Ещё один шанс

      Тёмная бездна затягивала, а могильный мрак палил воспалённые глаза. Всё, что происходило нынче, Гермиона видела сквозь пелену слёз, сквозь поток, непрерывно льющийся по щекам.        Драко был бледен, точно невесомость, и, чтобы услышать, как он дышит, приходилось склоняться к его плотно сомкнутым губам. Рука обвисла и свисала с кровати. Он больше не открывал глаз и не подавал признаков жизни, разве что иногда тихо хрипел. Никаких реакций тоже не было. Гермиона упорно пыталась их вызвать, сжимала его руку, гладила пальцы, ласково проводила ладонью по волосам. Ничего. Он был не здесь и не сейчас, он был где-то далеко, а она не знала, как его вернуть.        Вошёл Невилл с целым кувшином зелья. Встав возле постели, он осторожно сказал, запнувшись:         — Слушай, Стебль и Спраут говорили, что это придаст ему сил. Попробуй помочить ему губы.        — Разве это не то зелье, которое мы должны выпить при изгнании? — с сомнением спросила Гермиона.        — Нет, — холодно отозвался Снейп, и Гермиона вздрогнула, — оно у меня.        — Ладно.        Она попробовала взять кувшин у Невилла, но руки не слушались. Кувшин пошатнулся и разбился бы, если бы не смекалка Невилла, что вовремя подхватил его. Гермиона выдохнула.        — Давайте я возьму, мистер Лонгботтом, — уставшим, измученным тоном, сказала миссис Малфой, — благодарю вас.        Невилл, покраснев, кивнул. Протянул ей кувшин. Нарцисса взяла его, достала из кармана мантии белоснежный платок и стала тщательно мочить его в зелье.        — Ты обещал мне бороться, Драко, — тихо вздохнула Гермиона, чувствуя, как капают на руки горячие слёзы, — ты обещал. Пожалуйста. Не позволяй себе поверить в то, что всё, что мы испытали — ложь.        Острый холодный взгляд мгновенно остановился на её лице, взгляд, который мог принадлежать только одному человеку в этой комнате. Но, когда Гермиона подняла глаза, мистер Малфой уже отвернулся и невидящим взором пялился в окно. А за окном становилось всё светлее, и две луны всё слаще сплетались в объятьях друг друга.        Драко снова что-то тихо прохрипел. Миссис Малфой замерла с зельем у его рта и пронзительно вскрикнула, когда его подбросило на подушках. Крупная дрожь сменилась мелкой, по телу побежали мурашки и пот.        — Драко! — позвала она, пока Гермиона во все глаза смотрела на него. — Ты меня слышишь? Сынок?        Ничего. Он только продолжал покрываться потом, хотя больше не дрожал. Вздохнув, Нарцисса вновь приложила платок, пропитанный зельем, к его губам. Гермиона застыла, пялясь в окно. Так хотелось сделать что-то ужасное. Применить круцио, чтобы этому ублюдку, захватившему Драко, было нестерпимо больно, например. Она тут же одёрнула себя. Нет. Так нельзя. Если она это сделает, то больно будет Драко. Она верила — он что-то чувствует. Должен был что-то чувствовать, непременно.        Она посмотрела на Невилла. Намерено или нет, но прочла его мысли. Он думал о том же, что и она. И ужасно стеснялся этих мыслей.        — Я тоже об этом подумала — сказала она, желая его успокоить.        — Прости.        — Ничего. Снейкиус этого заслуживает.        — Я вообще не имел права такое думать. Мои родители сошли с ума из-за этого заклятья, а я… Никто не заслуживает подобного.        — Не кори себя, — перебила Гермиона, — если бы я знала, что от этого не пострадает Драко, я бы убила этого ублюдка Слизерина.        Невилл кивнул и опустил голову.        Нарцисса храбрилась, не позволяла себе отчаиваться, постоянно смачивала губы Драко зельем, ни на миг не опуская рук. Она не сдавалась, а вот её супруг, кажется, потерял остатки терпения.        — Северус, — обратился он к единственному человеку в комнате, которому, похоже, мог доверять, — сколько нам ещё смотреть на муки сына? Кто-нибудь собирается что-то делать, или так и будем ждать непонятно чего?        — Мы делаем, Люциус, — отчеканил Снейп, — не бездействуем.        — Ты хочешь, чтобы я поверил, что Поттера и этого сына предателей крови интересует спасение Драко?        — С ними Барнели.        — Какой-то старик, который дружил с теми, кто мучает Драко сейчас, может быть заинтересован в том, чтобы Драко убить — предположил мистер Малфой, и Гермиона, к своему стыду, сочла предпочтение разумным. Она так и не смогла по-настоящему доверять Барнели.        — Он заинтересован в том, чтобы вытащить Драко, — упорно настаивал на своём Снейп, — не драматизируй.        — Если бы у тебя были дети, Северус, — ледяным тоном отозвался Малфой-старший, — я бы послушал, что бы сказал ты.        Снейп ничего не ответил, но на миг его лицо стало похоже на болезненную гримасу.        Драко снова начало подкидывать вверх и на этот раз, увы, это был не единичный приступ. Его истязало болью, он кричал, а изо рта, вперемешку с пеной, шла кровь. Нарцисса напрасно пыталась удержать его, хватая за руки, напрасно взывала к нему. Гермиона водила глазами по комнате в поисках подсказки. И они сыпались на неё с ошеломляющей быстротой. Профессор Флитвик мужественно направлял палочку на зеркало, перед которым сидел всё это время, целясь всё более чётко проявляющемуся в нём Снейкиусу в глаз. Стекло трещало, но не разбивалось, профессор крепко держал оборону. Драко метался в судорогах, которые теперь стали похожи на мелкий озноб. Но до него, кроме родителей, никому не было особого дела, потому что все были заняты куда более важной проблемой. Не добившись ничего от зеркала, призрак стучал в стекло.        Вскочив, Гермиона приготовила палочку, хотя с ужасающей болью понимала, как она сейчас бесполезна. То же самое сделал отец Драко. Он совершенно потерял самообладание, и по его лицу ходили желваки. Окно внезапно обратилось в птицу, а птица — в стол. Гермиона поняла, что это была работа Макгонагалл, которая применила пару заклятий, вероятно, несколькими неделями раньше. На этом её влияние не закончилось. Призрак Слизерина, с каждой минутой приобретающий всё более материальный вид, бился в стол, рвался на гору, падал на кресло, и постоянно шептал что-то, стремясь обойти заклинания. А потом исчез.        Тишина, тут же установившаяся в комнате, была удручающей. Больной. Нервной.        — Должна ли я сделать что-нибудь ещё, Альбус? — спросила Макгонагалл, смотря на директора с абсолютным спокойствием, словно ничего не происходило. — Можно оживить статуи. Подозреваю, они задержат сына Слизерина.        — Нет, — Дамблдор встал, спокойный, нерушимый, точно скала, — я знаю, Минерва, как ты мечтаешь применить это заклинание, но, уверяю, у тебя ещё будет такая возможность. Сейчас, когда Слизерин прорвал оборону, его нужно впустить. Мы должны поговорить с ним.        — Поговорить? — процедил мистер Малфой. — Ты, Дамблдор, совсем ума лишился, раз предлагаешь разговаривать с призраком, который намерен убить сына и забрать, как я знаю, лучшую ученицу вашей школы.        Гермиона с удивлением посмотрела на него. Странно было уже то, что он вспомнил о ней.        — Смею полагать, Люциус, я хороший переговорщик, — спокойно сказал Дамблдор, отворачиваясь от него, но посмотрев теперь на Нарциссу, — нет более сильного чувства, чем любовь. Благодаря любви и жертве своей матери Гарри выжил, а Волдеморт был вынужден влачить жалкое существование десяток лет. Я уверен, Нарцисса, что ты найдёшь самые лучшие слова, чтобы убедить Слизерина оставить твоего сына и попытки вернуться в мир, который больше не принадлежит ему. Миссис Малфой молча кивнула. Глаза её покраснели от слёз.        Высокая, сутулая фигура Барнели сперва показалась в окне, а затем оттуда, разбив стекло, выпали он, Рон и Гарри. Заметив, что Рон ранен, и сжимает хвост пронзительно кричащего Фоукса в руках, Гермиона кинулась к нему.        — Слизерин, — запыхавшись, объяснил Гарри, — поранил его ножом. Но Рону удалось увернуться, ничего серьезного. Фоукс уже почти залечил рану.        Феникс, которого Дамблдор отправил на подмогу, едва Гермиона вернулась сюда из прошлого Драко, вскрикнул снова, и, взлетев вверх, сел Дамблдору на плечо.        — Рон, — взволнованно похлопала его по плечу Гермиона, — тебе нужно в больницу.        — Потом, Гермиона, — скривившись, Рон сел, потрогав стремительно затягивающийся бок, — я уверен, что это только пара шрамов. Фоукс меня исцелил, а этот Слизерин настоящий псих.        — Как себя чувствуешь? Ты уверен, что всё в порядке?        — Да, — кивнул он, — всё хорошо. Не паникуй. Бойся лучше за своего Малфоя, кажись, ему сейчас хуже.        Он показал глазами на кровать, где бился в конвульсиях Драко, то открывая, то закрывая рот. Он открыл глаза, но взгляд был абсолютно безумен и устремлён в никуда.        Старик Барнели, что бросился к кувшину с водой, наконец, насытил свою жажду. Повернулся к Люциусу.        — У меня не очень приятная новость, — запнувшись, сказал он, — но, возможно, тебе придётся пожертвовать собой, когда Снейкиус будет пытаться забрать твоего сына. Я не думаю, что мы допустим этого, просто будь готов, Люциус.        — Я готов — кивнул старший Малфой.        — Хорошо. Нарцисса, попробуй убедить Снейкиуса, как мать. У него никогда не было матери, она умерла, рожая его. Но, возможно, он тебя послушает, поверит своему сердцу, а не своей чёрной душе.        Миссис Малфой кивнула, поцеловав Драко в висок. Тот с хрипом дышал, метясь на кровати.        — Гермиона, детка, иди в круг, садись. Старайся не выходить из него без крайней потребности. Через огонь Снейкиус не переступит, его отбросит назад, но огонь защитит тебя от него и скроет Милисент в тебе.        Уставшая, на ватных ногах, Гермиона поплелась в круг.        — Я знаю, что вы не уйдёте, — с улыбкой продолжил Барнели, глядя на Рона и Гарри, — но вам безопаснее будет выйти. Оставайтесь под дверью. Можете надеть плащ.        — Но Гермиона! — начал Рон.        — Да, мы её не оставим! — поддержал его Гарри.        — Если вы не сделаете этого, — отрезала Гермиона, — он убьет вас первыми. Идите. Я справлюсь. Я не хочу потерять друзей.        Переглянувшись, парни вышли. Рон постоянно бубнил, что Гермиона совершает ошибку, и что он ненавидит весь Слизерин оптом. Она видела, как Гарри достал из кармана плащ-невидимку. Невилл тоже вышел с ними.        Лагримус, тем временем, спокойно обвёл взглядом преподавателей, каждый из которых был настроен весьма воинственно.        — Не думаю, что дойдёт до этого, но вы должны будете готовы в любой момент дать отпор. Вы это сами знаете, но на всякий случай, для успокоения совести, я обязан был предупредить.        Профессор Макгонагалл кивнула, похоже, за всех.        — Что ж, — Дамблдор сложил на груди руки, и его длинные пальцы переплелись, — Минерва, думаю, пора позволить настойчиво требующему нашего внимания сыну основателя себя послушать.        Она мигом опустила палочку.        — Пригнитесь! — раздался холодный голос Барнели, и, едва все успели это сделать, зеркало, оконное стекло и даже кувшин, из которого так жадно только что пил Лагримус, треснуло. Вой ветра смешался с пронзительным хохотом, истеричным вскриком Драко, которого снова подборосило на кровати едва ли не до потолка, и тихим стоном Гермионы.        Перед ними, почти в человеческом обличье, хоть и бледнее, стоял, пошатываясь потомок Слизерина. Он отряхнул свои застаревшие одежды от остатков следа и горделиво посмотрел на собравшихся в комнате людей. Но лишь от взгляда, обращённого к ней, Гермиона вздрогнула. Похоже, она была единственной, кто интересовал его сейчас.        Стало ясно, что просто так он её в покое не оставит.