Ещё один шанс

       Глаза не слепит, уши не болят, но голова в оковах, точно чумная. Каждый переход сюда, каждое вмешательство в чужую историю, даётся ей всё с большим трудом. Мутит и не отпускает. Превозмогая тошноту, Гермиона оглядывается по сторонам — с особой опаской, потому что Снейп рядом, дышит в спину, пронзает острым взглядом. Словно коршун.        Кабинет зельеварения. Он почти не изменился. На столе гора склянок, самых разных, разного размера, высоты и толщины. На полках — растения, причудливые, не виденные ею раньше, и знакомые, которые часто использовала на уроках у Снейпа. Гермиона прищурилась, и, присмотревшись, с удовольствием заметила и корень репы, и сушеный баклажан, и шерсть мыши. Странно, что даже такие вещи сейчас способны принести ей радость. Но именно так она ощущает себя собой, настоящей.        Мысль о том, что технологии и рецепты за много лет не так уж сильно изменились, и Милисент, сидящая внутри, комом застрявшая в горле, узнаёт их тоже, быстро отогнана на задворки сознания, и там похоронена.        Она неспеша ходила по классу, рассматривая всё вокруг. Пока ничего важного не происходило, Милисент нет, и нигде не было видно. Только один парнишка, высокий, худой, с крючковатым носом и тёмными волосами, обрамляющими бледное лицо, стоял за столом, склонившись над корнем сельдерея, и кусал губы, будто пытался что-то решить.        Гермиона присмотрелась, задержав дыхание. Она знала этого парня. Отчего-то он ей очень знаком. Он поднял голову. Её пронзил взгляд чёрных глаз. Они, точно два мрачных пятна, выделяются на лице. Он был бы очень хорош, если бы не был столь неряшлив.        Гермиона узнала, потому что не узнать эти глаза и этот всепоглощающий взгляд, словно высасывающий душу, невозможно. Осторожно, она повернула голову к Снейпу. Тот стоял у дверей, как и прежде, едва они здесь очутились, заведя за спину руки, непоколебимый, точно скала. У Гермионы отчего-то разом перехватило дух. Дыхание кружилось у рта, но выхода не находило.        Она ещё никогда не видела Снейпа юным. Знала, как выглядел Дамблдор, видела пару его колдографий. Однажды заметила на фото скромно улыбающуюся женщину средних лет, в которых узнала Макгонагалл. Но Снейп — с ним всё обстояло иначе. Мрачный, холодный, он был таким тяжеловесом, что сложно было, глядя на него, поверить, что когда-то он был другим. А его ум так вообще заставлял сомневаться в том, что и он однажды был школьником, который только постигал азы сложной науки, а не изначально родился таким.        Снейп, впрочем, был отрешён, точно происходящее здесь не его вовсе касалось. Он лишь потрогал дверную ручку, и Гермиона, как не пыталась, не смогла отделаться от мысли, что будет заперта здесь навечно, если рискнёт кому-то что-то из происходящего сейчас рассказать.        Тяжёлая дверь со скрипом открывалась и, словно лёгкая бабочка, порхающая под солнцем, вошла девушка в гриффиндорском шарфике. Рыжая, летящая, со смешными веснушками на лице, и тёплой улыбкой. Но причина, по которой Гермиона её тут же узнала, была в другом. Глаза. Она знает их. Видит их каждый день. Это — глаза Гарри.        Лили. Мама Гарри.        — Сев! — позвала она, неловко переминаясь с ноги на ногу, точно собиралась признаться в чём-то страшном. Её руки были заложены за спину, точно как у Снейпа сейчас.        Снейп оторвался от своей работы и вытер грязной ладонью упавшие на глаза волосы. Посмотрел на нарушительницу своего спокойствия:         — Уже вернулась из библиотеки?        — Как видишь, да.        — И что же ты там нашла?        Лили вздохнула, тотчас же понурив голову, словно грустный ангел.        — Ясно — кивнул Снейп, скривив губы, отчего вмиг стал предельно мрачен.        — Я обыскала всю библиотеку. Дважды побывала в Запретной секции. Пришлось одолжить плащ-невидимку.        — Плащ-невидимку? — Снейп насторожено посмотрел на неё. — Где ты его достала?        — Ремус дал. Поттер ходит в нём. Но это секрет. Сев, я умоляю тебя, молчи, пожалуйста. Не говори, что ты знаешь. Я пообещала Ремусу, что это сохранится в тайне между нами.        — Не говорить никому, что Поттер мается по школе в плаще-невидимке? — оскалился Снейп. — Не знаю, не знаю.        — Я умоляю тебя, Северус — тихо сказала Лили, акцентируя на втором слове. — Если тебе дорога наша дружба, ты должен молчать. Тем более, я сделала это ради нас.        Но в глазах её был упрёк. Он читался так явственно, что смотревший на неё Снейп из прошлого отвёл глаза.        Она подошла к нему и с стала смотреть, как он пишет что-то в учебнике. Недовольно скривилась, и Гермиона, которая не могла простить такого издевательства над книгой, тоже.        — Снова портишь учебник — буркнула Лили.        — Я оставляю рекомендации, которые, возможно, понадобятся потомкам — спокойно ответил Снейп. — Будь добра, без нотаций. Обойдёмся без них. Я устал разговаривать на эту тему.        — Я только хотела сказать, что лучше всё делать по учебнику, — не успокаивалась Лили, — там не просто так написаны рекомендации, чтобы ты их нарушал.        — В таком случае, — Снейп иронично усмехнулся, — делай уроки сама. Посмотрим, останешься ли ты тогда любимицей Слизнорта. Он на тебя нахвалиться не может. С чего бы это?        Лили вспыхнула, побагровела. Впрочем, Снейп улыбнулся уже спокойно, желая показать, что он не злится, и не имел намерения как-то её задеть или обидеть.        — Давай сюда ингредиенты, сварю тебе зелье.        — Спасибо, — тихо сказала Лили, подходя к полкам и выбирая нужное, — мне очень неловко тебя просить, правда. Просто тебе настойки легче даются, а я все руки испачкаю, а результат всё равно хуже будет.        — Ладно, брось, — отмахнулся Снейп, снова поправив засаленные волосы, — поможешь мне с трансфигурации взамен. Никак не могу бумагу в канареек научиться превращать. Они у меня то без клюва, то без хвоста получаются.        Гермиона слегка улыбнулась и посмотрела на Снейпа из настоящего. Тот усмехнулся, наблюдая эту сцену. А в её голове снова всплыли воспоминания. Именно этот учебник помог Гарри на шестом курсе, да так, что полученные уроки он, видимо, навсегда запомнит. А она, как и Лили Снейпа, ругала, что слушают какого-то Принца-полукровку, а не автора учебника.        Гермиона всегда чувствовала, что Снейп относится к ней с незаслуженным негативом, но до сих пор думала, что это из-за их с Гарри дружбой. Теперь же она подумала, что, возможно, глядя на неё, он вспоминает Лили.        Это было даже интересно наблюдать — как её профессор защиты от тёмных искусств и мама её лучшего друга вместе делают уроки. Милая картина, учебный процесс, который Гермиона так любила, во всей красе. Но при чём же здесь Милисент? И они с Драко?        Впрочем, уже вскоре Гермионе стала понятна и связь с настоящим, и то, что именно пыталась Лили найти в библиотеке, но не сумела.        Снейп закупорил зелье в флакон и осматривал его, словно сомневался в том, что оно недостаточно идеально. Лили, печальная, смотрела на свои руки. Гермиона заметила, что они немного дрожали.        — Прошло столько времени, — сказала она, — но мы ни на дюйм не продвинулись в решении нашей проблемы. Сев, нужно снова идти к Дамблдору.        — Мы уже были, — поджал губы Снейп, — никогда не видел директора таким бессильным. Он совершенно не понимает, что происходит. Помнишь, что он сказал: «Это слишком странная теория даже для мира магии, Северус». А ведь я сразу предполагал, что в нас пытается кто-то вселиться.        — Я думала, — улыбнулась Лили, — сразу ты предположил, что тебя хочет заколдовать Поттер.        — Кишка тонка, — презрительно фыркнул Снейп, — этот никчёмный только и может, что играть в квиддич. Для того, чтобы сделать что-то, требующее ума, у него мозгов не хватит.        