Письма в Средиземье

      Солнце пока еще не появилось, как Майрон уже был на ногах и пытался разбудить девушку. Еще вечером, когда он вышел из своего кабинета, он поговорил с Артуром, который оказался прав только насчет одного — теперь Майрону будет трудно оставить ее. Однако Артур исходил только из соображения, что его сын бесповоротно влюбился, а не из реального положения дел, что проводник для мужчины подобен магниту. Их разговор не длился долго, но для простого обывателя он мог бы вызвать самые теплые чувства, особенно в тот момент, когда Артур передал своему названному сыну фамильное кольцо и даже одно его предложение имело больше смысла, чем если бы он разговорился на несколько минут.       — Я за тебя рад.       Право, наверное, мы забыли, что можно радоваться счастью других, а не просто завидовать или же расстраиваться. Артур был искренне рад, и Майрон об этом знал, правда не мог разделить его радость именно в этом вопросе. Но майа и в самом деле был наполовину счастлив одним лишь осознанием, что скоро окажется дома, а не тем, что ему выпала сомнительная честь связать себя узами брака.       Только когда деревня осталась позади, и когда небо начало медленно окрашиваться в серый цвет, до Наньи, наконец, дошла абсурдность происходящего. Это же надо! Она идет в горы с почти незнакомым мужчиной, чтобы попасть в другой мир. Истерический смешок было трудно сдержать.       — Ты чего? — бросил Майрон, даже не оборачиваясь, не позволит он себе еще раз испытать на прочность свои нервы и выдержку.       — Смеюсь над ситуацией.       — И что же такого смешного? Не поделишься со мной?       — Я иду со странным типом, который позвал меня в горы, чтобы найти проход в другой мир… Как ты там его назвал.       — Средиземье, — зло выплюнул Майрон.       — Да, Средиземье, никогда не слышала о нем.       — Ты и не могла. Никто, по крайней мере, пока, не смог из вашего мира добраться до него, однако, чудится мне, что вскоре такое может произойти. Но я все же не улавливаю шутки.       — Проехали, — нахмурилась девушка, но в глубине души смеяться не перестала.       Может такой была реакция ее организма на то, что она больше не видела кошмары и никакие видения не преследовали ее, может организм и мозг поняли, что теперь свободны от той каторги, в которую их вогнала не то сама девушка, не то мужчина, идущий спереди. Одно точно можно было сказать, даже несмотря на ситуацию, к девушке возвращалась жизнь, возвращалось прежнее состояние, настолько этот странный человек воздействовал на нее.       Первый привал был устроен быстро. Хотя и мужчина обещал себе не жалеть девушку и совершать чуть более длинные переходы, дабы быстрей добраться до места, он все же не мог ничего с собой поделать, когда Нанья начала от него отставать.       — Холодно? — бросил мужчина, когда он устроился возле разожжённого костра.       — От ходьбы холод не так и заметен.       — Значит нет?       — Нет.       Майрон не отказался от перекуса, девушка же воздержалась, непонятно как восхождение на гору скажется на ее организме. Вот голова начала кружиться как только они перебрались через первый перевал, еще не хватало, чтобы еще и от съеденного ее затошнило. Но все эти проблемы были второстепенными, главный вопрос, и в то же время утверждение было стократ страшней, реальность была такова — ей ни за что не забраться на вершину горы. Для этого проходят специальные курсы, людей обучают, и они начинают свои походы с покорения небольших высот, а сейчас ей нужно добраться до самой той горы, которая возвышалась над всей цепью и стояла в одиночестве.       — Я боюсь.       — Чего?       — Я не смогу осилить подъем на эту гору.       — Ты не можешь об этом знать наверняка, пока не попытаешься.       — А ты поднимешься?       — Обо мне можешь не беспокоиться.       — Майрон, — его имя на устах девушки звучало искаженно, и он не мог воспротивиться, чтобы не взглянуть на нее.       С утра ему казалось, что наваждение спало, что-то была магия ночи и их близости, но стоило им пересечься взглядами, как сдерживаемые эмоции хлынули на него, потопляя и поглощая его. Майрон кашлянул, и наспех прервал зрительный контакт. Что за ведьма такая, имеющая власть над ним? Может, так оно и должно быть, ведь не зря же изначально Майрона тянуло к ней, в доказательство того, что она может стать его проводником. Либо это и в самом деле колдовство, и он, не имея свою полную силу, не может дать достойный отпор ранее неизведанным эмоциям. Впрочем, об этом думать мужчине не хотелось.       — Чего тебе?       — Хотя бы немного расскажи мне о твоем мире.       — Ты же в него не веришь.       — Зато в него веришь ты, — голос ее немного поднялся, выдавая волнение, и может даже и злость, что только позабавило мужчину.       — Мы должны выдвигаться.       Что он ей мог рассказать? Что он падший майа, что пошел вслед за тьмой, что пытал эльфов и людей, что так же их убивал, что он оборачивался зверем и вонзал свои клыки в человеческую плоть? Что он ей мог рассказать о своем мире? Что он был в услужении Темного Властителя, Врага Мира, что исполнял его любые прихоти, какими бы извращенными они ни были? Нет, он пока ей этого не расскажет. Пока. А потом, когда они окажутся в его владениях, кто знает… Майрон блаженно улыбнулся, окунаясь в стертые воспоминания, оставшиеся от прошлой жизни. Они, только лишь они, в дни, когда отчаяние захлестывало его, помогали выбраться и выплыть. Смутные воспоминания Ангбада, Утумно, и его — Мелькора. Майрон нервно сглотнул.       Вечер второго дня выдался холодным, мало того, что снега намело, так еще и земля была до такой степени промерзлой, что никакой костер не спасал их, дуло отовсюду, а от земли шел убийственный мороз. Нанья дрожала, пыталась даже подпрыгивать, чтобы согреться, подносила руки так близко к огню, что оставалось загадкой, как они не обожглись. И даже накопленная за два дня усталость не могли ей помочь провалиться в спасительный сон. В довершении к такой очаровательной картине стал постоянно преследовавший волчий вой. Казалось, Майрон совершенно не слышит его, и холод ему нипочем. И это начинало злить девушку.       — Ты чего такой спокойный?       — Я должен беспокоиться?       — Мы скоро станем ужином для волков.       — Они не подойдут ближе.       — Огня испугаются? Как бы не так! На улице зима, им есть нечего, и твоего огня они не испугаются.       — Как раз моего огня, — Майрон отчего-то сделал акцент на слове «моего», — они испугаются.       — Какой самоуверенный.       — Какая болтливая. Спи, завтра рано вставать.       — Мне холодно, — вдруг из-под мехов пробурчала Нанья. Весь запал к перепалке иссяк и даже злость прошла быстро, нечего было устраивать истерику на ровном месте, когда вокруг не было ни единой души, она не могла себе позволить пререкаться с единственным человеком, который в случае чего, мог бы ее защитить.       — И почему ты молчала?       — В смысле почему я молчала? Ты нормальный? Мы разве на каком-нибудь курорте, либо ты слепой, что не видишь метрового снега? Тебе разве самому не холодно?       — Мне не холодно. — И в доказательство своих слов, мужчина перехватил ее руки, сжимая своими, почти горячими руками.       — Ты теплый. Да. Теплый.       — И что мне с тобой делать?       — Мог бы и сам понять, что для меня поход в горы будет равносильно самоубийству.       — Я не об этом, хотя, да, я знал риск, знал на что иду.       — Тогда о чем ты, мистер самоуверенный нарцисс.       Майрон ухмыльнулся ей уже почти у ее губ.       Четвертый, а может и пятый день продолжается подъем в горы, было удивительно, что Нанья все еще на ногах, однако удивление сменялось другим, более неприятным чувством, которое отражалось в том, что оба путника после того вечера ни разу не обменялись словами. Точнее, была попытка, совсем уж никчемная, когда утром Нанья проснулась и попыталась его спросить кое о чем, но мужчина не ответил, как не ответил и на другой ее вопрос. Нанья, может и не разбиралась в делах душевных, но тогда была точно уверена, что он не разговаривает с ней из-за той ночи. Но к сожалению, как бы она не думала об этом, она не могла понять в чем же заключалась проблема, ведь это не она его тянула к себе, не она предложила лечь вместе, чтобы было теплей, и не она, в конце концов, делала все то, что делал он.       И как ей не злиться? Когда каждый день перед ней встает только лишь его спина, когда он не то, что не хочет с ней разговаривать, но и не смотрит в ее сторону. Такое отношение ей настолько осточертело, что хотелось просто повернуть назад и оставить его в одиночестве, однако девушка знала, что возможно он за ней не последует, и тогда она точно заблудится и станет для зверей лакомой добычей. Но Нанья продолжала упорно идти, не жалуясь, не делая длинных остановок, лишь бы доказать ему — она ему ровня, а не вещь, с которой можно не считаться.       — Сволочь и кобель, — буркнула она, посылая эти вроде как безобидные слова ему в спину, надеясь и на этот раз, что мужчина не услышит, но он услышал, он всегда ее отчетливо слышал.       Словно в замедленной съемке Майрон повернулся к ней, глаза горели, чуть ли не искрились, красивое лицо было перекошено злостью, и дышал он через раз, с трудом пропуская через ноздри воздух.       — Еще одно слово, и, клянусь, я разорву тебя.       Рискнуть Нанья не посмела, хотя в голове воротилось куча слов, готовых сорваться с ее уст, но его вид пробудил тот страх, который раннее преследовал ее в видениях. Девушка отшатнулась от него. Может на такую реакцию и рассчитывал Майрон, общество девушки которому уже было поперек горла, но сейчас, увидев ее реакцию, ему стало не по себе. Стоило неимоверных усилий не сорваться и не обнять ее. Кажется, он все же принял ее власть над собой как должное, но не перестал противиться.       — Прости. Не хотел тебя напугать. — стоило ему сделать шаг к ней, как она сделала несколько от него. — Не бойся. Я тебя не трону.       — Что ты такое? — вдруг выдохнула девушка, голос дрожал, не слушаясь ее, а тело, то ли одеревенело от страха, то ли пыталось спастись бегством, нервно колотило дрожью.       — Что?       — Я видела твои глаза. Они горели.       — Брось, Нанья, как они могли гореть?       — Боже. Что ты такое?       — Хватит кричать. Тебе все привиделось, адреналин и все такое. Посмотри. Посмотри в мои глаза.       — Нет.       Майрон, наконец, достиг ее, и, сильно встряхнул, призывая посмотреть в глаза, девушка вскрикнула, замотала головой и попыталась отстраниться, однако хватка мужчины была крепкой. Он признался себе, что испугался не на шутку, что этот проводник, который не знает о мире, куда они должны попасть, сможет уловить в нем злое начало и перестанет помогать. Странно вообще, что такой человек, который был «награжден» Эру, чтобы перемещать людей в другие миры, ничего не знал о своей способности. Майрону же было известно не многое о проводниках, о них рассказывал Мелькор, но тогда все казалось выдуманной сказкой. Майрон не знал о временах, когда его Владыка искал Негасимый пламень, поэтому ему трудно было полностью поверить в его слова. Мелькор говорил, что в Пустоте он видел многое, ему удавалось находить образы, которые были непонятны на тот момент, но которые он спустя некоторое время смог все же разгадать, ибо даже тогда он все еще оставался самым сильным из Айнур. За поисками он все больше и больше впитывал эти образы, которые предстали пред ним отголосками множество миров, видел он и путешественников в другие миры, и Мелькор был уверен, что именно эти образы, что он увидел в Пустоте, были проводниками в иные миры, где, может и спрятал свой огонь Эру. Из рассказов своего властелина он знал, что в этих душах заключена большая сила, однако почему Эру создал их, неизвестно, и также неизвестно, каким образом они могут стать проводниками. Мелькор их никогда не видел, и не мог даже представить, что проводником окажется девушка, хилая, хрупкая, странная и смертная девушка, которая сейчас забилась в его руках, чтобы отцепиться от хватки.       — Нанья, пожалуйста.       Разве могла противиться девушка чарам столь сильного колдуна, тем более, когда от перехода в Средиземье их отделяли какие-то километры, конечно, нет. Нанья открыла глаза, привычный цвет глаз мужчины, который смотрел на нее с непонятным выражением лица, предстали ее взору. Его лицо снова было слишком близко, теплое дыхание мужчины опаляло ее кожу. Холода словно не было. Жар разлился по ее телу, подгоняя кровь, заставляя быстрей бегать по жилам.       — Я видела.       — Это был возможно отблеск. В моих глаза ничего нет, — кроме твоей погибели, но последнее он уже то ли прошептал, то ли не высказал, и сам потянулся к ней.       Однако, как бы сильно не было его колдовство, оно имеет свойство кончаться, либо Нанья просто начала вырабатывать к нему иммунитет. Девушка неловко отстранилась.       — Идем.       Списав свое видение на отблеск и силу воображения, она оставила мужчину позади, хотя, стоило ему отстраниться, как девушка поняла, что тело, да и душа рвались к нему непонятным образом. И это вовсе не обычное влечение, связанное с простой влюбленностью, в этом влечении было что-то непонятное и пугающее. Словно бы магнит она притягивалась к нему.       — Почему меня к тебе тянет?       — Может потому, что ты проводник?       — Я сказала это вслух?       — Проводники… как бы тебе объяснить, — Майрон нагнал ее, но держал дистанцию. — Я не знаю откуда вы появились, даже не знаю, создал ли вас Эру для каких-то определённых целей или нет. Все, что мне известно, я узнал от своего пове… м, друга. Он и говорил, что вы наподобие ключа, можете открывать закрытые и невидимые двери для тех, кто в этом нуждается. Я не знал как это работает пока не оказался здесь, на Земле. Все мое естество кричало о том, чтобы я нашел путь домой, я желал этого больше всего. Раньше я не чувствовал и места перехода, но когда пытался уехать из этой деревни, моя дорога снова приводила меня к ней, тогда я и подумал, что переход должен быть именно в этом районе. Ха!       Майрон вскрикнул, заставляя девушку подскочить от неожиданности.       — Что такое?       — У тебя начались видения три года назад, так?       — Да.       — Так вот, именно тогда я и начал искать тебя.       — Но ты ведь знал о проводниках раньше?       — Да, знал, но о такой важной детали мой мозг решил забыть.       — Не находишь это странным?       — Нет, совсем нет, — Майрон думал об этом и не раз, но приходил к такому мнению, что он начал вспоминать о проводнике только потому, что его наказание подходило к концу, и он получил второй шанс. О другом о и не хотел думать.       — А зачем ты вообще оказался здесь?       — Что ты имеешь в виду?       — Ну, думаю, ты не по своей воле решил вдруг оказаться в другом мире…       — Это произошло случайно, — резко оборвал ее мужчина.       — Случайно можно залететь, но не оказаться в ином мире, тогда бы многие уже были путешественниками.       — Я тебе обо всем расскажу, только, давай, сначала найдем то место.       — Но я не знаю куда идти, я ничего не знаю.       — Я чувствую это место, думаю, если бы ты хоть раз была в Средиземье, тоже бы чувствовала.       — Но ведь я проводник…       — Ключ не знает куда входить, его ведет хозяин. Ключ только лишь открывает, а не находит замок.       — Ага, ясно, понятно.       Майрон, дабы больше ничего лишнего не сказать и не обмолвиться случайно, пошел вперед, притяжение, исходившее от разлома миров, теперь нельзя было игнорировать. Он позволил себе улыбнуться, и поразмышлять о том, в какой именно период он попадет, и будет ли он снова ребенком, и если даже и так, все лучше, чем прозябать в мире, где нет волшебства и магии. Хотя, Майрон и не мог сказать, что этот мир ничему его не научил и не преподнес ничего нового, наоборот, он впитывал в себя все знания, даже если и был связан с одним местом и не мог выехать, чтобы на деле увидеть прогресс, который шагал по миру семимильными шагами.       Прошло еще несколько дней, и хоть запасы их подходили к концу, об этом волновалась только Нанья, ведь мужчина знал — они очень близко.       Он, скорее, почувствовал, чем увидел, что-то изменилось, в особенности воздух, который наэлектризовался до такой степени, что его можно было ощутить, просто проведя рукой по плотному воздуху, почувствовать, как магия покалывает в кончиках пальцев, словно отвык от Майрона, а потом, заново его обследовав, радостно наполняя его тело силой. Да, они добрались до места, но мужчина который был уверен в том, что ничего не нужно будет, кроме как оказаться рядом с влекомым местом, сильно просчитался. Он знал где замок, но не мог открыть его, сколько бы он не кричал на Нанью, сколько бы не оскорблял ее, что она не заинтересовалась своей силой, хотя, откуда бы она могла почерпать информацию, но все слова не доходили до Майрона, он был в гневе.       Спустя некоторое время, когда девушка рухнула на землю, настолько его гневная тирада поразила ее, Майрон взглянул на нее совсем иным взглядом, в котором читалось многое, он сейчас был открытой книгой, и быть может обычный человек бы не смог ничего увидеть, но девушка смогла. Увидела все. Или практически все. Боль. Отчаяние. Пытки. Преданность. И кровь. Много крови.       — Ты…? — не успела она вымолвить и слово, как Майрон схватил ее за руку.       В лучах закатного солнца блеснула сталь, девушка могла только зажмуриться, даже и не пытаясь вырваться. Вот сейчас он ее убьет. Но холодная сталь уверенно легла на ладонь и быстро рассекла ее, слезы брызнули из глаз.       — Потерпи немного.       — Что ты делаешь?       — Пробую пройти в свой мир.       — Ты зачем мне руку порезал?       — Пытался сотворить заклинание.       — И?       — Не работает.       — Ты охренел.       — Я поражен не меньше твоего.       — Я не поражена, у меня капает кровь, мне, капец, как больно, а тут ты, вовсе не знаешь как пробраться и еще режешь мне руку. Чокнутый.       — Ты куда? — растерянно посмотрел на нее Майрон.       Теперь до него, наконец, начало доходить, что все не может оказаться так просто, тем более, когда приговор принесли в исполнение. Но там, с Средиземье, он мог легко решить любую проблему благодаря заклинаниям, половину которых его научил Мелькор, а остальные он узнал сам, и был уверен, что одно из сильных заклинаний, способно явить им двери в его мир. Он ошибся. Может и не в первый раз, но горечь этой ошибки его будет преследовать долгое время.       — Подальше от тебя.       — Не уходи. Не надо. Стой.       — Зачем мне помогать тебе?       — Ты совсем с ума сошла? Зачем тогда ты решилась пойти со мной?       — Ты что, плохой?       — Не понимаю о чем ты говоришь?       — Я видела кое-что, и если это воспоминание, значит, ты все же плохой. Господи! Как же я не видела очевидного, тебя наказали, отправив сюда? Да, так ведь?       — Нанья. Пойми, мой мир отличается от твоего, и если тебе привиделось, что я кого-то убил, то это норма для моего мира. Понимаешь? Там идет война, я воин. Поверь мне, я вовсе не плохой.       Майрон схватил ее за руку, даже не думая, что причиняет ей неимоверную боль, когда ухватился именно за ее порезанную ладонь. Он перехватил и другую руку, которую она занесла, чтобы ударить паршивца.       — С чего я должна тебе верить?       — Разве бы такому чудесному и доброму проводнику мог бы попасться подонок?       Конечно нет. Поверь в меня, я все тебе докажу, главное, чтобы мы оказались там. Нанья молчала, и в правду, может быть у них там как в сказках, либо древних сказаниях, где есть великие войны, где есть герои меча и магии, почему бы и нет, и нужно быть сильней, чтобы оказаться первым в вопросе жизни и смерти.       — Хорошо, — тихо произнесла девушка и посмотрела в его глаза, надеясь, что ее решение не принесет ей больше проблем. — Я верю тебе, Майрон и хочу тебе помочь. Майрон вымученно улыбнулся и снова сжал ее руки в знак признательности, но стоило земле под их ногами затрястись, как мужчина отпустил ее, скорее от неожиданности он расцепил руки. Земля под их ногами расходилась в сторону, Нанья в ужасе попыталась допрыгнуть до более безопасного места, но выступ, на котором она стояла, проваливался вниз, утаскивая за собой не только девушку, но тонны снега, огромные глыбы и Майрона. Они проваливались в бездну.       — Майрон, — мужчина отозвался, но его голос доносился непонятно откуда, то ли сверху, то ли наоборот.       — Держись.       — Где ты? Боже! Помоги мне! Помоги.       Возможно многие из нас не раз задумываются о прыжке или же о свободном падении, многие находят это чувство волнующим и желанным. И, мы бы соврали, если бы не сказали, что на некоторое время девушка ощутила то самое волнующее чувство полета, и, несмотря на ситуацию и на то, что после приземления от нее останется кровавая лепешка, она посмела улыбнуться и закрыть глаза. В конце концов, она ведь и так собиралась покончить свою жизнь самоубийством.       Падение было болезненным, его не смягчила ни трава, ни деревья, воздух пулей вылетел наружу, оставляя девушку задыхаться и корчиться, и даже в таком состоянии она подумала о мужчине, отчего же он не приходит на помощь. Но Майрона не было рядом. Он исчез.       — Валар!       — Помогите же ей!       Ладонь опустилась на ее спину, девушку попытались усадить.       — Что с ней?       — Она задыхается, господин.       Господин спрыгнул с коня и быстро направился к ней. Осторожно касаясь ее спины, он пропел на незнакомом языке, боль понемногу начала угасать, и Нанья, наконец, смогла сделать первый глубокий вдох после падения.       Вцепившись руками за одежду своего спасителя, она начала дышать, одновременно пытаясь смириться с тем, что, свалившись с горы, она осталась живой.       — У нее переломаны ноги. Что же с ней случилось, и как она оказалась здесь, в Имладрисе.       — Не знаю, друг мой, но, думаю, нам лучше пока не задавать ей такие вопросы.       — А вдруг она враг?       — Тогда мы спасены, что наш враг оказался слабым человеческим созданием.       — Но, лорд Глорфиндель…       Эльф жестом пресек все слова, готовые вырваться из уст Линдира, тот же не посмел ничего возразить. В последнее время нужно быть бдительным, а сейчас, когда на их головы вдруг обрушивается девушка, да еще и близ берегов Бруинена, который защищен древней магией, как тут вообще не беспокоиться?! И зачем он только решился выйти на осмотр границ с Глорфинделем, было бы легче, останься он во дворце, у него там остались дела, требующие его присутствия, да и одна милая эллет его ожидает. Он позволил себе остановиться на этой мысли и блаженно улыбнулся, но после того, как увидел, что делает военачальник, спрятать возмущение больше не смог.       — Валар! Она же грязная!       — Она, Линдир, девушка, которая волей случая оказалась здесь.       — Не поднимайте ее на руки!       — С каких пор ты стал таким? И не смей мне указывать.       Линдир притих. Иногда он забывался, хотя такое трудно было представить в его положении, что Глорфиндель не просто эльф. Но в том абсолютно не было его вины, лорд был вежлив и обходителен со всеми, одинаково общался, и вообще, был обычным эльфом. Однако Линдир быстро спускался с небес на землю после подобных моментов, нельзя было игнорировать силу, которая исходила от военачальника. Эльф весь зажался, спрятав голову в плечи, но все же, сел на своего коня, даже помог эльфу с девушкой и помчался во дворец. Обход границы не был закончен. Но это было неважно.       День сменялся ночью, а на смену ночи являлся день. Ничего нового, а тем более, необычного — напротив, обычное течение времени. Но для Наньи оно превратилось в пытку. Она не могла различить время, не могла отличить вчерашний день от сегодняшнего, словно вся ее сущность отторгала эту реальность. Ноги заживали, да и другие полученные раны проходили, но девушка не приходила в себя, все бредила, либо спала тревожным сном, либо отключалась на целые дни.       Элронд был обеспокоен, ведь на реке лежали чары, она просто не смогла бы реку пересечь, чтобы об этом никто не узнал, еще сильней он волновался по поводу того, что девушка явилась именно в тот момент, когда объявилось Единое Кольцо, и хотя существовала маленькая возможность, что секрет все еще не стал открытым, полуэльф все же волновался.       Что же касалось Глорфинделя, то тот не выказывал никаких эмоций, которые бы помогли Элронду разобраться в его настоящих чувствах и полуэльфу чудилось, что нолдо эта ситуация ни разу не волнует. Однако если бы он увидел своего полководца ночью, рядом с девушкой, когда тот стоял неподвижно и не смел отнять с нее взгляда, пытаясь пробраться в ее разум и разгадать тайну, он бы точно разубедился, но так как он его не видел, то злился. И в очередной момент, а было это когда близнецы вышли поохотиться, и Глорфиндель решил присоединиться к ним, терпение Элронда лопнуло.       — Ты уходишь?       — Да. Охота продлиться не больше двух дней.       — Не оставляй ее здесь.       — Я не могу понять твоего волнения.       — Ты не хочешь его принимать, но отлично его понимаешь.       — Она — не зло.       — Тогда кто она?       — Я пока это не разгадал.       — А я — да!       — И что же ты разгадал, — эльф скрыл улыбку, — ну же, сын Эарендиля, удиви меня.       — Она заявляется к нам именно в тот момент, когда в мой дом принесут самую проклятую вещь. Тебе это не кажется подозрительным?       — Может и да, может и нет.       — Что? — нет, Элронд, конечно, общался с древними эльфами, но иногда они так его начинали выводить из себя, что тот был готов рвать и метать, как сейчас       — Это не обычное совпадение, однако, сейчас мы бессильны. Подождем, пока она очнется, тогда и будем решать.       Элронд ничего не ответил, он горел от злости, но посмотрев в глаза Глорфинделя, устыдился. Конечно, эльф прав, что сейчас они ничего не могут поделать, но и оставлять эту девушку в своем дворце он не желал, нечто, что таилось в ней, было не по душе полуэльфу. Поэтому, когда охотники выехали за пределы королевства, Элронд тут же приказал поставить тщательную охрану у дверей девушки, удивляясь, почему раньше не додумался.       Глорфиндель не мог сосредоточиться. Думая, что охота избавит его от лишних дум, эльф ошибся, Элладан и Элхорир давно ускакали вперед, а он не спешил. Элронд был прав в одном, ее появление не просто так, но покуда эльф не мог узреть в ней зла, значит и не мог приписать, что ее появление связано с кольцом. Нолдо глубоко вдохнул, позволяя запаху леса окутать его. Он обязательно раскроет ее тайну, обязательно, но сейчас гораздо важнее то, что промелькнуло перед его глазами. Эльф быстро среагировал, олень пал замертво.       Нанья окончательно очнулась от своего коматозного состояния, и лучше бы она этого не делала.       — Больно, — сухой хрип, вместо привычных слов, сорвался с ее губ.       Девушка даже не осмотрелась, ее интересовало только одно — вода, горло пересохло, голова гудела, словно она несколько дней подряд беспробудно пила. Кто-то протянул ей чашу с водой, и, не думая о своем магическом спасителе, она жадно пила, пока не иссушила кубок.       — Еще.       — Хватит.       Незнакомый голос отрезвил ее, она подскочила бы, но тело, обездвиженное почти месяц, сочло это ненужным, но вот выпустить кубок из рук — пожалуйста. Возле ее кровати стоял ангел. Ну или почти ангел. Белые одеяния блондина светились, и на него нельзя было не обратить внимание.       — Я умерла.       — Нет.       — Это был не вопрос.       — Ты не умерла.       — Я знаю. Иначе бы тело так не болело.       — Тогда зачем ты такое сказала?       — Потому что ты совершенно непохож на нормального человека.       — Это почему же?       — Ты слишком красив, — Глорфиндель позволил себе улыбнуться, затем осторожно присел на край кровати и внимательно на нее посмотрел.       — Как тебя зовут?       — Нанья.       — Откуда ты?       — Почему задаешь такие вопросы?       — А ты как думаешь?       — Вряд ли я тебе понравилась и ты решил узнать все обо мне.       — Ты права.       — Так почему?       — Как ты оказалась в Ривенделле?       — Где?       — Ты ничего не помнишь?       — Я помню, что свалилась с горы, а дальше…       — В какой части Средиземья ты жила?       — Средиземье?       Так ей удалось? Им удалось пробраться! Но где же тогда Майрон? И что же теперь делать ей? Мозг девушки, хоть и почти атрофированный от долгого пребывания в сонном состоянии, все же соображал, и первой мыслью было, что если ее спрашивают, значит, они ничего о ней не знают, из чего следует, что они не видели Майрона, чтобы тот им все проведал, а значит — она тоже должна молчать. Сожаление о том, что Майрон ей так мало рассказал, точнее, вообще ничего не рассказал, мелькнуло всего лишь на долю секунды.       — Слушайте, уважаемый, как вас там. Я не знаю как тут оказалась, но могу сказать только одно — мы гуляли с моим другом, поднялись на высокий холм, и, вдруг, бац! И я свалилась. Остальное, наверное, вам уже известно. Спасибо, что присмотрели за мной, а теперь, мне пора идти.       Было видно, что в ее бред эльф не поверил, в принципе, в рассказе была доля правды, но она почему-то была уверена, что и эта доля правды была слишком притянута за уши.       — Ты никуда не уйдешь, покуда все не расскажешь.       — Я говорю правду.       — Этой правде я не верю.       — Это твои проблемы, приятель. Ты не смеешь меня удерживать против моей воли, у меня есть права, и сейчас мое право — свободно перемещаться по стране.       — И кто же тебе дал такое право? — эльф насмешливо поднял бровь, красавец, да, с этим ничего не поделаешь.       — Государство. Свободное. Суверенное. Независимое.       — У тебя, похоже, жар еще.       — Я в порядке. Если тебе нужны деньги за то, что присмотрел за мной, не бойся, мой друг все оплатит. Он пришлет деньги.       — Ты смешная, смертная.       — Ничего смешного не вижу.       — И куда же ты пойдешь?       — Домой.       — И где же твой дом?       — Хочешь напроситься в гости?       — Не испытывай мое терпение.       — Как и ты! Кем ты себя возомнил?       Нанья вскочила, и тут же пожалела о своем решение, пол быстро приближался к ней, ну, ничего, от гордости давно ничего не осталось, и ничего страшного, если она сейчас распластается на полу. Но падения не было. Долго так не было. Неужели ее тело настолько онемело, что больше не чувствует боли. Ан, нет. Боль есть.       — Тебе бы искупаться.       — Что?       Нанья поняла, почему она не упала, ее подхватил мужчина, да так небрежно, что ей тошно стало, он даже не прикоснулся к ней.       — Я велю принести воду, умоешься, переоденешься, а потом и поговорим.       — Не буду я с тобой говорить.       