В своем бытие Сара ненавидела только две вещи: себя и окружающий мир. Отвращение пробиралось в вены настолько заядло, что желание пробраться собственными пальцами под кожу только возрастало. Она хотела бы удалить все напоминания о том, что существует, вырвать их с корнем и сжечь дотла. Только вот, смелости на отчаянные поступки никогда не хватало. Желаний было много - действий оказывалось мало.
Горькая усмешка в последнее время заполонила ее уста: она никогда не сходила с ее губ, оказываясь напоминанием об собственной никчемности, нежелании что-либо делать. И эти мысли так рвано проедали плешь Саре, что вскоре апатия безграничной вуалью охватила все ее бренное тело, подготавливая к самому худшему исходу - проигрышу. Сара знала, Сара была готова. Но Сара этого не хотела.
— И что на этот раз? — Вишня отпивает темно-багряную жидкость с вычурного бокала и заботливо протягивает ее Саре. Он вглядывается в бездонные и тусклые глаза: искра жизненной силы, казалось, давно покинула свою обитель, оставляя хозяйку ни с чем. Сара старалась заполнить пустоту алкоголем, наркотиками, селфхармом. Но ничего так сильно ей не помогало, как щетина одного мужчины, заставляя ее вздрогнуть от не былого восторга. — По тебе видно, что ты опять не спала.
Сара вежливо умалчивает и впивается губами в край бокала, "отъедая" как можно больше вина. От данного вида Вишня даже присвистывает, но когда в голове оседают воспоминания о причине подобного поведения, улыбка спадает с его лица, а жалость пропитывает весь томный и тоскливый взгляд.
— Будь добр, заткнись. — шипя словно с примесью яда, Сара слезает с барного стула, оставляя Вишню наедине с мыслями. В последнее время она всегда была остра на язык, несмотря на возраст собеседника. Из-за подобной наглости Вишня сжимает свои грубые пальцы в кулак, но на лице его играет самодовольная ухмылка. Между ними давно была война, но ограничивалась она лишь словесными перепалками. — Ты же знаешь, что я ненавижу когда меня жалеют. Или твоя голова забита лишь очередной партией в покер?
— Моя голова забита тобой, дорогуша. — слишком сладко протягивает Вишня, успевая еще и подмигнуть уходящему силуэту девушки. Но краем глаза он все равно подмечает предательскую дрожь и отвращение, подступившее к ее сознанию. И это раззадоривает Вишню лишь сильнее.
— Пошел к черту. — напоследок шепчет та, открывая дверь в столь родной и приевшийся кабинет.
Который, как и всегда, долгое время уже был пуст.
Хозяина этого помещения слишком часто не было на своем рабочем месте. От потока мыслей, приходящих неприятным комом в голову, Сара запутывает свои израненные пальцы в волосы и безжалостно вырывает некоторые пряди с корнем. Тянущееся болевое ощущение, казалось, приносило неимоверное удовольствие, из-за чего Сара непроизвольно закидывала голову назад, наслаждаясь секундным восторгом. Только в этом кабинете она оставалась наедине с мыслями. И только в этом кабинете она понимала, кто все-таки сломал ее жизнь.
Сара никогда и никому не была нужна. И именно Аарон открыл ей глаза.
Первым доказательством служили ее друзья. Из Балтимора. Сара и припомнить не могла сколько раз они названивали ей по вечерам... А, нет, могла. Ни разу. Фальшивая дружба исчезла в тот же момент, когда Сара и покинула тот стухнувший город, заменив на еще более лицемерный. Второе - отец, под гнетом суда покинувший это место и всю свою семью. И только когда мать позвонила ему из Сентфора, наконец пришло осознание - отец не в Балтиморе. Отец в совершенно неизвестном городе. Отец с совершенно неизвестной семьей. Никакого суда, никакого преступления. Ему просто надоела Сара и ее заносчивая мать. Частично, его можно было понять.
И последней причиной, послужившей окончательному срыву, оказалась мать. Женщина, что никогда в своей жизни не замечала страдания и проблемы собственного ребенка. Женщина, которой было наплевать на все, кроме собственного блага. О'Нил жадно прикусывает губу, из-за чего во рту сразу оказывается неприятный привкус железа. Они все ее бросили, да и она их не держала.
И только одного человека в своей никчемной жизни она действительно боялась потерять.