Лили пожала плечами. Гермиона подумала, хорошо, что их сейчас не слышит Гарри. А ещё — что её и Драко история очень похожа, наверное, на историю родителей Гарри. Гарри это бы не понравилось, вздумай она поделиться такими размышлениями с ним.        Посмотрев на нынешнего Снейпа краем глаза, она увидела, что тот самодовольно улыбается.        — Ты всё ещё чувствуешь, как кто-то пытается контролировать твоё сознание?        — Да, и попытки участились, — мрачно сказал Снейп, — у меня уже голова болит постоянно их блокировать. А тебе снятся сны?        — Нет, ничего не снилось с тех пор, как я тебе рассказала. Но я вспомнила эту девушку, из снов. Могу теперь точно описать её лицо.        — Тогда, может, поискать в колдографиях? — предположил Снейп.        — Именно так я и планировала, — сказала Лили, — но их миллиарды. По всему миру. И поиски могут продолжаться вечно. Я могу, конечно, проверить школьные колдографии, но сомневаюсь, что это что-нибудь даст.        Она вздохнула. Снейп тоже. Он повернул голову так, чтобы видеть её профиль. Гермиона заметила, как он смотрит на её губы, и испытала ужасную неловкость.        — Не смотри на меня так, Сев, — с укором сказала Лили, — он снова пытается влезть в твоё сознание, кем бы он ни был.        — Думаешь? Я считаю иначе. Может, это я сам хочу тебя поцеловать.        — Нет, это он, — упрямилась Лили, — но я такого желания никогда не чувствую. Даже когда во мне пробуждается та девушка. Прости.        Отчего-то Гермионе стало больно, кольнуло в сердце.        Она приготовилась наблюдать дальше, затаила дыхание. Но холодная рука Снейпа легла на её плечо.        — Хватит.        — Профессор, — вздрогнула Гермиона, — я…        — Думаю, того, что вы увидели, достаточно. Мы возвращаемся домой. Возьмите меня за руку, мисс Грейнджер.        — Но, профессор, — запротестовала Гермиона, — я бы хотела обсудить увиденное.        — У нас будет такая возможность, — пообещал Снейп, — уверяю.        Гермиона вздохнула. Протянула руку. Они оторвались от земли. Перед глазами всё закрутилось, а в голове снова раздался шум, к которому она уже начала привыкать.        Но обнаружила она себя не в Круглой комнате, где все взгляды обращены к ней, а в Запретном лесу. Они стояли на узкой тропинке, Снейп — чуть впереди, заложив руки за спину, она — сзади. Она сделала несколько шагов вперёд, чтобы с ним поравняться и они стали неспешно двигаться вперёд.        — Значит, Снейкиус и Милисент уже пытались вернуться? — спросила Гермиона, и поймала взгляд Снейпа, в котором — только на миг — скользнуло удивление. Он словно был изумлён, что она начала не с констатации факта: «Значит, вы были влюблены в маму Гарри». Во всяком случае, ей показалось именно так.        — Да, и тогда это не сработало. Они сошли в начале пути.        — Потому что вам удалось вытеснить их из мыслей?        — Вряд ли это, — Снейп стал мрачнее тучи и раздраженно дёрнул мантию наперёд, — Драко тоже очень хороший блоколог, но их это не остановило.        — А в чём тогда причина?        — Мисс Грейнджер, я ведь не зря дал вам досмотреть именно до того момента, до какого вы досмотрели, — усмехнулся профессор, — включите же свой выдающийся ум. Это было не так уж просто, потому что голова буквально раскалывалась, а по затылку точно обухами били. Гермиона вздохнула, потёрла переносицу.        — Лили, — замявшись, осторожно сказала она, — испытывала по отношению к вам исключительно дружеские чувства,. Потому ничего в первый раз у них не вышло.        — Именно так — кивнул Снейп.        — Но, если попытка возвращения уже была, то почему ни я, ни Драко ничего не смогли об этом найти в книгах? Он перерыл всю семейную библиотеку, ходил к Горбину в поисках подсказок. И ничего!        