Кто он?

Шевалье ехал в Сен-Клу, чтобы выяснить отношения с Месье, однако теперь эти отношения стали ещё более запутанными. Шевалье поразило то, как легко Месье возбудил его. Прежде шевалье никогда не смотрел на мужчин и не представлял себя с ними. Он не собирался делать исключения даже для брата короля, пусть это и обещало ему всяческие выгоды, но Месье его обхитрил и шевалье не совсем понимал, как именно. После произошедшего в гроте Месье держал себя как ни в чём не бывало и повёл шевалье по парку, желая показать его. Особенно Месье гордился Большим каскадом, законченным Лепотром совсем недавно. Шевалье послушно плёлся за ним, из гордости не поднимая вопрос, что между ними будет дальше, а Месье, этот стервец, тоже не заговаривал об этом. - Как долго вы планируете торчать здесь? – не выдержал шевалье - Пока мне не прикажут вернуться. - А если это случится нескоро? - Придётся потерпеть, - вздохнул Месье. - Если я вернусь сам и скоро, Луи не станет принимать мои обиды всерьёз. А это единственный мой способ влиять на него. Шевалье с досады пнул камешек, попавшийся ему на пути. - Хотите взглянуть на бассейн с карпами? – сменил тему Месье. - Я равнодушен к рыбам, - хмуро ответил шевалье. - А к чему не равнодушны? Шевалье только пожал плечами. Он надулся, как дитя малое. - Что такое, шевалье? - Что, ваше высочество? - Почему вы дуетесь? - Разве? - Ну же, скажите мне, - Месье кинул на него нежный взгляд и переплёл свои пальцы с его. - Неважно. - Мне важно. - Пустяки. В самом деле. - Даже если так, - не отставал Месье. - Я хочу знать. Шевалье закатил глаза. - Ну, хорошо, - сказал он. – Я злюсь, потому что вы использовали меня. - Никогда бы этого не сделал! – пылко заверил Месье и, кажется, поразился, что шевалье вообще может его в таком подозревать. - А что тогда случилось в гроте? Месье опустил взор и ловко изобразил смущение. Не хуже придворных дам. - Я наконец-то узнал, каков ваш член в действии. - А теперь, когда ваше любопытство утолено, кто станет новым объектом вашего интереса? - Филипп, - Месье впервые назвал его по имени, - скажите мне прямо, в чём дело. - Если вы остаётесь, а я уезжаю, значит, мы не будем видеться? Месье ответил ему страдальческим взглядом. - Значит, - продолжил шевалье, - произошедшее не будет иметь продолжения? - А вы бы хотели? - Я не знаю. И теперь не узнаю. - Я ведь не навечно здесь. - Когда вы вернётесь, что будет тогда? - Нам предстоит узнать друг друга. Шевалье только хмыкнул. - Эффиа устроит, чтобы мы могли видеться каждый день. - Эффиа? – воскликнул шевалье. – Он чуть не застрелил меня! - Но не застрелил же, - легкомысленно отмахнулся Месье. – Он найдёт и обустроит нам местечко, где мы станем встречаться. - Чем плох ваш дворец? - Ах, Филипп, всем! - Вы не хотите, чтобы о нашей связи знали, верно? - А вы хотите? Шевалье не ответил. Допустим, покувыркается он с Месье месяц-другой, но слухи об этой связи будут преследовать его до конца дней. Нет, шевалье не хотел прослыть одним из миньонов герцога Орлеанского. - Вот видите, - подытожил Месье. Они ещё немного побродили по парку, а потом вернулись во дворец. Месье настоял, чтобы шевалье отобедал и выехал в Париж засветло. - Боитесь, на меня нападут разбойники? – насмешливо спросил шевалье. - Увы, это возможно, - серьёзно ответил Месье. – Мне известны ужасные случаи. - Не волнуйтесь, я умею за себя постоять. Но Месье волновался. Шевалье было приятно это видеть, поскольку волновались за него редко. Члены его семейства были скупы на эмоции. - Я буду скучать, - сказал ему Месье на прощание. - Вы сами себя обрекли на это. Шевалье поклонился принцу, а потом последовал за Эффиа, который ждал, чтобы вывести его из дворца. Людовик XIV не мог позволить, чтобы его брат слишком долго пробыл в Сен-Клу. Особенно в компании сомнительных типов. К тому же, если брат короля не повинуется ему, то с него могут взять пример остальные. Людовик с детства усвоил: между ним и Филиппом должен царить мир. Будь Людовик простым человеком, вздорные обиды Филиппа его бы не тревожили. Пусть себе дуется до скончания века. Но, увы, когда ты король, потенциально опасных родственников следует держать при себе. Людовик выждал пару дней, позволив брату выпустить пар, пусть Филипп и не заслужил такого трепетного отношения, а после отправил к нему курьера с письмом, содержащим приказ вернуться в Париж. В частности, письмо гласило: «Вы обвинили меня в эгоизме, однако вам не пришло в голову, что слухи о публичной ссоре, которую вы затеяли, дойдут до нашей матери. А ведь лишние волнения не будут ей на пользу. Я хочу, чтобы вы перестали дуться и вернулись». Месье, который уже тяготился своим непослушанием, поскольку в Сен-Клу без двора было скучно, с облегчением подчинился приказу. Эффиа, Лавальер и Марсийяк были ещё более рады, чем он. Ведь на их плечах лежала задача развлекать Месье и терпеть его недовольство. - Луи хочет, чтобы завтра я присутствовал на встрече с какими-то послами, - сообщил Месье кавалерам, пока карета катила в Париж. – Все должны видеть, что мы в добром согласии. - Это же хорошо? – уточнил Лавальер. - Это головная боль, - поморщился Месье. – Одно радует: есть повод одеться пороскошнее. По сути, это и есть моя роль. Быть витриной, демонстрирующий драгоценности и дорогие ткани. Однако Месье ворчал больше для вида. Все знали, как он любит красоваться и приковывать к себе взгляды. Особенно Месье любил воображать, что в числе иностранной делегации есть содомит, который его разглядывает и мечтает затащить в койку. Но главное, наконец-то он увидит шевалье. Месье скучал по нему, особенно этому способствовало отсутствие развлечений в Сен-Клу. Зато Месье обсудил с Эффиа ситуацию, и не единожды. Эффиа уже поташнивало от шевалье и его неисчислимых достоинств, но быть поверенным тайн Месье – это большая удача и сулит в будущем выгоды. Собственно, тому примером служит граф де Гиш. Где он теперь? Удалён от двора*. Зато Эффиа, который таскал записочки графа принцу и устраивал их свидания, теперь так нужен Месье, что без него не обойтись. А уж с ревностью он как-нибудь справится. - Я хочу, чтобы вы сняли для меня особняк, Антуан, - пару дней назад сказал Месье. Он кормил карпов, а Эффиа разглядывал их в зеленоватой воде. Огромные рыбины красного и золотистого цветов сгустились у бортика бассейна и разевали рты. - Позвольте мне предложить вам другой вариант, ваше высочество. - Какой же? - Мой дядя лучше всех умеет хранить секреты и с радостью предоставит влюблённым место для уединения. Месье задумался. - Я нахожу, что это будет разумнее всего, - сказал Эффиа, видя, что принц колеблется. – Не придётся обставлять особняк, нанимать для его содержания слуг и выдумывать легенду, почему хозяин там не живёт, а появляется только