Но отмыться и переодеться ей на самом деле не помешает. Вода была теплой, а вот одежда болталась на ней словно на огородном чучело, но в целом, ее состояние немного улучшилось, однако, ее терзал вопрос, куда же делся Майрон, и что, если она не сможет его найти? У нее поползли мурашки. Она может бы и дальше продолжила думать о Майроне, если бы не стук в дверь.       — Дома никого нет.       — Как жаль.       Дверь приотворилась, и снова вошел тот блондин. Она мысленно сравнила его с Майроном, и он проигрывал по всем пунктам, ну, практически по всем. В одном лишь блондин выигрывал, но даже это стоило многого. Его взгляд, добрый, понимающий, ни намека на грубость, на жестокость, либо же на безразличие, чего было полно в Майроне, и этого оказалась достаточно, чтобы Нанья прониклась к блондину, даже если и раньше вела с ним ярую перепалку.       — Чего же тебе на сей раз нужно?       — То же, что и раньше, просто поговорить.       — Я не могу ничего сказать. Вдруг ты — враг?       На минуту показалось, что эльф опешил, только умалишенная могла назвать эльфа врагом, уже не Первая Эпоха, и с тех пор минуло достаточно времени, чтобы очиститься от деяний Первого Дома нолдор, но эта дева, в глазах которой нет намека, что она его испытывает, поразила мудрого эльфа. В ней что-то было не так, и если ей не отшибло все мозги после падения, если таковое и состоялось, то что она за человек такой?       Вопрос, на который Глорфиндель не мог ответить. Конечно, он ее не отпустит, но и оставить он ее тоже здесь не может, Элронду она не понравилась, и в самом деле, было в ней что-то неправильное. Искаженное.       — Кто порезал твою ладонь?       Нанья и забыла о порезе, а когда посмотрела на белую полоску, замерла. Как мог Майрон оставить ее одну в незнакомом месте, ведь обещал же, что покажет свой мир, и, как ни странно, но девушка поверила в его обещание. Они ведь были связаны тайной, и что уже само собой подразумевалось, что у них должны были быть хоть какие-нибудь доверительные отношения. И что же теперь делать? Как выпутываться из ситуации, в которой она оказалась?       — Я… не знаю. При падении поранилась.       — Это ровный след от кинжала, который никак не мог образоваться при вашем падении.       — Я не знаю, ясно. Оставь меня.       Эльф глубоко вздохнул, и, в самом деле, чего он от нее добивается и зачем тратит свое драгоценное время на человека, когда есть проблемы куда важней. Глорфиндель уже попытался проникнуть в ее душу, но не узрел в ней ничего плохого, никакого зла она не несла, разве что на ней был отпечаток страданий, душевных терзаний и боли, сильной боли, эльф и решил, что этого достаточно — она не принесет в Долину зло. Не сказав ни слова, эльф вышел из комнаты, пора бы уже беглецам быть в Ривенделле.       Стоило Нанье остаться одной, как она едва сдержала свой порыв побежать вслед за мужчиной, его присутствие на нее благотворно сказывалось, но она поняла только тогда, когда тот ушел. Трудно было в самом деле не уверовать в то, что тот эльф был ангелом, и в душе она так и называла его, в высоком статном и безусловно красивом мужчине сквозило нечто такое, нечто эфемерное, но в то же время, безусловно, волшебное, что его нельзя было отнести к миру, где родилась девушка. Может он и вовсе не враг, и ему можно доверять. Хотя, что Нанья могла сказать? Что она из другого мира?       Ее бы сразу упекли в психушку или вовсе, сожгли на костре. Девушка злилась на себя, что не позволила себе быть немного настырней, чтобы хоть немного выпытать у Майрона хотя бы его местообитание, зная сейчас эту информацию, она бы не была здесь и не ждала непонятно чего.       В то же утро она узнала, что не может выйти за порог комнаты, непонятные дядьки, вырядившиеся в доспехи, настойчиво приказали ей зайти внутрь, пришлось послушаться, тем более когда у них оружие, и непонятно, когда они собираются его применить. Окна, хоть и были громадными и скорее напоминали арки, хотя, может они и ими были, но воспользоваться таким проходом девушка пока не решалась, до земли было больше десяти метров, да и эта земля была выступами в горах.       От нечего делать, ведь комната была совершенно маленькой и очень пустой, где нельзя было развернуться, она начала воображать, какой же дом у Майрона. Может, у него огромный дворец, просторный, светлый, у него сотни подчиненных, а сам он — король.       Может у него маленький уютный домик, где он живет уединенно, работает, не покладая рук, помогает своим соседям, а может он в услужении некоей барышни, которая имеет над ним полную власть.       — Ну что за думы?       Нанья, казалось, окончательно оправилась не только от результата своего падения, но и от той болезни, что не давала ей жить в своем мире. Она вовсе не скучала по родным, для нее они были сейчас только лишь отзвуками прошлой жизни, родители о ней и не вспомнят, а на земле у нее мало что осталось своего, родного, будь то человек или же вещь. Так лучше. Только ее терзало одно, вот если бы у нее было немного свободы, чтобы начать изучать новый мир. Однако в ее комнату больше не наведывался ангел, а приносившие еду и воду для купания девушки не хотели с ней говорить. Имени того ангела она не знала, но всегда просила, чтобы позвали самого красивого человека среди них, глупо было, конечно такое говорить, все, кого она успела увидеть, были неимоверно красивы. Однако это не волновало девушку, и в ее душу не закралась капля зависти. Ну, может быть совсем чуть-чуть.       Девушка не могла уже усидеть на месте, стены давили, а окна призывали выпрыгнуть.       — Эй, пожалуйста.       Она попыталась открыть дверь и выйти, но та же охрана преградила ей путь.       — Пожалуйста, я больше не могу здесь сидеть, я сойду с ума.       — У вас есть вода, еда и кров над головой.       — Мне этого недостаточно. Я хочу себя чем-нибудь занять, если буду постоянно думать — я точно свихнусь.       — Я не могу вас выпустить.       — Тогда поговори со мной.       — Нет.       — Тогда сопроводи меня.       