Наша общая боль

Очнувшись на полу, я не сразу осознала случившееся. Привстав на локти, и оглядевшись, я поняла, что лежу около двери в спальню Гриффиндора. Прямо на холодном плиточном полу. Я усмехнулась. Что ж, не плохо, Малфой, ты решил перенести меня поближе к общей спальне. И хотя мысли у меня были веселые, в глубине души я чувствовала животный страх. Зная, что он уехал в карате вслед за Роном и Гарри, я искренне не могла понять, каким волшебным образом он оказался в Выручай — комнате. Да ещё и в таком виде. Его странная маска, которую мне доводилось видеть только в шпионских маггловских боевиках, наверное, тоже не понимала смысла своего местонахождения здесь, в месте, где орудует магия. Но это было даже не столь важно. Маска, это вообще дело десятое, подумалось мне. Тут вопрос вот в чем: что он делает в Хогвартсе? Не живётся ему в Меноре, что ли? При мысли об этом страшном дворце — доме, обители не одного десятка поколения Малфоев, меня передернуло и я инстинктивно потрогала левую руку, где ещё пару месяцев назад был уродливый рубец. «Грязнокровка», — написала Беллатриса тогда. Грязнокровка… Меня уже не задевало от слова из уст Малфоя и его родни. Плевать я на них всех хотела. Встав наконец с холодного пола я не знала, что мне делать. И тут одна единственная мысль пронеслась у меня в голове. Палочка… похлопав по карманам, я с какой — то непонятной радостью осознала, что со мной ее нет… Значит придётся вернуться в Выручай — комнату. — Ты смотри — ка, — сказала я сама себе, — даже повод нашёлся… Пошёл этот Малфой к мерлиновой бабушке, я ни ради него иду. Мысленно извинившись перед бабушкой Мерлина за то, что я послала такого урода к бедной женщине, мне наконец удалось заставить ноги вновь прийти к стене. Около неё лежал небольшой свёрток. Одинокий, перевязанный атласной зеленой ленточкой, она так и манила меня. Присев и подняв его, я увидела надпись, выведенную красивым ровным подчерком: «Это твоя палочка, Грейнджер. Возьми и больше не теряй. И прошу, не заходи в Выручай — комнату. Искренне твой, ДМ». Меня передернуло и я перечитала записку ещё раз. Глаза мои остановились на словах «искренне твой». Ну не мог этот придурок так написать, не мог! Но что — то в сердце предательски ёкнуло, заставило меня скомкать записку и резким движением запихнуть в карман. Достав палочку, я оглядела ее с низу до верху, проверила на наличие наложенных заклинаний и осознала, что палочка у меня точно такая же, как и была до потери. «Искренне твой»… — Мерлин тебя подери, Малфой! — в сердцах выкрикнула я, и вдруг замолкла, услышав за спиной размеренные шаги. Резко обернувшись, я увидела его. Высокий, статный, мужественный и, словно, другой. Не тот Малфой, которого я знала. У того Малфоя были зализаны волосы и всегда наискось завязанный галстук, который Панси постоянно поправляя, приговаривая «Дракушко, дурачок ты мой любимый». Тошнотворная девушка. И парень тоже, не лучше. Но этот мальчишка, похоже, канул в небытие. Лишь на секунду замешкавшись, он подошёл ко мне вплотную и спросил, снова заставляя меня давиться его одеколоном, из — за чего пришлось отступать назад. — И за чем же ты заставляешь бедного, старого Мерлина тратить свои силы на то, чтобы он меня драл?! — с некоторой усмешкой, но всё же не такой, как обычно, а какой — то более доброй, спросил Драко, язвительно улыбнувшись. — У бедного старичка, думаю, на старости лет кости — то не те. У отца не получилось меня в разум ввести, так что же ты думаешь, у Мерлина выйдет? Малфой явно надо мной смеялся, и осознание этого делало мне не то, что больнее, нет, просто открывало какую — то старую, забытую давно рану на сердце. А он всё не успокаивался. — И почему же ты, позволь спросить, всё ещё