Чуть крапал мелкий дождь, небосвод заволокло тучами, которые спрятали луну; рендж ровер ехал по неосвещённой пустующей дороге, до посёлка оставалось примерно полтора километра. Лёша увидел автомобиль, неаккуратно оставленный на обочине, остановившись рядом, мужчина вышел из своего авто. Подойдя ближе и как следует разглядев номера, он окончательно убедился в том, кто владелец этой машине. И вот теперь в его голову начали закрадываться сомнения на счёт того, что с девушкой всё в порядке. После того, как он убедился, что в салоне никого нет, а снаружи на автомобиле нет никаких видимых повреждений, Потапенко стал набирать номер Тины. Звонил из собственных соображений о том, что телефон мог находится внутри или же где-то поблизости на улице, чего крайне не хотелось. Вокруг один лес, стоя в полнейшей темноте, которую недалеко от него разрезали две полоски света фар внедорожника, ощущал — волнение начало охватывать не по-детски. В трубке слышны лишь гудки и металлический голос, оповещающий о том, что абонент недоступен. В то время, когда и так представить себе не можешь, где находится человек, голос которого не прерывает твоё мучительное ожидание, эти слова оказывают пугающее воздействие. В душе теплилась надежда на то, что Тина ответит, однако ей было суждено быстро разрушиться. Мужчина думал, что ему делать дальше, мысль звонить Павлу и рассказывать о том, что его предположения оказались правильными, и их дела плохи, отпала практически сразу. Не давало покоя и то, что Тина могла каким-то образом оказаться в лесу, в ночной мгле отзывающимся ледяной дорожкой мурашек, бегущей вдоль позвоночника. Теоретически, и такое вполне возможно, данная мысль рисовала в воображении этого творческого человека разные картины, при том далеко не оптимистичные.
Не долго думая, Алексей решил всё-таки доехать до Зазимья, проверить, может быть, певица там. Несясь по гладкой дороге, он внушал себе, что, когда приедет просто-напросто убедится — она дома, и с ней всё в порядке. Очень хотел в это верить… На ходу звонил ей, снова тишина, чем меньше расстояния оставалось, тем сильнее был страх. Бросало в пот. Он забыл обо всём, о злости на Тину, о том, как кричал на неё, о своей усталости.
Через считанные минуты, он уже выбегал из машины со связкой ключей в руках. Открыл входную дверь, дом встретил Лёшу темнотой.
— Тин! — громко позвал, продвигаясь дальше по первому этажу. В ответ только тишина, которая значительно ускоряла ход его сердца
Не разуваясь и не снимая с себя куртку, он начал исследовать дом в поисках Её, везде был выключен свет. Кромешная тьма…
Добрался до третьего этажа, и сразу же увидел, что в ванной комнате светло, капли надежды упорно теплились в его груди. Не раздумывая, Потапенко распахивает дверь.
Девушка спокойно лежит в ванной, нежась в белой, как снег, пене. Создаётся впечатление, что она попросту не замечает бесцеремонно вошедшего к ней мужчину. Но этот самый мужчина сейчас об этом не думал вовсе.
— Слава Богу! — шумно, облегчённо вздохнув, почти шёпотом произносит он.
Тина не понимает, зачем Лёша пришёл к ней в дом, так поздно вечером, почти ночью, тем более вломился сюда.
Обычно в это время девушка ложится спать или уже спит, но не сегодня. Принятие ванны помогает ей расслабиться и успокоиться, сейчас это было особенно необходимо. Ритуал не помогал разложить мысли по полочкам, хотя это не расстраивало, сегодняшним вечером не было желания размышлять и анализировать.
Она постепенно стала реагировать на его присутствие рядом с собой, медленно повернув голову, с робостью смотря на мужчину, совсем не робко, с неким раздражением, дрожа голосом спросила:
— Ты что тут забыл?
Лёша, по старой, недавно образовавшейся привычке, не обращал на её слова внимания. Она скорее всего злилась из-за недавнего выяснения их отношений, он не реагировал на гневные стрелы, которые она пускала в его сторону. Потапенко чувствовал такое облегчение, что нельзя было передать словами.