Она, впрочем, всегда чувствовала, что что-то с этим было более чем не так. Нельзя было поверить, что нет никакой, совсем никакой весточки из прошлого об этом, никакой информации. Даже если не осталось свидетелей случившегося, всегда есть слухи, превратившиеся в легенды. Но нет же, они так ничего и не нашли, кроме скупых сведениях о влюбленных детях основателей в дневниках великой Кассандры.        — Хм, — задумалась Гермиона, легко прикусив губу, — значит ли это, что информация всё это время содержалась в книгах, но её не могут прочесть те, в кого пытаются вселится?        — Вы всё же очень проницательны, мисс Грейнджер, — сухо сказал Снейп, — верно.        — Но почему так? — продолжала размышлять Гермиона, несмотря на то, что они уже почти бежали, продираясь сквозь чащу. — Блок. И об этом явно позаботились те, кого это непосредственно касалось. Барнели не мог этого сделать, скорее всего, именно он и оставил предупреждения в книге. Но… их нет, как и упоминаний о детях основателей. Ни один учебник магии ничего не говорит об этом.        — Нам уже пора бежать, мисс Грейнджер, — раздражённо сказал Снейп, хоть они и так бежали, — вы правы в своих рассуждениях. Любые упоминания о дочери и сыне Салазар и Годрик стёрли после их трагической смерти. Они не хотели, чтобы потомки знали об этой истории, поскольку, вероятно, считали детей опорочившими их имя. А, может, это было напоминание об их ошибках, и они не хотели, чтобы кто-то ещё об этом знал. Сейчас сложно об этом судить. А предупреждения, которые оставил Лагримус, влюблённые стирали всякий раз, как пытались вернуться, руками тех, кого выбрали своими жертвами. Однажды я обнаружил себя, безжалостно рвущим учебник, и пришёл в шок, потому что не понимал, как могло такое случиться. Так всё и началось. Мне удалось всё восстановить, но, видимо, это снова было уничтожено вашими или Драко руками.        — Я ничего подобного не помню, — покачала головой Гермиона, — возможно, это случилось с Драко. Но он мне об этом никогда не рассказывал, даже не обмолвился.        Вдруг Снейп замер, а она вскрикнула, спрятавшись у него за спиной, и ругая себя за то, что стала теперь такой трусихой. Милисент явно не хватало её отваги и силы духа. Снова дементор с лицом младшего Слизерина пытался на них напасть.        Гермиона рывком руки выставила вперёд палочку, но Снейп холодно её остановил:         — Не двигайтесь, мисс Грейнджер. Сейчас я его отгоню.        Он взмахнул палочкой. Прекрасная стройная лань прыгнула на землю, решительно пошла на дементора, и вскоре он исчез под её тонкими копытами, словно его и не было. Покружив ещё немного вокруг, лань поскакала в сторону леса и растворилась, точно хрупкая дымка.        Никто из них, впрочем, не торопился убирать палочку обратно, а Снейп и дальше стоял в оборонительной позе.        — Это ведь ненастоящий дементор, — начала размышлять Гермиона, — почему тогда на него действует магия патронуса?        — Точно неясно, — бросил Снейп, — возможно, потому, что он способен ужасно пугать, а именно на страхе специализируются дементоры. Впрочем, это лишь предположение, некогда сейчас выяснять правду. Возьмите меня за руку, мы немедленно возвращаемся обратно, в Круглую комнату.        Он протянул руку, но Гермиона сомневалась.        — Может, он мне хочет что-то сказать? — спросила она, будто у самой себя. — Он уже второй раз появляется, почему он меня преследует?        — Я бы на вашем месте не рисковал проверять, — насмешливо ответил Снейп, — мисс Грейнджер. Идёмте.        — Только один вопрос, профессор, — запнулась она, — последний.        Снейп вздохнул и посмотрел на неё с явным снисхождением.        — Почему мы путешествуем? Разве не проще увидеть эти воспоминания с помощью омута памяти?        — И снова вы заставляете меня сомневаться в вашем уме, мисс Грейнджер, — фыркнул Снейп, — эти воспоминания принадлежат умершим. Барнели видел только часть той сцены, которые видели вы в прошлый раз, и без воспоминаний умерший, о которых нет никакой информации, мы бы ничего не поняли. Из мистера Малфоя сейчас, даже если бы он согласился, воспоминаний не добудешь. А у меня были вполне очевидные причины того, чтобы никто не видел того, свидетелем чего вы сейчас стали.        — Я обещаю, что никому не расскажу, профессор. Даже Гарри.        — Особенно Поттеру, — презрительно бросил Снейп, — он и так уже видел то, что не стоило.        Гермиона хотела поинтересоваться, что именно видел Гарри (предполагала, что это случилось во время их общих со Снейпом уроков на четвёртом курсе, потому они так быстро и неожиданно закончились), но Снейп потянул её за собой, и они вновь стали куда-то падать.        Когда она открыла глаза, то увидела не просто обеспокоенных, а откровенно паникующих Гарри и Рона. А ещё — профессора Макгонагалл, что, взяв огромное опахало, методично махала на неё сверху. Дамблдор сидел рядом, держа её за руку, и, похоже, проверяя пульс. Голова разрывалась. Её даже вырвало от боли, правда слюной, потому что всё, что съела сегодня, она вырвала ещё после первого приключения в прошлом. Хагрид очень громко сморкался в свой огромный платок, размером с простынь, а потом, оказавшись рядом в один шаг, порывисто обнял Гермиону, прижав к себе. У неё даже хрустнули кости.        — Хагрид, — тихонько прошептала она иссушенными губами, — отпусти. Мне уже легче. Правда.        Огромные руки великана разжались, он снова громко высморкался, утёр слёзы, и протянул ей кружку:         — Вот, деточка. Выпей молока, ради всего святого.        — Спасибо.        Молоко было уже почти холодным, но Гермиона пила так жадно, точно это был источник с целительной водой. Понемногу визг в ушах стихал, а головокружение слабело.        Но тупая боль в затылке, похоже, и не собиралась её покидать.        — Вы нас очень напугали, мисс Грейнджер — сказал Дамблдор, помогая ей подняться и дойти до постели, где лежал Драко. Она только теперь поняла, что лежала в огненном кругу.        — Что-то пошло не так? — спросила она. — Да. Вы не приходили в себя около получаса, — пояснил Дамблдор, — мы боялись, что Милисент забрала вашу душу.        Гермиона не нашла в себе сил ответить. Она устало опустилась на край постели. Мадам Помфри делала компрессы, которые постоянно меняла, прикладывая ко лбу Драко. Он был весь в поту, и по лицу градом лились слёзы. От ужасного, утробного хрипа, который вырывался наружу с каждым его дыханием, становилось совсем не по себе. Нарцисса горько плакала, закрыв лицо руками. Гермиона, не сразу поняв, что делает, погладила её по спине, но Нарцисса даже не повернулась.        Взволнованно поглядев в окно, Гермиона заметила, что Луна теперь сияет, точно ультрафиолет. Приближался рассвет. Она боялась, что им не хватит времени.        — Луна висит три ночи, — коротко пояснил Барнели, — времени нам точно хватит, но у меня есть сомнения в том, хватит ли вам сил. Особенно юноше. Мистер Драко почти сдался, уж не знаю, сможет ли продержаться ещё какое-то время.        Чувствуя, что лицо застилают жаркие слёзы, Гермиона посмотрела на Драко. Он был серый, а глаза закрыты. Видимо, у него не было сил даже моргать.        Барнели встал и подошёл в Дамблдору.        — Молодые люди, — сказал он, по очереди смотря то на Рона, то на Гарри, — настала ваша очередь. Обещаю, что это будет заключительное и самое короткое путешествие. Быстрее. Нельзя терять ни секунды.        Парни с готовностью встали рядом. Рон посмотрел на Дамблдора и спросил:        — А вы, сэр, пойдёте с нами?        — Нет. Но ждите от меня посланника. Он справится с заданием лучше.        Рон кивнул.        У Гермионы не было сил, им пришлось подхватить её под руки, чтобы не упала. В ушах визжал чей-то ужасный крик, а перед глазами потемнело.        Они снова были не здесь и не сейчас.