тут, а, гря…- Драко вдруг заткнулся на полу — фразе и как — то обмяк. Заметив это я подняла голову и спросила: — Ну что же ты замолчал, а? Давай уж, продолжай! — голос мой прозвучал неестественно резко, резанируя от стен Хогвартса. — Не могу, — твёрдо сказал Малфой и прошёл мимо меня, проходя в Выручай — комнату. Плюнув на всё, я вошла внутрь, крепко сжимая в руке палочку. За пару часов помещение изменилось просто кардинально. Теперь это было больше похоже на комнату, выполненную в темно — зелёных тонах. Я поперхнулась воздухом, наполненным ароматом ягод и цветов. — Ты кого — то ждёшь? — решила уточнить я, уже разворачиваясь и собираясь уходить. Я знала ответ. Конечно ждёт. Конечно Панси. — Нет, Грейнджер, — тихо ответил Малфой под скрип кровати, на которую он сел. — Я никого не жду. Уже… Фамилия моя прозвучала, вылетев из его рта, как — то по новому резко, точно выделяя каждую букву. Я удивилась пониманию этому, но не обратила внимания, ожидая, пока откроются стены и мне удасться выйти. Всё же находится с НИМ в одном помещении было довольно сложно. — Ты куда — то торопишься? — попытался выяснить Драко, всё ещё сидя на кровати. — Да, у меня много дел. — Что — то было не похоже, что у тебя дела, когда ты без сознания валялась тут на полу. Хорошая татуировка, кстати. И тут у меня словно забрали весь воздух. Нервно обернувшись, я, как рыба, которую вытащили из воды, то открывала, то вновь закрывала рот, силясь переварить услышанное. Три слова. Три гребанных, мать его, слова. — Ты поднимал мою футболку? — мертвым голосом спросила я и так уже зная ответ. Малфой встал и кивнул, подходя ко мне. Слабость, охватившая меня с ног до головы, не давала мне нормально стоять и мальчишка, словно почувствовав это, помог мне дойти до кровати. Я даже не могла сопротивляться его властной руке, обхватившей меня за талию. — Пообещай мне кое — что, — всё также тихо сказала я, когда голос наконец начал возвращаться в горло и мне удалось вновь научиться дышать. — И что же? — с ехидной усмешкой спросил Драко, не сводя с меня внимательных серых глаз. — Никто не должен знать. Мальчишка рассмеялся, будто это и так давно было ему понятно. Вновь взгляну мне в глаза, он прошептал и шепет этот, почему — то, заставил меня поверить ему. — Никто не узнает. Я обещаю тебе, Грейнджер, как бы странно это ни было. Я не привык давать обещания, ведь делаю это не часто, но обычно держу своё слово. Не беспокойся. — Окей, — только и смогла я выдавить из себя и взяла из руки Малфоя персик, галантно им предложенный. Быстро съев его (Драко ждал, пока я закончу), мальчик протянул мне стакан воды. И тут я рассмеялась. Так громко и так отчаянно, что Малфой от неожиданности пролил воду на себя, но это только сильнее рассмешило меня. Вся накопившаяся за три месяца злоба, всё отчаяние готово было прямо сейчас вылезти из меня и пойти на покаяние Малфою, но чтобы не сделать этого, мне пришлось смеяться. — Грейнджер! — кричал Драко. — Грейнджер! Гермиона, мать твою! Я замолчала и вскинула свои глаза четко в его. Сначала мальчик не понял, что произошло, и лишь через через минуту понял, что назвал меня по имени. «Гермиона». Уже давно никто не произносил моего имени полностью и я уже и отвыкла от того, как оно звучит. А тут непривычнее всего стало то, что сказал его не абы кто, а Малфой. Сам слизеринский принц. — Я. Что это ты на меня уставилась?! — зло крикнул вдруг он, не желая оправдываться и не понимая, что я и не требовала этого от него. — Случайно вырвалось, да и… — Заткнись, а, — тихо прошептала я и встала с кровати, направляясь к выходу. — Помнишь про своё обещание? — Да, Грейнджер, конечно… Уже выходя из комнаты я услышала: — Пообещай, что придёшь сюда завтра. — Хорошо, Малфой… Я…я приду.