***
— Почему ты соврал ему? — услышав голос, Ацуши обернулся на идущего за ним Дазая и чуть сбавил темп, вспомнив что Осаму всё ещё слаб. — Я не соврал, а просто…не сказал всего, вот, — недовольно дернул плечом в ответ оборотень и нахмурился. Осаму наконец догнал его и оглянулся пока была возможность. Когда Ацуши шел думая о своём поспеть за ним было почти нереально. Они находились в офисном районе города, среди блестящих многоэтажек и шумящих улиц. Погода стояла чудесная, в такую только вытянутся на зеленой травке где-нибудь в городском парке, а не торопиться к бывшему врагу пытавшемуся убить вас обоих. — И поэтому ты сейчас идешь не домой, а к Фицджеральду? — насмешливо уточнил эспер, а Накаджима низко рыкнул на него. — Ты сам сказал что атака Гильдии полтора года назад и Достоевский могут быть связаны. Так что будь добр, заткнись, я предлагал подкинуть тебя до дома, ты сам отказался. И не пытайся заставить мою совесть проснуться, не сработает. Я потерял её в мафии. Хотя тебе ли не знать, да? Осаму весело рассмеялся, забрасывая руку на плечо Накаджимы, будто в шутливом дружеском жесте. Но просто в глазах почему-то потемнело, а ноги на секунду отказались идти дальше. — Не висни на меня, я тебе не петля из которой тебя так часто вытаскивал! — бормочет Ацуши, но придерживает Дазая от падения за талию и добавляет. — Не представляешь как я хочу сейчас бросить тебя землю, как ты меня в наше первое знакомство, и сказать что не интересуюсь мужчинами. Но думаю, что теперь это будет максимально иронично для нас обоих, а? — Дазай согласно кивнул, издав какой-то странный смешок и выпрямился, растрепав на последок белые волосы, с одинокой черной прядью на виске.***
Их пускают в здание где теперь обосновался Френсис настороженно и только потому что Ацуши выпускает на мгновение клыки с когтями, предупреждая охрану. — И что тебе нужно от меня, оборотень? Пришел потребовать заплатить по счетам? — спрашивает Френсис когда Ацуши и Дазай переступают двери его кабинета. Комната удивительно похожа на кабинет босса портовой мафии, но значительно более светлая. Осаму огляделся на предмет опасности, но помещение если не считать их самих и бывшего главу гильдии было пусто. — Вы и так заплатили по ним, когда упали с дирижабля и таким трудом выжили в трущобах Йокогамы. У меня к вам просто пара вопросов, господин Фитцджеральд, — ответил предельно спокойно Накаджима. Мужчина хмыкнул, перекатился с пятки на носок, задумчиво покусал губу и протянул. — - Что ж, раз так, то присаживайтесь. Я отвечу на любой вопрос, пускай это будет… В счет тех бед что я вам принес. В комнате было тихо ровно до того момента, пока Ацуши наконец не вздохнул устало, почти безразлично. — Что вы знаете о Фёдоре Достоевском? — В лоб спросил Накаджима, а Френсис дернулся словно от удара по лицу и опасно прищурился. Несколько долгих мгновений он молчал, но всё же чуть расслабил напряженные плечи и неопределенно повел левым, морщась. — Это он сказал мне, что в Йокогаме появился новый сильный эспер, против которого любая способность действует не в полную силу. И назвал твоё имя. Накаджима выгнул бровь в удивленном жесте и недоверчиво уточнил. — Моё? Но почему? Его собеседник пожал плечами и протянул. — Ну, он не соврал. На тебя и правда не действуют способности в полную силу. При бое на Моби Дике это было не очевидно, но заметно. Взять хотя бы того мафиози, что был с тобой тогда, его было легче одолеть отдельно от тебя. Я чувствовал, что от тебя моя способность будто рикошетит, примерно её четверть, — Ацуши чуть нахмурился, а Осаму негромко добавил, поддерживая слова Френсиса. — В нашу первую встречу, тогда, на складе. Я не смог тебя обнулить полностью, ты остался наполовину в форме тигра, помнишь? Я не придал этому значения, но обычно моя способность гасит любую силу. Даже истинную форму «Порчи» Оборотень смотрел на него просяще, будто умолял не усложнять ситуацию. Не хотел верить? Возможно. — Расемон Рюноске. Он на каждом нашем тренировочном и обычном бое говорил, что никто кроме меня никогда не рвал его способность. А у меня получается, если злюсь или не сдерживаю тигра. И Чуя говорил что его сила плохо на меня действует, будто нехотя. Это странно, — сдался он несколько вдохов спустя, потерянно смотря