в маске и ради встреч с кавалером. - Ваши доводы как всегда сложно опровергнуть, - улыбнулся Месье. – Но аббат д’Эффиа не будет против? - Он сделает всё и даже больше, чтобы угодить вам. - Что вы думаете о шевалье, Антуан? – Месье стряхнул в воду последние крошки и каждый карп старался добраться до них первым. - Он идеально соответствует вашему вкусу, - ответил Эффиа сдержанно. - И какой же у меня вкус? - Вы любите красивых грубиянов, ваше высочество. Брови Месье удивлённо поползли вверх, а потом он рассмеялся. Шевалье узнал о том, что Месье вернулся в Париж от брата. - Как будто и не было ссоры, - сказал Луи за ужином. Он был в числе тех, кого допустили на встречу с итальянскими послами. – Герцог Орлеанский стоял рядом с его величеством и казался довольным. Шевалье с деланным равнодушием пожал плечами. - Какое мне дело до того? - Вас совсем не интересует происходящее при дворе? – спросил Луи с укоризной. – А зря, братец. Чтобы преуспеть, надо быть в курсе всего. Даже самая ничтожная информация может сослужить пользу. - Дорогой, не забывайте есть, - встряла Катрин. – Когда вы голодны, вы плохо соображаете. А когда вы плохо соображаете, вы всё проигрываете в карты. Графа д’Арманьяка ждал вечер за карточным столом у короля. Были приглашены самые близкие друзья короля и дамы, которые были приятны его взору. - Это потому, что я играю честно, - вздохнул Луи. - Так не играйте честно! – возмутилась Катрин. - Вам стоит поучиться у Шарля, - сказал шевалье, вытирая жирные после цыплёнка пальцы о салфетку. – Недавно он выиграл целое состояние. И спустил всё на костюмы. - С его стороны это разумное вложение капитала. Шарлю надо найти богатую жену. - Однако узнайте всё о его методах за карточным столом, - строго велела Катрин. - Непременно, дорогая, - пообещал Луи. – Выкрутим ему уши, если не захочет говорить. - Вы с Филиппом могли бы объединить силы, - не унималась Катрин. – Я слышала, что в паре с кем-то проще всего мухлевать. - Возможно, Шарлю просто сопутствует удача, - проворчал Луи, дивясь, откуда у его жены такие познания. Впрочем, она всегда отличалась здравым смыслом и некоторым цинизмом. Шевалье ещё немного послушал беседу супругов, которая вертелась вокруг игры в карты, а затем распрощался с ними, сославшись на дела. Он шёл на свидание. Мадемуазель де Фьенн согласилась встретиться с ним наедине. Наверное, она сильно в него влюблена, раз так рискует. Ведь ничего важнее репутации для девицы нет, а свидание с мужчиной – это то, что может запятнать репутацию и отпугнуть хороших женихов. Однако шевалье не знал, что падение Фьенн подготовила сама Мадам. Фьенн, в свою очередь, не знала, что Мадам видит её в качестве наживки, которая может привлечь шевалье в Пале-Рояль. Однако, если бы Мадам решила, что шевалье влюблён в девушку, тотчас потребовала бы от Фьенн прекратить эту связь. Ничто не должно было встать на пути плана Мадам: сделать шевалье любовником Месье вместо Эффиа. Но пока шевалье не казался влюблённым, а потому Фьенн не представляла опасности. Мадам постаралась вложить в её головку мысль, что пора бы уступить шевалье. Кавалеры, особенно такие красивые, как шевалье, быстро остывают к дамам, которые остаются неприступными слишком долго. Однако на самом деле Мадам боялась, что именно неприступность Фьенн заставит шевалье серьёзно увлечься ею. Фьенн было легко манипулировать. Она во всём верила Мадам и превозносила её. Ведь какая ещё принцесса была так добра к скромной фрейлине? По совету Мадам она назначила свидание шевалье в своей спаленке. Поздно вечером, когда Месье и Мадам уедут играть в карты в Лувр. Когда назначенный час настал, Фьенн встретила шевалье у чёрного входа в Пале-Рояль и повела его к себе. - Я восхищаюсь вашей храбростью, сударыня, - прошептал шевалье ей на ушко, пока Фьенн выглядывала за угол, чтобы убедиться, что впереди никого нет. Фьенн вздрогнула и приложила палец к губам, призывая шевалье молчать. Когда они очутились в спальне девушки, шевалье поспешил её обнять, ведь зачем ещё Фьенн привела его сюда? Но Фьенн так боялась того, что должно случиться, что шевалье чуть было не ушёл. У него не было желания успокаивать Фьенн и уверять, что она не делает дурного, что все дамы водят к себе любовников, что он будет нежен и осторожен. Фьенн сдалась только, когда поняла, что шевалье в самом деле сейчас уйдёт. Она не хотела расставаться с невинностью, ведь как объяснить это будущему супругу? Но ещё больше Фьенн не хотела потерять шевалье. Ведь не получив того, что хочет, он пойдёт к другой, более опытной и распутной. Шевалье понял, что Фьенн уступит и стал её целовать. Девушка дрожала, а когда он просунул руку под корсаж, тихо вскрикнула. Её сомнения были очевидны. Но шевалье было всё равно, что там Фьенн думает. Он швырнул её на кровать и навалился сверху, задирая ей юбки. Позже, когда Фьенн тем же путём вела шевалье к выходу, они наткнулись на маркиза д’Эффиа, который поджидал их на лестнице. Фьенн в ужасе прижала ладонь ко рту. Она считала Эффиа худшим из людей, а встреча с ним всегда предвещала неприятности. - Нам надо потолковать с шевалье, сударыня, - сказал маркиз любезно. – Не волнуйтесь, ничего дурного я не замышляю. - Возвращайтесь, - кивнул ей шевалье. Фьенн колебалась. Она не могла поверить, что у Эффиа могут быть какие-то ещё намерения, кроме дурных, и осталась на месте, желая защитить шевалье. - Становится холодно, идите в постель, иначе продрогнете, - сказал шевалье, раздражаясь, как и всегда, когда ему не спешили подчиняться. Фьенн, уловив в его голосе раздражение, удивлённо посмотрела на любовника, но тот смотрел на Эффиа. Девушке пришлось подчиниться, чтобы не выставить себя дурой. Её забота не была нужна. - Как удачно я вас встретил, - сказал Эффиа, когда Фьенн стала подниматься по лестнице. Он взял шевалье под руку и повёл вниз. - Вы следили за мной? - Разумеется, нет, - поморщился Эффиа. - Мне доложили о вас. Мне всегда докладывают обо всём. - Что вам угодно? – спросил шевалье, подавив желание высвободить руку. - Я должен был передать вам записку Месье, однако теперь могу передать его слова. - Я слушаю. - Завтра вас будут ждать около восьми часов вечера в особняке аббата д’Эффиа. - Ваш родственник? - Мой дядя, - кивнул Эффиа. - И что я там забыл? - Месье, - ответил Эффиа. – Разумеется, если вы хотите его видеть. Если нет, скажите мне сразу, мне придётся поломать голову над тем, как его утешить. Шевалье помолчал. Он хотел видеть Месье, однако предпочёл сделать вид, что колеблется. - Ну, хорошо, - нехотя сказал он. – Я буду. Но почему Месье решил назначить мне свидание у вашего дяди? - Где же ещё? – пожал плечами маркиз. – Там безопаснее всего. Шевалье бросил на него непонимающий взгляд и Эффиа пришлось пояснить: - Снять