Свадебная тайна

В прямом смысле слова Алексей влетел в здание больницы. Найдя глазами человека, к которому можно обратиться, мужчина подошёл к регистрационной стойке, где занималась своими рабочими делами женщина средних лет, явно не первый год посвятившая деятельности в сфере здравоохранения, а посему повидавшая многое.  — Добрый день! — бегло начал Потапенко, стараясь говорить, как можно спокойнее. — Тина Кароль у вас лежит?  — Здравствуйте, а Вы кем ей приходитесь? — параллельно продолжая разбирать какие-то бумаги, неторопливо поинтересовалась сотрудница больницы. — Сами понимаете, посторонним такую информацию предоставить не имею права.  — Я?.. Я друг, коллега, — немного замялся, прежде чем озвучить свой статус, но всё-таки ответил Лёша. Регистратор искала информацию о пациентке, а он ждал, нервно переминаясь с ноги на ногу.  — Да, есть у нас такая, лежит в терапевтическом отделении, на четвёртом этаже, девятая палата, врач Савчук… Женщина не успела договорить, как Потапенко бросил:"Да, да, да. Спасибо» — и сразу же ринулся по направлению к лифту. Однако громкий голос бдительной регистраторши остановил продюсера даже не на полпути, а на его трети.  — Друг-коллега, халатик возьмите! И бахилы! Облачённый в атрибуты медицинского учреждения, мужчина, наконец, попал в терапевтическое отделение больницы. На сестринском посту ему любезно объяснили, куда нужно идти, но зайти в палату всё ещё не было возможности, так как попросили дождаться врача, и Лёша уже несколько минут сидел возле. Ему не терпелось увидеть Тину, чувство тревожности никак не отпускало. Что могло произойти, чтобы её привезли сюда? Может быть, случилось что-то ещё? И множество подобных вопросов, которые сейчас засоряли голову. Волнение, как нитка, постепенно накручивалось в огромный клубок, а мысль о том, что ему не стоило было уезжать с утра, до сих пор беспокоила и, на удивление, заставляла чувствовать вину. Приближающаяся фигура вырвала Лёшу из размышлений, он сразу же поднялся, как только врач, опрятный, в выглаженной униформе, где, казалось нет ни единой стрелочки, подошёл, настраивая своим присутствием на диалог.  — Добрый день, Алексей, — как бы уточняя имя, первым обратился мужчина. На что Потапенко утвердительно кивнул, поздоровавшись в ответ. — Павел Сергеевич, — представился доктор. — Мы с вами разговаривали по телефону.  — Да. Скажите, что с ней? — переходя непосредственно к сути разговора, спросил продюсер.  — Ну, смотрите, какая ситуация, — спокойно начал Савчук, а у Потапенко в этот момент сердце начало уходить в пятки. Для врача озвучивание диагноза, описание, того, что происходит с пациентом — это привычные будни, давно приевшиеся и не вызывающие никаких эмоций, а люди, с которыми он беседует успевают за промежуток между фразой «…какая ситуация» и началом следующей прожить жизнь заново. — картина пока что неясная, Тина поступила к нам пару часов назад. Какой диагноз мне виден — это артериальная гипотензия, — Алексей слушал терапевта, ни на секунду не отводя взгляда, и, кажется, не моргая. — или, говоря проще, гипотония. Этого недостаточно, потому как нужно выяснять природу такого диагноза, факторы могут быть разными — проблемы с органами пищеварительного тракта, патологии сердечно-сосудистой системы, какие-то стрессы, депрессивные состояния — всё это сказывается, поэтому будем обследоваться, разбираться и, возможно, уже исходя из результатов всех исследований и понятной причины такого состояния, переведём Тину в узкопрофильное отделение.  — Всё понятно, спасибо, — Лёша старался осмыслить услышанное, тревога на душе, как он предполагал, не исчезла после разговора с врачом, сейчас она доставляла ещё более неприятные ощущения. Единственное, что его утешало — грамотный специалист, который будет заниматься здоровьем Кароль. — Я могу её увидеть?  — Да, конечно. Ей поставили капельницу, скорее всего, она ещё спит…  — Ничего, — не важно: спит она или нет, увидеть Тину в данный момент было не просто желанием, а необходимостью. Тихо войдя в палату и прикрыв за собой дверь, мужчина убедился в истинности слов врача. Укрытая белым одеялом, она мирно спала, и даже не было слышно, как девушка дышит. Взгляд упал на сгиб её правой руки, где была зафиксирована игла капельницы. Лёша взял находящийся неподалёку стул и, стараясь не шуметь, поставил слева от кровати, после чего сел. Он наблюдал за ней, такой безмятежной во сне, и чем дольше смотрел, тем стремительнее росло чувство беспокойства за эту женщину. Нежно взял её прохладную ладонь в свою, и после, будто потерял счёт времени, Потапенко старался ни о чём не думать, забыв о всех проблемах и невзгодах, хотелось оставить в памяти лишь выученные черты лица, соприкосновение их рук и невесомые поцелуи на тыльной стороне её запястья. Светлые цвета палаты режут глаза, которые певица старается разомкнуть, всё вокруг начинает проясняться, и она видит перед собой знакомый силуэт, но поначалу не может понять, кто это. И помогает только Его голос:  — Это я, моя хорошая. Смотрит на него, прямо в глаза, и взгляд пропитан нежностью и любовью. Никаких слов больше не нужно. Чувства, сверкающие в глазах, говорят сами за себя, но вдруг, словно из ведра окатили ледяной водой, и Тина опомнившись, отвела взор.  — Зачем ты приехал? — тихим, немного осипшим голосом спросила она.  — К тебе, — коротко и ясно. Но для Кароль это выглядит дешёвым спектаклем. Театр одного актёра, и, как она подмечает, достаточно талантливого. Отрицательно мотает головой, немного улыбаясь:  — Нет.  — Ну, а зачем тогда? — вопрос не выражает никакого удивления, Алексей спокоен. Все эмоции остались в событиях, происходящих с мужчиной до того, как он зашёл в эту палату. Остались за дверью.  — Ты сам не знаешь… — её голос всё такой же негромкий и слабый, а взгляд, как бы она ни старалась не выражает ничего кроме тепла. — Узнал, что я здесь, и пришёл. Потому что так надо, так правильно в твоём понимании. Благородный жест, — крайнюю фразу Тина произносит увереннее и с едва уловимой насмешкой.  — Нет, неправда. Я…  — Лёш, ты не обязан, и тебе вообще не стоило приезжать, — Тина перебивает, мешая тем самым Потапенко озвучить свою мысль.  — Тин… — он прекрасно понимает, что девушка тысячу раз права, но всё равно почему-то неприятно слышать эти слова.  — У тебя невеста и скоро свадьба, а как себя чувствую я?! — первый раз за последнее время, время без него, Кароль дала слабину. Позволила Лёше подумать, что он всё ещё что-то значит для неё. Позже Тина будет корить себя за это, потому как не сдержалась, однако стоило. Стоило быть сильной и пуленепробиваемой. Как она привыкла. Но таить внутри себя гору переживаний становилось невыносимо, и нужно было выплеснуть хоть сколько-нибудь, одна мизерная капля эмоций. Она могла высказать больше, но вовремя взяла себя в руки.  — А это был мой вопрос. Как ты себя чувствуешь? — несменный умиротворённый тон.  — Пошутить не получилось, — холодно выносит вердикт и снова заглядывает в его глаза, — Уезжай, пожалуйста, — смягчается и теперь просит. Алексей молчит и только разглядывает её, плавно скользя взглядом по очертаниям женского лица. — Уезжай, я тебя прошу, — кажется, ещё немного и она даст волю слезам. Против такого он не находит контраргумента, приходится сдаваться:  — Хорошо, только не нервничай. И я не шутил, ты же знаешь, — его заботит состояние и здоровье Кароль, и мужчина надеется, что она это понимает. Тине очень хотелось бы верить, но нет. Она уверена, что всё не так. И никто не переубедит её.  — Не знаю, — Кароль использует все различные способы, пытаясь донести до Потапенко, что его присутствие здесь ни к чему и, главное, что она не собирается верить его словам.  — Тин, послушай… — его голос больше не такой безликий, и постепенно начинает выражать чувства, а Тина готова закрывать уши руками, лишь бы не слышать того, что он хочет сказать.  — Я не хочу ничего слушать. Пожалуйста! — она вновь повышает голос, а неприятные мурашки бегают вдоль позвоночника, страх того, что он продолжит этот разговор, который отголосками боли отзывается в сердце. Потому что ей осточертело всё время возвращаться к одной и той же теме, будто бы все дороги вели туда, с чего бы диалог ни начинался. — Ты был дома, зачем нужно было срываться и ехать сюда?! Возвращайся, тебя там ждут, — слова лились неконтролируемым потоком. Будь она собрана и сдержанна, не сказала бы ему такого, не позволила себе быть хрупкой и ранимой, портя образ.  — Ну, во-первых, я не был дома, а во-вторых, мы это не раз обсуждали, и мне это уже надоело… Почему мы не можем нормально, спокойно поговорить?! Из всего монолога мужчины она решает ответить только на последний вопрос:  — Потому что тебе есть с кем пообщаться. Дома. Фраза — иглой в область груди, и взвилась буря неразличимых эмоций.  — Отлично. Туда и пойду, — сдерживается, чтобы не выразить то, что творится внутри, потому как знает, ей не нужно нервничать, а их разговор уже и так вызвал у Тины беспокойство. Лёша видит невооружённым глазом. Ничего больше не говоря, Потапенко выходит из палаты, закрыв за собой дверь. Тина принимает полностью лежачее положение, отворачивается в противоположную от входа сторону, лицом к окну. Голые ветви деревьев покачиваются от ветра, приковывая взгляд, и траектория их движения не позволяет прекратить наблюдение. Пытаясь стереть из памяти их, как и всегда за последнее время, неприятную беседу, Кароль приходит к выводу о том, что лучше бы ему здесь не появляться вовсе, не узнавать, загадочным для девушки образом, что она находится в больнице, не тратить время на «вынужденное» благородство и подобность переживания. Две фразы прочно засели в голове, не давая покоя: «приехал к тебе» и «поеду домой», — как два антипода, противоречащие друг другу, лишь потому, что противоречил Алексей себе сам. Зачем врать, что не уезжал домой? Кто она, чтобы оправдываться перед ней? Уже никто. Увлечённая раздумьями Тина не заметила, как погрузилась в сон. Впервые за долгое время ворох мыслей не стал причиной бессонницы, процесс размышления усыплял или же введённая капельница до сих пор действовала. Но это было к лучшему, думать о нём сейчас совершенно не было желания. Пусть это останется на потом. Хотя была бы её воля, Тина не вспоминала бы о нём вообще…