на собственные ладони и чувствуя лишь замешательство. Френсис развел руками, мол, что и требовалось доказать. Внутри Накаджимы заворочалось какое-то странное чувство, будто в затылок смотрел кто-то с таким сильным желанием его убить, что вот ещё чуть-чуть и испепелит одним взглядом. — Ложитесь! — рыкнул Ацуши, опрокидывая Дазая, не успевшего среагировать, на пол, попутно накрывая своим телом и свалившимся рядом креслом. Буквально секунду спустя панорамные окна разнесло в пыль несколькими одиночными выстрелами и последовавшей за ними автоматной очередью, а в образовавшуюся дыру влетело что-то явно взрывоопасное. — Твою мать, — обреченно простонал Ацуши, бросаясь к покатившейся по полу гранате и выбрасывая её обратно из здания. Взрыв оглушил всех на несколько секунд, а взрывная волна сбила с ног едва вставшего Дазая, но все трое были целы и невредимы. Ацуши, замеревший после броска, облегченно осел на пол и выдохнул. Чувство смерти дышащей в затылок пропало. — Ацуши, надо возвращаться домой. Раз нашли нас, значит и на квартиру могли напасть, — не дал ему расслабиться Дазай, сканируя крыши напротив окна на наличие потенциальной опасности. Накаджима опомнившись быстро прикинул что-то в голове и явно запаниковал, но в следующее мгновение он уже был готов на что угодно. — Верхом ездить умеешь? — спросил парень, вставая на ноги. Осаму удивленно моргнул и отрицательно качнул головой. Оборотень недовольно цыкнул, но махнул рукой. Нет времени добираться на транспорте или пешком. — Не важно, просто держись покрепче и не смотри вниз при прыжках. Господин Фицджеральд, спасибо за помощь. На вашем месте я бы сейчас здесь не оставался, — Френсис промолчал, наблюдая как Ацуши обращается в тигра и дождавшись пока Осаму сядет на него, прыгает в окно, приземляясь уже на соседней крыше. Глава гильдии и сам знал что лучше ему уйти настолько глубоко в подполье, чтобы даже крысы не долезли.***
— Чуя! — крикнул Ацуши влетая в квартиру. Накахара выглянул из кухни, обеспокоенно смотря на тяжело дышащего оборотня и бегущего за ним Осаму. Ацуши замер, увидев его, а потом облегченно выдохнул и сгреб в объятия, преодолев разделяющий их коридор почти мгновенно. — Слава всем богам, ты в порядке. Как я испугался что тебя застали врасплох. Чуя сжал рубашку на его спине, слабо понимая что происходит, но увидев полубезумный взгляд Ацуши несколько секунд назад, он предпочел сначала дать тигру удостовериться в его целостности и сохранности. — Нас атаковали. Предположительно несколько снайперов, потом автоматной очередью, а ещё гранату забросили, представляешь как топорно работают? Мы боялись, что сюда тоже добрались, — пояснил Дазай вместо оборотня, а Чуя вздрогнул в объятиях Ацуши. — Что? Но кто? Накаджима оглянулся на Дазаю, заставляя его прикусить язык поджав губы несколько секунд молчал. — Идёмте в зал. Нам нужно тебе кое-что рассказать.***
Пара кресел и кожаный диван в гостиной начинали становиться традиционным местом сбора их небольшой команды. Ацуши не позволил Чуе сесть на диван, а утянул за собой в кресло, прижимая к себе и прикрыл глаза вдыхая знакомый запах. Он слишком волновался в последнее время, что с человеком, которого он любит больше всего, может случиться нечто ужасное. Дазай вытянулся на диване напротив них, прикрывая глаза и наконец расслабляясь. Каждая клеточка тела ныла, особенно после пробежки и поездки верхом на тигре вцепившись в белую шерсть. — Мы с Осаму были у Фитцджеральда, — наконец признался Накаджима. Глаза Чуи опасно сузились и он с угрожающей лаской в голосе уточнил. — У того, который глава гильдии, организации пытавшейся уничтожить Йокогаму, мафию, агентство, а за компанию и тебя похитить? — Ацуши издал нервный смешок, отводя взгляда. — Да, именно. И прежде чем ты убьешь меня, сожжешь тело, а потом развеешь пепел над заливом, я хочу сказать, что мы, кажется, нашли то, что ищет Достоевский, — Накахара для профилактики отвесил ему подзатыльник, но выжидающе приподнял бровь, намекая что ждет продолжения. — Ему нужен Ацуши, хотя точнее будет сказать его сила, которая подавляет чужие способности, — отозвался с дивана Дазай, зевнув. Накахара скептически приподнял бровь, переводя взгляд со своего парня на бывшего напарника и обратно. — Шутите? Нет, милый, ты