особняк – слишком хлопотно. Воспользоваться гостеприимством какой-нибудь дамы, с которой Месье дружит, тоже не вариант. Не все из них умеют держать язык за зубами, а если кто-то и умеет, то остаётся прислуга, которая уж точно непременно растреплет обо всём. Я говорю это, основываясь на опыте. - А прислуга вашего дяди не такая? - Уверяю вас, нет. Аббат подобрал верных и разумных людей. - Почему вы занимаетесь этим, маркиз? – спросил шевалье. Они уже покинули дворец и шагали в сторону Тюильри, освещённого факелами и фонарями. - Потому что мне велел Месье, - ответил Эффиа уклончиво. Он понимал, что шевалье спрашивает не об этом. Шевалье интересовало, почему любовник Месье помогает своему сопернику, однако маркиз не испытывал желания раскрывать перед посторонним свои мотивы. А Шевалье не стал настаивать. Он кивнул Эффиа и, пропустив экипаж, перешёл дорогу. Эффиа провожал его взглядом, пока шевалье не растаял в темноте, а потом вернулся в Пале-Рояль. Особняк аббата д‘Эффиа располагался на юге Маре, где ещё в начале века было болото. Однако теперь место стало модным и знать обосновалась здесь. Особняк стоял в глубине ухоженного сада и был небольшим по размеру. Его нельзя было назвать роскошным, однако и скромную простоту с ним нельзя было соотнести. Он был построен с учётом модных веяний, но вкус хозяина был определяющим. Все гости находили, что сочетание получилось удачным. Стоило шевалье выбраться из наёмного экипажа, как ворота, ведущие во двор, отворились и к нему поспешил слуга. - Господин де Лоррен? – тихо спросил он. Шевалье кивнул. - Прошу вас, следуйте за мной. Теперь особняк, который с улицы было не разглядеть за раскидистыми каштанами, предстал во всей красе. Вечерело. Небо стало розоватым, а солнце, прежде чем скрыться, щедро золотило всё. Его лучи отражались в окнах и казалось, что внутри особняка зажгли миллион свечей. Слуга направился не к главному входу, а тому, что был с боковой стороны. Очевидно, он был сделан для тайных визитов. Пока слуга вёл шевалье, на их пути никто не возник. Спальня, в которой должно было состояться свидание, уже была готова принять любовников. На столе - вина и закуски, чтобы утолить голод после утех или, наоборот, подкрепить силы перед ними. В вазах - свежие цветы. Покрывало с кровати снято, что заставило шевалье ухмыльнуться. Но более всего он удивился зеркалу, которое висело на стене, противоположной кровати. Любовники могли в нём наблюдать себя. Но разве аббату полагается до таких деталей продумывать интерьер? - Вам что-нибудь нужно, сударь? – спросил слуга, пока шевалье оглядывался. - Нет, ступай. Оставшись один, шевалье снял шляпу и развязал плащ. Налил вина и рухнул в кресло. Он надеялся, что Месье не заставит себя долго ждать. Если всё-таки у Месье на уме было что-то такое, шевалье его разочарует и через полчаса уйдёт. К счастью, Месье появился раньше. Он ворвался в спальню шуршащим и благоухающим вихрем. Он был одет дамой, причём, дамой, которая пытается скрыть свою личность. Поверх платья была наброшена накидка с капюшоном, а на лице - маска. - Филипп! – воскликнул он, снял маску и поспешил к шевалье. – Будто сто лет прошло! Вы стали ещё краше. Я вам завидую. Разве можно хорошеть с каждым днём? Однако я задержался, вы не злитесь? Но как всегда на улице случился затор. Одна карета не пропустила другую... Я был вне себя. Хорошо, что Эффиа захватил нюхательную соль. Иначе я бы лишился сознания. От злости! Ведь я должен был таиться и не мог отдать приказ убраться с моей дороги. Ужасно не быть принцем! Шевалье опешил от этого словесного потока. - Погодите.. Эффиа? – спросил он. - Ну да, - кивнул Месье. – Он сопровождает меня. Сейчас он внизу беседует с дядей. - Он вам за дуэнью что ли? - Как я могу ходить один? – спросил Месье. – Сами подумайте, Филипп. Но почему мы говорим о пустяках? Вы рады меня видеть? Скучали? Думали обо мне? Я о вас – каждую минуту! - И тем не менее я узнал о вашем возвращении не от вас, - сухо сказал шевалье. – Вы так скучали по мне, что и слова не написали. - Я много раз начинал письмо, но мне не нравилось, что я пишу. - Вот уж не поверю, ваше высочество. - Но это правда. Шевалье поглядел на озадаченную физиономию Месье, которую обрамляли кудри, убранные в затейливую дамскую причёску. - Почему вы опять выглядите, как дама? - Чтобы меня никто не узнал, - после заминки ответил Месье. Не мог же он сказать, что заботится о чувствах шевалье. - Вы стыдитесь связи со мной? - Что? – переспросил Месье ошарашенно. – Разумеется, нет! Всё дело в моей матери. Она думает, что я пытаюсь исправиться. Если ей от этого немного легче, разве я могу отбирать у неё эту иллюзию? - А что будет после? - После? – не сразу понял Месье, а когда понял, то побледнел. - Забудьте. Я сказал глупость. Месье кивнул, но всё равно выглядел расстроенным. - Мы здесь не затем, чтобы разговаривать, - сменил тему шевалье. – Идите сюда. Он обнял Месье за талию и привлёк к себе. Он действовал так, как привык с дамами. Погладил шею Месье и стал целовать её. А когда Месье разомлел, поднял его на руки и понёс в кровать. Месье оказался немногим тяжелее дамы. Месье хотел лечь на спину, но шевалье развернул его и поставил на четвереньки, задрав ему юбки так, что они накрыли голову Месье. Зато оголилась его задница. Шевалье не удержался и шлёпнул по ней. Месье что-то глухо простонал. Ему было душно и неудобно. Но шевалье возбуждал такой вид. Он жадно гладил бёдра Месье, его ягодицы, сжимал их и раздвигал. К члену принца он не прикоснулся. Взял он Месье грубо, иначе не смог бы утолить свою похоть, которая охватила его, стоило увидеть эту совершенную задницу. Месье вопил, однако вроде бы не просил шевалье остановиться. Кончили они почти одновременно. После шевалье хотел обнять Месье и подремать, не выпуская его из объятий, но Месье заявил, что ему нужно привести себя в порядок и велел шевалье подождать где-нибудь ещё. Шевалье потом удивлялся, что подчинился безропотно. Но у него в голове был туман, и в тот момент он бы сделал для Месье всё что угодно. Месье подарил ему наслаждение более сильное, чем дамы. Возможно, потому что оно было запретным. И дело не только в том, что Месье тоже мужчина, ещё он - брат короля. Его нельзя долбить в задницу так, чтобы он орал и выл, однако шевалье именно это с ним и делал. Пока его господин был с шевалье, Эффиа ужинал с дядей. - Должен сказать, Антуан, меня восхищает ваша позиция, - говорил аббат. Эффиа удивлённо вскинул брови. - Я о том, Антуан, что вы не устраиваете Месье сцен ревности, но напротив помогаете ему в любовных делах. Очень разумно. - Где бы я оказался, если бы устраивал сцены? – спросил Эффиа, отдирая ножку от жаренного цыплёнка. – Впрочем, иногда я думаю, что в этом моя ошибка. Если бы я казался