Того, кто и подарил ей это отчаяние. Где-то в душе Сара была мазохисткой. Конченной мазохисткой.
***
— Говорят, у Кэнди интрижка с отчимом Сэма. — мурлыкает Сара, крепко прижимаясь к оголенному торсу мужчины. Аарон рвано выдыхает - эта манящая близость ему определенно нравится. Сара подмечает все его желания и покорно приступает к действиям. — Как это противно. Кэнди любитель необычных партнеров. Особенно, подобных алкашей. Какая мерзость.
Аарон усмехается и приобнимает Сару за талию. Дисфория заменяется антонимом, но горькая усмешка все равно настигает ее уста, стоило Аарону только приоткрыть свой рот.
— Не тебе ее учить. Ты же понимаешь, о чем я?
И Сара не дает ему более высказывать свое мнение, жадно впиваясь в уста мужчины, перекрывая все пути к отступлению. Кэнди всегда была для Сары лучшей подругой. И О'Нил открывала ей все свои секреты. Только вот секрет насчет Аарона, Кэнди сдержать в себе была не в силах. И Сара возненавидела ее, хотя и знала - Нельсон была права. Все время она твердила ей непоколебимую истину - отношения со взрослым мужчиной до добра не доведут. Она утверждала, что Аарон использует ее, но Сара отчаянно доверяла его мягкому и заботливому взору. И в данный момент О'Нил цеплялась за каждую мелочь, лишь бы возненавидеть Кэнди еще сильней. До той степени, пока неприятное щемление в области грудной клетки не стихнет. И только где-то в глубине души девушка понимала - она не сможет так просто забыть человека, который всегда был на ее стороне.
— Тогда почему позволяешь маленькой девочке творить с собой такие похотливые вещи? — Сара приподнимает бровь, руками обхватывая пряжку ремня мужчины. Тот томно вздыхает и грубо обхватывает запястья юной дамы, беря инициативу в свои ладони.
— Для маленькой девочки... — шепчет тот, оставляя на ее коже темные следы. Он был без ума от осознания того, что она в его цепких руках, что он может вытворять с ней что захочет. И Сара была не против - эйфория накатывала в те самые моменты, когда толика наслаждения проскальзывала сквозь тупые удары и сильные укусы, оставляющие после себя кровавую дорожку, что Аарон благополучно слизывал. — Ты слишком хороша в постели...
Глухой стон срывается с ее уст, как и цепь, которая все это время сдерживала неутолимое зверство главы Черных Драконов. Она пробудила Дракона. И он сожжет ее дотла.
***
— Всеми фибрами души я желаю тебе смерти. — выпаливает та, снова впиваясь в его искусанные губы. Он усмехается сквозь поцелуй и притягивает ее к себе еще ближе, словно пытаясь сломать. Раздавить. Лишить всего, что у нее осталось. Она ненавидит его, но жадно цепляется за любую возможность встретиться, снова прикоснуться к его ладоням. Он ломал ей жизнь: очередной раз доказывал, что она делает неправильные вещи, что на самом деле никому и подавно не нужна. Он давит на ее волю, лишает остатка кислорода. И она собственноручно поддается в эту лицемерную ловушку.
— Как это мило с твоей стороны. Только, жаль, что без меня умрешь и ты. — Аарон давит на больное, прекрасное осознавая степень зависимости дамы от его персоны. Сара верит ему, Сара терпит его, Сара бесит его. Аарону она надоела, Аарону она никогда не нравилась. Ему симпатизировало прекрасное тело Сары, ее милое личико и осиная талия. Но характер был настолько скверен, что все его органы скручивало в элегантный бант. Лишь жалость пропитывала его сознание, не позволяла оттолкнуть девушку и без того стоящую на обрыве. Он пытался сберечь ее от негатива, но сам и не замечал, как лишь подталкивал и развязывал ей руки.
— Я ненавижу тебя. — она жалостливо взвывает, снова показывая ему собственную слабость. Аарон лишь усмехается.
— Тогда, отпусти меня. — нежно шепчет тот и втягивает ее в страстный поцелуй, запрещая отвечать на этот вопрос. Даже если она его отпустит, даже если пошлет на все четыре стороны, Аарон не уйдет. Он останется с ней, останется до самого конца. Он единственный, кто не ушел.
И единственный, кто сломал каждую частичку ее сознания.