— Тина! Ты с ума сошла?! — он рванул к ней и присел на корточки возле ванной.
Она, такая простая, домашняя, без капли макияжа на лице, от чего кажется ещё более красивой, разглаживает мягкую пену на левом плече только для того, чтобы создать иллюзию занятости и не пересекаться с Потапенко взглядом;
— Езжай домой, тебя наверняка ждут. — как будто бы не обращая слова к нему говорит Тина.
— Она не в Киеве, это не важно сейчас. — мужчина сразу понимает, о ком речь.
Так и хотелось спросить: «а что важно?», но это не имело значения.
Наверное. Так решила её гордость. Оставить все проблемы их взаимоотношений и недосказанности в прошлом и стараться забыть, отпуская от себя. Разрезать, наконец, остатки тех нитей, продолжающих держать их, связывая друг с другом.
— Никогда так не делай больше! Слышишь? — проводит рукой по русым волосам, завязанным в нежный пучок высоко на затылке. Тина молчит, в то время как он разглядывает черты её профиля, не отнимая ладони, медленно поглаживая большим пальцем медовые волосы за ухом. Мороз пробегает по коже, навевая воспоминания. Ненужные и одновременно приятные, от которых разгорается злость. Злится, потому что знает абсолютно точно — теперь этого никогда не будет.
Она решается посмотреть на мужчину, и практически сразу отстраняется. По-видимому Кароль чем-то удивлена, на лице читается замешательство, глаза становятся размером с пятирублёвую монету. Во взгляде карих глаз возникает недоумение и немой вопрос.
— Лёш, с тобой всё нормально? — в голосе слышится всё то же удивление и беспокойство, и пропадает былое негодование. Он продолжает ничего не понимать, в слух врезается, что она впервые за долгое время назвала его по имени. — Ты весь красный. — переломив себя, Тина буквально кончиками пальцев дотрагивается до его щеки, и прохладную от воды кожу сразу же обжигает пожар его тела. — У тебя жар… — растерянно сделала вывод.
Потапенко ничего не отвечает, не хочет казаться слабым в её глазах, он, в принципе, не привык к этому по жизни. Поэтому продолжает молчать и упорямо делает вид, будто она молчала.
Тина словами «выталкивает» его из ванной комнаты, он выполняет её просьбу, и ждёт девушку за дверью. Кароль разрывается от внутренней дилеммы: с одной стороны ей не терпиться, чтобы он наконец покинул дом, она вовсе не догадывалась, зачем он в принципе приехал. Она его не ждала и не ждёт. Только если навсегда. А с другой стороны — остаться безучастной, когда человеку плохо — это не про неё. Казалось бы почему? Ведь в те моменты, когда плохо ей, лишь считанные единицы по-настоящему переживают и заботятся. А сам Лёша? Не так давно он сделал всё для того, чтобы сейчас она страдала и мучилась, и в этом нет ни капли преувеличения. Просто Тина не привыкла поступать так же, как и люди с ней. Надо быть выше этого, показывать силу своей души. Она продолжала сидеть в комнате, и представляла, когда же за ним захлопнется входная дверь внизу. Понимая, что этого можно ждать сколько угодно, блондинка наспех одевается, вынимает пробку, чтобы вода спустилась из ванны. Застаёт возле двери ожидающего её Потапенко, с видом, будто его
нет рядом, проходит в спальню и целенаправленно идёт к прикроватной тумбочке, достаёт аптечку, вынимает что-то оттуда и возвращается к мужчине, который оказывается за это время рядом с кроватью.
— Вот, возьми. — протягивает ему градусник.
— Не надо. — уверенный голос с хрипотцой.
— Бери.
Нет желания с ней спорить, хватило сегодняшней ругани, хотя, скорее вчерашней, так как часовая стрелка давно перевалила за полночь.