Месье более страстным, может, других и не было бы. - Не думаю, - покачал головой аббат. Он пил бульон, потому что страдал от болей в желудке и это пока что была единственная пища, которую он мог принимать. – Страсти с одним любовником быстро надоедают. Хочется заменить его кем-нибудь новым. - Это безумие с графом де Гишом длилось долго, - возразил Эффиа. - Если бы Месье не берегли, как испанскую инфанту, Гиш был бы не столь притягателен для него. Подумав, Эффиа должен был согласиться. Месье в свиданиях с Гишем прежде всего нравилось, что они тайные. Гиш превратился для него в запретный плод. А всему виной попытки Анны Австрийской и Мазарини держать графа подальше от Месье. - Теперь для него притягателен этот Гиз. - Не отчаивайтесь, Антуан. Он может погибнуть на поле боя. Говорят, он отчаянно храбр, а такие долго не живут. Или станет калекой. В любом случае он мальтийский рыцарь и у него есть определённые обязательства перед Орденом. - Надеюсь, берберские пираты пустят его на корм рыбам, - сказал Эффиа и одним глотком осушил половину бокала. - Его место займёт кто-нибудь другой, - мягко заметил аббат. – Поэтому продолжайте держаться вашей позиции. Помогайте Месье, дружите с его любовниками и в итоге рядом с ним останетесь только вы. Эффиа открыл рот, чтобы ответить, но вошёл слуга и доложил о шевалье де Лоррене. Дядя и племянник переглянулись. - Скорее ведите его сюда, - велел аббат. – Последнее, чего я желаю, это заставлять шевалье ждать. Шевалье предстал перед ними растрёпанным, его одежда была в беспорядке, но у Эффиа дыхание перехватывало от его красоты. Если бы Эффиа оказался перед людьми в таком виде, его бы сочли неряхой, но шевалье небрежность только добавила прелести. - Месье выгнал меня, - неохотно сообщил шевалье. – Сказал, что ему нужно привести себя в порядок. - Я помогу ему, - Эффиа вытер губы салфеткой и встал из-за стола. - Присаживайтесь, сударь, - любезно сказал аббат. – Мой повар сегодня не слишком старался. У меня страшные боли в желудке и мой рацион ограничен, а моих гостей Франсуа не считает нужным баловать. Суровый тип. Однако, говорят, когда он готовит невкусно, это всё равно лучше, чем в других домах. - Я должен поблагодарить вас за помощь… - начал шевалье. - О, пустяки, - перебил его аббат. – Для меня честь помогать Месье и его другу. Шевалье уселся и вскоре перед ним дымился цыплёнок в грибном соусе, на которого он набросился с большим аппетитом. Шевалье разрывал его руками, а соус подбирал с тарелки куском белого хлеба. - А на десерт пирог с мякотью груш, - вздохнул аббат. – Сверху его посыпают корицей и сахарной пудрой. И, кажется, Франсуа что-то говорил о лёгком креме. Его сбрызгивают водой из цветков апельсинового дерева, что придаёт ему изысканный вкус. - К счастью, - неразборчиво сказал шевалье, потому что его рот был набит, - Месье меня вымотал. И я могу съесть всё, что приготовил ваш повар. Аббат поощрительно улыбнулся и завёл речь о последних придворных сплетнях. Свидания Месье и шевалье в особняке аббата д'Эффиа стали носить регулярный характер. Месье продолжал появляться в дамском платье, пока однажды шевалье не воспротивился. - Я в курсе, что сплю с мужчиной, - сказал он, расшнуровывая корсет принца. - И хочу увидеть этого мужчину полностью обнажённым. Корсет был отброшен в сторону, а юбки стянуты вниз. Даже сорочка мешала шевалье, и он велел Месье поднять руки, чтобы снять её. И вот Месье остался в одних чулках. Шевалье обошёл его, чтобы разглядеть со всех сторон. Месье наблюдал за ним с лёгкой улыбкой на подкрашенных губах. - Вы довольны? - кокетливо спросил он. - Весьма, - ответил шевалье. - Признаться, я опасался, что вы скрываете какое-нибудь уродство. Он встал позади Месье и поцеловал его в плечо, руки легли на тонкую талию. Месье ощущал, как в его задницу упирается возбуждённый член шевалье, ещё спрятанный в кюлотах. А шевалье тем временем продолжал целовать его плечи и шею, и не спешил перейти к главному. - От вас так приятно пахнет, - прошептал он принцу на ухо. - Это бергамот и.. Месье вздрогнул, потому что шевалье взял его член и стал ласкать. А ведь прежде шевалье делал вид, что данного органа у его любовника нет. - И мускатный орех, - закончил Месье, дрожа от возбуждения. Шевалье легонько подтолкнул его к столу, заставив опереться на него. Расчехлил своё орудие и провёл членом по ягодицам принца. - Я больше не могу, - взмолился Месье. Шевалье тоже сдерживался с трудом, а потому не стал дразнить Месье и проник в него. Он научился брать Месье, не нанося ему урона, а ведь первое время бывал слишком груб и у Месье шла кровь. Но Месье не роптал. Он был страстно влюблён и принимал всё, что шевалье с ним делал. А шевалье постоянно чувствовал себя пьяным. Его опьяняла мысль, что он безраздельно владеет Месье. Однако у этой мысли был и привкус горечи. Никто, кроме Эффиа и аббата, не знал о связи Месье и шевалье. Теперь шевалье жалел, что согласился блюсти тайну. Ему хотелось, чтобы весь свет знал, что Месье его любит и подчиняется ему. Однако, пока Анна Австрийская жива, Месье будет осторожничать. И шевалье в глубине души стал ждать её смерти. Стоны Месье побуждали шевалье двигаться активнее. Поначалу Месье стонал тихо, не желая, чтобы кто-то услышал, а потом уже в полный голос. Он кончил на столешницу из зеленоватого мрамора и вскоре ощутил, как выплеснулось семя шевалье. Шевалье уткнулся лицом в кудри Месье и какое-то время тяжело дышал. Затем развернул Месье лицом к себе и поцеловал. - Я хочу видеть вас не только время от времени, - сказал он. - Почаще бывайте в Пале-Рояль, - откликнулся Месье. – Фьенн будет вам рада. - Вы знаете? - Конечно, - рассмеялся Месье. – Вы ведь сами мне рассказали. - Вы знаете, что я до сих пор сплю с ней и не сердитесь? – уточнил свой вопрос шевалье. - А если бы сердился, что бы это изменило? - Фьенн ничего не значит. Я просто забавляюсь. - А со мной вы не просто забавляетесь? Шевалье замешкался с ответом. Месье не стал принуждать его к страстным признаниям, поцеловал ещё раз и отстранился. - Вы до сих пор спите с Эффиа? – спросил шевалье, удержав его. - А должен был перестать? - Я спросил любопытства ради, - буркнул шевалье. Месье погладил его по щеке. - Вам нужны деньги, Филипп? Если нужны, только скажите. - Я не стану брать у вас деньги, - возмутился шевалье, хотя прежде он спокойно принимал подарки влюблённых в него дам. - Но почему? - Вы не купили меня. Я с вами, потому что.. - Я слушаю. - Потому что сам так решил. - Но я бы хотел помочь вам. - Помочь мне? - Я же знаю, Филипп, сколько средств требует жизнь при дворе. - Забудьте, ваше высочество, - сердито сказал шевалье. – Я не возьму денег. Уж как-нибудь обойдусь малыми средствами. Привык уже. Тем более мы с Луи кое-что