Эльф немного подумал, потом неуверенно кивнул, в самом деле, что может случиться, когда он будет рядом, ведь он не будет с ней разговаривать, от чего его предостерег лорд Элронд. Однако мужчина понимал, что нарушает еще и другой приказ, отданный Глорфинделем, но что поделать, он уже давно подпирает двери и, если быть честным, ему это занятие надоело не больше заключенной. Хадардил все думал отчего ее заперли, на вид — обычная девушка, но никто на его вопросы не отвечал, а потом — нужно, значит нужно. Но, как ни странно, эльф понимал, насколько трудно ей, не только потому, что сам стоял весь день без дела — он-то мог поговорить с другими, мог и просто думать, ведь думы для него не приносили столько проблем, как для нее.       Девушка, наконец, вдохнула свежий воздух, и хотя в ее комнате не было ограничения в поступление оного, все же приятно ощущать, что из клетки она хоть ненадолго, но выбралась. Она даже поблагодарила своего сопровождающего, а тот, напрочь забыв о своих приказах, не побоялся начать ей рассказывать о пристанище эльфов. Найдя благодарного слушателя, он не преминул случаем воспользоваться таким подарком, девушка с интересом задавала вопросы, а тот, словив искорку в ее глазах, все больше распалялся.       — Только мне вот одно не понятно.       — Да?       — Ты сказал, что Ривенделл сокрыт от глаз, зачем? Вы боитесь кого-то? Взгляд эльфа погрустнел, он не помнит битву последнего союза, когда была надежда уничтожить то зло, которое сейчас медленно начало опять просачиваться во все уголки Средиземья, но отпечаток, который она оставила, иногда мучила эльфа.       — Это пристанище было сделано для защиты от Саурона.       — Он с вами воюет?       — Он не только с нами воюет, он хочет поработить все Средиземье.       — И как? Ему удается? — Нанья улыбнулась, ведь не могла же она представить, что эльф говорит всерьез. Право, как можно поработить выдуманное, точнее, другое государство, ведь девушка думала, что войны могут быть только на Земле. Непонятно, откуда у нее возникла такая мысль, хотя Майрон ей и говорил, что в его мире идет война, но отчего-то сейчас, в окружении тишины и мирных эльфов, трудно было уверовать в слова Майрона, да и, в конце концов, раз другой мир, значит, все должно быть иначе.       — Это вовсе не шутка и не причина для издевательства.       — Прости, я не хотела, — еле сдерживая улыбку, проговорила девушка, — просто это немного нелепо.       — Что именно?       — Как может один человек поработить Средиземье? Если оно, конечно, не мизерное по территории.       — У него и его первого властителя уже почти…       — Хадардил, — звонкий голос Глорфинделя застал врасплох эльфа, он знал, что пощады от своего военачальника не стоит ждать, еще отправит на границу, либо вообще, в Гавани, и что тогда прикажете делать ему?       — Да, мой господин?       — Ты нарушил мой приказ, и вывел девушку.       — Я… простите, мой господин, я готов понести наказание.       Нанья вовсе не хотела, чтобы из-за нее кто-то пострадал. В тот момент ангел вовсе не был похож на ангела, от него исходила невероятная сила, которая не оставляла сомнений в том, что он может ее применить к нарушителю приказа.       — А- ну, не смей его пугать.       — Прошу прощения, — Глорфиндель удивленно уставился на девушку, которая пыталась казаться храброй, но под взором эльфа все же немного стушевалась.       — Если бы не твое заточение, дурацкое, кстати, ему бы не пришлось нарушить приказа. Я попросила его сопроводить меня, стены на меня давят и я схожу с ума, не видя людей, не имея возможности занять себя. Кстати, ты знаешь, что за мое заключение может последовать? Это противозаконно держать человека против его же воли, а тем более, наказывать этого молодого человека.       — Эльфа… — поправил ее Хадардил.       — Эльфа, да эльфа.       Глорфиндель не знал, смеяться ли ему или сильно смеяться, ему удавалось только лишь скрывать свою улыбку и попытаться не убрать маску строгости со своего лица. Даже то, что случилось у переправы через Бруинен, осталось где-то позади, и хоть изначально эльф утомился, когда бился с призраками, сейчас силы его словно бы восстановились. Хоть один человек не знает о надвигающейся буре, хоть один человек не прячет от него взор, стараясь скрыть страх перед грядущим. Конечно, слухи ползут, и ползут они быстрей ветра, но либо до нее они не добрались, либо она не верит им.       — Юная леди, — в голосе ни капли эмоций, — я же просил, не приказывать мне.       — Не помню такого, и я не приказывала вам.       — Просил не выходить за порог комнаты, просил воздержаться от дальнейших слов и расспросов. Что именно вы не поняли?       — Не было такого.       — Не нужно отрицать.       — Мне все уже надоело. Вот честное слово, а тебе? Чего ты от меня хочешь? Да, у меня нет ни денег, ни связей, ни, наверное, уже и дома, И я не могу понять, какая от меня польза, вон, только продукты зря переводите и комнату занимаю.       — Хадардил, можешь идти.       — Да, мой господин.       — Нет, подожди, не оставляй меня.       Но эльф зашагал, уверенный в том, что все обошлось, ведь, в противном случае, лорд уже бы на месте вынес свой приговор. Он обещал себе впредь больше не связываться с девушкой, если не хочет потерять свое место.       Глорфиндель смотрел, как удаляется воин, а затем медленно перевел взгляд на девушку, она была права, он держал ее зря, уже зная, что она не враг и не лазутчик, ибо эльф мог узреть, если только девушка не искусна настолько, чтобы сравниться с его силой, в чем он откровенно сомневался. Но была в ней одна деталь, которая все же не позволяла Глорфинделю утратить к ней интереса, он пока еще не мог понять в чем именно заключается оно.       — Пройдемся.       Нанья промолчала, хоть и запоздало, но все же подумала, что если сейчас будет противиться, тот этот ангел сможет отыграться на эльфе, который ее и вывел. Поспевать за ним было не так-то просто, хотя эльф шел обычной своей походкой, но на один эльфийский шаг ей нужно было два или три шага. Когда они добрались до отдаленной беседки, Нанья устала настолько, что рухнула без сил на скамейку. Эльф присел подальше. Игра для него давно началась, но теперь он должен вовлечь в нее и девушку.       — Кто твои родители? Расскажи о своей семье.       — Обычная семья, отец, мать и брат.       — Где они?       — Наверное, уже обо мне позабыли.       — Почему ты так говоришь?       — Я оставила их. Убежала.       — Отчего же?       — С парнем. Мужчиной.       — О, так вот оно что.       — А чего ты удивляешься?       — Твои родители не одобрили брак, и ты сбежала?       — Может и так.       Глорфиндель мог это понять, и даже представить, что девушка была обычной селянкой, непросвещенной, не знающей, в мыслях которой были только забота о доме, хозяйстве и продолжении рода. Он такое мог легко принять. Но оставалось одно — как она пробралась в Долину?       — Расскажи мне все.       — Что еще?       — Куда вы с ним бежали?       — Он повел меня в горы, — пожала плечами Наньи, внутри тихонько ликуя за свою маленькую хитрость, в конце концов, она же хотела получить помощь, вот только никто не говорил, что она могла бы приукрасить историю.       — Куда именно?       — Откуда я знаю? Я в картах не разбираюсь. На юг, север, запад. Не знаю.       — Как называется твоя деревня?       — Ага, чтобы вернули меня родителям, ни за что. Глорфиндель на этот раз уловил ее ложь, как бы искусно та ее не скрывала, возможно, было еще что-то?       — Ты можешь мне доверять.       — Тот мужчина тоже так говорил, но ты видишь его сейчас со мной? Я помню подъем на гору, помню, что падала с горы, и все — его нет, а на его месте — вы. Точнее, не на его месте, а… короче.       Глорфиндель позволил себе улыбнуться, но улыбка вышла натянутой, потому что он понимал и чувствовал, девушка ему ничего не расскажет, узрев ее боль еще раньше, он не смел тревожить те думы, которые точно были связаны с тем мужчиной. Он не хотел вдаваться в подробности, и решил, что услышанного ему будет достаточно, он скажет Элронду отпустить ее, Элронд вздохнет спокойно, а девушка пусть идет куда ей вздумается. Если Глорфиндель будет думать о судьбах всех людей, то от него ничего не останется, вот и о судьбе этой девушки он не будет волноваться, несмотря на наступившие темные времена. Что ж, а ее попадание можно свалить на чистую случайность, хотя и в месте, где ее обнаружили, не было никаких гор, но чего не привидится юной девушке, в чьей голове были только мысли о мужчине?       Случай вмешался в судьбу девушки, когда в Ривенделл явился Гэндальф. О девушке на миг забыли, потому что теперь в Ривенделле творилось нечто, не поддающееся объяснению, множество людей сновали туда-сюда, оставленная самой себе Нанья сперва не обращала на них внимание, но после нескольких дней, все же посмела поинтересоваться о том, что же происходит. На ее вопрос ответила невообразимой красоты девушка, которая прошептала, что владыки заперлись и не выходят несколько дней, потому что Гэндальф привез ужасные новости из Изенгарда. Какие именно ужасные новости он привез, Нанье не сказали, но, наверное, грядет война, или порабощению положили начало.       Все открылось, когда вечером к ней пришел Хадардил, вид у него был явно потрепанным и было ощущение, что он не спал несколько дней.       — Ты смеялась над тем, что я сказал, а теперь, смотри, что происходит.       — Я не знаю что происходит.       — Случилось нечто, чего никто не мог предвидеть. Саурон вернул себе истинный облик, даже без Кольца.       — И?       — Разве ты не понимаешь, глупое человеческое дитя? Мы все погибнем.       — Не кричи, пожалуйста, и нормально объясни мне.       Хадардил глубоко вздохнул и с обреченным лицом опустился на кровать, ибо другой мебели здесь не было. Он-то ей и рассказал, глупой и совсем недалекой девушке, что к чему, точнее, попытался, ему было трудно — она не знала даже о Морготе. Но из того, что вычленила Нанья, стало ясно, что в прошедшую Эпоху слуга того самого Моргота возродился, став вторым Темным Властелином, и делал ну очень плохие дела, а потом вдруг всю свою силу он заключил в кольце, которое у него отобрали. Все думали, по словам эльфа, и так оно и было, что от Саурона остался только лишь дух, но некий Гэндальф, который был в «гостях» у своего старого друга узрел то ли в мыслях того самого друга, который был на стороне Саурона, что тот никакой не дух, а очень даже живой и с прежней силой. И кольцо, если оно ему и нужно, то только для того, чтобы увеличить свою силу, а не вернуть ее.       — Ну дела, не понимаю как такое возможно, — от рассказанного эльфом у девушки кружилась голова, конечно, попробуй проследить за всеми завихрениями средиземской истории, даже если говорящий рассказывал так искусно, словно сам там был. — А этот Саурон, неужели он… ну, настолько плохой? С ним разве нельзя договориться.       — Валар, что за женщина! Я ей одно, а она — другое.       — Я поняла о чем ты говоришь, но вы же с ним не пытались договориться.       — Что ж, может в те времена, когда он был хорошим и не пытался перейти на служение к врагу, с ним можно было б поговорить, но не сейчас. Единственный язык, который он понимает, это язык меча и крови.       — Так он был хорошим?!       — Изначально никто не был плохим, но да, в те времена, пока еще его называли Майроном, он был хорошим. С тобой все хорошо?       Выдавить ответ, что все хорошо, было не так трудно, попрощаться с эльфом тоже вроде труда не составило, но принять то, что его знакомый, тот, кому она помогла перебраться в другой мир — вселенское зло, ну уж нет. Она даже спросила, а есть ли другие майроны, или он один такой. Хадардил посмотрел на нее словно увидел самого Саурона, потом, все же сказал, что ни одно живое существо точно бы не назвало свое дитя именем искаженного майа.       Ей снились кошмары. Впервые за долгое время. Она успела от них отвыкнуть, и сейчас принять их было очень трудно, особенно то, что в них ей показывали. Проснулась она темной ночью, даже луна и звезды спрятались — было ясно, грядет буря. Она же догадалась тогда, на той самой проклятой горе, что перед ней стоит не просто человек, а тот, кто скрывает страшную тайну, у кого больше секретов, как она могла спустить такое? Она дала свое обещание, но разве на тот момент ей и в самом деле не хотелось помочь? Нанья хотела.       Майрон ей сказал, что все ее видения и сны могли быть его воспоминаниями, но то, что она увидела сегодня, девушка отчаянно пыталась не приписывать к воспоминаниям Майрона, уверяя себя в том, что кошмар приснился на основе слов эльфа, слишком болтливого эльфа.