Дождь за окном не прекращается, кажется, начавшись с новой силой, большие капли летят на стекло, разбиваясь об него, после стекая вниз десятками дорожек. Тина заворожённо наблюдает за этим действом. Похоже, что природа иллюстрирует состояние последних пары месяцев. Раньше она окрылённо куда-то летела, потом её разбили и теперь она плачет…
«У природы нет плохой погоды, каждая погода благодать» — вот бы тоже научиться так неунывающе мыслить.
Столбик ртути достигает отметки 38,7 — состояние паршивое, но сейчас на это наплевать. В груди щемящее чувство — он здесь, в её доме, сидит за столом на кухне, рядом с противоположной стороны Она, такая домашняя и родная. Тусклый тёплый свет ламп, освещающих пространство кухни над столом Пьют травяной чай, обжигающий губы и оставляющий приятное послевкусие, перед мужчиной стеклянная розетка с мёдом, из которой он периодически зачерпывает десерт чайной ложкой. Царит полная тишина, никто не роняет ни слова, но до определённого момента:
— Дать тебе плед? — спокойно спрашивает Тина, на что получает отказ. Лёша сразу вспоминает о большом клетчатом шарфе, всё ещё лежащем в его машине. Всего пару часов назад он подумал о том, что было бы неплохо вернуть его, а сейчас такая возможность предоставляется. Пока что решил повременить.
— Лучше расскажи мне, что произошло? Тебя никто не может найти. — не терпится выяснить причину, из-за чего ночью пришлось разыскивать её, гадать, всё ли нормально и как это не странно для него самого — волноваться.
— А кто-то ищет? — поникший голос, плохо скрывающий отчаяние.
— Паша не спит, звонит мне, на «Голосе» никто не видел, как ты ушла. — быстро на эмоциях выговаривает Потапенко.
— Я должна отчитываться? — с вызовом. Хочет показать, она давно не маленькая девочка, ей не нужен контроль, она ни от кого независима. Но иногда так хочется сохранить эту маленькую девочку внутри…
— Почему не отвечаешь на звонки?! Паша не может дозвониться, я, а если мама звонила? Ты представляешь, как она нервничала? А мы? — слова лились потоком, и он не мог остановится читать нотации, выплёскивая все переживания, которые он испытывал совсем недавно.
— Вы? Ты уверен, что ты входишь в этот круг? — Кароль не знала, что с ней происходит, но иначе как колкостями отвечать не могла.
— Перестань! — начал он, но, закашлявшись, был вынужден прервать новую лавину эмоций, отпивая из кружки чай. На удивление, горячий напиток остудил пыл, и мужчина продолжил уже спокойнее. — Что случилось с машиной? Стоит, как попало, на обочине.
Блондинка медленно размешивает ложкой чай, старается не сталкиваться с его янтарным, испепеляющим взглядом, поэтому внимательно наблюдает за своими же действиями. Она не понимает себя: вроде бы заботится о нём, предложила остаться на чай, из этого вытекает тот факт, что ей не всё равно. Совсем не всё равно. Зачем тогда разговаривает с ним таким образом? Ненавидит. Ненавидит за то, что он приехал, что пытается сделать вид, словно искренне волнуется за неё, в конце концов — за то, что любит. Всё ещё.
— Бензин закончился. — так же холодно, но теперь витая где-то. Взгляд в никуда или, наоборот, глубоко в себя, и путешествие в пучине мыслей.
Странный вечер, где есть своя атмосфера, напоминающая о прошлом. Больно. Всё это было так близко, но уже прошло. Хочется, чтобы Он ушёл. Вернувшись в прошлое, хотелось, чтобы он не уходил никогда. Слышит его томное тяжёлое дыхание. Белая рубашка, верхние пару пуговиц расстёгнуты, немного влажная от проступающего от высокой температуры пота. Тина молча встаёт и удаляется в сторону лестницы, Алексей ни о чём не спрашивает, думает, ей надоела его компания, противно присутствие здесь. «Наверное, пошла спать». Просидев несколько минут в одиночестве, он вновь слышит шаги. Она подходит и протягивает аккуратно сложенную футболку тёмного цвета. Остались какие-то его вещи с тех пор, как он перестал бывать в этом доме. Часть он забрал после известия «между строк» о том, что он больше здесь не появится. Однако появился, и уже не первый раз.