придумали. Месье взял персик с блюда на столе и вонзил в него зубы. Жёлтый сок потёк по его подбородку. Шевалье подался вперёд и слизал его. - То, что вы придумали – это опасно? – спросил Месье. - Только для репутации. - Вы расскажете мне? - На самом деле всё придумала Катрин. - Графиня д’Арманьяк? – уточнил Месье. Шевалье кивнул. - Она решила, что за карточным столом можно неплохо заработать, если подойти к игре с умом. - Речь о мошенничестве? - Вы осуждаете? - Нет, - пожал плечами Месье. – Продолжайте. - Она придумала знаки, которые мы с Луи можем подавать друг другу. Пока один играет, другой вертится за спинами игроков, заглядывая в их карты. - Вы уже пытались? - Нет, - ответил шевалье с досадой. - Луи находит, что система слишком сложная и ему надо много запоминать, а он не любит напрягать голову. - Графиня, наверное, была зла. - Не разговаривает с мужем второй день, - улыбнулся шевалье. - Думаю, вам лучше взять в пару вашего младшего брата… Шарля. - Я поражён, ваше высочество. Я ждал, что вы станете отговаривать меня. - Вы бы не послушались, - вздохнул Месье. – Однако должен вас предупредить, что затея опасней, чем кажется. Вас могут подкараулить в тёмном переулке… - Пускай, - ответил шевалье, взял у Месье персик и откусил большой кусок. - Ничего не пускай, - рассердился Месье. – Я буду бояться за вас. Шевалье вместо ответа поднял Месье, усадил его на стол и стал целовать. Шевалье последовал совету Месье и стал чаще бывать в Пале-Рояль, но, увы, приходилось торчать на половине Мадам и делать вид, что он вздыхает по Фьенн. Благо Мадам находила любой предлог, чтобы позвать мужа. И тот всегда приходил, если был дома. Всем – и прежде всего самой Генриетте – стало казаться, что Месье потеплел к жене. Мадам верила, что благодарить стоит влюблённость мужа в шевалье, а также её собственную смекалку, ведь это она, Генриетта, придумала, как сделать так, чтобы Месье имел возможность часто видеть шевалье де Лоррена. Одна только Фьенн не имела тайных намерений. Она просто была рада, что шевалье посещает Пале-Рояль ради неё. Однако вскоре в жизни шевалье произошла перемена, отодвинувшая мадемуазель де Фьенн на самый дальний план. Шевалье, бывший знаменосцем в полку «Аркур», вскоре должен был занять место отца и стать полковником. Граф д’Аркур собирался вот-вот подать в отставку, как и обещал. В один ненастный ноябрьский день граф захотел собрать сыновей для разговора. Шевалье понимал, что дело вряд ли в сентиментальных отцовских чувствах, скорее всего граф д’Аркур собирается обсудить планы на будущее, а если так, то речь наверняка пойдёт об отставке. У шевалье живот сводило от нетерпения, так ему хотелось стать полковником. Ведь это более солидно, чем какой-то знаменосец. И желая скорее получить подтверждение своим догадкам, он первым прибыл в парижский особняк матери. У графини д'Аркур кое-что оставалось из личных средств, что граф не успел истратить, и она могла обеспечить себе крышу над головой. Правда, у графа были апартаменты в Лувре, но графиня д’Аркур находила Лувр местом мрачным и холодным, а кроме того, привыкнув жить в постоянной разлуке с мужем, привыкать к его обществу не хотела. У неё были свои дела, а у графа свои. Но иногда семейные дела объединяли их. Когда шевалье прибыл, Маргарита-Филиппа была занята тем, что обсуждала с поваром бюджет, который она могла в этом месяце выделить на продукты и напитки, а потому шевалье сразу проводили к отцу, который грелся у камина в кабинете. - Я уже написал королю, - сообщил граф. – Думаю, моя отставка будет принята без возражений, а у вас, как у нового полковника хлопот прибавится. Шевалье распирало от довольства, но он сдерживал себя. Ещё в детстве он уяснил, за слёзы отец может обозвать неженкой, а за беспричинную радость - дураком, а если у радости был повод, отец всё равно мог разозлиться: это крестьянский мальчишка волен лыбиться, а Гиз должен думать, насколько выгодно ему выказывать эмоцию. Только так можно выжить при дворе. Поэтому шевалье ограничился скупой улыбкой. - Парень вы лихой, думаю, не опозорите меня, - кивнул граф, довольный, что сын не утомляет его бурной радостью. – Но то на войне. А на паркете – уж не знаю. Слухи о вас так и ходят, Филипп. - Что на этот раз, отец? - Кто, а не что, Филипп. Сдалась вам эта Фьенн. Говорят, из-за неё вы забыли всех остальных дам. А ведь многие из них были со средствами. В отличие от этой бедняжки. - Вы опасаетесь, что я захочу уйти из Ордена и жениться на Фьенн? - Нет, - граф д’Аркур махнул рукой. – Разумеется, нет. Вы же не дурак. - Тогда, чем вы недовольны? - Признаться, радикулит замучил, - вздохнул граф. – Хочется кого-нибудь огреть палкой, чтобы не страдать одному. Поправьте мне подушку, Филипп. Шевалье подошёл к креслу графа и осторожно поправил съехавшую в сторону подушку, к которой отец прислонялся спиной. - Стоило мне отойти от дел, как разом болезни навалились. Шевалье вспомнил, что его папенька обещался помереть – за тем и приехал в Париж из Анже, но до сих пор был жив, поэтому не счёл его жалобы достойными внимания. Однако приличия ради шевалье попытался изобразить участие. - Что вы кривите лицо? – спросил граф. - Я сочувствую, отец. - На что мне ваше сочувствие, Филипп? Шевалье пожал плечами. - Пытаюсь быть хорошим сыном, - сказал он. - Да-да, вы хороший сын, - согласился граф, у которого настроение изменилось в лучшую сторону. Шевалье уселся в кресло напротив и стал разглядывать осунувшееся лицо отца. Может, и впрямь болеет? - Я хочу удалиться в аббатство Ройомон, - сообщил граф. Шевалье не ответил, ожидая продолжения. - В Париже у меня никаких дел, только дрязги с кредиторами. А в Ройомоне я смогу сесть за мемуары. - Мемуары? – удивился шевалье. - А что такое? Шевалье не представлял отца за столом, день за днём отдающего время сочинительству. Граф д’Аркур был человеком деятельным и усидеть на одном месте никогда не мог. Но, верно, годы берут своё. - Я всегда любил слушать о ваших приключениях. - Помню, как вы мальчонкой ходили за мной и спрашивали, спрашивали, - улыбнулся граф. Отец и сын немного помолчали, глядя на огонь в камине и вспоминая прошлое. - Когда вы планируете отправиться, отец? - На днях. Надо успеть до сильных холодов. Ничего хуже нет, чем путешествовать в холод. Нужду справить – и то становится приключением. В дверь постучал слуга, чтобы доложить о виконте де Марсане. - Отец! – воскликнул Марсан с порога. Это был семнадцатилетний юноша в мушкетёрском плаще. – Как тут хорошо! Долгожданное тепло! Мои перчатки прохудились, руки мёрзнут ужасно. Он кивнул брату и поспешил к огню, стянул перчатки и стал греть красные руки. - Король только что вернулся в Лувр, поэтому я припозднился, - пояснил Шарль. Мушкетёрский полк, корнетом которого он