приступать? – переспросил Месье. При виде члена его рот наполнился слюной. - Разумеется. Вам придётся потрудиться, ваше высочество. Я ещё колеблюсь. Хотя и в вашу пользу. Юбки зашуршали – это Месье опустился на колени рядом со скамьёй и склонился над членом. Когда Месье взял его в рот, у шевалье исчезли все мысли. Он, признаться, не ожидал. От брата короля… Обычно даже дам приходится уговаривать… Шевалье глядел, как поднимается и опускается кудрявая голова Месье, и блаженствовал. Однако, когда член затвердел, Месье отстранился. - Куда?! – сердито крикнул шевалье. Он испугался, что Месье сейчас уйдёт. И Месье, поняв это, посмотрел на него насмешливо. Затем перешагнул через шевалье и оседал его. - Должен и я что-то получить, - сказал он, пытаясь пристроить член между своих ягодиц. Пышные юбки ужасно мешали. Месье хмурился и вздыхал. Однако шевалье стало казаться, что Месье делает это специально. - Скорее! – рассердился он. – Что за издевательство?! Наконец, попытки Месье увенчались успехом. Он стал осторожно насаживать себя на член, а потом задвигался. Шевалье положил руки на его талию и вдруг понял, что Месье затянут в корсет. - В следующий раз… я хочу, чтобы вы были голым, - сумел сказать шевалье. Улыбка тронула губы Месье, однако он был слишком сосредоточен на процессе, чтобы отвечать. Их стоны делались всё громче, пока оба не кончили и Месье не повалился на грудь шевалье, измученный и счастливый.