— Можешь переодеться.
Он просто благодарит и уходит в соседнюю комнату.
Незаметно для Потапенко, Тина провожает его взглядом.
Стоит у большого окна, обнимая себя за плечи, смотрит на висящую в небе луну. Находит в ней себя, такая же одинокая, а вокруг потухли все звёзды, которые освещают путь. Мужчина подходит практически вплотную, она не оборачивается. Он видит её взгляд — печальный, полный горести и боли. Пустоты. От осознания того, что причиной всему он сам, просыпается желание разбивать кулаки об стену, до крови. Вместо этого спокойно стоит рядом.
— Я поеду, наверно. — полушёпотом.
— Езжай — еле слышно. Она продолжает наблюдать, что про происходит за окном.
— Даже не предложить остаться? — уже в полный голос, блуждая глазами по очертаниям её лица.
— Нет — ощущение, что говорит одними губами. Глаза начинают застилать слёзы. И Лёша думает, что ему стоит как можно быстрее уйти.
Тина не замечает тех минут, которые мужчина проводит в коридоре, ища ложку для обуви, затем шурша курткой. В её восприятии это пролетает одним мигом. Слышен хлопок входной двери, по щеке медленно скатывается слеза. Когда подходит к лестнице и собирается подниматься наверх, дверь неожиданно распахивается, впуская в дом поток ледяного воздуха, а заодно и Его.
За эту ночь он явно слишком часто появляется здесь. Звучит абсурдно: помолвленный мужчина посреди ночи заявляется домой к своей бывшей. Какой должна быть причина? Очевидно, веской.
Любовь. Нет, это точно не про них.
— Ну что ещё?! — тяжело вздыхает, подняв голову к потолку, после смотрит на Потапко.
Он едва усмехается одним уголком губ. Печаль безжалостно съедает изнутри. Молча подходит к девушке, осторожно набрасывает на её плечи шарф:
— Не мёрзни.
Его руки по-родному согревают плечи. А затем тело обдаёт морозным ветром.
* * *
Глубокая ночь. Тина не сомкнула глаз, внутри скребут кошки. Такое чувство, что эти царапины уже никто не в силах излечить, они слишком глубокие и сильно болят. Дело не во времени, она однажды поняла, что оно бессильно, и сейчас вряд ли поможет справиться со всем навалившимся, притупляя эмоции и боль. Холодно даже под тёплым одеялом. Самое страшное, что и душу ничто не может согреть. Завтра снова съёмки, нужно попытаться уснуть, сделать это почти невозможно, как только она проваливалась в сон, подсознание тут же выдавало картинки прошедшего дня: его грубый голос, звук удара рукой о стол — в промельках всё это сопровождалось сердитыми карими глазами; не могла отпустить и стычка во время сегодняшних съёмок…
— Как ты так обошёл Тину, вообще глазом не моргнув? Как ты так можешь? — обращается Потапенко к Дану после того, как очередной участник выбирает команду молдаванского исполнителя. Для Кароль эти слова кажутся абсолютно неуместными и вызывают недоумение вперемешку с отвращением. «А ты всегда думаешь о том, как можешь ты?».
— Тина, ты не расстроилась? Ти не засмутилася? — Лёша продолжает. Может быть, его правда интересует её состояние, в чём Тина сомневается, потому как скорее ему просто хочется сказать.
— Та ні, звичайно, я не засмутилася. Взагалі про що ти? — она уверена в правдивости своих слов. Почему она должна расстраиваться и переживать. Всё честно, это выбор участника, и его можно только принять. Посчитала, что эта тема закрыта, и расслабилась, но, видимо, ещё слишком рано.
— А я и не знал, что ты не можешь так с неудачами справляться. — Дан. Из-за которого и начался бессмысленный разговор. Фраза сразу же задела, резанула слух. Улыбка резко пропала с лица. Если сказать, что было неприятно — это не во всей полноте передаст ту купу чувств, которую она тогда испытывала.