был, охранял Людовика XIV во время всех его передвижений. – Я видел Луи в числе сопровождающих короля. Уж не знаю, сумеет ли он вырваться. Матушка не говорила, что сегодня будет на обед? - Что вы трещите, как Месье, Шарль? – поморщился граф. - Простите, отец, - стушевался юноша. Повернулся к огню спиной и задрал плащ, чтобы отогреть задницу. Он ненавидел холод. А денег, чтобы купить тёплые вещи, у него не осталось. Те вещи, которые он носил в прошлом году, уже вышли из моды, но что хуже - Шарль за год вырос из них. Вытянулся и стал ростом со старших братьев. Шарль не стал спрашивать отца, зачем тот пожелал видеть сыновей всех разом. Ответа он бы не получил. Ещё не время. А говорить на отвлечённые темы Шарль не решился. Он ещё не понял, в каком отец настроении. Да и перед Филиппом Шарль робел. Точнее, он восхищался братом, таким красивым и отважным, и популярным среди дам, а потому каждый раз мучительно боялся сказать что-то не то и выставить себя дураком. Вот и сейчас ему стало казаться, что он уже с порога наговорил лишнего. В кабинете повисло молчание. Граф д’Аркур задремал. Шевалье был погружён в свои мысли. А Шарль, отогревшись у камина, теперь переместился к окну и стал высматривать карету старшего брата. У него заурчало в животе. С утра во рту и крошки не было. - Приехал! – воскликнул он, увидев, как Луи выпрыгивает из кареты и, придерживая шляпу, чтобы её не сорвал ветер, спешит внутрь. Граф д’Аркур вздрогнул и открыл глаза. А с лица шевалье пропало задумчивое выражение. Он зевнул и потянулся, разминая мышцы. - Наконец-то, - сказал он. Через пару минут Луи вошёл в кабинет в сопровождении матери. Графиня д’Аркур была женщиной сорока трёх лет, с каштановыми волосами, ещё не тронутыми сединой, и светло-карими глазами. Черты её лица были тонкими, а фигура изящной. Младшие сыновья приветствовали мать, а та ответила им улыбкой. - Что ж, - сказал граф д’Аркур, - приступим, дети мои. Наверняка вы задаётесь вопросом, что понадобилось от вас папеньке. Объясняю. Мы с графиней решили составить план действий на случай моей внезапной смерти в Ройомоне. - Гм, - сказал Луи и нахмурился. - Что за мину вы состроили, а? В первую очередь я думаю о вас, Луи. Вы ведь не хотите расплачиваться по моим долгам? Граф д’Арманьяк кинул взгляд на мать, та подбадривающе кивнула ему. - Не хочу, отец, - признал он. – Это меня разорит. - Прекрасно. Тогда вам следует отказаться от наследства. Луи вытаращился на отца. - В пользу Шарля, - продолжил граф д’Аркур. Теперь уже и Шарль смотрел на него, не в силах скрыть изумление. - А поскольку ваша матушка является моим главным кредитором, то она вправе потребовать через суд, чтобы Шарль в первую очередь выплатил долги ей. - Но каким же образом я это сделаю?! – воскликнул расстроенный Шарль. - Вам не придётся этого делать, - успокоила его графиня. – Вся суть в том, что пока вы не расплатитесь со мной, все прочие кредиторы вашего отца не могут требовать, чтобы вы расплатились с ними. - Гениально! – воскликнул Луи и довольно расхохотался. – Отец, это ваша идея? - Вашей матери, - нехотя признал граф д’Аркур. - Точнее, моего нотариуса, - поправила графиня. - Другими словами, я получу в наследство… ничего? – уточнил Шарль. - У вас есть имя, титул и голова на плечах с блондинистыми кудряшками. Этого вполне достаточно, - сухо заметил граф. - Да, отец, - кисло пробормотал Шарль. Он бы предпочёл, чтобы богатство само свалилось к его ногам. Как он завидовал всем этим расфуфыренным сынкам богатых родителей! Некоторые уступали Шарлю в знатности, но купались в деньгах. - Просто найдите себе богатую любовницу, Шарль, - хохотнул Луи. – Как вам герцогиня де Монпансье, а? - Думаете, я мог бы ей понравиться? – серьёзно спросил Шарль. Герцогиня де Монпансье была сказочно богата, а отсутствие мужа и детей добавляло ей прелести. То, что она была старше Шарля на двадцать лет, юношу ничуть не смущало. - Если нет, можете попробовать зайти в другую дверь, - продолжал Луи. Его настроение сделалось прекрасным, когда он узнал, что не придётся расплачиваться по долгам отца. – Обратите на себя внимание Месье. - Месье? – переспросил Шарль и задумался. Шевалье до сих пор слушал вполуха, поскольку разговор его не касался, однако, когда речь зашла о Месье, напрягся. Пришлось стиснуть зубы, чтобы не ляпнуть в адрес Луи какую-нибудь грубость. Даже возможность того, что за Месье будет ухлёстывать другой кавалер, привела шевалье в ярость. А если это будет Шарль… Шевалье потёр переносицу, чтобы выбросить эту мысль из головы. Нет смысла волноваться о том, чего нет. - Не морочьте брату голову, Луи, – строго сказала графиня д’Аркур. – Он ещё так юн. - Ничего, ничего, - возразил ей муж. – Пусть учится отвечать. - Значит, я могу нагрубить Луи? – спросил Шарль, блеснув глазами. - Но только так, чтобы ему не захотелось свернуть вам шею, - кивнул граф. - Мне уже хочется, - заявил Луи и попытался схватить Шарля за ухо. Но тот увернулся и с гоготом побежал прочь из кабинета. Граф д’Арманьяк хотел побежать за ним и отвесить затрещину, а то и пнуть под зад, но роль старшего брата ограничивала его. Приходилось держаться степенно. Графиня д’Аркур вздохнула, опасаясь, что Шарль что-нибудь разобьёт, а её муж улыбался в усы. Начало 1666 года. Шевалье уже сбился со счёта, сколько свиданий у него было с Месье. Росла их взаимная привязанность, однако вместе с ней росло и недовольство шевалье. Тайный характер их связи лишал шевалье плюсов его положения. Ведь никто и не знает, что у него есть какое-то положение, что он - фаворит герцога Орлеанского. Шевалье стал мечтать, чтобы их разоблачили. Иногда даже подумывал сам это устроить. Теперь ему было плевать, что о нём станут говорить, как о содомите. Пусть. Пусть насмехаются и презирают, и завидуют, и заискивают. Зато шевалье сможет в открытую любоваться Месье, шептать ему на ухо, сопровождать его всюду и жить с ним под одной крышей. Теперь, когда шевалье бывал в Пале-Рояле, он не мог отделаться от мысли, что не должен быть здесь гостем. Его место здесь по праву. Любовь Месье наделила его этим правом. Однако Месье из-за матери сделался таким подавленным, что шевалье не решался озвучить свои мысли. Тем более что между ними был уговор: блюсти тайну, пока Анна Австрийская жива. Королева-мать перенесла ещё одну мучительную операцию, раны на её груди не заживали и гнили, источая зловоние. Рядом с Анной стало трудно находиться, а ей от зловония было некуда деться. Она прикрывала лицо веером из испанской кожи, на подушках раскладывали ароматические саше, но это не слишком помогало. Но хуже, чем зловоние, была нестерпимая боль. Только опиум дарил Анне несколько часов забвения. Когда одним январским вечером шевалье ждал Месье в надоевшем до жути особняке аббата