очень силен, даже слишком для обычного тигра, но подавлять чужие силы? Это скорее по части суицидального идиота. Ацуши ласково коснулся плеча Чуи губами, радуюсь что дома он носит футболки на пару размеров больше и они постоянно вот так вот оголяют то его грудь, плечи, то спину. А ещё их очень удобно снимать когда… Накаджима мысленно дал себе пинка и прикрыл глаза собирая мысли в кучу. — Дазай не может обнулять меня до конца, когда я дерусь в полную силу. Расемон Рюноске рвется в моих когтях. Акико-сан всегда жаловалась что меня приходится лечить дольше остальных, а глава Гильдии признался что четверть его силы рикошетила в него, когда мы дрались на том дирижабле полтора года назад. Чуя несколько секунд глупо моргал, скептически приподняв брови. — Мм-м, — глубокомысленно протянул он, а Дазай хмыкнул. — И кто тут ещё идиот? — Ацуши прижал вспыхнувшего яростью Чую к себе и рыкнул. — Ому, у тебя сейчас голова будет болеть от того, что я её проломлю. Прекратите это ребячество, у нас на хвосте сидит явно злобный, и, судя по всему, гений, угрожающий прикончить, а вы тут устроили конкурс кто кого интереснее обидит. Не в младшей школе уже, успокойтесь. Чуя неловко потёр шею, злясь на самого себя, что так легко поддавался на слова Осаму и срывался, а Дазай лишь промолчал на гневную отповедь. Они не умели общаться иначе, чем вот так, а особенно сейчас, когда вся троица на нервах, бывший двойной черный дуэт постоянно срывались друг на друге. Внезапно Осаму перевел взгляд на Ацуши, резко сел и выдохнул, сжимая пальцами подлокотник дивана. В груди смешалось недоверие к собственным мыслям, ужас и какое-то глупое смирение. Будто он принимал неизбежное. — Ребячество. Ацуши, что сказал босс сегодня, на счет твоего досье? Что написано в нём про приют? — медленно, неуверенно, словно сам не верит в то, что действительно говорит это. Эспер высматривать в эмоциях Ацуши хоть что-то знакомое, но лицо Накаджимы застыло ледяной маской. Только в глубине зрачков Осаму на миг заметил взгляд смертельно раненого зверя и животный ужас. Не хотел вспоминать, не желал даже думать о том, что заставил себя забыть ещё ребенком, а потом и вовсе похоронил настолько глубоко что не помнил как потерял какую-то часть прошлого. Дазай понимал что будет больно, знал что не стоит лезть настолько далеко, но это было необходимо. Даже если Ацуши сейчас смотрит на него так, словно желает залить в глотку раскаленного железа и заставить заткнуться на века. «Ненавижу тебя, » — читается в лихорадочном блеске кошачьих глаз. «Я знаю, » — так же безмолвно и устало отвечают карие, а Дазай горько ухмыляется. Рычаг спущен, а значит механизм начнет работать, хочет того или нет. — Приют, в котором я вырос, был разрушен мной при неконтролируемом обращении, почти сразу после того, как меня оттуда выгнали, Дазай. Осведомители босса нашли информацию о каких-то экспериментах, но ничего конкретного, ты же знаешь. Только то что я был в числе подопытных и эксперименты проводили… — он замер закусил губу, в отчаянье качая головой, а потом почувствовал как его ладонь сжимает чужая, тонкая, знакомая до малейшего шрама, родинки на тыльной стороне и маленького ожога на первой фаланге указательного пальцы. Неудачно затушил сигарету, глупый Чуя. Накаджима мысленно усмехается, а наяву касается длинного шрама от ножа на тыльной стороне чужого запястья, губами и выдыхает. Боль отступает всего на мгновение, но даже этого достаточно чтобы оборотень заставил себя криво улыбнуться. Память отозвалась на подкинутую Дазаем зацепку и сейчас Накаджима чувствовал, как мозг разрывают те самые воспоминания, которые маленький мальчик прятал глубоко-глубоко, туда откуда не мог достать. Откуда не хотел доставать. Но сейчас пришло время и он на выдохе почти прошептал, боясь, что если скажет громче, то призраки прошлого настигнут его. — Тацухико Шибусава. Ассистентом которого был некий «Ф.