— Дан, ты сейчас перебарщиваешь. Правда. — стало мерзко от брошенных ей слов.
Потапенко с любопытством наблюдал за этой сценой, ухмыляясь так, будто его забавляет их «обмен любезностями». Он не смог воздержаться от комментариев, поэтому вставил свои пять копеек:
— Ось і розвалилася наша четвірка. Всі говорять зараз не те, що думають.
Тина стойко выдерживает его желание съязвить, и никак не отвечает на реплику. Закатить глаза и удивиться тому, какой бред он несёт — это то, на что хватает её нервов. «Да уж, как будто ты всегда говорил то, что думал на самом деле…».
Стены спальни сумели привыкнуть к концентрации соли в воздухе. От её слёз. Плачет бесшумно, слёзы тихо текут, впитываясь в теплый шарф, который она сжимает в руках.
* * *
В направлении города Алексей ехал не с таким энтузиазмом; воздух давит на виски, а внутри словно находится огненный шар, который опаляет жаром всё тело. Странное чувство сидело где-то внутри, то ли в душе, то ли в сердце — не понятно, и не давало покоя. Что это за чувство? Разобрать не выйдет, если даже обратиться к гадалке или к психотерапевту, который разложит мысли по полочкам. Нет, не поможет. Перестал понимать сам себя? Куда делась та мудрость и способность видеть проблему глубже, чем другие?
Лечится сигаретным дымом, который выпускает изо рта, сидя на кухне в одиночестве. Бледно-серый пепел летит в пепельницу. Он выкурил немного, не хотелось заглушать свои непонятные переживания и эмоции алкоголем, нравилось прокручивать мысли в трезвом уме, копаться в них. Одна сменяла другую, образовывая целую цепочку; его одинокость сопровождала луна. Лёша подошёл к окну, недолго постоял, наблюдая за ночным источником света… Луна. Никогда не меркнет и часто наводит нас на сокровенные мысли, в ней колдовство, загадка и истина. Истина, потому что сейчас Лёша сидит и что-то пишет на листке бумаги, в промежутках между быстрым выведением слов карандашом, вглядываясь в киевское небо. Вспоминаются Её глаза, цвета океана, полные слёз и грусти. Неужели Она — его вдохновение? Нет, совершенно точно нет, он всё забыл, теперь есть
другая.
» Я люблю тебя в темноте
Заберу боль всю, возьму слёзы твои… »
Она не при чём. Однако строки разливаются по листу одна за другой, бегут минуты, картинка перед глазами никак не сменится — там Кароль. Вот и думай теперь, кто муза автора…
Лежа в постели, Тина и представить не могла, что сейчас, где-то в Киеве, по известному ей адресу, точно так же, как она не спит и Он. Так же перебирая в голове тысячу раз надоевшие думы. Что всему виной? Луна, которая одновременно приковала к себе две пары глаз. Серо-голубые и карие.
* * *
Лёша упрямо верил в то, что наступит утро и всё забудется.
Дурные мысли испарятся, ведь вечернее время всегда навевает сентиментальные чувства и меланхолию, всё встанет на свои места. Скоро приедет Настя, своим присутствием замещая Тину в его воображении. Но никогда не случается что-либо по щелчку пальцев, уже шесть часов утра, на столе лежит готовый текст, мужчина бредёт в спальню в надежде поспать хотя бы пару часов, чтобы к съёмкам выглядеть более-менее презентабельно или просто нормально, для больного человека, на которого ночью вместо желания спать напало вдохновение — «просто нормально» — не так уж и плохо. Почему невозможно стереть человека из памяти, как рисунок с бумаги ластиком? Подсознание хранит воспоминания, чувства и всё прочее, что связано с этим человеком. Рисунок — всего лишь образ.
Мужчина погружается в лёгкую полудрёму, опять видит Её, затем распахивает глаза. И так по кругу. Нужно просто не думать о Кароль, казалось бы что сложного? Но карандаш снова и снова рисует в голове хрупкий образ. Всё пройдет, всё скоро пройдёт.
Хотелось так думать.