д’Эффиа, а Месье всё не было, шевалье понял, что Анне Австрийской остались считанные дни, а то и часы. Его мысли подтвердил маркиз д’Эффиа, который явился без господина и буквально на пять минут, чтобы предать шевалье, что свидание не состоится. - Её величество обнаружила сегодня, что её руки опухли, - сказал Эффиа, смахивая со шляпы снег. – Она чувствует, что смерть стоит на пороге. Архиепископ Ош уже говорил с ней о причащении, а из Сен-Жермен-л’Осеруа доставили святые дары - А что Месье? – спросил шевалье. - Не покидает апартаментов матери. Как и король. Её величество пожелала говорить с каждым сыном наедине, и я бы многое отдал, чтобы узнать, что она сказала Месье. - Каким было его выражение, когда он вышел от королевы? – допытывался шевалье. - Грустным, конечно, - вздохнул Эффиа. – Я поспешил к нему, чтобы подхватить, если он упадёт в обморок, но он жестом остановил меня. А потом сказал, что не сможет сегодня быть с вами и просил объяснить вам, по какой причине. - Кто с ним сейчас? - Его брат и весь двор, - ответил маркиз. – И я сейчас поеду обратно. Эффиа боялся, что не успеет вовремя. К счастью, когда он вернулся в Лувр, Анна Австрийская была жива. Но, чувствуя, как слабеют силы, Анна просила соборовать её. Король и Месье всё время были рядом. Месье не выдержал и задремал в кресле. Однако король не отрывал от умирающей взгляда. Около полуночи он заметил, что мать уронила голову набок и решил, что она умерла. Людовик испытал до того сильное потрясение, что у всех на глазах упал в обморок. Придворные, толпившиеся в спальне, ахнули, подались вперёд. Свечи от их движения заколыхались, и кое-кому из придворных грозило быть опалённым ими. Короля унесли в банную комнату, которая примыкала к спальне, и там он оставался до самого конца. Месье был разбужен случившимся, однако у него не было сил переживать за брата. Его внимание было обращено на мать. Архиепископ Ош говорил с ней о Боге, Анна слабым голосом отвечала, что признательна Богу за великое милосердие, проявленное к ней. Она прожила ещё несколько часов. Придворные едва держались на ногах. У Месье была сильная мигрень. Он с трудом мог дышать, однако продолжал нести свой караул. Около пяти утра он услышал, как мать просит подать ей распятие. Месье встал с кресла и сделал шаг в сторону кровати. Но Анна уже не видела сына, поцеловав распятие, она скончалась. На миг всё замерло. Потом королева Мария-Терезия, мадам де Моттевиль и графиня д’Иль зарыдали. Генриетта Английская прижала к глазам платочек. К ним присоединились другие дамы, и спальня Анны Австрийской наполнилась плачем. Месье был ошеломлён. Он не двигался, продолжая смотреть на тело матери. Эффиа, Лавальер и Марсийяк проталкивались к нему, чтобы увести. - Идёмте, ваше высочество, - мягко сказал Эффиа. – Всё кончено. Месье перевёл взгляд на него, и Эффиа увидел, что глаза принца покраснели, а с губ и щёк наоборот сошла вся краска. - Идёмте, - повторил Эффиа. – Прошу вас. Месье не ответил. Тогда Эффиа взял его под руку, а Лавальер под другую и они повели Месье прочь. Шевалье долго не мог уснуть, ворочаясь с одного бока на другой. Он гадал: умерла уже Анна Австрийская или продолжает мучиться? И как скоро Месье перестанет скрывать от всех свои чувства к шевалье? Но не только мысли мешали ему уснуть, звуки с улицы тоже: стук лошадиных копыт по мостовой, грохот карет, громкие голоса. Этой ночью Лувр и Тюильри не спали. Шевалье перевернулся на спину и стал таращиться в темноту. Он должен быть сейчас в центре событий: рядом с Месье. А вместо этого приходится гадать, что происходит. Этого шевалье не любил большего всего. Скорее бы всё переменилось. Ибо уже никаких сил нет делить с Месье только постель. Месье должен впустить его в свою жизнь, на меньшее шевалье не согласен. Меньшее его унижает. Он даст Месье отгоревать, а потом затронет эту тему. Хотя, по правде, он надеялся, что этого не потребуется. Инициатива должна исходить от Месье. Когда на улице стало светать, шевалье удалось задремать, однако его чуткий сон был нарушен голосами в смежной комнате. Наверное, из Лувра вернулся его брат. Шевалье вскочил и набросил на себя халат, стараясь успеть, прежде чем Луи завалится спать. Однако это оказался не Луи, а его жена. - Анна Австрийская умерла час назад, - грустно сказала Катрин. – Луи остался с королём. Шевалье кивнул и вернулся в свою комнату. Бездействовать он больше не мог, а потому растолкал Тома и велел ему нагреть воды. - Который час, сударь? – недовольно спросил Тома, сонно моргая. - Какая тебе разница? Шевелись! Тома, вздыхая и что-то бормоча под нос, ушёл греть воду. Шевалье ждал его, меряя шагами комнату. Он решил, что поедет сейчас в Пале-Рояль и разыщет Эффиа. Пусть маркиз отведёт его к Месье. Это единственно верное решение в данной ситуации. Неужели Месье думал, что шевалье уйдёт в тень и затихнет до тех пор, пока Месье не будет угодно возобновить свидания? Вот уж нет. Когда Тома вернулся, шевалье быстро умылся, расплёскивая воду. Вырвал из рук Тома полотенце, вытерся и швырнул его на пол. Тома завздыхал. Подгоняя слугу руганью, шевалье оделся с его помощью и выбежал из комнаты. Тома только покачал головой, не понимая, что нашло на его господина, а потом снова завалился спать. Шевалье опасался, что придётся расталкивать и конюхов, однако те уже были на ногах, а может, и не ложились вовсе. Коня шевалье оседлали, а через минуту он нёсся в сторону Пале-Рояля. Изо рта шевалье вырывался пар, лицо щипал мороз, однако он почти не замечал холода. Много времени, чтобы добраться до Пале-Рояля ему не понадобилось. Он спешился, бросил поводья конюхам Месье, а сам побежал во дворец, поскальзываясь на оледеневшей булыжной мостовой. - Мне нужен маркиз д’Эффиа, - крикнул шевалье первому встречному слуге. – Это срочно! Слуга заколебался. Он знал, что маркиз д’Эффиа занят важным делом: утешает Месье. - Ты оглох, мерзавец? Слуга моргнул. - Подождите здесь, сударь. Шевалье смотрел в его удаляющуюся спину и от нетерпения кусал губы. А что если Эффиа не выйдет к нему? О, тогда шевалье, стоит ему только получить власть в Пале-Рояль, вышвырнет его вон! Однако Эффиа появился скоро и будто бы обрадовался шевалье. - Идёмте, - сказал он, не тратя времени на расшаркивания и вопросы. – Я и сам хотел послать за вами. Шевалье заметил, что Эффиа в том же костюме, что и вчера. Он выглядел измотанным и явно не сомкнул глаз ночью. Однако шёл быстро, держался прямо, голос его звучал спокойно и уверенно, когда он раздавал слугам приказания, а те почтительно кланялись, признавая за Эффиа право распоряжаться здесь. Шевалье злился, но говорил себе, что сейчас не время. Позже он своё возьмёт. И прислуга, и даже Эффиа будут подчиняться ему. И его апартаменты будут пороскошнее, чем