Д.» Осаму разжал подлокотник, чувствуя как отзываются болью оторванные ногти и раненные запястья. Откинулся на спинку дивана. Во рту внезапно стало печь от горечи. В комнате несколько секунд висела вязкая, неприятная тишина. Чуя сжимал руку Ацуши в своей, а перед глазами видел тела своих первых и последних друзей, которых убил Тацухико Шибусава во времена Войны голов дракона, не задолго до темной эры. Дазай смотрел расфокусированным взглядом перед собой, вспоминая ухмылку Достоевского, который наблюдал тогда за бойней на территории Йокогамы, трехсторонним конфликтом. Лишь оборотень ощущал как под ребра закинули кусок льда. Он таял, растекаясь по крови холодной, бесчувственной яростью и злобой. Кончики пальцев немели, а во рту стало омерзительно от металлического привкуса и ядовитой кислоты. Он вспомнил разряды тока и жгучую боль во всём теле. Он вспомнил как умолял двух незнакомых мужчин остановить эти адские пытки, но в ответ получал лишь завороженные улыбки. Их завораживало отчаянье в детских глазах. Ацуши ощущал словно на яву, как пальцы с вырванными под корень ногтями впервые превратились в острые когти и мощные лапы. Как по телу пробегает словно ветерок ощущение свободы и безграничной, хищной силы. Звон в ушах превратился в металлический. Это порвались цепи так давно сдерживающие его. Удивленный взгляд Тацухико и ликующий его помощника. Они смешались в его восприятии тогда, превратившись в одну единственную цель. «Убить» Вкус крови Фёдора Достоевского, оставшийся на языке, после того как клыки порвали кожу мучителя, добрались до горячей плоти, накрыл гудящей в каждой клеточке телв эйфорией. Он смог, он сделал так же больно. Он не… — Слишком слаб, — эхом отозвался Федор, отрывая от собственного плеча тигриную морду и брезгливо морщась. Только в сиреневых глазах искрились восторг и удовлетворение. Наконец нашел того, кто сможет стать ему поддержкой, силой. — Ты совершил преступление, — прошептал мягко и с обманчивым сочувствием Фёдор, присаживаясь перед тигром на колени. Зверь зарычал, но голос мужчины завораживал, не давал двинуться. Внушал доверие. Достоевский коснулся его шерсти ладонью, ласково поглаживая испачканную в его собственной крови шкуру. — А за преступление всегда положено… — прошептал ещё тише русский, с удовольствием наблюдая как когда-то чистое золото звериных глаз переливается в такой знакомый сиреневый. Он видел этот цвет каждый день в зеркале. — …Наказание. Теперь ты — часть меня. Я найду тебя где бы ты ни был, мой дорогой тигр. Ацуши выныривает из воспоминания и он осознает что на миг потерял связь с реальностью. В комнате всё та же звенящая тишина, вот только сердце Ацуши бьется где-то в животе. Голова гудит, а глаза слезятся от внезапно окутавшего осознания. Оно забирается под кожу теплым воздухом, будто давно ждало чтобы его приняли, но Ацуши только растягивает губы в безумной улыбке и хрипло смеётся, смотря на свою ладонь в руке Чуи. — Преступление и наказание…– шепчет он, а из глаз падает всего пара слез. Но даже этого хватает чтобы Ацуши опомнился и вздрогнул. Он не один, нельзя показывать слабость, иначе Чуя будет волноваться. Он не один, а значит должен быть сильным, хотя бы ради того, кого любит. — Способность Достоевского, но никто не знает в чём она заключается, он слишком хорошо это скрывает, — отзывается на его слова Осаму, не замечая слез Ацуши, безразлично рассматривая потолок. Только Накахара чуть обеспокоенно смотрит в лицо тигру, но тот рвано качает головой, улыбаясь вымученно и как-то сломлено. — Я знаю какая у него сила, Осаму, — ответил оборотень, переводя взгляд с Чуи на его бывшего напарника. Глупая, легкая усмешка скользнула по губам Ацуши, превращаясь в такую знакомую Дазаю ледяную, надменную улыбку. «Нет» — мелькнуло в голове почти умоляюще. «Да» — отрезал разум жестко и беспринципного, сдирая этим четким, выверенным словом с костей плоть и оставляя лишь оголенные нервы. — Я знаю его силу, потому что она, как и сам Фёдор — часть меня, Ому. Но ты… уже догадался об этом, верно? Мир вокруг Дазая пропал, остались лишь глаза Ацуши. Поделенные пополам, золотистые, такие любимые и знакомые. Ласковые, теплые, те самые которые любили отядзуке и Чую. И почему Осаму только сейчас увидел сиреневую половину? Очевидную, темную, затягивающую на самое дно. Она была чужой, не принадлежавшей Ацуши, а словно идущая в довесок, почти как шляпа Чуи или бинты Дазая. Но оборотень не мог от них отказаться так же легко. Ледяное озеро, отражающее закатное небо над ним — невыносимо красиво, но так безнадежно пусто. Прямо как внутри давно мертвого мальчишки-оборотня.