у маркиза, ибо сила чувств королей и принцев измеряется в щедротах. Но пока что шевалье мог только мечтать об апартаментах, подобным тем, что занимал Эффиа. Тем временем маркиз отворил сливающуюся со стеной дверь, которая располагалась в его спальне, и повёл шевалье узким коридором в спальню Месье. - Он ещё спит, - прошептал Эффиа, когда из темноты они вышли на свет. Шевалье отстранил его и сразу двинулся к гигантской кровати, на которой лежал Месье. Шевалье наклонился над ним, всматриваясь в его бледное лицо, с которого даже во сне не стёрлась печаль. - Я не решился даже туфли с него снять, - шепотом продолжил маркиз. Шевалье уселся на кровать с краю, подавив в себе желание погладить ногу Месье, затянутую в алый чулок. Эффиа устроился в кресле. Они долго смотрели на Месье, который едва заметно дышал во сне. Потом шевалье взял ещё одно кресло и, старясь не шуметь, поставил его рядом с Эффиа. - Как он себя вёл? – прошептал шевалье. - Он был почти без чувств. Как только мы уложили его, сразу уснул. Кавалеры снова замолчали, погрузившись в свои мысли. В комнате было хорошо натоплено и сон подступал к ним, однако стоило кому-то начать клевать носом, как он вздрагивал, выпрямлялся и переменял позу, чтобы взбодриться. Они не смотрели на часы, поэтому не знали, как долго провели так. Но когда услышали, как Месье шумно вздохнул и заворочался, испытали одновременно облегчение и волнение. Как его утешить? Как он себя поведёт? Закатит истерику? Или хуже – впадёт в меланхолию? - Антуан, - позвал Месье, прикрывая глаза ладонью. Эффиа встал, однако шевалье покачал головой. Тогда Эффиа снова уселся, а шевалье вместо него переместился на кровать и взял руку Месье в свою. Поднёс к губам и поцеловал. - Матушка в самом деле умерла или это был сон? – спросил Месье, не открывая глаз. - Увы.. – ответил шевалье. – Мне очень жаль. Услышав дорогой голос, Месье распахнул глаза и уставился на шевалье, не понимая, откуда он здесь взялся. - Я должен быть с вами, - ответил шевалье на немой вопрос. Месье шмыгнул носом. В глазах защипало. К ним подступили слёзы, которые потекли горячими ручейками. Шевалье обнял его, чувствуя, как тело Месье сотрясается от рыданий. Месье рыдал долго и горько, до икоты. Его лицо опухло и раскраснелось. А шевалье гладил его по спине и укачивал, словно ребёнка. Он не умел утешать, вот и сейчас слова не шли на ум. Однако он знал, что одно его присутствие утешает принца. Когда Месье выдохся, шевалье осторожно уложил его на подушки и погладил по влажной щеке. - Вам надо что-нибудь поесть, - сказал шевалье и оглянулся на Эффиа. И хотя Месье покачал головой, Эффиа выскользнул за дверь, чтобы вскоре вернуться с подносом, на котором дымилась тарелка с бульоном. - Я помогу Месье сидеть, а вы покормите его, - распорядился шевалье. Если Эффиа и не нравилось, что шевалье ведёт себя, как хозяин, он этого не показал. - Ложечку за ложечкой, ваше высочество, - ласково сказал он, подул на ложку и поднёс её к губам принца. Месье заупрямился и отвернулся. - Ради меня, - сказал шевалье, который поддерживал Месье за плечи. – Если вы меня любите, то ешьте. Месье не хотел есть, однако сил, чтобы возражать у него не было. Он открыл рот, позволяя Эффиа влить туда бульон. - Вот так, ваше высочество, - поощряющее сказал маркиз. – Очень хорошо. Эффиа каждый раз дул на ложку, а Месье каждый раз упрямился и его приходилось уговаривать. - Осталось ещё немного, - сказал шевалье и поцеловал его в висок. - Откройте ротик, ваше высочество, - вторил Эффиа. Когда тарелка опустела, кавалеры выдохнули с облегчением. - Я устал, - прошелестел Месье. – И замёрз. Шевалье помог ему улечься и лёг рядом, обнимая его сзади. - Я буду вас греть, - прошептал он принцу на ухо. – Спите. Месье закрыл глаза, однако уснул не сразу. Шевалье слышал, что он опять плачет. Эффиа, не зная, как ему быть, топтался рядом, держа в руках поднос. Разумнее всего было уйти, оставив Месье с шевалье, а самому немного отдохнуть, ведь он валится с ног, однако Эффиа решил действовать вопреки доводам разума. Он поставил поднос на стол, а сам вернулся к кровати, чтобы улечься на неё со свободной стороны. Теперь Месье спереди и сзади был защищён от сквозняков своими кавалерами. Шевалье приподнялся и недовольно посмотрел на Эффиа. Однако тот проигнорировал. Он смотрел, как по щекам принца катятся слёзы, а из носа льют сопли, как его губы кривятся, как хмурится лоб. - Я ужасный человек, ваше высочество, но сейчас могу думать только об одном, - прошептал Эффиа. Он лежал так близко от Месье, что тот чувствовал его дыхание. - О чём? – спросил Месье после паузы и заморгал, поскольку перед глазами всё расплывалось из-за слёз. - Вам очень к лицу траур. Помните, когда умер ваш дядя, вы были в восторге от своих траурных нарядов? - Как вы можете сравнивать! – возмутился Месье. Даже его голос зазвучал нормально, а не как шелест травы на ветру. - Мой глупый язык.. - Похоже, вы начинаете сходить с ума, Антуан! Эффиа попытался сделать вид, что тоже сейчас расплачется. Месье ещё мгновение смотрел на него сердито, а потом вздохнул. - Однако вы не первый отметили, что мне идут строгие костюмы и чёрный цвет, - сказал он, и шевалье показалось, что слышит в его голосе нотки кокетства. - Они подчёркивают вашу фигуру и замечательную белизну кожи, - закивал Эффиа. - Матушка тоже была белокожей, - голос Месье опасно дрогнул, а глаза опять увлажнились. - И у неё были такие же красивые руки, - поспешил встрять шевалье. – Дайте сюда вашу ручку. Я хочу её поцеловать и отдать дань памяти вашей матери. - Вы просто ужасны! – возмутился Месье. – Оба! - Каюсь, - вздохнул шевалье. – Однако же, где ваша ручка? Месье обернулся на него через плечо и смерил сердитым взглядом. - Прекратите, Филипп. - Только после того, как приложусь к вашей руке. - Вы не даёте мне скорбеть! – взорвался принц, однако успокоился тут же и протянул шевалье руку, холёную, с длинными пальцами и отполированными ногтями. Шевалье немедленно стал покрывать её поцелуями, что насмешило Месье. Он старался этого не показать, однако Эффиа заметил, как подрагивают уголки его губ. Унявшись, шевалье поцеловал принца в щёку, а потом в ухо, а потом ещё раз в щёку, а потом, когда Месье лёг на спину, поцеловал его в губы. А потом забрался на него и поцелуи из шутливых сделались пылкими. Когда шевалье начал стягивать с Месье кюлоты, Эффиа соскользнул с кровати и поспешил удалиться. Затворив за собой потайную дверь, он прижался к ней спиной и стал бороться с искушением: подслушивать или уйти? Выбрал первое, убеждая себя, что поступает так из предосторожности. Может, после любовники станут говорить о нём? Он ведь должен знать, какие у шевалье планы. И что думает Месье. Убедив себя в этом, Эффиа обратился в слух.